Опекун для дракона

Опекун для дракона

Глава 1

С трудом открываются веки, тяжело дышать — грудь будто сдавили удушающие тиски, рот заполняет горькая теплая кровь, я ее постоянно судорожно глотаю, чтобы не захлебнуться. Голова гудит и пульсирует, отзываясь невыносимой болью. Тело не желает повиноваться, перед глазами все плывет, а в ушах стоит чей-то рев и вопли — предсмертные крики моих товарищей. Изредка трясется земля от чьих-то тяжелых шагов.

Почему? Неужели все закончится именно так?

— Друзья мои! — Его Величество поднял резной деревянный кубок, обведя благодушным взглядом будущих героев. Королю Евландию не было еще и тридцати, но мудростью, великодушием и отвагой он прославился на весь континент. — Да пребудут с вами силы Вересхея и Расхея, а также душа нашего великого Дархлена. Да сохранит вас Варлог и убережет Несфея! Завтра ваши имена будут высечены на табличках Варланга — вы станете героями нашей великой родины! Да уничтожьте проклятое племя дракона и освободите мою прекрасную Эсмель!

Как радостно трепещет мое сердце, слушая смех названных братьев!

— Черт! Элис, не закрывай глаза! — в сознание врывается отчаянный мужской голос. Я через усилие их открываю, еле представляя перед собой расплывчатый силуэт. Мне невыносимо хочется кричать от боли, которая словно огнем охватила мое тело, но вместо слов на волю вырывается лишь бульканье и новый поток темно-красной жидкости. — Помоги снять нагрудник, она ж задохнется!

Через пару мгновений стало легче дышать, но резкая боль только сдвинула глубже свой острый кинжал. Все слова исчезли из памяти, остались только неописуемые эмоции, даже если бы я могла говорить, то не смогла бы вымолвить и звука.

— Демоны! Рик, оставь, — коротко бросает второй силуэт, который пытается ощупать мой живот. В памяти теплом вспыхивает имя "Гелион". — У нее нутро побито и эта рана... — он сунул мне в руку какую-то мокрую тряпку и заставил прижать ее к груди. Противно запахло травами и спиртом целительной настойки. — Шип пробил и погнул доспех, задев легкое. Помрет ведь!

— Как же... Элис, не смей умирать! — соклановец заботливо повернул мою голову набок, чтобы я не захлебнулась, но сил с каждым мгновением становилось все меньше. Из глаз невольно брызнули слезы. — Мы добьем эту тварь и вернемся за тобой. Ты слышишь? Мы обязательно вернемся. Жди нас!

Тени удаляются к вспышкам яркого пламени, крикам на грани фальцета, лязгу метала, многочисленному топоту. Я держу тряпку, бессмысленно пытаясь остановить поток насыщенно-багровой крови, но пальцы невольно разжимаются, а рука падает на землю. Все звуки превратились в бессвязный шум...

Почему? Силы безвозвратно уходят в холодную землю, на которой я подыхаю, как последняя дворняга. Краем сознания понимаю, что пришли последние мгновения моей короткой жизни, но так не хочется бесславно погибнуть в какой-то сырой и грязной пещере. Хотела умереть как великий воин на поле брани? Кашляя кровью, я сипло дышу, невидящим взглядом смотря на брошенную сломанную алебарду. Холод... почему так холодно? Веки тяжелеют, а я, как дура, сквозь пелену слез пытаюсь улыбнуться надвигающему мраку. Ведь вроде я всегда хотела умереть с улыбкой на устах? Простите, друзья, но, похоже, я не смогу выполнить вашу просьбу...

Рассвет налился золотом, окрасив плывущие облака в нежно-розовый цвет. Холодный, промерзлый воздух гор и гам идущих впереди героев только мешали подниматься по покрытым снегом камням к скрытой под белоснежной пеленой пещере. Я, помогая себе алебардой, сверкающей в лучах восходящего солнца, шла вперед.

— Чтоб он спас тебя от встречи с вратами чертог Варланга, — подмигнул мне старый друг, выразительно посмотрев на не внушающий доверия кожаный панцирь лучника. — Доспехи — лучшая защита против этих зверюг. А с Гела незачем брать пример — он научит тебя ток плохому.

А спас ли?

По телу льется приятное тепло, очищая мой рассудок от боли и грез, навеянных на грани смерти. Чьи-то цепкие пальцы волочат мое безвольное тело за шкирку по камням, сталкиваясь с телами погибших героев. Своды пещеры трясутся, глыбы, падая с потолка, разбиваются об пол на мелкие камушки, погребая под себя тела людей... Мой помутневший взгляд все время натыкается на чьи-то обгоревшие и догорающие останки. До дурноты противно пахнет горелой плотью...

Почти сотня смельчаков со всех уголков нашей необъятной родины, прославленные великие воины пали под сводами пещер Нерильских гор. И какой бог породил этих чешуйчатых чудовищ? А может, это просто мое видение, порожденное рассудком, который пытается очернить последние секунды моей жизни?

Оковы мрака вновь сомкнулись, погрузив меня в пучины тьмы...

Тварь оказалась больше, чем мы ожидали. Огромная зверюга скалилась, равномерно ударяя по земле своим шипастым хвостом. Чувствуя, как земля подрагивала под моими ногами, я внимательно искала незащищенную матовой чешуей кожу дракона, чтобы знать, куда ударить алебардой. С потолка лился тусклый свет, освещая чешуйчатую громадину, к которой, побросав за ненадобностью факелы, осторожно подбирались больше десятка воинов. Глупцы — нужно сначала узнать слабое место твари или попробовать приковать ее цепями к земле.

... Стальные крюки, порвав сухожилия и перепончатые крылья громадины, крепко зацепились за дракона. Герои, которые не были друг с другом знакомы, в едином порыве крича и бранясь, удерживая изо всех сил толстые цепи, потянули зверюгу вниз. Дракон, скалясь и оглушая всех своим громоподобным ревом, нехотя на пару мгновений поклонился к своим убийцам. Мое сердце забилось чаще, пальцы сильнее сжались на древке алебарды — вот и настал мой час. Я должна оправдать надежды своих товарищей и показать всему королевству чего стоит мой род на самом деле.

Чьи-то волосы и горячее дыхание щекотали мне лицо и, кажется, пытались зачем-то согреть нос. Я поморщилась, медленно приходя в сознание, и внезапно ощутила колючий холод, который уже сковал кончики моих пальцев, шею и грудь. Человек отшатнулся, и снег стал падать на лицо, мгновенно превращаясь в маленькие холодные капли. Даже с закрытыми глазами я видела, как было светло, чувствовала свежесть горного воздуха, тишину, нарушавшуюся лишь легким поскрипыванием снега.

Сердце испуганно сжалось в комок, совсем не понимая, что сейчас происходит. Почему мне так легко дышать? Почему я ощущаю только металлический привкус своей крови, но не чувствую, как она заполняет мое горло и рот? Почему совсем не ощущаю тяжести, что раньше придавливала меня к земле, да и сознание на удивление чистое...

Я, резко сев, открыла глаза, пару мгновений щурясь от света. Но как только мои глаза привыкли к новой обстановке, невольно вздрогнула, чуть не схватившись за кинжал, спрятанный в голенище сапога. Около меня стоял, наивно хлопая большими янтарными глазками, маленький ребенок, с неподдельным интересом наблюдая за каждым моим движением. Лохматые белые волосы волной доходили ему до лопаток, он странно, не по погоде был одет — в длинную узорчатую шелковую рубаху с широкими рукавами, в шаровары и сапожки. Может это и есть искомая Эсмель? Нет — у нее были то ли рыжие, то ли русые волосы, да и ребенок определенно мужского пола...

— А ты кто? — удивленно прошептала я, но внезапно осеклась, увидев свои багровые от крови перчатки.

Ежась от холода, я схватилась за залитую кровью стеганку, но, раздвинув рваные края, вместо ужасающей раны обнаружила гладкую, всю в засохших алых разводах бледную кожу. Внезапно стало жарко, пальцы испуганно задрожали — я никак не могла понять, как чувства и память, хранившие мою невыносимую боль и страдания, могли быть так жестоко обмануты. А может все это просто иллюзия, навеянная моим сознанием, а я на самом деле бездыханной лежу на камнях в пещере? Тогда почему мне так холодно и страшно?

Встав на ноги и запахнув рукой порванные края стеганки, я удивленно огляделась вокруг. Нет, это не может быть просто наваждением. Слишком реальны ощущения сковывающего тело холода, некой опустошенности и рассеянности, что зародились в моей душе, и узорчатых снежинок, которые медленно спускались с неба, бесславно погибая, соприкоснувшись с кожей.

Внезапно подул ледяной, пробирающий до костей ветер. Я поежилась — одежда пропиталась кровью, и с каждым мгновением становилось все холоднее. Волосы стали лезть в глаза, да и моего шлема поблизости было не видно. Видимо, когда я упала, то этот дурацкий ремень все-таки порвался. Говорил мне Гел, что надо купить новый... Стойте... Как же...

Я испуганно огляделась, ища следы своей команды. Я и этот ребенок стояли неподалеку от заваленной пещеры, в которую мне пришлось войти пару часов назад. Запинаясь об какие-то кочки и отказываясь верить своим глазам, я подошла к обвалившемуся проходу. Быть не может... Как это все это все понимать?! Рик... Гелион... почти сотня воинов — где же они все?

Сердце забилось чаще, а разум уже искал спасительную соломинку, за которую можно было ухватиться — может они просто застряли внутри? Меня же кто-то вытащил наружу, и это явно не дитя. Я попыталась присмотреться к следам, но тщетно — снегопад уже хорошо сделал свою работу, погребя под слоем снега ответы на мои вопросы.

— Рик, ты меня слышишь? — набрав побольше воздуха в легкие, изо всех сил закричала я, надеясь, что друзья меня услышат на той стороне обвалившегося прохода. — Гел, ответь мне!

Одинокое эхо прокатилось по склону, так и оставшись без ответа. Несколько мгновений ожидания в надежде на чудо превратились в вечность. Мое сердце замерло от страха, я перестала чувствовать холод, боялась шевельнуться, чтобы не прослушать голоса своих товарищей. А снег все так же тихо падал, с каждой снежинкой погребая мою решимость и надежду.

— Протруби, Тасхель тебя побери, наконец-то в свой дурацкий рог! — в отчаянье на всю округу выкрикнула я. Снегопад усилился, подув в спину обжигающе-холодным ветром. — Гел! Рик! Хоть кто-нибудь, ответьте!

— Это... — мальчишка поднялся на заваленную глыбами площадку и дернул меня за штанину. — Не надо кричать. Там... Кроме нас больше никого нет.

Я недоверчиво посмотрела на уверенного в своей правоте ребенка. Малышу нет еще и семи, а он старается привить свою точку зрения взрослому? Вот нахал — в наше время дети даже пискнуть боялись в присутствии старших, не то чтобы общаться с чужими людьми. Неужто он меня совсем не боится?

Но его серьезный взгляд, непрошибаемая уверенность в голосе зародили в моей душе сомнение. У меня было плохое предчувствие, я боялась за своих друзей и сейчас, стоя в этой мертвенной тиши, мне становилось не по себе. А может мальчишка говорит правду?