Шпионка академии магии и стихий

Предисловие

Когда пары в родной альма матер начинаются в девять часов утра, то все желание учиться сразу улетучивается. Этим утром я прочувствовала на себе всю жестокость своего бытия. Голова болела, дико хотелось спать, а впереди ожидали заунывные лекции по криминалистике, уголовному праву и информатике — радоваться было нечему, спасали только воспоминания о вчерашнем "празднике жизни". Вчера мы всей группой, или почти всей, отмечали долгожданную свадьбу двух однокурсников. Желания повторить их судьбу не было, но радовалась за своих друзей я искренне, и также искренне напивалась, сидя на мягком диване в недавно открывшемся кафе. Как и планировалось, на официальную часть празднования создания новой "ячейки общества" я не попала, что, несомненно, к лучшему, а вот от посиделок с друзьями и непонятно откуда нарисовавшимися совершенно незнакомыми студиозусами, отказаться не удалось. Вот теперь и расхлебываю. Голова болит до ужаса, а лекторы все как на подбор с громкими голосами и совершенно нелепым чувством юмора. Даже отпроситься нельзя.

— Даша, ты что, спишь что ли? — раздалось шипение подруги с правой стороны. Вообще подруг у меня отродясь не было, не везло мне как-то в общении к себе подобными, но с Наташей получилось найти не только общий язык, но и интересы. Оказалось, что она как и я понятия не имеет, чем хочет заниматься в жизни, зачем ей этот юридический, и поступила сюда только чтобы пожить в общежитии и уйти из родительского дома. Мне казалось, что в двадцать два года все такие, но выяснилось, что большинство наших одногруппниц видели цель в поступлении на этот проклятый факультет только в правильных связях, выгодных знакомствах или хороших женихах. Но здесь всех ждала небольшая неприятность — юридический давно стал больше женским факультетом, а для поступления куда-нибудь, где есть информатика, математика, программирование и много интересных мужчин, у наших девочек банально не хватило серого вещества. Теперь довольствуются тем, что есть. Не так много, правда, есть, но для нескольких свадеб хватило. А мне теперь от головной боли мучиться.

— Нет, — ответила я, пытаясь сфокусировать взгляд на лекторе. Он как раз записывал на доске очередные статьи кодекса, которые необходимо знать всем добропорядочным юристам. Полного знания никто не требовал, как говорил наш Василий Савельевич "любой уголовник знает кодекс лучше вас, но вас различает то, что он понятия не имеет, как им пользоваться". Была в этом своя правда, но мне всегда казалось, что различий между нами и ими немного больше, чем простое использование или знание какого-нибудь кодекса.

Глаза упорно не желали видеть то, что написано на доске. Казалось бы, что может быть проще: смотри прямо, делай вид, что думаешь. Но нет, не получалось, пришлось опустить голову и сделать вид, что пишу. С левой стороны раздалось тихое посапывание.

— Глушко! — рявкнул преподаватель так, что мне самой захотелось вскочить и рассказать все, что знаю. Взгляд теперь сфокусировался, я поняла, что написано на доске и даже выпрямила спину. Но на моего соседа это не действовало — Антон спал, как убитый — в отличие от меня он досидел в этом кафе, чтоб его закрыли, до самого победного конца, и сразу отправился на пары. Прогулять было просто невозможно — еще один прогул к нашей сотне и приказ об отчислении незамедлительно ляжет на стол ректору для подписи.

— Неферова, разбудите вашего соседа! — раздался еще раз голос преподавателя. Я мило улыбнулась, словно сама все это время только и делала, что слушала лекцию, и толкнула Антона в бок локтем. Он сначала отмахнулся, потом открыл один глаз, второй, быстро взглянул на лектора и выпрямился с самым спокойным видом, который только можно было представить. — Скажите мне, Антон, это вас усыпила моя лекция или вы решили, что я настолько стар, что не смогу даже вообразить, что делается на галерке?

По аудитории прошел громкий смешок, а у Антона просто не было выбора.

— Простите Василий Савельевич, я работал ночью, разгружал вагоны, а вашу пару пропустить никак не мог.

"Изворотливый гад", — вот и все мои мысли, хотя нет, была еще одна, как бы самой не попасться. В это время грозная туча в лице Савельевича приближалась и готова была растерзать или поиздеваться над любым, кто начнет ему перечить. Лектор внимательно посмотрел на лицо Антона, о чем-то подумал, видимо, вспоминая свои собственные молодые годы, затем одобрительно кивнул и направился назад к своему столу. Но моим мечтам о дальнейшем сне сбыться не удалось. Лектор в очередной раз повернулся и теперь смотрел прямо на меня.

— Дарья, я не вижу вашего конспекта, — сказал он очень милым тоном, от которого захотелось резко спрятаться под парту. Поговаривали, что в свое время Савельевич занимал какую-то высокую должность и каким-то образом относился к государственной безопасности. Конспекты, как и в любом нормальном университете можно было не вести, на пары не приходить, но только не к Савельевичу — у него все ходили по струнке. Он не любил прогульщиков, но больше всего не любил халящиков.

— Посмотрите лучше на своего будущего коллегу, — сказал он, сверля взглядом всех собравшихся. — Человек после работы уставший пришел ко мне, когда мог просто дома спать, а вы сидите и даже не удосуживаетесь записать те знания, которые вам так упорно пытаются передать.

А что я могла сказать? Говорить, что Антон не такой хороший студент, как вы решили, или пытаться самой оправдаться? Смысла не было. Если Антон еще мог вызвать уважение у этого диктатора, как представитель его же пола, то женщинам, по словам преподавателя, доверять важные дела нельзя. В голову вообще закрадывались мысли, что наш "безопасник" отъявленный сексист, который только в силу "распущенности и аморальности нынешнего времени" не запирает женщин на кухне с орущими младенцами на руках.

— Простите, — сказала я хриплым голосом, совершенно того не ожидая. Планировалось, что я внимательно посмотрю на него, раскаюсь, что-то пропищу, и он оставит меня до конца пары под пристальным своим наблюдением. Однако не получилось. Савельевич от такого нахальства в виде моего баса совсем дар речи потерял.

— Неферова, — начал отчитывать он после нескольких секунд молчания. — Я не вижу смысла пытаться донести знания в головы студентов, если там гуляет ветер. Вам неинтересно? Вы можете просто не приходить, а устраивать здесь балаган не стоит. Выйдите, проветритесь, прогуляйтесь по свежему воздуху, а я проверю ваши знания на следующем практическом.

Сказано это было для того, чтобы я начала извиняться, поняла свою никчемность и незначительность. Я бы так и сделала, если бы о себе не дала знать ночная острая пицца. Живот больно скрутило, я быстро встала, под ошарашенный взгляд "безопасника" и выбежала за дверь, прямиком к туалету. В том, что Наташа и Антон заберут мои вещи, я была уверена, также, как и в том, что на практическом занятии у этого сексиста с меня будут требовать ответы на все вопросы. Было обидно, но обида перекрывалась ужасным состоянием.

Сколько я простояла в обнимку с белым чудом современной сантехники, точно сказать нельзя, но пара еще не закончилась. Умывшись, я посмотрела в зеркало, ужаснулась, поправила прическу и вышла в коридор, где на редкость не было ни одной живой души. Стало даже как-то не по себе. Гулко, тихо, эхо от шагов отдается от стен, слышатся различные звуки, фразы и слова из закрытых аудиторий, и только я гуляю по родному университету неприкаянной. Я прошла еще немного по пустынному коридору, свернула направо и остановилась около входа в библиотеку. Здесь можно было спокойно посидеть и не попадаться на глаза другим знакомым преподавателям. Я открыла массивную дверь, вошла в давно знакомый полюбившийся зал и снова застыла в недоумении — никого не было. "Вроде никаких мероприятий не планировалось", — начала припоминать я все, что должно произойти в ближайшее время. Ну да ладно, если никого нет, то это даже к лучшему. Постояв еще немного для верности, я прошла к большим стеллажам по истории. История меня всегда интересовала, как и математика или физика, когда-то я даже хотела стать археологом, но почему-то не получилось. Стеллажи были большие, книг много. В основном на полках разместились учебники, но можно было найти среди этой кучи и старые книги, подаренные нашему университету его бывшими студентами.

"История фараонов" — гласила надпись на одной из них, "Правление Екатерины Великой", "От царствия до демократии", "Великая Отечественная война", "Дипломная работа по курсу истории древнего мира", "История мануфактуры". Среди кучи книг различной тематики, но связанных только одной общей дисциплиной меня смогла заинтересовать только одна. Небольшая зеленая книжка, больше похожая на справочник стояла вверх ногами, а на корешке отчетливо виднелся рисунок небольшого камня напоминающего аметист. Книга была вся в пыли, и чтобы добраться до названия пришлось изрядно выпачкаться, но, то, что скрывал толстый слой пыли, было поистине удивительным. Если бы я увидела этот справочник, а в том, что это точно справочник я теперь не сомневалась, в какой-нибудь любой другой библиотеке, я бы просто улыбнулась и прошла мимо, но он был среди книг, которые должны образовывать, а не путать нормальных людей. В любом случае, казалось странным, что посреди старого и совершенно не религиозного университета я держала в руках "Справочник по практической магии и транкормарным ритуалам". Что означает это странное "транкормарным" я не поняла, мысли упорно крутились вокруг обычного и приятного для слуха слова "карман", но это явно было не оно. Внутри справочник оказался настолько же странной вещицей, как и снаружи.

""Завершение взаимодействия"

Состав:

1. Спирт — 0,2 л.

2. Корень мораса — 3 шт.

3. Крысиные хвосты — 5 шт.

4. Личинки жука корневиса — 20 гр.

Возьмите спирт, смешайте корень мораса и пять крысиных хвостов, личинки жука корневиса разместите над емкостью и обжигайте до получения золотых искр. Все тщательно размешать и поместить в пробирку со спиртом."

Что такое "корень мораса" или где водятся "жуки корневиса" я не имела ни малейшего понятия, но от прочтения возникло отвращение, а пицца снова подступила к горлу. Быстрое перелистывание страниц тоже не помогло — некоторые из них были иллюстрированы, на которые смотреть после бурной ночи было себе дороже. Однако на одной картинке взгляд все-таки невольно остановился. На ней был нарисован рот, точнее я бы обозначила это как рот в привычном понимании, но рисунок больше походил на пасть странного зверя с человеческими пропорциями. Или вампира, пожалуй, определение "рот вампира" подходило этому рисунку намного больше. Только передние зубы походили на человеческие, следующие два были самыми настоящими клыками. Но самое странное во всем этом "великолепии" было то, что зубов насчитывалось два ряда. Один как у нормальных людей, другой — сразу за первым. Сразу вспомнилось, что где-то описывалась такая болезнь, но надписей, кроме "рис.2", на картинке не было. Я уже собиралась найти, где в книге упоминается этот рисунок, как затылок взорвался дикой болью, в глазах потемнело, книга выпала из рук, а пол начал неумолимо приближаться. Почему-то единственной мыслью было, дотащит ли Наташа мои книги домой, если не сможет меня найти, потом возникло лицо смеющегося Савельевича, а за ним Антон, разгружающий вагоны. Возможно, было что-то еще, но для меня настала темнота...

Глава 1. В заточении

Очнуться в небольшой комнате похожей на камеру пыток в средневековом замке, никогда не было моей заветной мечтой. А когда я поняла, что это не очередные галлюцинации, то совсем стало не по себе.

Холодное каменное помещение шириной в десять шагов, не больше, маленькое окошко под потолком, до которого невозможно дотянуться, массивная дверь, кажется, деревянная.

Мурашки пробежали по всему телу, заставляя невольно вздрогнуть и погнав мысли быстрее. Непонятно, то ли меня кто-то похитил, то ли я сама настолько сильно ударилась головой о пол и теперь мне помогают прийти в себя, где-то в подвалах университета?

И непонятно, почему именно в подвалах. Что все это значит?

Ноги не связаны, руки — тоже, во рту кляпа нет. Либо это не похищение, либо кто-то уверен, что я не смогу уйти. А ведь в подземелье действительно нет нормальных окон! Только одна дверь и в стене странная щелка, до которой еще тянуться метра два. Кажется, я в панике.

Настоящий ужас охватил, когда я поняла, чем освещается помещение — несколько факелов на стенах, нет ни лампочек, ни выключателей, даже проводки не видно. Я словно средневековье попала, да и сама комната соответствовала духу того времени.

Возникла мысль о розыгрыше, но представить, кто именно решил меня так жестоко разыграть, было просто невозможно.

Пол холодный, камни покрылись маленькими капельками воды. А воздух свежий, таким он бывает только в деревне.

"Неужели меня вывезли за город?" — ужаснулась я, ползком передвигаясь по полу ближе к факелам — там хоть немного теплее.

Если бы я знала о таком продолжении дня, то надела бы куртку, но на улице было достаточно тепло, чтобы последние деньки бабьего лета проходить в кроссовках, джинсах и легком свитере, а здесь — слишком холодно для такой одежды.

— Здесь есть кто-нибудь?

Я не знала, стоит ли давать знать, что очнулась, если тебя похитили. Но решила не кричать, а сам вопрос прозвучал как-то неуверенно.

Никто не ответил. Зато обнаружилась другая странность, которая была заметна с самого начала, но ускользала от меня — вокруг тихо.

Конечно, я бывала в различных местах, где есть тишина и покой. Стоит только пройтись ночью в лесу, чтобы узнать, что такое отсутствие машин и других посторонних звуков. Но здесь было совершенно тихо! Даже в самом тихом и спокойном месте слышны звуки в проводке, отдаленный шум машин или поездов, мерное жужжание приборов и напряжение в высоковольтных проводах. Здесь же не просто тихо — это была абсолютная тишина, которая разбавляется шипением в одной стороне и странным стуком в другой.

Главное не паниковать. Эту истину вдалбливали в голову с первого класса, и, кажется, сейчас она хорошо применима.

Если это маньяк, то в университете есть множество камер, на которых он обязательно бы засветился. Наташа не оставит мою пропажу просто так и когда поймет, что меня нет, то обязательно поднимет всех на уши. Но сколько времени это займет? Должно быть несколько часов. А сколько я здесь?

Мысли бежали вперед, рисуя все новые и новые картины моей смерти или прекрасного спасения. Почему-то мыслей о смерти оказалось больше.

В этом помещении была только одна дверь, к которой не хотелось подходить — деревянная, держащаяся на двух больших и проржавевших петлях, с кольцом вместо ручки и отверстием замочной скважины.

Но, взяв волю в кулак, и понимая, что спасать себя необходимо самой, я подползла к двери, поднимаясь по стене, и дернула за ручку.

Заперто! А в замочную скважину толком ничего нельзя рассмотреть. Мне показалось, что там коридор, но он был слишком темным, чтобы понять, что именно в нем находится.