Любящий Тишину

1

Лишь тишина вокруг стоит,

Лишь мертвяки с серпами,

Луна как глаз во тьме горит,

Зовя всех оскумов лучами...

Некростих 2498, 24 строфа.

В склепе было темно и влажно. Как всегда. Не меняется воздух могил, — мысль Любящего Тишину нарушила эфир сознания. Двое оскушей внесли в склеп носилки с человеком, лежащим на них. Тяжелое кожаное покрывало скрывало большую часть тела, создавая причудливую фигуру. Лишь волны роскошных, черных как смоль волос, выбивавшихся из-под кожаной накидки и миниатюрное лицо, выдавали в человеке девушку. В склепе царила абсолютная темнота. Скелеты аккуратно опустили носилки на каменную плиту, стоящую посередине помещения и вышли, ведомые мысленными приказами некроманта. В темноте зажегся огонь, он возник над жезлом, который держал в руках Любящий Тишину. Маленькая сфера пламени над темным шаром на конце посоха Мастера осветила плиту и поклажу на ней. Через несколько мгновений в помещение вновь вошел скелет, держа в правой длани длинную палку, с намотанным на нее паклей. Он поднес факел к сфере огня и неровные тени и блики побежали по стенам склепа, пока огонь не разгорелся и не осветил их колеблющимся светом. Теперь можно было различить черты лица девушки. Она не была прекрасна. Более того, она была ужасно некрасива. На маленьком, испачканном грязью, лице с толстыми губами и довольно широким носом была запечатлена гримаса ужаса. Любящий Тишину сделал несколько пассов руками в перчатках из черной кожи, после которых скелет, держащий факел исчез. Но на самом деле лишь стал невидимым. Спустя несколько секунд и сам Любящий Тишину стал прозрачнее воздуха и тише света луны. В склеп вошел скелет, взял посох из рук некроманта и вышел, неся его перед собой. Лич достал из ниши в стене склепа сундучок красного дерева и извлек из него несколько предметов, которые положил рядом с девушкой на камень. Он взял в правую длань палку из ящика, на которой были странного вида рунические знаки, почти полностью покрывающие ее. Палка начала движение над камнем. В воздухе появились зеленоватые разводы, которые слабо дрожали и образовывали дрожащие путы над телом девушки. Веки девушки стали слегка подрагивать, что было видно даже при дрожащем пламени факела. Лич произносил заклинание, обращаясь к Ее милости. Своим внутренним зрением — так могут видеть лишь посвященные в свет ткнису, Любящий Тишину видел множественные повреждения потока ткинсу в теле девушки. Во многих местах ткинсу имела толщину волоса — все признаки указывали на близкий конец ее существования. Но сейчас, множество горящих зеленым, переплетающихся между собой и слегка подрагивающих лучей, которыми обволокло девушку, заставляли расширяться и течь ровно ткинсу ее тела. В мире смертных это обозначало регенерацию. Все органы и системы ее тела были приведены в то состояние, которое было заложено в него изначально — взмах невидимой руки — и путы исчезли. Девушка открыла глаза.

— Где я? — вопрос утонул в воздухе склепа.

— Эй! Кто-нибудь! — голос в озаряемом всполохами пламени факела темном помещении терялся и не находил ответа.

Девушка приподнялась на руках над серой глыбой камня. Она щурила глаза, пытаясь разглядеть во тьме хоть что-нибудь кроме факела и серых стен.

Лич стоял в двух метрах и смотрел на потоки ткинсу в ее теле — они приобретали все более правильные формы и их цвет становился из бледно-розового красным. Это означало полное выздоровление.

— Не бойся, — раздалась мысль в голове девушки. — Для общения со мной не нужно произносить мысли вслух. Я их читаю из твоего сознания. Я пока невидим, так как ты не готова увидеть мой образ.

Девушка начала крутить головой, пытаясь определить источник голоса в ее голове. Удивительно, но ей не было страшно.

— Как тебя зовут? — мысль в голове девушки вновь возникла из ниоткуда.

— Мария, — произнесла девушка.

— Хорошо, меня ты можешь звать Любящим Тишину... Конечно, для тебя это необычное имя, но другие будут еще сложнее. Ответь на мой вопрос — ты помнишь, что с тобой было?

— Не знаю... Я попытаюсь вспомнить...

Внезапная вспышка памяти навалилась на Марию, заполнив все чувства фонтаном ощущений. Холод. Очень холодно. Толпа. Вокруг нее толпа. Их голоса напоминают обезьяньи вопли. Много рук причиняют ей боль. Боль. Во всем теле боль. Они причиняют боль всеми своими звуками и действиями. В их глазах радость. Радость стаи. Ярость стаи. НЕ-Е-ЕТ! — она неожиданно понимает, что это ее голос разрывает полотно ночи. Но стае это и нужно, им нравиться сопротивление жертвы. Это их раззадоривает. Они приближают свои мерзкие рожи к ее лицу и что-то говорят, это выглядит так, как будто они харкают словами. Боль в теле нарастает — к боли от холода и ударов прибавляется боль разрываемых от напора внутренностей. Перед глазами встает кровавая пелена. Голова мотается из стороны в сторону от ударов по лицу. Все меркнет в багровой тьме...

Не-е-е-ет!, — кричит девушка. Она осознает себя в темном помещении, освещаемом факелом. Здесь тепло и влажно. И нет боли.

— Эй, ты все еще здесь? Любящий Тишину? — произносит Мария.

— Да, — эта мысль, как и все предыдущие, берутся из ниоткуда в ее голове.

— Я не могу тебе это рассказать. Я не хочу. Мне больно.

— Уже не нужно. Я все видел. Я же читаю мысли. Прости, я не мог помочь тебе раньше.

Мария вдруг осознала, что боли нет в ее теле. Она с удивлением посмотрела на свою руку — на ней не было ни одного синяка, хотя она точно помнила, что их ноги много раз попадали по ее рукам. Сколько же прошло времени? — подумала девушка.

— Не так много. С тех пор успела зайти луна, и вышло солнце.

— То есть прошло лишь несколько часов?

— Да.

— Этого не может быть. Боль не проходит так быстро.

— Действительно. Для вас, это не возможно. Вы в большинстве случаев можете причинять нарушение ткинсу. Но не восстанавливать. У вас это называется лечить. Для многих, посвященных в тайну ткинсу — это возможная операция. Для некроманта — простая. Послушай меня, человек. Сейчас ты узнаешь много, чего большинство из смертных не узнает никогда или узнает перед самой смертью. Я спас тебя — без моего вмешательства твой Поток прекратился бы через несколько часов. Я спас тебя, потому что я пожелал этого. Я редко вмешиваюсь в дела жизни смертных. Чаще я дарую им смерть и вечную нежизнь. Но я увидел тебя, ты лежала в холодном снегу, и ткинсу покидала твое тело все уменьшающимся ручейком. После всего этого — скажи мне — будешь ли ты моей? Моей ученицей — так это у вас называется.

В сознании девушки начали рождаться мысли, одна страшнее другой. Зачем я ему? Что он будет со мной делать? Кто он такой? Как отсюда сбежать? Девушке показалось, что воздух склепа замер и стал густым, как кисель. Она пыталась услышать звук дыхания Любящего Тишину, хоть один его шорох, движение, но тщетно.

— Кто ты такой? Почему ты говоришь про людей — вас, разве ты не человек? Зачем я тебе нужна? — голос разрушил молчание склепа.

— Я некромант. Я никогда не был человеком. Я был сыном Старшей Крови. Я был эльфом. Был — потому что я мертв. Точнее нежив. Я нежить. Я живу вечно — я не старюсь, не испытываю плотских желаний — голода, холода или жары, жажды и прочих. Я совершенствую свое сознание. Мое тело смертные видят как скелет. Но на самом деле у меня есть тело — оно соткано из ткинсу, преобразованной ткинсу, которая стабилизирована Ее порталом. Не пытайся сразу понять все. Мое имя на многих языках звучит как Любящий Тишину. Очень давно, за это время поколение людей сменилось не единожды, я стал личом — жрецом Ее Милости. Она — это то, что вы называете Смертью. Ты мне нужна для того, чтобы не чувствовать себя одиноким. Видишь ли, великая Сила делает тебя одиноким, к тому же смертные панически боятся нежити. И стараются по возможности уничтожать нас.

Снова тишина заполнила склеп. Девушка напряженно думала.

— А что будет, если я откажусь? — задала она вопрос.

— Ты станешь моей слугой, — мысль лича вновь вспыхнула в сознании Марии.

— То есть ты убьешь меня?

— Можно и так сказать.

Девушке показалось, что воздух в помещении окончательно застыл, и ее легкие заполнились им. Страх охватил ее сознание.

— Дать ответ не так уж и трудно, когда у тебя нет выбора, но я тебе дам время решиться. В твоем распоряжении будут сутки. Я дам тебе воду и человеческую еду. Лич вышел из помещения, неся невидимый сундучок.

Судя по отсутствию новых мыслей в ее голове, некромант ушел. Мария, сидя на каменном ложе, еще раз оглядела склеп. Это было помещение, размером три на четыре метра, высотой в полтора человеческих роста. Углы были образованны квадратными колоннами. В одной из стен имелся дверной проем. Он зиял чернеющей пустотой. Все кругом было из серого необработанного камня. Только ее ложе, состояло из большого куска шкуры какого-то животного. Внезапно девушка ощутила, что ее одежда порвана, она почувствовала себя неодетой. Она закуталась, как смогла, в шкуру.

Спустя несколько минут в проеме двери появилось светлое пятно.

— Я почувствовал твою мысль — она была такая громкая, что я услышал ее, — фраза лича прозвучала вновь в сознании Марии.

Светлое пятно приближалось, слегка подрагивая в воздухе. При ближайшем рассмотрении оно оказалось свернутой материей.

— Это одежда. Надень ее. Твоя пришла в негодность, — нарушил мысленный эфир Любящий Тишину.

— Я... Может ты, все-таки откроешь свой образ? А то мне не по себе от летающей по воздуху одежды.

— От шагающего по полу лича ты думаешь, будет лучше?

— Ну, я хочу тебя увидеть...

— Хорошо.

Одежда опустилась на плиту, рядом со шкурой. Пространство в двух метрах от Марии начало сгущаться и приобретать форму. Темный силуэт становился все более светлым, пока не приобрел форму стоящего перед ней человека. Образ становился все четче, пока на уровне лица девушка не увидела двойной ряд мелких белых зубов на сером фоне черепных костей. Над ним чернел провал носа, и горели красным, внутренним огнем два глаза. Череп был обрамлен зеленоватым свечением, над черепом блестел, преломляя свет факела, драгоценный камень. Рубин был похож на третий глаз. Камень находился на трех лучевой короне из тусклого белого металла. Лич был одет в кольчугу из того же металла, украшенную руническими символами. За спиной лича висел черный, как ночь плащ.

— Ну, и как тебе мой вид? — лич задал мысленный вопрос.

Девушка молчала, разглядывая стоящее перед ней существо. Странно, но ей не было страшно. Точнее, страх не был паническим. Кольчуга скрывала полностью всего лича, оставляя открытыми лицо. На руках у него были кожаные перчатки, крагами уходящие в рукава. Под короной спускался волной сплетенных колец на грудь и спину хауберк. Лич стоял совершенно неподвижно, лишь отблеск факела играл в рубине.

— Ты жив? — голос Марии дрожал.

— Нет. Я мертв очень давно. Хотя для людей существует лишь два состояния — жив или мертв. Это не отражает положения вещей. Существует множество способов существования ткинсу. С точки зрения потоков ткинсу я жив. В человеческих языках существует слово, примерно отражающее мое состояние — нежить.

Все время, пока в голове Марии возникали эти слова, лич ни шелохнулся.

— Я стану ... такой же?

— Пока нет. Если согласишься быть моей, то когда-нибудь ты захочешь стать такой как я, хотя это очень не просто.

Лич развернулся лицом к выходу — это сопровождалось мелодичным звуком тысяч колец друг об друга. В переполненном тишиной склепе это было подобно яркой вспышке огня в темноте. Плащ, подобно крылу, обдал воздухом Марию.

Девушка расслабила руки и опустилась на ложе. Она подложила сверток, принесенный Любящим Тишину под голову. Мария почувствовала невероятную усталость, которая навалилась на нее и сомкнула ей веки. Через полчаса факел потух, в агонизирующей борьбе с темнотой.

2

В ночи горят глаза лича,

Прошедших сокинхот,

От длани основание луча

Готовит оскушам поход...

Некростих 1687, 19 строфа.

Темнота. Полная темнота вокруг. Ничто не изменялось, когда Мария закрывала или открывала глаза. Сон улетучился и она вспомнила, что произошло накануне. Память выдавала цветные сюрреалистичные слайды прошлой ночи. Или дня? Этого Мария определить не могла. Самым ярким выделялся момент появления из воздуха скелета, закованного в мелкие кольца кольчуги с красными глазами. Девушка лежала с открытыми глазами и смотрела в потолок, еще раз переживая недавние события. Зачем я ему? — этот вопрос чаще всего возникал в ее сознании, — я не красивая, не сильная, работаю не за троих. Вопросы в ее голове наползали друг на друга не находя ответа. Конечно, я знала, что существуют живые мертвяки, но вот так, встретиться с Ним, разговаривать?!

В темноте послышались шаги, сопровождаемые негромким звоном металла. Через равные промежутки времени слышались равномерные удары металла об камень. И шаги и удары приближались. Мария села на камне, судорожно вцепившись в шкуру, на которой спала. Темнота дрогнула и расступилась — в двух метрах от пола появился шар красного света. Он осветил странного вида посох, из которого появился, черные перчатки, держащие посох. Дальше шар освещенного пространства выхватил из темноты Любящего Тишину. С треском загорелся факел и шар огня, который клубился внутри себя, который поджог факел, исчез. Склеп вновь осветился неровным горением факельного пламени. Палка с горящей тряпкой все также находилась в воздухе, неподвижно вися между полом и потолком. Лич взмахнул рукой и из воздуха появился скелет, который держал этот факел.

— Мария! Ты до сих пор не надела облачение, которое я тебе дал! — мысль острым серпом вошла в сознание девушки.

— Я спала... — жалостные нотки боязни звучали в ее голосе.

— Надевай. Прямо сейчас.

Девушка нерешительно встала на камне в полный рост, прижимая к груди шкуру.

— Что? Ты стесняешься? Меня, мертвого уже много сотен лет? Или его? — лич махнул правой рукой в сторону скелета.

Девушка нерешительно отпустила шкуру, которая упала к ее ногам. Лохмотья одежды плохо скрывали ее тело. Во многих местах плоть зияла в прорехах. Руки Марии на секунду замерли, затем решительно сбросили остатки одежды. Девушка подняла с ложа сверток светло-серой ткани и начала одеваться. Через несколько секунд она стояла в серой робе с длинными рукавами, поправляя складки одежды.

— Одежда непритязательна, но функциональна. Позже ты получишь другую, — сообщил Любящий Тишину, — а пока скажи, готова ли ты ответить на вопрос: будешь ли ты моей ученицей?

Возникла пауза. На лице у девушки была мучительная мысль о своем будущем. Ее пальцы теребили край рукава робы. Взгляд уперся в каменную стену.

— Ты же мне дал сутки? — ответила Мария и поглядела в немигающие глаза лича.

— Ты смелый человек, раз напоминаешь мне о моих обещаниях. Но запомни: я никогда не нарушаю своего неизреченного слова. Хорошо, пока пойдем, я покажу тебе, что ты узнаешь, если станешь моей ученицей.

Лич повернулся к входу, скелет с факелом первым вышел из помещения, унося факельный свет, затем шагнул в стенной проем лич и за ним девушка. Они шли по длинному коридору, свет факела выхватывал из цепких объятий тьмы стены коридора. За одним из поворотов впереди показалось яркое пятно света. Процессия вошла в ярко освещенный свечами и факелами зал. Несмотря на то, что стены, пол и потолок были из того же серого камня, что и предыдущие помещения, в этом зале стены были украшены многочисленными барельефами и фресками. Они изображали скелетов, людей, луну, гигантских летучих мышей, но на одной из стен в самом центре был изображен Любящий Тишину — Мария готова была поклясться, что это именно он, в своем трех лучевом венце.