Страх высоты

Максим Москвин, Сергей Соколов

Страх высоты.

"...Судьба играет человеком, а человек играет на трубе."

О. Бендер

Часть I.

Excelsior.

Глава 1.

Fiat lux.

Невыносимое сияние било в лицо. Я попытался зажмурить глаза... и не смог. Глаза уже были закрыты, но сияние не отпускало. С непонятным безразличием пришла ленивая мысль: "Ну и пусть светит. Какое яркое Солнце"...

— Убери фонарь! Слепит! — прошептал незнакомый голос.

— Погодь, дай рассмотреть.

Отвечавший говорил совсем невнятно, как сквозь зубы, но визгливым голосом. Я пошевелил головой, она перекатилась по жесткой поверхности, как чугунный шар. Кто-то явно поиграл моей головой в боулинг...

— Шевелится. Значит, выживет, — опять свистящий шепот. — Парень, ты из какой штольни?

Я почувствовал, как чья-то рука трясет меня за плечо. Тряска мгновенно отдалась в голове острой болью. Сияние отодвинулось от лица, но глаза открыть не получилось, веки слиплись намертво. Попытка поднять руку и протереть их оказалась неудачной, кисть руки едва шевельнулась. Но к телу постепенно возвращалась чувствительность, что меня не особенно порадовало в данных обстоятельствах — острые иглы пробежали по груди, по спине, собрались в районе желудка и вонзились в живот разом. Сильнейшая боль скрутила мышцы спазмом, и я почувствовал, как воздух из легких проскрежетал по горлу, вырвавшись наружу хрипом.

— Чччччеррт... Как больно!

— Ну точно, выживет. Какая штольня? Говорить можешь? — настойчиво переспросил обладатель странного произношения.

— А ведь не из нашенских он, — с непонятной угрозой произнес второй, — не наша спецовка на нем была. Я еще вчера засомневался. И жетона у него, кажись, нету!

Он часто задышал, и угроза переросла в панику:

— Слышь, Генерал, зови охрану! Я не виноват! Я думал, он от соседей, они перекрестную штольню рыли, думал, завалило, когда лед сошел с пласта...

— Погоди ты с охраной! Непростой парень-то, ох непростой, — протянул тот, которого второй назвал Генералом, — Можешь говорить-то?

Судя по всему, обращались ко мне. Как ни странно, но слышал я все отлично и, словно в компенсацию за слипшиеся глаза, различал малейшие оттенки интонаций и самые тихие звуки. Я несколько раз осторожно вдохнул и просипел:

— Могу... Кажется... — поперхнулся, судорожно втянул воздух еще раз. — Что у меня с глазами?

На выдохе горло опять сжали спазмы и я тяжело, с вывертом, закашлялся. Казалось, клочки легких вот-вот полетят изо рта.

— Что с глазами? — переспросил Генерал, и вздохнул. — Скорее всего, все нормально. После глубокой заморозки всегда так. Меня в молодости два раза откапывали из-под завала. Ничего, еще что-то вижу. Дышать только немного разучился.

И он тяжело, с присвистом, засмеялся.

Боль утихла, расплывшись по всему телу, однако я неожиданно почувствовал, что могу двигаться. Подняв руки к лицу, я осторожно прикоснулся пальцами к коже. На ощупь все было в порядке. Легонько потрогав глаза я убедился, что и они не повреждены, правда, казалось, будто под веки кто-то щедро сыпанул песку. Возможно, так и было, если верить словам этого Генерала о том, что меня откопали. Руки плохо меня слушались, но я все же смог помассировать уголки глаз, открывать которые все же немного побаивался. Что там о заморозке говорили?

Генерал и второй о чем-то негромко шептались, потом я услышал шаги, и в руки мне ткнули какой-то прохладный округлый предмет. Это оказалась металлическая фляжка, на ощупь сильно помятая.

— Плесни в лицо, поможет. Только не пей, это технический слив, — говорил, кажется, второй.

Тут же послышался шепот Генерала:

— Волына, не будь таким жмотом, дай ему нормальной воды.

— Обойдется, да и нельзя ему сейчас. Только из реаниматора. Реаниматор! Этот приблудный весь ресурс обнулил, не приведи тундра, еще кого завалит, чем я их вытаскивать буду? Перебьется без воды, — отрезал Волына.

По звуку шагов и направлению на голос я понял, что лежу, скорее всего, на полу или на чем-то вроде очень низкого стола. Запахов не ощущалось никаких, хотя назвать воздух свежим не рискнул бы и самый отчаянный затворник. Дышать приходилось часто и с натугой. Хотя, не исключено, что это мои легкие еще не пришли в норму. Какую норму? Я никогда на них не жаловался, даже не простужался... Мне все же удалось приоткрыть глаза достаточно, чтобы различить несколько смутных теней, перемещавшихся вокруг меня. Тени эти становились все отчетливее, пока я не смог различить присевшего слева от меня на корточках мужчину в грубой и очень грязной оранжевой куртке. На ногах у него были штаны из той же толстой ткани, только темно-серого цвета. Рядом с ним лежал фонарь, направленный в сторону, на стену. Рассеянный свет не позволил мне разглядеть черты лица в подробностях, но длинные всклокоченные седые волосы и массивный, источенный, как кусок известняка, нос я рассмотрел. Под носом блеснули в широкой улыбке зубы через один.

— Ну вот. Совсем ожил.

Судя по голосу, именно его называли Генералом.

Чуть справа, в паре шагов, прислонившись к стене, сверлил меня недовольным взглядом очень близко посаженных глаз второй собеседник, в такой же куртке, только похудощавее, очевидно, Волына.

Я перевалился на левый бок, аккуратно наклонил фляжку над ладонью и, зажмурившись, плеснул водой в лицо. Потом еще раз. Сразу стало совсем легко, а отерев воду с лица тыльной стороной ладони, я смог оглядеться, уже различая обстановку более-менее отчетливо.

Оказывается, лежал я в чем-то вроде металлического саркофага, практически утопленного в полу, стенки поднимались не более, чем на десять сантиметров от рифленых металлических пластин. Краем глаза я смог заметить россыпь зеленых и желтых огоньков, которые перемигивались где-то в изголовье, бросая переливы света на неровную каменную стену. В противоположной стороне стены не было, ну, по крайней мере, я не мог ее рассмотреть, света от фонаря хватало от силы шагов на десять, дальше взгляд упирался в чернильную темноту. Да уж, замечательное место для пробуждения. Почему-то я был уверен, что именно пробудился, как после долгого и тяжелого сна или чего похуже — вроде комы... Самое печальное, что я не мог вспомнить, что было до этого сна. Как я заснул, где заснул? Последнее, что всплыло в памяти — Шереметьево, посадка в самолет и... Неужели это и есть та самая заманчивая карьера в хорошей должности?

Пора задавать сакраментальный вопрос. Я повернулся к тому, которого называли Генералом и, запнувшись на несколько секунд, спросил:

— Почему так темно? — запнулся я не просто так, и спросил совсем не то, что собирался. На поясе у Генерала висело нечто, сильно смахивающее на закрытый маленький ноутбук в титановом корпусе. Такой прибор, во-первых, ну никак не вязался с, прямо скажем, не очень свежей внешностью своего обладателя, а во-вторых, выглядел настолько модерново, что даже в новостных лентах о перспективных разработках компьютерной техники подобные штучки если и мелькали, то как проекты не очень близкого будущего. Будущее! Я похолодел от мелькнувшей мысли, волосы на затылке зашевелились в прямом смысле слова. Холодной стеной навалилась уверенность, что безумная мысль не так уж и безумна. Волына прятался в тени и я не видел, есть ли у него нечто подобное на поясе, но саркофаг, где я очнулся, и мини-ноутбук, все это выглядело достаточно необычно в сочетании с грубыми куртками и вырубленными в камне стенами.

— Так ночь сейчас. Ночью освещают только центральный ствол. Ладно, сейчас охрана подойдет, ты думай, что им скажешь.

— Что? — я машинально переспросил. — Что им сказать?

— Все, — мерзко хохотнул от стены Волына, — как пролез в шахту, что искал, куда жетон девал.

Генерал снял с пояса тот самый прибор, открыл крышку — в сумраке засиял голубоватый отблеск небольшого экрана — несколько раз ткнул в клавиши грязным пальцем, покрытым мелкими ссадинами, и поднял голову, обращаясь ко мне:

— То, что ты жетон потерял — не самое плохое. То, что ты десятикратно норму расхода реагента перекрыл — вот что плохо.

— Отдавать придется, — я с пониманием хмыкнул, — такое случается в жизни... Только нечем мне отдавать, вот какое дело...

Судя по тому, что я был одет в нечто вроде противоперегрузочного костюма очень крупной вязки, из каких-то толстых синтетических нитей, а не в свою привычную одежду, то вряд ли поблизости найдутся мои вещи, а с ними и деньги. Я еще раз поразился своему спокойствию. Разум без возражений принял необычность ситуации за норму, вероятно, это все же был лучший способ избежать паники или того хуже — безумия. Как показали последующие события, мне следовало от всей души благодарить собственный мозг за сохранение рассудка в той ситуации.

— Тогда я тебе не завидую. И ты так и не сказал, из какой штольни. Не хочешь говорить или не знаешь?

Не ожидая ответа, Генерал поднялся и повернулся в сторону помещения, которая терялась в темноте.

— Идут, — он явно обладал великолепным слухом.

Через несколько секунд и я смог различить гулкие шаги по металлическим пластинам, а буквально в полутора десятках метров далекими еще лучами фонарей осветилась арка, за которой показался коридор, прорубленный в скале и уходящий вправо — очевидно, к тому самому центральному стволу.

Я оперся руками о край моего саркофага-ванны, встал сначала на колени, а потом, с кряхтением и почти слышимым скрипом позвоночника, на ноги. При этом фляга выскользнула из рук и звякнула о каменный пол. С трудом удерживая равновесие, я перешагнул бортик и встал рядом с саркофагом. Словно почувствовав мое отсутствие, в дальнем бортике отрылся темный паз, и оттуда метнулась, раскладываясь выпуклым веером, чешуйчатая крышка. Одновременно погасли огоньки в изголовье.

Меня все больше охватывала нервная дрожь. Вроде бы я и не волновался особо, дрожь скорее была похожа на нетерпение перед каким-нибудь важным событием, дрожь желания, чтобы то, что должно случиться, случилось поскорее. Холод тоже вряд ли мог служить причиной дрожи, либо я просто пока не ощущал температуры воздуха, либо в помещении действительно было тепло. Вдруг Генерал обернулся ко мне, одним движением сорвал куртку с плеч и бросил в мою сторону. Я машинально подхватил ее в воздухе. На ощупь ткань походила на брезент, оклеенный наждачной бумагой, а то и еще хуже — акульей кожей. Генерал быстрым жестом велел — накинь, мол. Я послушался. Куртка оказалась размеров на шесть больше, зато скрывала меня довольно хорошо, и я вдруг порадовался этому обстоятельству. Мне не удалось разглядеть моих собеседников внимательно, но вот руки у них были просто изуродованы мелкими шрамами и въевшейся грязью, да и лица не сильно отличались, разве что более жесткой щетиной на щеках. Скажем так, если ничего кардинального с моей внешностью не случилось, то в сравнении с ними я выглядел вызывающе ухоженным. Я не успевал сообразить, что мне делать и как себя вести. Только что мне удалось продрать глаза и уже пошли косяком какие-то события, на осмысление которых мне просто не хватало времени. Оставалось только молчать, слушать и надеяться на экспромт. И благодарить Генерала за неожиданное участие.

Шаги приближались, свет становился все ярче и, наконец, в помещение ввалились четверо. Как минимум, три ярчайших снопа света осветили всех нас, только Волына оставался наполовину скрыт в тени. Не стесняясь, вошедшие медленно и вдумчиво поводили лучами по нашим фигурам. Наконец, они уменьшили яркость фонарей и я смог разглядеть, кто же к нам пожаловал.

Впереди шествовал мужчина без малого двухметрового роста, затянутый в темный комбинезон, покрытый черными выпуклыми пластинами, придававшими ему вид штурмовика из "Звездных войн". В левой руке он держал фонарь, правая помещалась на поясе недалеко от ребристой рукояти какого-то оружия, спрятанного в кобуре. Чуть позади и в стороны расположились двое примерно таких же габаритов, в точно такой же одежде, но оружие они держали двумя руками, и оружие это походило на чрезмерно раздувшиеся помповые ружья, а на голове оба носили украшение в виде широкого обруча, от которого на глаза спускалась затемненная пластина из стекла или прозрачного пластика. Затемнение это, однако, ничуть не мешало им ориентироваться. Фонари у них располагались над правым плечом. Оснащение всех троих завершалось небольшими приборами, в точности походившими на тот, что я приметил у Генерала.

Четвертый посетитель отошел чуть в сторону и присел на один из пластиковых стульев, обнаружившихся в дальнем от меня углу. В отличие от первых трех, выглядевших, как полицейские или солдаты, он походил на немного располневшего менеджера и носил обычный серый деловой костюм, голубую рубашку без галстука и черные туфли.

— Матецкий! — пробасил вошедший первым, очевидно, командир. — Для твоего же здоровья полезнее, если этот вызов не был шуткой. Хотя, какое у мяса, к пробу, здоровье.

Двое, стоявшие позади, с готовностью хохотнули. Четвертый, сидевший в углу, никак не отреагировал на подобие шутки. На меня пока что никто внимания не обращал.

— Никак нет, цер, никаких шуток, — Генерал попытался вытянуться, — при проходе шурфа нашли человека, вмерз в лед, как лемминг, доставили к бригадному реаниматору, процедура прошла, как полагается.

— А зачем ты тогда нас вызывал? Вон начальник участка, регистрируй жетон, обычная процедура. Или ты думаешь, нам интересно по вашим норам ползать?

В этот момент из тени выскочил Волына и метнулся прямо к офицеру — я так решил его пока для себя называть. Тот от неожиданности отшатнулся, а двое сзади навели на Волныну стволы своих пушек.

— У него жетона нет! Он не из нашенских! Он вообще не наш, такой спецовки ни у кого из соседей не...

Его пламенная речь прервалась самым неожиданным образом — офицер взмахнул рукой и влепил фонарем Волыне тяжелую оплеуху, отбросившую его обратно к стене. От гулкого звука я вздрогнул, а в животе образовался неприятный ледяной сгусток — такие щедрые удары не сулили мне в будущем ничего хорошего. Встать у Волыны не получилось, он несколько раз дернулся, потом затих кучей тряпья у стены.

— Так, — офицер уставился на Генерала, — говори!

— Все так, цер, — Генерал даже не вздрогнул. — Мы его откопали больше суток тому. Замерз в куске льда, прямо так в реаниматор его и положили. Потом ушли на смену, сегодня вечером вернулись, а бокс еще работает. Как только желтый режим пошел, так мы его вручную открыли, все равно дальше только удержание остается... Жетона не нашли. Ресурс...

На этом месте Генерал замялся и переступил с ноги на ногу.

— Ну? Что ресурс?

— Ресурс ноль. Почти.

Человек-глыба ничего не ответил. Отодвинув Генерала плечом, он подошел вплотную ко мне и еще раз внимательно осмотрел. Как катком проехал. Я начал понимать, что, кажется, попал. Одновременно в голову пришла мыслишка, как себя вести в ближайшее время.