Куда исчезнут попаданцы Сталина?

Михаил Лапиков

Куда исчезнут попаданцы Сталина?

Альтернативная военная история и попаданческая фантастика с точки зрения исторического консультанта.

Есть на свете такое метакогнитивное искажение — эффект Даннинга-Крюгера. Неграмотные в какой-то области знания люди не обладают минимальным уровнем познаний, чтобы даже просто осознать как своё незнание, так и его порождения. Современная русскоязычная фантастика, тем более попаданческая и альтернативно-историческая, может служить почти безупречной иллюстрацией к этому явлению.

Да, проблема существует не первый день и кулёчек мусора на могилку стоит занести не только функционеру Епишеву или журналисту Кривицкому, но и какому-нибудь ещё писателю-фантасту Шпанову. Но давайте всё-таки по порядку.

Начать стоит непосредственно с качества текстов. Я не случайно упомянул Шпанова. Кто читал советскую боевую фантастику двадцатых-тридцатых годов прошлого века, отлично помнит, на каком чудовищном уровне она исполнена. Даже Адамов на этом фоне выглядит хорошим писателем-фантастом. Банально потому, что смог выломаться за рамки своего времени и написать действительно приключенческий роман вместо картонной агитки.

Куда больше тех, кто не смог.

При этом, что тогда, что сейчас, основные пункты художественных претензий остаются практически без изменений. Особенно это заметно, если сравнивать фантастику с мировыми аналогами.

Что же можно сделать, чтобы лучшего писателя о русских в альтернативно-исторических войнах двадцатого века стали звать не Стюарт Слейд, а, например, Василий Нетленкин?

Прежде всего, обратите внимание, что описать стратегию проще, чем тактику, а описать тактику проще, чем логистику и все те процессы, которые вообще делают армию именно такой, какая она есть. Простое неверное решение "писать глобально" однозначно возглавляет список любимых граблей для автора.

На профанском уровне восприятия действия СССР в годы Второй Мировой со времён ГлавПУРа целиком описываются как серия глобальных стратегических оборонительных действий, внезапно закончившихся в Берлине и Порт-Артуре. Героям при этом достаточно поучаствовать в какой-то беготне, после которой шестерни военной машины с мерзким скрежетом провернутся и окажется достигнут очередной Глобальный Перелом. Сами действия героев при этом чаще всего — неорганизованный выход комиссара и недобитков из окружения. Порой он сопровождается подрывом складов и придорожными засадами, порой обходятся без этого. Жюль-Верновщина с внебрачными уродами занимательной сапёрки от сна разума или проповеди о политико-моральном состоянии личного состава и гадящей англичанке — по вкусу.

Особая статья — непременная ликвидация какой-то знаковой фигуры без учёта возможностей по её замене молодой безымянной шпаной и того, насколько в реальности команда "тащит" за формального предводителя.

Ничем, кроме воли автора, влияние "попаданцев" такого рода на ситуацию не подкрепляется. Приведённым к логическому маразму идеалом этой концепции, разумеется, нужно считать любой тип сюжета о донесении "информации стратегической важности", после которой ситуация на фронтах волшебным образом переменится.

Крайне показательно, что кажущаяся простота стратегического вмешательства не вызывает и тени мысли о том, что стратегический ответ настолько же прост и доступен любому штабу. Более того, создаётся впечатление, что никто даже не подозревает, что именно планирование собственных и ответных действий и есть значительная часть работы любого нормально работающего штаба. От противника так и продолжают ждать стратегический охват большого ничто в опустошённом Белостокском выступе и наступления в тщательно усиленные гением послезнания районы.

Кстати, небоевые потери стратегического манёвра частей РККА тоже известны в послезнании. А значит, при любой затребованной автором переброске "по звонку Сталину за трое суток до начала войны" сначала техника РККА будет погибать на перебазировании, а потом, второй раз — на очередных попытках успеть туда, где прорываются уже на этот раз части противника. Колонну длиной в тридцать километров, на скорости марша в 12-15 км/ч вообще довольно сложно как замаскировать, так и не заметить. А последствия для матчасти и боеспособности окажутся те же самые, что и после начала войны.

Тридцать процентов небоевых потерь. Сорок. Пятьдесят...

Следующим уровнем детализации можно назвать тактический. Здесь уже не отделаться общими фразами о гениальном вожде, принявшем очередное мудрое решение. Требуется непосредственно показывать и ситуацию, и планирование действий, и реальный ход событий.

Как правило, с этим у писателей масса проблем.

И речь вовсе не идёт о каких-либо "очевидных" проблемах, вроде сантиметров брони и килограммов снаряда. Всё гораздо хуже. Типичный современный автор запросто позволяет себе описать ситуацию на уровне "Пехоту разместим здесь, тут и там, отсюда будет стрелять наш пулемёт, майор Иванов доклад закончил". Фиг с ним, что размещением пулемёта и пехотных отделений не майор занимается, не его это дело. Автор не показывает читателю картинку! Сферическая пехота ждёт возникновения противника. Не иначе как из Гейзенберговой неопределённости. И разумеется, на идеальном ландшафте: на выбор Засада у Дороги либо Мост Через Реку. Эти два варианта описывают подавляющее большинство тактических ситуаций нынешнего попадла как явления.

Хотя, вот казалось бы, чего сложнее — взять карту, взять актуальные на описываемый год уставы сторон, добавить по журналам боевых действий и кригтагебухам характерных проблем, нехватки матчасти и популярных ошибок личного состава... и ситуация более чем наполовину себя написала, готовая фабула, просто добавь сюжет!

Но ведь фиг.

Между тем, не бывает хорошей реализации тактического эпизода без внятной "картинки" для читателя. Основные элементы игры с читателем в данном случае — прозрачность ситуации, её понимание и прогнозируемость событий. Без качественного описания ничто из них просто невозможно. Отделываться любыми отговорками там, где нужно развернуть ситуацию, просто нельзя. Обходиться без представления как должны были в идеале действовать бойцы и документов о том, как они действовали на самом деле — тоже.

Да, это требует исследований. Но без этого тактический эпизод неминуемо превратится в ГлавПУРовский картон. И отношение это эпическое фэнтези к научной фантастике о войне будет иметь весьма условное.

Ну и финальная стадия требований к писателю и объёма работы с текстом. Полный обзор тех шестерёнок, благодаря которым работает военная машина и органично дополняющий её сюжет. Логистика войны и её последствия. Именно этот уровень владения материалом, когда автор знает в любой момент, на какие резервы могут рассчитывать его персонажи в идеале, что они получат на самом деле, и как бездарно протратят большую часть этого богатства их коллеги и подчинённые, как раз и позволяет написать действительно масштабное произведение мирового уровня.

Да, он требует изучения матчасти. Да, википедией не обойтись, документы частей и наставления требуется читать в оригинале, щедро дополняя тыловой перепиской. Да, после этого волосы будут стоять дыбом, а ура-патриотический шаблон, скорей всего, треснет до самой полундры и никогда больше не сойдётся обратно.

Зато это будет книга, за которую не стыдно.

Вроде альтернативной военной истории Андрея Уланова, Игоря Николаева или Всеволода Мартыненко по одну сторону лингвистического барьера и Стюарта Слейда, Ларри Швайкерта или Джона Шеттлера — по другую.

Этот же уровень работы с материалом означает и потребность в большом количестве точек обзора происходящего. То есть, художественный текст простым и естественным образом превращается в путешествие нескольких героев по сюжету, дополненное взлётами, неудачами, падениями, новыми попытками и личным ростом. Вместо повести-переростка на выходе однозначно требуется роман.

Производственный или взросления — смотря по тому, к чему больше лежит душа автора. При достаточном количестве персонажей можно даже совмещать оба пункта — что неплохо видно у того же Слейда в "Казанских тандерболтах" на примере любовно-романтической линии пилотов и спешном, на коленке, переписывании тактики мотопехотных и танковых частей под нужды критической боевой ситуации. Фронт в буквальном смысле этого слова висит на честном слове, для его спасения приходится собирать всё что есть и прямо сейчас. Девушку-пилота в буквальном смысле этого слова вытаскивают любовью, заботой и вниманием из ветеранского шока и привычки видеть перед собой исключительно скорых покойников. И всё это столь же органично переплетено с антифашистским расследованием в тылу и боевыми действиями речной флотилии. Больше дюжины персонажей работают на сюжет и работают успешно.

Скажите, когда последний раз вы замечали что-то похожее в массовой книге изданной в родных осинах?

Ну, только честно?

Полифонический роман, между тем органично снимает большую авторскую проблему. Он попросту ликвидирует необходимость делать единственного героя затычкой в каждой бочке и прихотливыми скачками бросать его из армии в армию и с фронта на фронт.

Большая "семья" персонажей, можно буквально, можно иносказательно, максимально разных профессий, но занятых в одной боевой операции, позволяет давать нужную "картинку" с разных углов обзора без последствий для сюжета и куда лучше вовлекать читателя в происходящее.

Рапорты подлинных частей на одном участке фронта порой различаются между собой полностью. Отчёты пехоты, танкистов, противотанкистов, артиллерии и авиации с той же регулярностью из общего имеют разве что топонимы. Возможность показать этот бардак читателю объёмно, и при этом сохранить весь спектр ощущений "брошенного сволочами" персонажа удачно повышает как накал драмы, так и общее качество захвата внимания читателя.

Что по любому поводу и без повода километрами строчили на имя главы профильного наркомата или тов. Сталина (лично) производственники в тылу — и вовсе не при детях будет процитировано.

Разительный контраст с одинокой кучкой попаданцев, запертых на уровне максимум пехотного лейтенанта, командира танка или пилота, не так ли?

Это же порождает и потребность в точках обзора с другой стороны фронта. Зачем они вообще нужны? Чтобы противник выглядел таким же разваливающимся на ходу скоплением недисциплинированного личного состава, ломающейся техники, безответственных командиров и нерадивых подчинённых, каким он был в действительности.

Это же означает как необходимость читать соответствующие документы, так и умение писать короткие законченные эпизоды, в которых персонаж может быть представлен читателю в первых строках, проведён через последовательность сюжетных событий и отправлен в забвение на пару глав или просто в могилу.

Вопреки широко распространённому заблуждению, описать персонажа-статиста второго плана только затем, чтобы показать ситуацию его глазами и убить — востребованный, полностью рабочий инструмент работы с художественным текстом, крайне популярный на западе.

Правда, есть и недочёты. Во-первых, для этого требуется заметно повысить навык работы в границах рассказа-миниатюры, а во-вторых, многие (а в случае массовой литературы — практически все) авторы не могут удержаться от синдрома "фрица-куроцапа" — с чемпионатами по танковому пердежу на громкость и длительность и другими бессмысленными решениями, вроде "кровавого негропиндоса".

Хотя для полной и окончательной ясности в моральных акцентах вполне достаточно просто расстрелять пленных или ограбить мирное население. Читатель не дурак, читателю хватит.

Это удержит восприятие текста читателем и от "Ганс рыгал, а Шульц пердел" какого-нибудь Ивакина, и от "железной поступи несокрушимого орднунга кровавой наты" ещё какого-нибудь Анисимова.

Любая картонная агитка при работе с военной научной фантастикой эффект имеет строго отрицательный.

Комплекс мер выше, если подкреплять его регулярным чтением журналов боевых действий в сухом остатке довольно быстро научит работать с законченным эпизодом, после которого возможно классическое экранное "затемнение" и перемотка времени.

Линейность повествования с детальным описанием каждого чиха и каждого разговора у костра хороша для написания бесконечного сериала, но сейчас они, к счастью, всё менее жизнеспособны.

Конечно, обидно, что у нас этим до сих пор не переболели массовые авторы, но рынок их от этого лечит. Даже по спросу на писателей уровня Дивова неплохо видно, что бесконечными сериалами читатель наелся. У той же "профессии: инквизитор" тиражи за два года просели на 30% 12-12-10-10-10-8-8... ещё пару томов — и шесть тысяч увидим тираж. Между тем, автор первого эшелона с лояльной многолетней аудиторией!

В законченных одиночных томах у него такого не было. Издавались, покупались, переиздавались... годами. И то же самое наблюдаем у западных авторов. Даже в рамках масштабного военно-исторического цикла отдельные книги представляют собой законченный эпизод его истории. Конфликт с явно выраженным началом, ростом напряжения, неприятными сюрпризами для его участников, зрелищным финалом и выводом на эпилог. Между отдельными томами при этом запросто проходят хоть годы.

В описаниях реальных боевых операций от планирования до завершения, именно это мы и увидим. Хотите делать качественную альтернативу — заранее учитесь вовремя останавливаться и опускать малосущественные события.

Особую помощь в этом оказывает грамотная отсечка промежуточных концовок. В любой боевой операции можно выделить подготовительный этап, её завязку и развитие, ответные действия на какой-то неприятный вызов и кульминацию с финалом. Вне зависимости от фактического хода самой операции, это чисто литературные составляющие развития сюжета.

Их соблюдение, хоть по учебнику, заметно улучшает текст даже неопытного автора. Если кто-то наблюдал, как работают с МТА в том же "Баен Букз" — вот оно самое в чистом виде. Даже полная йаауза типа "1632" Эрика Флинта становится почти читабельной.

Поэтому, даже если хочется породить эпическое полотно о другом СССР и глобально ином ходе XX века, как это сделал тот же Стюарт Слейд — имеет смысл начать одним из ключевых эпизодов из середины альтернативы.

Начать так именно затем, чтобы "продать" сериал читателю и захватить читательское внимание. Повышенная волатильность нынешнего книжного рынка успешно вмазала даже по дилогиям и трилогиям. Делайте книгу законченной, так, будто она последняя и единственная, как это сделал тот же Сергей Буркатовский со "Вчера будет война" — даже без мысли о каком-то продолжении альтернативы. Взлетит — будет вам шанс на продолжение. Не взлетит — у вас хотя бы законченная книга, а не огрызок истории без развития и финала.

Систематический обман читателя завязками бесконечных романов без окончания давно уже возымел свой отрицательный эффект. Сейчас о его вреде говорят не только лишь Олди, успешно прокассандрившие вопрос ажно с начала тысячелетия, но и вполне массовые популярные авторы, вроде Руса.