↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Олег Верещагин
ШПОРЫ
НА
КРОССОВКАХ
Учитель: — Дети, кто взял Бастилию?
Вовочка: (возмущённо) — Марь Иванна, я не брал!!!
Директор: (успокаивающе) — Ну что вы беспокоитесь, поиграют и вернут...
Из анекдота.
ПРОЛОГ:
СТРАНСТВУЮЩИЙ РЫЦАРЬ.
Кто сказал, что дважды два — четыре?!
Наглая ложь, как "я больше не буду!" первоклассника. Четыре — это "четыре", вполне самостоятельная и приятная для взгляда на мир оценка. А дважды два — это два раза по два и сколько не умножай, сколько не рассказывай родителям о математических правилах, заученных и тобой и ими ещё в первом классе — их отношение к произошедшему не изменится.
Своё собственное, впрочем, тоже. Если тебе тринадцать лет — недостойно обманывать себя разной отвлечённой фигнёй и сетовать на несправедливость учителей. Нужно мужественно стиснуть зубы, придти домой, выложить на стол дневник и принять неизбежное. Сурово и спокойно.
Хорошо, что родители вернутся только вечером. Но вечером-то что будет!!! Подумать страшно. Начнётся разбор полётов по полной программе. Непременно припомнят, что третья четверть — решающая (как и все остальные!) и начинать её так — недостойно сына интеллигентных родителей. Мда. Под вопросом окажется и пользование игровой приставкой, и дискотека в школе на 23 февраля, которое объявили наконец-то выходным днём. (И правильно, а то что выходило — 8 марта разные там двенадцатилетние соплюшки пищат о "женском дне", а День Защитников Отечества — фиг вам, мальчики, не доросли ещё!)
Нет, но он и правда не виноват! Первые "пары" с начала года! Другие по стольку в неделю таскают, а тут... Да и как он их схватил?! Недоразумение и печальное стечение обстоятельств! По алгебре его спрашивали на прошлом уроке — значит, просто по логике не могли спросить сегодня! Но откуда у взрослых логика, одни эмоции... И если бы ещё сказали, что он потратил время, отпущенное на домашнее задание, на разную ерунду, так ведь нет. Читал серьёзную книгу "Сто великих битв"! А уж география — вообще издевательство. Подавай училке объём воды, который реки Южной Америки в океан выносят. И высоту водопада Анхель. Лучше бы спросила, почему у водопада такое название — "Ангел" по-немецки. Он бы рассказал, как в 20-е годы теперь уже прошлого ХХ века немецкий лётчик Анхель, пролетая над джунглями, увидел воду, падающую с неба...
Здорово. Он прикрыл глаза и представил себя в кабине старинного самолёта. Внизу — зелёный ковёр джунглей, ветер свистит в ушах (кабины тогда были открытые). И вдруг — доннерветтер!..(1.)
... — Мальчик, смотри, куда идёшь.
Вздохнув, Колька Вешкин обиженно посмотрел вслед удаляющейся женщине в пальто с поднятым меховым воротником. Скучные люди — эти взрослые. Особенно — девчонки. Наверное, эта тётка и в двенадцать лет мечтала о таком вот пальто. И никогда не пыталась представить себе, как медленно рушатся вниз, в джунгли, белопенные каскады водопада с красивым названием Анхель. Даже обидно, что тот находится на континенте, за который Колька схватил сегодня "пару".
День был серый, совсем не зимний. С крыш капало, солнце на небе не просматривалось, снег пожух и покрылся чёрной сыпью. На дороге хлюпала всем известного цвета каша из песко-соляной смеси и растаявшего льда. А впереди просматривались ещё два с половиной месяца моральной пытки школой. Кольке захотелось сбросить рюкзак и попинать его ногами — просто так, для разрядки. Вместо этого он хмуро вздохнул, вжикнул молнией куртки, расстегнул её донизу и, сунув руки в карманы, зашагал по местами расчищенному тротуару домой.
___________________________________________________________________________________________
1. Чёрт возьми ! (немецк.)
С районного базарчика, который по выходным бодро шумел на площади Красногвардейцев, а в остальные дни — глухо бухтел, расползались неспешно последние торговцы. Давно разъехались на своих машинах с прицепами "зубрёнок" те, кто торгует вещами и бытовой химией. Укатили фургоны-"газели" торговцев электроникой и продуктами. Самыми стойкими оставались бабульки глубоко пенсионного возраста, сейчас и тащившие по раскисшему снегу свои поставленные на салазки детские коляски, набитые всякой ерундистикой. Для них базар — не столько средство добыть деньги (у многих из них пенсия больше, чем зарплата у колькиных родителей!), сколько место общения. Такой клуб — людей посмотреть, себя показать. Бабулек Колька не любил — они критически относились к молодёжи, подозревая её огульно в намерении бесплатно поживиться с лотков. Куда больше ему нравились небритые весёлые дедки, сшибающие на бутылку продажей разной механической и самоделковой мелочи, но эта публика по будням на базарчике почти не появлялась...
Через рынок идти было короче — вдоль основного ряда, направо, потом — в калитку, которая выводит к задней стенке магазина, а там — обогнуть этот магазин и окажешься прямо во дворе девятиэтажки. Колька так и сделал — свернул.
На пустых прилавках и между ними лежали клочки бумаги, яркие обёртки, полиэтиленовая плёнка. У дальнего конца ряда ещё переминались с ноги на ногу полдюжины продавщиц сигарет и прочих спичек с зажигалками, курили два дворника — перед тем, как приняться за уборку. Сразу за поворотом занимались тем же самым трое пацанов постарше Кольки — они было уставились на мальчишку с нехорошим интересом, но Колька хладнокровно прошёл между ними и не попытался оглянуться, когда сзади закашлялись и мокро чавкнул снег. На таких по пояс резиновых решительное поведение действует безотказно. Конечно, всегда существует опасность, но сворачивать из-за этого с выбранных путей... да ни финты подобного!
Несмотря на мятущуюся по поводу двоек душу, Николай Вешкин был весьма решительным молодым человеком.
Казалось, между двумя рядами навесов уже наступил вечер, хотя до сумерек оставалось ещё часа два, а до настоящего вечера — и того больше. Колька покатил перед собой банку "туборга" и совсем некстати подумал, что страшно соскучился по футболу. Скорей бы уж сошёл снег из дворовой "коробки" и подсохла земля... А то зима — это какой-то мёртвый сезон. Особенно такая, когда даже на коньках не покатаешься. То ли зима, то ли уже весна наступила — и не поверишь, что неделю назад морозы были под тридцать!
Как всегда — не вовремя. Нафик они на каникулах-то?!
— Пацан, может, купишь чего?
Колька так убедил себя, что кругом пусто — даже вздрогнул от этого сов-сем близко раздавшегося голоса и повернулся в его сторону.
Припозднившийся торговец оказался без претензий — как раз из тех самых мужиков, про которых думал Колька, сворачивая на рынок. Он разместил свой товар прямо на земле — на разорванной по швам коробке из-под бананов — и сам пристроился рядом на брезентовом рыбацком стульчике. Сидел, надвинув на лицо колхозный брезентовый же плащ с капюшоном и вроде даже и не смотрел в сторону мальчика.
— Не, спасибо, — мотнул головой Колька и шагнул было дальше, но торговец
предложил снова:
— Да ты подойди, посмотри. У меня интересные вещи есть.
Колька знал эти "интересные вещи" — ещё советские значки, старые видеокассеты, собачьи цепи, разные там дверные петли и гвоздики в спичечных коробках... Хотя... встречались на таких вот банановых ящиках и правда удивительные вещи. То настоящая, не из рессоры сделанная, шашка с чёрным от времени темляком(1.) на руку. То какая-нибудь аж дореволюционная книжка. То коллекция монет. То прозрачный портсигар с вырезанными картинками воздушного боя и надписью МЫ НАД БЕРЛИНОМ! Много ещё что можно было увидеть у таких торговцев. Но этот вёл себя странновато — не шутил, не пытался заглянуть в глаза, не расхваливал товар. Казалось, ему не очень даже интересно, подойдёт Колька или нет.
"Угу, — отметил осторожно тревожный внутренний голос, — подойдёшь, он прыснет в лицо какой-нибудь гадостью из баллончика, и очнёшься за этими ларьками... или там весной найдут, когда мусор вывозить будут... Это всё-таки мужик взрослый, а не трое дубов с сигаретами..." На самом деле На самом деле было странно — что он тут высиживает, на пустом-то рынке? И главное — сидит так, как будто у него тут встреча назначена или ещё раннее утро, а он первым пришёл и спешить некуда!
Но, помедлив, Колька всё-таки подошёл. Просто из любопытства, а ещё потому, что домой идти было стрёмно. Брезентовый дядя не пошевелился даже и больше никак свой товар не рекламировал. Его вроде бы вполне удовлетворил сам факт появления клиента.
На серо-коричневой картонке лежали несколько колец — вроде бы правда золотых, даже с камешками. Ещё — отполированное блюдце, овальное, в завитушках по краям. Распятие — деревянное, потрескавшееся...
— А это что за салатница? — поинтересовался Колька, указывая на блюдце.
Мужик невесть как углядел из-под капюшона этот жест и объяснил популярно:
— Зеркало. Аттика, четвёртый век до нашей эры, полированное серебро.
— А это, — Колька потрогал жутковатую африканскую маску со стёршимися полосами раскраски,
— вроде от настоящего колдуна? Четвёртый век нашей эры?
— Шестой, — равнодушно поправил мужик, по-прежнему не делая ни единого движения. —
Верхнее Конго.
"Нижние Пупки, — насмешливо подумал Колька, рассматривая остальные "экспонаты", — бред у тебя, дядя. Беляк настиг и долбает... Такое сдают в антикварный за куски в баксах, а не с лотка на пустом базаре толкают."
— А чего это у вас два распятия? — ткнул Колька во второе — металлическое, вытертое и какое-то
обломанное сверху.
— Это не распятие, — всё тем же тоном безмерно усталого экскурсовода отозвался
прибабахнутый продавец. — Рукоять меча тевтонского рыцаря. ХII век, Прибалтика.
"Ну конечно, — поддакнул Колька, — а сам меч об башку Васьки Буслаева обломился... Хотя Буслаев — это ХIII век вроде... Но всё равно круто!"
— А это рыцарские шпоры? — указал мальчишка на пару предметов, в самом деле похожих на
шпоры — дуги, дополненные потёртыми кожаными ремнями (спереди на щиколотку и под пятку, наверное) и сзади увенчанные мечеобразными прямыми остриями в палец длиной.
— Рыцарские. Золото. Западная Европа, V век.
— Тогда рыцарей не было, — не выдержал Колька.
— Они всегда были, — непробиваемо и сохраняя абсолютнейшее, первобытное спокойствие,
парировал мужик.
Колька промолчал. Чего спорить с человеком, у которого трубы горят? Ясно же, ему деньги нужны так, что он алюминиевую вилку готов продать за часть сервиза Александра Македонского.
___________________________________________________________________________________________
1. Ремень на рукояти холодного оружия, которым оно в бою крепилось к кисти руки.
Правда, при этом было непонятно, почему мужик так спокоен. А главное — его речь совершенно не было похожа на речь пьяного или похмельного.
— А сколько чего стоит? — поинтересовался Колька, попробовав на прочность ремешки шпор.
Приколы приколами, но эти штуки мальчишке почему-то сразу приглянулись. Можно будет повесить над кроватью, а следующей осенью наплести что-нибудь приятелям про летние приключения. Выглядят-то они и правда как настоящие рыцарские... Во, точно! — Я бы шпоры взял. И эту... рукоять меча. Если недорого.
Здорово! Можно будет вешать лапшу на уши про раскопки и какой-нибудь древний клад, который достался учёным и уехал в музей... а это ему, Кольке, подарили за какую-нибудь неоценимую помощь. Какую — потом выдумаем.
— Тут всё по семь рублей, — ошарашил Кольку ответом мужик. И, пока
мальчишка переваривал сказанное, даже чуть отступив от совсем спятившего, как видно, "торговца", тот ещё добавил: — Но больше одной вещи в одни руки я не продаю.
— А?.. — не сразу сориентировался Колька. — А давайте я дам по пятнашке. Вот, за шпоры... и за
рукоятку... Тридцатник. Покатит?
— Семь рублей за вещь. Одну в одни руки, — разъяснил мужик.
— Ну вам же выгодней! — удивился Колька. Припомнил, сколько у него с собой денег и
надбавил: — По четвертному. Полтинник.
Ему почему-то до щекотки захотелось вдруг иметь эти вещи. Но мужик повторил:
— Семь за одну. Мой товар, я продаю.
— Ну и... — начал Колька, собираясь было уйти, но потом остановился, поднял шпоры. Повертел
в руках. Ему почему-то казалось — и это было не очень приятное ощущение! — что мужик следит за ним из-под капюшона. "Возьму меч," — решил Колька... и протянул шпоры продавцу со словами: — Вот это.
— Ты выбрал, — загадочно ответил мужик. Колька убрал шпоры в карман рюкзака, достал из
бумажника пяти— и двухрублёвую монеты. Рука мужика, которой он принял деньги, оказалась вполне человеческой...
...Отойдя шагов на десять — почти у калитки — Колька обернулся.
Мужик в брезентовом плаще неспешно собирал свои товары в невесть откуда извлечённый здоровенный бесцветный и бесформенный вещмешок.
Странно. Такое впечатление, что он ждал ОДНОГО-ЕДИНСТВЕННОГО покупателя.
* * *
В квартире конечно было пусто, только кот Сникерс сидел на кухонном столе и с философским видом умывался поочередно левой и правой лапками. Вспоротый и на треть съеденный пакет сухого корма лежал за холодильником, высовываясь оттуда краем, Сникерс был фанатиком "Фрискета" и на пути к вожделенному хавчику домашнего любимца не останавливали ни высоты, ни широты, ни закрытые двери. Ни пластмассовые пакеты.
— Наглая ты скотина, — ласково сказал Колька, разуваясь у вешалки ставя кроссовки на полочку. Сникерс посмотрел через плечо с видом оскорбленной невинности: это вы обо мне?
Рюкзак Колька зашвырнул в свою комнатку — пока шел домой вокруг магазина, опять вспомнились двойки, и мир потускнел еще больше. Нехотя переодеваясь в домашнюю рубашку, джинсы и кроссовки, Колька отметил, что до возвращения родителей остается еще почти четыре часа. Скорей бы уж, правда! Может, сесть в приставку поиграть — напоследок, пока можно? Но что-то не было особенного желания, и Колька ушел на кухню, где, спихнув со стола Сникерса, достал из холодильника колбасу и начал сооружать себе бутерброд. Кот смотрел на происходящее с брезгливо-изумленным видом, потом с отвращением мяукнул и, задрав хвост, повернулся к колбасе и молодому хозяину спиной — ушел в комнаты, выбирать место для сна.
В бутылке лимонной фанты на дне плескались жалкие остатки роскоши. Та-ак, еще один удар по башке от сегодняшнего дня: забыл купить воды. Слив фанту в стакан, Колька присел к столу и уставился на крышу дома напротив. Двое бухариков скидывали с нее снег — их шапки и лопаты то и дело мелькали над краем.
Каждый зарабатывает на бутылку, как может.
Эта мысль напомнила о шпорах в рюкзаке. Колька доел бутерброд, одним глотком опрокинул остатки фанты и деловым шагом отправился в свою комнату.
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |