Запасная мечта

Запасная мечта.

Пир в главном банкетном зале замка шел уже четвертый час. Барон отсутствовал дома неделю и сегодня приехал вместе с оравой мужиков бандитской наружности, загнав во двор почти четыре подводы разного добра. Судя по радостному галдежу, можно было понять, что вылазка удалась на славу. Теперь гости умяли почти все наши запасы колбас и копченостей из кладовки, еще немного и придется бежать на птичник резать кур, а может и поросят. Мы мотались как ошпаренные по кухне, вынимая из духовки пирожки и мясные рулеты. Рядом пыхтела Сандра, пытаясь поднять последний свиной окорок на поднос. Кухарка, казалось, сейчас воспламенится.

Хотя гости уже порядком набрались (чего у барона было в неограниченном количестве, так это вина) и начали расползаться по укромным уголкам замка, хватая и перекидывая на плечо визжащих горничных, за столом остались самые стойкие и нужно было еще прислуживать. Сначала меня не пускали в банкетный зал (да я и не рвалась, зная что там будет твориться через несколько часов). Я резала овощи, мясо, следила за соусом, сервировала подносы, помогала слугам откупоривать бутылки с вином, но под конец пира подавальщиц уже не осталось. Тут еще Сандра наливая соус ошпарила руку и теперь не то что поднос, чашку не смогла бы поднять. Пришлось брать поднос и низко опустив голову пытаться невидимкой расставить кувшины по столам.

Краем глаза увидела барона Рудольфа Гессен, сидящего во главе, рядом (естественно, куда же без нее) баронесса в своем лучшем платье, сверкая драгоценностями, ага, дочурка тоже тут, милая чудесная Лиззи... Не то чтобы я ее ненавидела, для ненависти у меня есть барон, Лиза просто маленькая капризная дрянь, невоспитанная и глупая.

Я, быстро и изящно уворачиваясь от хватающих рук (слава богу, тот оставшийся десяток мужчин, еще умудряющихся сидеть за столом после всего выпитого, с координацией дружили не очень), расставила бокалы и кувшины и направилась к выходу... Фу..

— Ее, — вдруг до меня донесся громкий уверенный голос.

Я почувствовала как в спину уперлись глаза всех сидящих за столом. Медленно обернулась 'Это что, мне?'

-Нет, выбери другую, — твердо заявил хозяин, я застыла посреди банкетного зала, как бабочка пришпиленная иглой.

-Ты мне пообещал, что отдашь любую, на кого я укажу, я выбираю ее. Наконец я подняла голову и уткнулась в серые, абсолютно трезвые глаза, сидящего по левую руку от барона мужчины. Рядом с ним кривила губы Лиззи.

-Милый, это просто служанка, почему ты ее защищаешь?, — подала голос баронесса, — отдай ее Генриху, пусть позабавиться.

-Нет, Ганриэтта, я обещал ее родителям, что Элли не тронут здесь.

Все застыли, следя за разворачивающимся спектаклем.

-Иди к себе, — махнул мне барон, — и чтоб я тебя не видел здесь больше.

Я резво повернулась и стремительно ринулась на выход, твердя как заведенная 'пронесло'.

-Стоять, — мужчина поднялся, — я добавлю к твоей доле еще десять процентов. Ты знаешь, что за них можно купить деревню.

-И тот бриллиантовый королевский гарнитур, что ты показывал, Генрих, тоже отдашь, — пропела баронесса. Сероглазый небрежно кивнул.

Барон задумался. Я стояла ни жива не мертва.

-Она же просто грязная служанка, — повысила голос баронесса, и прошипела— или она тебе дорога, милый?

-Забирай, — выдохнул барон, и повернувшись мне — Элли, придешь сегодня после заката в зеленную гостиную, — и взглянув на мой шокированный ошалевший вид, грозно добавил, — и я не потерплю неповиновения. Иначе...

Я влетела в кухню ни на кого не глядя, кинула в котомку пару батонов хлеба и две печеные картофелины.

-Что случилось? — на меня уставились перепуганные глаза слуг.

-Я уезжаю сейчас же, помогите мне.

-Эх, говорила тебе, нельзя было ходить в зал, — Сандра была искренне расстроена, — но что же теперь... Иди в свою каморку, собирайся, мы приготовим еду в дорогу.

Уложилась я за десять минут (бедному собраться, как говориться...), два платья, пару комплектов нижнего белья, старые разношенные ботинки, тоненькое колечко с изумрудом (подарок на четырнадцатилетие от отца). Теплую кофту. Пожалуй все. Когда я с чемоданом зашла в кухню, там царила похоронная атмосфера. Сандра протянула мне котомку с едой и немного монет, — все, что смогли собрать, девочка, -и крепко обняла.

-Не провожайте, а то еще получите за меня от барона, я выйду через черных ход.

На улице уже стемнело. Было тихо и пусто. Кое где спали прямо на земле пьяные стражники. Иногда всхрапывали лошади, впряженные в подводы, они так и остались стоять посреди двора. Я тихонько выскользнула через узкую калитку за сараем.

-Далеко собралась?, — спокойный скучающий голос заставил меня вздрогнуть всем телом.

Тот самый мужчина, Генрих кажется, стоя прислонившись к каменному забору и курил трубку. Высокий, выше меня почти на голову, широкоплечий, мышцы на руках бугрились переплетенными канатами. Серые холодные глаза с интересом рассматривали добычу. Ленивая, расслабленная поза была обманчивой, он казался тигром, сидящим в засаде, и стоит мне только сделать неосторожный шаг — в меня вопьются острые клыки.

-Меня здесь ничего не держит, я уезжаю, — прохрипела перепугано я.

-На ночь глядя? Если так припекло, уехала бы утром, или так не хотелось идти ко мне в спальню?

-Вы знаете причину моего побега.

-Какая тебе разница? Одним больше, одним меньше. Ты не выглядишь пятнадцатилетней девочкой и я могу быть щедрым после.

-Мне ничего от вас не нужно, позвольте пройти, — я двинулась, точнее хотела сделать шаг, как через секунду оказалась спеленутая сильными руками на уровне его груди.

-Отпустите меня! Вы не имеете права! Я не рабыня здесь, — закричала я перепугано.

-Мне все равно. Я хочу сегодня женщину и я получу женщину, а я всегда получаю, то чего хочу, запомни это.

Меня внесли в замок, вырываться из стальных рук было так же бесполезно, как пытаться передвинуть замковую стену. Глаза заволокло слезами, такой беспомощной я себя ощущала только однажды — когда осталась круглой сиротой в пятнадцать лет без отца и матери.

-Отпустите ее, сударь, — наш дворецкий перегородил дорогу.

Сверху над головой донесся холодный голос, — 'В сторону, старик, или ты отправишься на тот свет гораздо раньше, чем планировал'.

-Руперд, спасибо, ты ничего не сможешь сделать, отойди — сквозь слезы прошептала я.

Мы прошли через зал и стали подниматься по лестнице, вслед летели скабрезные шутки. От непристойностей горели щеки и я понимала, что моя жизнь кончилась вот здесь, на этих каменных ступенях. Что теперь, после того, как меня видели на руках по пути в спальню, никакой защиты у меня не осталось, и каждый мужчина в этом замке будет пытаться забраться мне под юбку. Барон, кстати, будет первым.

Меня поставили посреди комнаты. Громко щелкнула задвижка, как будто отрезая мою жизнь на две половины — до и после.

-Раздевайся, — и видя, что я стою столбом и никак не реагирую со вздохом стал снимать с меня платье.

Видно было, что у Генриха практика в этом дела была солидная, все шнуровки и завязки были распутаны за пару минут. Тихим шорохом упали на пол сорочка и чулки. Я стояла в тонких, застиранных до прозрачности панталончиках и упорно смотрела в пол.

Тяжелое хриплое дыхание прохаживающего вокруг меня мужчины паникой отзывалось в голове. Я успокаивала себя тем, что, вроде бы, от этого не умирают, наши горничные постоянно ходят на сеновал с солдатами барона и ничего, даже хихикают вспоминая...

-На кровать, — отрывисто приказал Генрих. У меня было ощущение, что ему тяжело говорить и слова с трудом продирались сквозь горло.

Я залезла, укуталась покрывалом и зажмурилась. Зашуршала одежда. И через пару мгновений кровать прогнулась под тяжестью мужчины. Ко мне прижалось горячее крупное тело. Одно движение — и от панталон, как и от покрывала не осталось и воспоминаний. Я сжалась в комочек, отчаянно трясясь.

-Может погасите свечи?

-Нет. Я хочу тебя видеть. Всю... Ты красива, Элли. Тебе говорили об этом? Конечно говорили, — сам спросим и сам ответил Генрих.

Его тяжелая горячая рука начала блуждать по моему телу, очерчивая ключицу, замерла на безумно пульсирующей жилке шеи, зацепила и немного погладила грудь, легла пудовым весом на живот и там замерла.

-Ты безумно красива. Твои волосы как шелк, а кожа как бархат. Твой запах сводит меня с ума, и я перестаю себя контролировать, — лихорадочно шептал он, — открой глаза, Элли.

-Нет, давайте делайте свое дело быстрее и отпустите меня, — нервно пробормотала я.

-Ты хочешь чтобы так? Не смею перечить женщине. — проскрежетал он.

И началось безумие. Его руки были везде, на теле не осталось ни единого не целованного участка кожи, губы распухли, болела от шершавой руки грудь, тяжелое дыхание возбужденного зверя, вырываясь сквозь сцепленные зубы, заставляло мою кожу покрываться мурашками. Тело стало чужим и легким. Вдруг я почувствовала его руку, скользнувшую внутрь. Я судорожно сжала ноги, но куда мне против бешеной мужской силы. Пальцы ритмично двигались, и я непроизвольно стала покачивать бедрами в такт. Я приоткрыла глаза и вспыхнула, увидев огромного обнаженного мужчину, нависшего надо мной. Скульптурно вылепленное тело бойца, вздувшиеся мышцы на опирающихся руках, искаженное страстью красивое смуглое лицо. Серые горящие глаза поймали мой взгляд и я поняла, что зверя уже ничего не остановит, ум покинул его голову, остались одни голые инстинкты. Одно плавное сильное движение вперед и я вскрикнула от обжигающей боли. Генрих замер.

-Почему ты не сказала?

-Это бы что-то изменило?

-Нет, — прорычал он, — и его бедра исступленно задвигались, наполняя и покоряя.

'Вот что это такое', — отстранено подумала я. Власть женщины над мужчиной, власть, заставляющая его терять голову и разум. Небольшая саднящая боль мешала, и от предыдущей приятной расслабленности не осталось и следа. Болезненные толчки становились все быстрей и чаще, крупная дрожь заколотила мужчину и я услышала глухой протяжный стон. На меня обрушилось тяжелое твердое вздрагивающее тело. Я завозилась, пытаясь выбраться из удушающих объятий.

-На этом все? Я могу быть свободна? — холодно поинтересовалась я.

-И как ты дожила до своих лет, работая в замке и осталась невинной? Кстати, сколько тебе? — немного отдышавшись сипло поинтересовался Генрих.

-Восемнадцать и я хорошо пряталась...

-Никуда ты не пойдешь, спи здесь, по крайней мере здесь безопасно. Сегодня в замке куча пьяной солдатни. И я с тобой еще не закончил, — припечатал напоследок.

Я удивленно на него посмотрела, — разве вам еще что-то нужно?

-Дорогая, ты не знаешь мужчин, нам одного раза не достаточно, а ты такая сладкая и вкусная. Но я не буду сейчас настаивать, тебе больно и... короче, спи, — он заботливо укутал меня покрывалом, а сам встал, пошел тушить свечи.

Я краем глаза зацепила обнаженного мужчину и щеки заполыхали опять. Уткнувшись в подушку я пыталась избавиться от великолепного образчика мужественности, который стоял перед глазами. Высокий стройный, широкоплечий, ровные длинные ноги, загорелая грудь поросшая темными волосками, опускающимися вниз к паху. Твердые крупные ягодицы. Спина и грудь раскрашена белыми росчерками шрамов. 'Я даже не спросила, кто он', — грустно вздохнула я, — 'солдат или наемник, но если его посадили рядом с бароном, наверное важная птица, хотя, какая уже разница', подумала я засыпая. И когда сильные руки притянули и прижали меня к твердому горячему телу, я уже практически спала.

Утром я, по привычке проснулась до расцвета, посмотрев в окно, определила время как пять утра. Рядом глубоко и ровно дышал Генрих, его рука собственнически лежала на моем бедре и мне нужно было быстро придумать, как сбежать, чтобы он не проснулся.

Медленно, внимательно прислушиваясь к мужскому дыханию, я выскользнула из-под одеяла, заменив свое бедро подушкой. Похватала одежду и прошмыгнула в смежную комнату. Меня уже ничего не смогло бы остановить. Жизнь кончена. Еще вчера, болтаясь как кукла на руках, слушая пошлые грубые намеки солдатов, я все решила для себя. Подстилкой я не буду. Генрих уедет, а мне останется только ждать первого поползновения под юбку или зажатия в темном коридоре. Защиты от барона уже нет. Баронесса только порадуется моему падению. Лучше уж в омут с головой.

Быстро одевшись я выбежала тем же путем, что собиралась вечером, чемоданчик сиротливо стоял возле калитки. Мой путь закончился через пару километров в лесу у пруда. Раздевшись, оставшись в рубашке и чулках (когда будут доставать утопленницу, хоть одетая буду) решительно вошла в воду.

-А ну стоять! — грубый крик разорвал сонную тишину леса.

Я быстрее заработала руками, почти выплывая на середину. Сзади послышался звучный всплеск, и я поняла, что не успеваю. Нырнула как можно глубже, но холодная вода выталкивала непрошеную гостью, голову резануло болью и меня потянули вверх за волосы.

-Дура, — сплевывая воду, рычал Генрих, — неужели так ужасно было потерять невинность со мной, что бы решилась на такое! Идиотка! — меня трясли как переспелую грушу.

От холода стучали зубы, апатия наваливалась пуховым одеялом, глуша звуки и туманя разум. Злой, как черт, мужчина, стянул с меня мокрую сорочку, подобрал с земли и натянул через голову платье и начал растирать спину и грудь широкими мазками ладоней. Сам он одежду снять не успел или не захотел и теперь мокрый бормотал ругательства в адрес одной глупой девчонки.

-Отпустите меня, вы уедете, а я все равно сделаю это. И никто уже мне не помешает, — сквозь стучащие зубы выдавила я.

-Но почему? Миллионы женщин теряют невинность во всем мире, но после этого они не кончают жизнь самоубийством, иначе человеческий род уже прекратил бы свое существование, — Генрих дополнительно накинул на меня свой, оставленный рядом с лошадью плащ.

-Вы не понимаете, — сглотнула я, — после того, как все увидели что Рудольф Гессен отдал меня вам, у меня нет защиты в замке, я теперь доступная и падшая женщина, и каждый решит своим долгом затащить меня в постель. Я не смогу так жить...

Мужчина посмотрел на меня долгим пристальным взглядом, размышляя.

-Вот оно что... Я предлагаю тебе поехать со мной, в мое имение. Тебя, как я понял, ничего в замке не держит, сегодня же и уедем.

-В качестве кого? — вскинула глаза, — в качестве вашей подстилки? Так какая разница где, здесь или у вас?

-Трудно с тобой, — пробормотал Генрих, — замуж, сама понимаешь, я взять не могу, — хохотнул он, — как бы ты ни была красива и хороша в постели, но ты служанка, — он насмешливо развел руками, — Что сами то можешь предложить? Не думаю же я, что ты искренне хотела покончить с собой, есть же что-то, что тебя сможет удержать на этом свете?

Я задумалась. Генрих не мешал, отошел к берегу, снял и выжал верхнюю одежду. По нему не было заметно, что он замерз и дрожит. Крепкий, суровый мужчина...

-Вы говорили, у вас имение, — уцепилась я за тоненькую ниточку.

-Да, можно сказать и так.