— Здаров, чувак, — радостно поприветствовал ученика учитель труда, непривычно серьёзный, — видишь?...
Сказать по правде, любой другой человек, увидав в таком состоянии двухметрового накачанного учителя, мигом сделал бы ноги — хотя, к его чести, он не был похож на типичного трудовика из анекдотов: не пил, не ругался на уроках, не заставлял всех делать табуретки, а напротив — обладал недюженным умом и опытом по разрешению надуманных учениками проблем, который сделал бы любого психолога-специалиста; как такой человек пошёл работать учителем труда, в обычных школах не смогли бы представить — но то обычные, а у них тут Академия государственного масштаба...
Но, в любом случае — дело даже не в этом. Этот человек не был серьёзен даже когда в школу проникли террористы, и во многом благодаря ему удалось повязать эту ужасающую группировку без единого выстрела; даже когда школу в тяжёлые времена грозились закрыть, он филосовски заметил, что это не конец жизни, и предложил отдать работе честь, первый же отдавшись ей на полную — а когда кто-то сверху наконец приструнил распоясовшихся "закрывателей", устроил вечеринку прямо в актовом зале...
Можно продолжать до бесконечности. Но суть — одна: видеть этого человека серьёзным и даже чуток грустноватым — это сродни Концу Света.
Неожиданно, странно и немного страшно.
Но не для меня.
А? Кто я? Ну — это будет довольно таки длинный, нудный и неинтересный рассказ...
Ладно. Я — Светлана Белозёрова. Обычная пятнадцатилетняя девочка, ученица седьмого класса Государственной Академии имени Виктора Метельского, анимешница, отличница и просто ненормально хороший человек...
А? Что за... Академия?... Вы что — из другого мира?! Всем известно, что Академия — это государственное образование, занимающее едва ли не три четверти от Москвы! Оно включает в себя практически всю линейку образования в нашей стране: разнообразные школы, садики и университеты — все эти учреждения в пределах города либо находятся в составе Академии, либо уже почти в ней; правда, обносить полгорода стеной пока не спешат — всё же это столица, тут помимо учеников полно всего от бездомных животных до депутатов, так что пока довольствуемся только отдельными зданиями... и Академическим Зданием.
А вот это вот уже то место, где во всей красе видна мощь всего этого объединения — не смотря на то, что Здание находится далеко от Москвы, окружающий его Академический Округ занимает уже территорию с небольшой такой городок; постоянно ведётся стройка чего-то нового, украшение старого, активно сажаются деревья и нечистые на руку обманщики, что как-то пролезли в верхушку, идёт полномасштабное расширение — и это всё после десяти-то лет стагнации!
Это — целый студенческий городок... Нет — город. Место, где действительно учатся люди, что понесут светлое будущее — а не то, что нам обычно пытаются под видом этого впарить! Место, которое многие назовут первым домом — часто имея другой...
Место, в котором живу и учусь я.
Но то, что я сейчас увидела...
Я беспомощно обернулась на трудовика, и на моё безмолвное "ну как так-то", наверняка читающееся во взгляде, тот лишь печально развёл руками — "ну, вот — так вот"... Теперь понятно, из-за чего он был в печали — я лишь тихо приложила руку к лицу и мучительно пыталась вспомнить что-нибудь особо заковыристая...
Статуя Директора. По сути — едва ли не достопримечательность уровня Статуи Свободы, и вовсе не из-за её размеров или особенной ценности... Нет. Вся соль была в том, КОМУ она принадлежала.
Директор — это, как не сложно догадаться, руководитель всей нашей тусовки, именуемой "Академия". И сложность с ним была невероятная...
Начать с того, что я ни разу ещё не назвала Директора по имени — более того, выглядит так, будто "Директор" и есть его имя... Но это так! Ну — или почти так!... Второе, вытекающее из первого — это то, что вообще никто его имени не знал! Ну, из моего круга, по крайней мере — может, наш президент или сам Виктор Метельский знают, ибо вряд ли они могли принять на такую должность не пойми кого...
Но факт остаётся фактом.
Даже более того — ходят слухи, что он то ли киллер, то ли из КГБ, то ли вообще вражеский шпион, переметнувшийся к нам... Или не переметнувшийся и дурящий всех... Ну — всё такого уровня. Чему тут верить, чему нет — явно не поймёшь, но суть остаётся сутью: "переступишь ему дорогу — считай, не жилец", как любит пугать младшеклассниц наш Семён...
И вот теперь статуя Директора лежит тут... Лежит. ТУТ.
С отломанной головой...
...Ну ёёёёёёёёё...
— И как так можно было?... — я обиженно ткнула пальцем в грудь выглядевшего виноватым мужчины кавказкой национальности, одетого в униформу строителя, — как это они ухитрились врезаться на экскаваторах в статую? Втроём?? Одновременно??? На такой-то скорости и с полными ковшами?!...
Ответ бедолаги был малоразборчив — но у меня с детства был прекрасный слух.
— Чего?... — мои глаза шокировано раскрылись, выдавая крайнюю степень удивления, — гоняли... на этих... тарантайках?... по территории Акаде... Уййййййй, — я с ужасом представила себе прекрасные академические клумбы, исписанные следами от колёс и гусениц, — так, лучше быстро проверьте все места этих "гонок"... и созовите всех!
— Так точно, — подмигнул мне кавказец и бегом кинулся к стоящей неподалёку машине с напарником, — эй, братан, слышал, что красивый дэвушка сказал? Газуй давай, только не по цветам!...
Я расслышала сзади тихий всхлип, и обернулась, не веря своим глазам — трудовик, с глазами, чем-то напоминающими того котика из давно смотренного американского мультфильма, умиляюще улыбался и вытирал слёзы платочком.
— Спасибо, Светуль, — прогудел он своим зычным басом, какой у него был только в такие моменты, — ты всегда... *хлип* ...нас так выручаешь...
— Да ладно — чего уж... — я смущённо посмотрела на рыдающего мужика, чуть улыбнувшись, — дай-ка, лучше, посмотрю — может, тут что-то и без толпы эмигрантов сделать можно?...
Я проскочила мимо трудовика и присела на корточки, задумчиво глядя на отколотую голову, лежащую недалеко от самой статуи.
Может быть — я чего-то и не смыслю в том, что может сделать стандартная ненормально хорошая пятнадцатилетняя семиклассница...
Но голову я ему прикручу.
— А Вы... бы... — я не определённо помахала рукой, взглянув на учителя, — пошли бы, посмотрели бы, чего там да как... Или... вообще — у Вас есть какие-то дела, или как?...
Мгновение он глупо на меня смотрел — и, стремительно вытянувшись, широко ухмыльнулся, смахивая слёзы с лица:
— Есть, ваше высокоблагородие! — и он смазался с места, в три прыжка пролетая по пятнадцать метров.
Я же лишь тихонько хмыкнула, неосознанно коснувшись моего Герба — знака отличия, показывающего место в Академии.
Хоть я и не люблю этого, но, всё же, вспоминая тех кавказцев, хочется признать — должность "Президента Студсовета Западного Округа", или как она там правильно зовётся, это сила, ибо оспорить твои прямые распоряжения могут лишь человек двадцать... из двадцати тысяч, что сейчас тут точно есть.
А приказать свыше тебе могут только Директор и Президент — впрочем, не хочется вдаваться в систему, тут явно всё не так просто;
Совсем другое дело, что конкретно мне не особо нравится командовать людьми — но тут уж не попишешь, к тому же до сих пор пока хватало одного наличия Герба, что бы все твои слова воспринимались как приказы, даже шутки — что потихоньку начинает пропадать -, а остальное...
Я хмыкнула, коснувшись головы статуи. С другой стороны — нашему бедному трудовику в его смену попросту некуда обратится: Директор, по слухам, всё таки вернулся в Академию — и он-то уже не раз доказывал свою необычайную осведомлённость; все гадали — КАК??? -, но всё сводилось к одному — никто в здравом уме не решится помогать в таком когда Директор рядом, ибо если всё вскроется... а всё вскроется...
И потому — я. И...
Пусть я и не особо сильная, или не обладаю гениальностью на фоне того же нашего отличника Шурика, хотя по оценкам и выгляжу близкой к таким как он, я всё могу что-то и помимо заёмной власти и чуждого звания.
То, что может, и отличает меня от нормальных людей — но...
Кому нужна нормальность в моём случае — той, кто хочет быть героем для людей...
Я пододвинула голову к шее — с трудом, конечно же, и вся измазавшись и пару раз порезавшись, но всё таки.
И вздохнула.
Моя проблема — это моя детская мечта.
Я ещё застала те времена, когда Бронзовый Век Героев в западных комиксах казался чем-то жутко необычным и драматичным. В самом деле, когда кто-то случайно убивает кого-то близкого своими силами, особенно в ситуации, когда без применения сил этот человек всё равно умер бы — ход казался страшным и оригинальным и при этом пришёлся по вкусу людям.
Однако моя все мои мечты о становлении героем, который всегда спасёт всех, обречены были бы стать ничем — и, вероятно, я бы стала бы никем... Ну — на фоне того мира, что я знаю; кто знает, как бы всё было в другом случае — не так ли?
Но... Десять Лет. Я вздрогнула. А ведь и правда — десять лет уже прошло...
Десять лет с того страшного пожара, уничтожившего большую часть города.
Смешно, не правда ли? В одном из крупнейших городов мира произошёл пожар, испепеливший его чуть ли не до тла — а остановить его не смогли. Не смогли ни пожарные, ни армия, ни авиация — никто. И даже эвакуация сопровождалась катастрофическими жертвами.
Именно там была похоронена вся династия дворян Белозёровых — среди руин и пожарищ...
Девушка нервно хохотнула.
Она вспомнила, как на эту тему весь год активно трещали западные СМИ — предполагались разнообразные терракты и природные катастрофы, Америка, Китай и Страны Третьего Мира активно валили происшествие друг на друга, верящие в наказание от высших сил активно сталкивались в противостоянии со сторонниками теории инопланетного вторжения, под конец Корея заявила, что у них упёрли Ядерное Оружие и напугала кучу стран угрозой ядерной войны...
А потом всё стихло. Просто потому, что все поняли — искать причины бессмысленно: они все похоронены в пепле Великого Пожара, как его прозвали на родине.
А Россия... А что — Россия? После распада Советов, что бы о них кто не думал, у страны было на редкость коматозное состояние.
После Пожара — мёртвое.
Но... Так просто эту страну не уничтожить — именно тогда из не откуда появился ОН.
Профессор Виктор Метельский.
А за ним пришли и другие...
Забавно.
Девушка состредочилась на статуе.
Герой... Это тот, кто бы смог не допустить подобного...
И спас всех.
Конечно, её мечта быть героем — это, по меньшей мере... глупость.
Так ей часто говорят.
Но... Почему бы хотя бы не попытаться — ради простого интереса, насколько это возможно в принципе?
— Trace... On... — зелёная искра проскочила между её пальцами и головой статуи.
Светлана улыбнулась.
Хотя бы потому, что она обещала это отцу...
— — — — — — —
Калейдоскоп провернул мир снова — и под тихий щелчок лицо Маршла-Волшебника наконец ожило, позволил себе лёгкую улыбку.
— Интересная... вариация... — тихий голос раздался в кабинете на вершине Часовой Башни: скрытая в тени девушка фонила во все стороны явно детским любопытством, — так вооооот, как ты это делаешь...
Кишуа Зелретч Швейнорг краем уха слушал любимую внучку, внимательно глядя на ситуацию в этой Вселенной — и не прогадал...
— Директор, значит? — удивление, сквозившее в его словах, заставило Арквейд прерваться и прислушаться, — А неплохо ты устроился...
Да — определённо, это будет интересно.
— И что же ты хочешь сделать — ~м~?...
— . . . .
Он молчал, сжав хрустальный шар до хруста — и поймал печальный взгляд из тёмного угла.
— Мы... — тихий голос был прерван, едва начав звучать.
— Нет, — так же тихо ответила фигура в капюшоне, сосредоточившись на смутных образах, — мы... Нам ещё рано начинать.
Директор умел ждать — и любил это делать.
Другое дело, что вмешательство Зелретча — это повод поторопиться...
— Скоро все приготовления... наконец... будут завершены... — тихий, но спокойный голос завершил свою мысль — и просторный кабинет вновь погрузился в тишину...
— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —
Что делать, если ты не выспался?
Нет, серьёзно... Забить на всё и дальше спать? Встать, зевая, и лениво пытаться делать хоть что-то?
А некоторые и не проснутся даже...
...
Однако... единственная обитательница этого особняка даже не выспавшись на всё реагировала немножко по другому.
Прозвеневший будильник заставил девочку лет двенадцати на вид мгновенно раскрыть глаз — и внезапно подскочить, шаря суженными зрачками по всей комнате. Надо сказать — весьма просторной, но аскетичной. Поэтому, когда спустя пять минут она поняла, что спрятаться тут вор мог только, если умел становится невидимым, она, подрагивая, рухнула на кровать — и, глядя мутными глазами в застеклённый потолок, улыбнулась, прикрывая лицо ладонью.
— С добрым утром... — она мечтательно проследила след от самолёта на небе, — мамочка...
Резко встать и застелить кровать. Одна минута. Вихрем слететь с третьего этажа. Минута. Тёплый душик. Пять минут. Поставить варится кофе и жарится яичницу. Три минуты. Влететь обратно наверх и переодеться в школьную форму. Две минуты. Обратно на кухню, уже не торопясь. Полторы. Бегом снять подгоревшую яичницу, почуяв подозрительных запах — тридцать секунд...
Предаться воспоминаниям, глядя поверх включённого телевизора — тридцать минут.
— ...К другим новостям: сегодня утечка газа произошла...
Она лениво выключила телевизор, не вслушиваясь в размахивающих руками дикторов.
Прошла к выходу. Взяла сумку. Пригладила непослушные волосы. Обулась. И со словами "Пока!" — вышла.
Тихий ветерок и ясное солнышко вызывали приглушённую улыбку — в самом деле, ничего не напоминало о том, что сейчас уже декабрь; в прочем, подобные аномалии стали происходить повсеместно — после Великого Пожара что-то изменилось в экологии.
Ну — так эти, по телевизору, говорят. А таким как она, интересно только одно — будет погода такой приятной и тёплой и дальше, или же со дня на день всё таки выпадет снежок? Какой Новый Год без него...
Эти мысли были настолько свойственны обычным подросткам, что никто бы сейчас не догадался — вот эта девочка, с нежно-лиловыми волосами, которые никогда никто не красил, и яркими алыми глазами, в которых не было линз, не самая обычная.
А потому Юрико Романова продолжала улыбаться. Даже, если она не признает этого — что-то глубоко внутри неё словно пыталось выжать толику радости из всего вокруг.
Словно бы... она больше не смогла бы этого сделать?
Но на все свои неясные волнения... она лишь хмыкнула.
Куда там до странных предчувствий — её мысли были заняты совсем другим.
Тем, что имело для неё куда большее значение, чем всё остальное. То, к чему она стремилась всю свою жизнь. Момент, который виделся ей во сне и наяву — и всё...
Всё решится — с сегодняшнего дня...
— Жди меня... Святой Грааль, — её улыбка плавно изменилась, превращаясь в нечто, что никогда не должно существовать на лице ребёнка, — Я уже иду...