Ищейка. Генетический сбой

_2017_04_03_05_44_06_910

1.

Весна... О, как много в этом слове! Это ни с чем не сравнимое чувство, когда в душу вместе с

солнышком проникает долгожданное тепло, которого мне, как человеку с суженными

сосудами, чертовски не хватало за долгие зимние месяцы. Впрочем, с зимним одеялом я все

равно не расстанусь, оно мне дорого не зависимо от того, насколько прогреется температура

за окном. Но то, что курить уже смело можно выходить на балкон, и не бояться при этом

примерзнуть к месту или скончаться от судороги, вызывало едва ли не эйфорию.

Я улыбалась как идиотка, вдыхая полной грудью еще прохладный воздух, не забывая однако

крепче прижимать к сердцу чашку с горячим кофе. Вид с шестого этажа конечно поражает

воображение, и в ранний час, когда столица еще только-только просыпается, вполне можно

позволить себе безмятежно рассматривать окрестности. Хотя, для этого надо, на мой взгляд, быть куда более возвышенной в творческом плане фигурой, которая позволила бы смело

закрыть глаза на погрешности, останавливаясь исключительно на прекрасном. Нет, я не

жалуюсь — мне досталась хорошая квартира, в относительно тихом районе, но я только

теперь осознала, что наверное было бы лучше, если бы эта квартира располагалась где-

нибудь в тайге, где из людей буду только я, я, и еще раз я. Идеальное место для телепата, который в силу своего возраста еще не научился толком использовать свой дар.

Если говорить откровенно, то я не только могу читать чужие мысли, но и залезать в чужую

голову поглубже, просматривая воспоминания. Но если чужие мысли даются мне без особых

усилий, то для изучения содержимого чужой подкорки мне по большей части нужен

тактильный контакт. Другими словами, мне нужно ухватить субъекта за конечность и

настроиться. Процесс этот вызывает у меня исключительно болезненные спазмы в области

собственного мозга и обильный отток крови носом. В худшем случае я могу лишиться

сознания, если увязну в чужих воспоминаниях и не дерну вовремя связь. Такое тоже было, но

потеря сознания, слава Богу, продолжалась всего 20 минут и интерн в поликлинике, в

которой я проходила медосмотр к институту, легко поверил в ерунду о диетах и недостатке

кислорода. И хотя это было один единственный раз, не полных четыре года назад —

ощущения сохранились самые красочные, которые только можно вообразить. В итоге я

зареклась лазить по мозгам мальчиков, которые мне понравились. Одних мыслей в 99%

хватает с головой...

Вообщем, для нашего темного века я чудовище, не объяснимое наукой и общепринятыми

нормами. Но вся прелесть в том, что никто, кроме родителей, этой правды обо мне не знает, принимая мое одиночество за комплексы, не позволяющие сходиться с людьми. На самом

деле я могу, но грязь, в той или иной степени живущая в каждом, мешает мне быть хотя бы

доброжелательной по отношению к ним. Потому, что я вижу любой грешок и хорошо

различаю запах ненависти и презрения. Они почти всегда связанны между собой и имеют

особый, терпковато — горький привкус.

До окончания института моя жизнь была достаточно рутинна и предсказуема, насколько это

вообще может быть у телепата — я прилагала поистине немыслимые усилия до сокрытия

своих талантов, изгаляясь в искусстве лжи, недомолвок и недоговоренностей. Люди верили, и слава богам — верят до сих пор, ибо мой тщедушный внешний вид вполне оправдывает

любой признак внешнего недомогания.

После института, благодаря папиной протекции (здесь мне пришлось на родителя немного

надавить) мне удалось прибиться к довольно известному детективному агентству, во главе

которого стоял опер со стажем работы в правоохранительных органах вдвое превышающим

мой возраст. Меня не смутило даже то, что все два месяца испытательного срока в этом

агентстве, я была вместо секретаря-делопроизводителя. Звучит гордо, а на деле вышла куча

бумаг, (от входящей корреспонденции, до сортировки отработанных дел и заказов туалетной

бумаги) управляться с которыми приходилось иной раз и до поздней ночи, чтобы не вызвать

нарекания или недовольства начальника. Не знаю точно как, но справилась и меня перевели

из царства бумажек туда, куда рвалась моя беспокойная душа — поближе к делам. Вот с того

момента я и работаю вспомогательной силой при опытных наставниках, коих всего в

агентстве аж пять штук!

Немного странно конечно, не любить людей в принципе и одновременно работать в таком

месте, где надо с ними очень плотно контактировать, но меня нестерпимо манит сам процесс

раскручивания дела, даже если это иногда идет в ущерб моему здоровью. От наставников в

мой адрес нареканий нет — требуемые сведения я приношу исправно, а методы их добычи

никого не интересуют. Впрочем, как и моя персона вне рабочего кабинета — не все из

пятерки детективов могут похвастаться тем, что знают хотя бы мою фамилию. Я для них

инструмент, рабочая лошадка, и не более.

Тем не менее, сегодня я ехала на работу в странном предвкушении, заставляющем сердце

биться чуть чаще положенного и задумываться о причинах отчего-то совсем не хотелось.

Когда в 10 меня любезно пригласили в кабинет начальства, я ждала чего угодно, только не

того, что случилось.

— Так уж вышло, Раенька, — Глядя на меня в упор пристальными глазами блекло голубого

цвета, усталым тоном объяснялся глава детективного агентства «Орион», Константин

Эдуардович Носов, — что на данный момент у меня с людьми полный аврал. Но не далее, чем

вчера, нас очень попросили взяться за дело о поиске девочки, которая пропала в конце марта.

Я сидела неподвижно, боясь спугнуть удачу.

— Все старшие сотрудники заняты под завязку, а отказать в деле я не смог. Вообщем, если

Самойленко не пропьется в ближайшие дни, будешь заниматься им самостоятельно.

Надо ли говорить о том, что после этих слов я едва удержалась от того, чтобы не вскочить и

совершенно дебильно не захлопать в ладоши? И даже тот факт, что шеф строго обязал меня

отчитываться о каждом шаге своему непосредственному куратору, а по совместительству

своему заму, ничем не омрачил предстоящую перспективу. В итоге, я вышла из кабинета

начальства сжимая в руке маленький стикер противного розового цвета, на котором были

ФИО «потеряшки» и ссылки на ее страницы в соц сетях. В принципе, что еще ищейке надо?

2.

«Что же ты из себя представляешь, Олечка Петренко, 95 года рождения»?! Этот вопрос был

ключевым для меня весь день, с момента получения дела.

С фотографий, в великом множестве выложенных на страницах в соц сетях, на меня смотрела

вполне миловидное лицо, обрамленное чуть вьющимися на концах каштановыми волосами, с

чуть расширенным разрезом карих глаз и слегка кривоватым носом — такой типаж в

действительности весьма проблематично не заметить проходя мимо. И все же ее никто не

видел, начиная с конца марта.

На всех фотографиях, укомплектованных в папку «личное», девушка была запечатлена в

модной нынче позе с вытянутыми в «трубочку» губами. Около 100 штук таких шедевров

составляли «селфи» — снимки самого себя, корежившие на мой взгляд лицо в целом. Все

остальные снимки на страничке были для меня хламом, использовать который можно лишь

для определения личностной характеристики жертвы.

Я юбилейный раз просматривала всех этих кисок, собачек и мишек в блестящих розовых

бантиках, сердечки, природу, еду, кафе, рестораны и, признаться, меня слегка подташнивало

от этого гламура, коим несомненно была преисполнена девушка. Но успех таких поисков

может состоять из кучи мелочей и деталей, которые впоследствии могут быть полезны.

Устало потерев переносицу, я взяла в руки чашку и с превеликим сожалением обнаружила, что она пуста. Значит, пришла пора заваривать новую порцию кофеина. Пока грелся мой

маленький, дышащий на ладан чайник, прикурила очередную сигарету. Итак, что мы имеем

за день усиленных поисков? 20-и летняя студентка «МИЭМП», пропала 27 марта, после

смены в салоне красоты «Мадьяр», где подрабатывала мастером по маникюру. Салон

работает до восьми часов, однако последняя клиентка у девушки была в четыре, после чего

она ушла. И собственно все — домой Петренко не вернулась, у друзей не появлялась, о себе

все эти два месяца знать не давала. Как в воду канула.

Делом заведено и находиться по месту жительства пропавшей, в УВД по Северному

административному округу и, помимо фигуры следователя, ведет его капитан Миронов, личность можно сказать — легендарная. Хотя лично мне с ним общаться еще не

приходилось, но говоря откровенно, начинать не особенно-то и хотелось. Однако

попробовать все таки придется, ибо моему шефу не объяснишь всех тонкостей моего

общения с операми, коих было за неполные полгода всего 3 штуки. Зато от всех троих я

услышала абсолютно идентичную точку зрения, касающуюся моего недостаточного

профессионализма, маленького возраста и чрезмерно раздутого «эго», позволяющего мне

заявиться в управление и совать свой длинный нос не в свои дела. Все это сопровождалось

презрительно сморщенными минами и набором витиеватой не нормативной лексики. Так что

мое к ним обращение было скорее для отчетности перед шефом, который без устали

напоминал мне, что отсутствие контакта с операми — это исключительно мой грех. Дескать, я не прикладываю для этого ни грамма сил и фантазии, что для ищейки просто

непростительная халатность.

Наметив себе примерный план на завтра, я устало потянулась, стараясь не слишком

растягивать измученные суставы. Время уже десять, в конторе кроме меня и охранника

Ивана Кузьмича никого нет. Впрочем, как всегда.

Почти всех сотрудников нашей фирмы дома кто-то ждет — жена, дети, муж или родители, как в случае нашего системного администратора Ярика Климкина, который в свои 35 лет до

сих пор ищет женщину, которая понравилась бы маме, или хоть какая-нибудь животина — у

меня всего этого нет. Нет, конечно родители у меня есть, но живут они в другом городе и

ехать мне до них два с половиной часа, при полном отсутствии пробок на дороге. А любое

животное просто загнется от голода, пока дождется такую нерадивую хозяйку. К тому я же

терпеть не могу шерсть в квартире, в отличии от моей кошатницы мамы. Поэтому домой я

всегда иду последняя и провожу там на удивление мало времени.

Легкий стук по дверному косяку вывел меня из состояния апатичной задумчивости,

возвращая к реальности. Оказалось, что даже Кузьмич стал собираться домой и наткнулся на

свет в моем кабинете.

— Мелкая, ты никак поселиться здесь решила? — Вскинув в притворном изумлении брови, вопросил он. Про себя я отметила, что за полгода привыкла не обращать внимания на

эпитеты, которыми он меня одаривает. Не со зла же, в конце концов. Ему в свои 53

простительно не выбирать выражения в отношении 23-х летней девчонки.

— Ну, если Константин Эдуардович все-таки сделает тут хотя бы душевую кабину — запросто.

— Улыбнулась я, опрокидывая в себя кофе. — Ты же знаешь, я не прихотливая.

— И когда ж ты уже мужика себе уже найдешь, чтоб домой как все в восемь лететь, а?! -

Абсолютно по свойски проходя в мои небольшие апартаменты, он со скрипом уселся в

кожаное кресло, которое являлось младшим родственником здоровенного дивана, живущего в

кабинете шефа и отданного мне «за красивые глаза». Ну или просто потому, что больше ни у

кого оно не поместилось.

— А чего его искать-то? — Усмехнулась я. — Поди сам когда нибудь найдется!

— Да пока он у тебя сам найдется, так старой девой и помрешь! — Забрюзжал Кузьмич, который все полгода, что я тут работаю, не переставал удивляться тому, как в моем возрасте

можно жить одной.

— Ну, во-первых помирать я пока не собираюсь! — Отозвалась я, делая очередной глоток. К

этому моменту я успела понять, что домой уходить все-таки придется, ибо наш охранник

просто так не отстанет. — А, во-вторых, дело-то больно не твое, не находишь?

— Ох и крута ты на язык, мелкая! — С улыбкой при цокнул Кузьмич. — У меня может за тебя

душа болит! Вот найдешь себе хахаля, глядишь и я по вечерам раньше уходить буду!

— Корыстный ты, дядя Ваня! — Непроизвольно улыбнулась я. — Но ведь я могу и без тебя все

тут закрыть, чтобы ты каждый вечер не заводил одну и ту же песню...

— Ага, сейчас! — Прищурив глазки, тут же отозвался Кузьмич. — Я тебе ключики дам, а завтра

меня Эдуардыч турнет за халатность! Нет уж, потерплю тебя, работягу, как нибудь!

— Да куда он тебя турнет! — Отмахнулась я, с недовольством отметив, что мы таки пришли к

обсуждению любимой темы нашего охранника, хотя обычно я успеваю от нее уйти. Да, видимо не мой сегодня день.

И точно, получив заветный пинок, Кузьмич завелся с пол оборота, в равной мере давя как на

мою жалость, так и на чувство долга.

— Кому я нужен за 10 лет до пенсии, а?! Это вам, молодым, хорошо — уволился, новую

работу искать пошел, а меня хрен где возьмут! Кому нужен охранник в таком возрасте, да

еще и без лицензии!?

Сегодня вообще день исключение. Взять хотя бы мое терпение, которое еще ни разу при

общении с Кузьмичем меня не подводило — сейчас я вообще не настроена была слушать его

излияния и поспешила поддаться на провокацию.

— Да собираюсь я, собираюсь! Доволен? — Поднявшись из-за стола, для пущей

убедительности, произнесла я. — Иди проверяй свою вотчину, сейчас спущусь!

Довольный успехом своих актерских способностей и весьма изощренной логики, Кузьмич

спешно поднялся из кресла и пошел проверять оставшиеся окна на этаже, весело

насвистывая при этом арию герцога из оперы «Риголетто». Талантище — и тонкий психолог, и оперная звезда, чего при этом работает охранником у частника не понятно...

Выключив компьютер и закрыв окно, а также проверив исправность всех отключенных

проводов, я сунула тонюсенькую папку с делом Петренко под мышку и вышла из кабинета —

сейфа у меня нет, поэтому приходиться охранять материалы исключительно собственной

грудью. Хотя, какие там материалы? Справки с первичных опросов, да личные данные

потеряшки... Чуть надавив на упирающийся замок на двери, я для убедительности подергала

ручку и только после всех этих процедур поспешила на улицу.

Здание нашей фирмы после ухода сотрудников и впрямь выглядит немного жутковато, словно

заброшенная в спешке Припять в Чернобыле, и чтобы пройти к лестнице, ведущей на первый

этаж, мне предстояло пройти ряд кабинетов с прозрачными дверьми, которые сотрудники