Атек не спеша шел по щиколотку в морской воде и что— то внимательно выискивал на дне. Вот удача! Он остановился и подобрал большую раковину, которую выкинул на берег шторм. Поднеся находку к носу, он осторожно понюхал её: трупный запах отсутствовал.

— Свеженькая ! — обрадовался юноша и, положив раковину в плетеную корзину, направился дальше.

Сегодня ему явно везло! Пройдя метров сто, Атек наткнулся ещё на одну раковину. Хоть она была не столь крупная, как предыдущая, зато имела редкий, синий оттенок, так ценимый мастерами. Бусы, выточенные из таких раковин, сверкали на солнце разными оттенками голубого и ультрамаринового цветов, и пользовались большим спросом у городских модниц.

"Да, мне определённо везет! Зря Мтек не пошел сегодня со мной, теперь умрет от зависти, когда увидит мой улов", — с долей злорадства подумал он, отправляя раковину в корзину.

— А я ему говорил: на берегу после шторма всегда есть чем поживиться, — уже вслух произнес Атек, обращаясь к самому себе.

Юноша вытащил из корзины фляжку, выдолбленную из древесной тыквы, выдернул зубами пробку и приложился к горлышку. Сделав несколько глотков, он скривился: фляга была совсем новая, поэтому вода в ней отдавала терпким горчичным вкусом. Атек закрыл флягу и посмотрел в корзину.

В ней лежали две больших раковины, пара металлических полосок (их выбросило вместе с обломками лодки), с десяток раковин поменьше. И это всего за три часа!

— Что ж, можно возвращаться домой, — подытожил юноша.

Он с удовольствием выгнулся и осмотрелся по сторонам. Погода после шторма была прекрасная, лучше не придумаешь. Ветер и дождь, не утихавшие три дня, отползли дальше на юг, и лишь пелена, оставшаяся после них, напоминала о буйстве природы.

— День-то, какой хороший!— потянулся Атек. — Пройдусь-ка я ещё.

Закинув корзину за спину, юноша двинулся дальше, но уже через час он горько пожалел о своём решении. Ему абсолютно ничего не попадалось, к тому же солнце, поднявшись в зенит, стало нестерпимо припекать.

— Всё, пора домой, — усаживаясь на валун, произнес Атек и вытер пот со лба. — Вот же палит!

Юноша перебрался в тенек, который отбрасывал осколок скалы, и блаженно вытянул ноги. Через десять минут он наконец заставил себя встать. Над ним с криком пролетели несколько чаек, спешащих по своим делам. Атек проводил их взглядом, и в следующий момент его взгляд остановился. Что это! Силуэт огромных размеров лежал возле самой полосы прибоя. Будучи от рождения любопытным, Атек пристальней всмотрелся вдаль и, забыв о своем недавнем желании идти домой, направился к лежащему вдалеке непонятному предмету, так привлёкшему его внимание.

Примерно, через километр, он спустил корзину с плеч и протер глаза. Неужели ему показалось!

— Нет, не померещилось, — прошептал он и, забыв о корзине, побежал.

— О-о-о! — только и смог выдавить из себя Атек, когда остановился перед огромной тушей. — Не может быть! — справившись с потрясением, прошептал юноша. — Это же морской дракон!

Юноша обошёл гиганта и дотронулся до широкой полоски из шкуры шипастой акулы, что была протянута поперек туши. Кожа акулы была очень крепка и весьма высоко ценилась.

— Святые духи, императорский дракон! — юноша испытывал одновременно и восторг, и страх.

Его удивление можно было понять: здесь, на окраине империи драконов, служащих людям, никогда не видели. Дикие или, как ещё их называли, вольные драконы, изредка появлялись в этих краях, нападая на корабли. Для чего здесь появился императорский дракон, Атек даже не мог представить.

"А где же наездник?" — подумал он и ещё раз обошел дракона.

Атек, изредка бывая в городе, не раз слышал выступления заезжих менестрелей. В их сказаниях всегда повествовалось не только о драконах, но и о наездниках. Певцы довольно красочно описывали их жизнь, подвиги и наделяли наездников такими качествами, что оставалось только завидовать им. Атек любил слушать эти баллады, многие знал наизусть, но никогда в них не говорилась, о том, чтобы императорский дракон оставался без наездника.

Желая убедиться в принадлежности мертвого гиганта к императорской службе, юноша залез на дракона. Он знал — на ленте обязательно найдутся золотые знаки отличия в виде языков пламени.

— Точно, императорский дракон, — прошептал Атек, стирая грязь с королевского герба и знаков наездника под ним. — Но где наездник?

Юноша осторожно спустился и ещё раз осмотрел мертвое животное, но никого так и не нашёл.

Он на мгновение задумался, решая, как ему поступить:

" Если собрать все золотые знаки, хватит на покупку лодки... Только опасно связываться с ними".

От этой мысли Атек скривился, как от зубной боли. Причина его нерешительности — закон, который запрещал прикасаться к императорским знакам тем, кто не состоял на службе. Нарушителя ждали три года каторги, а если ловили ещё и на продаже знаков, отрубали кисти рук.

Размышления юноши неожиданно прервал тихий стон. Атек замер..., через какое-то время стон опять повторился. Юноша огляделся по сторонам — никого, и даже кусты, где мог кто-нибудь прятаться, находились довольно-таки далеко.

" Померещилось. Соберу знаки и отнесу старосте", — решил Атек, надеясь, что ему что-то перепадет.

Он достал нож и принялся перерезать ленту, шкура которой тоже дорого ценилась, да и на крайний случай, всегда могла пригодиться в хозяйстве.

Работа продвигалась медленно, тяжело, даже острый, как бритва, нож с трудом перерезал плотные волокна шкуры. Спустя несколько минут, юноша остановился: его руки устали и плохо слушались, к тому же еще покрылись красными прыщами и нестерпимо чесались. Атек опустился на песок под тень мертвого дракона, и в этот момент он снова услышал стон: звук шел со стороны головы гиганта. Юноша осторожно подполз к голове и приложил ухо к щели между челюстями животного. Из пасти повеяло тухлятиной, но Атек, удерживая рвотные позыва, продолжал прислушиваться.

Вдруг в испуге он отпрыгнул в сторону. Теперь уже отчетливо слышались стоны. На миг ему показалось, что это стонет дракон, захотелось убежать с этого страшного места, но любопытство опять победило. Выждав паузу, Атек вновь подполз к животному, поднял вначале веко, а затем и пленку, что прикрывало зрачок дракона, и осторожно заглянул в огромное блюдце глаза. Желтое око гиганта было абсолютно безжизненно — огонь погас в нем навсегда. В этот момент снова раздался стон, но совсем тихий, еле слышимый. Атек задумался, решая, как поступить. Челюсти такого крупного зверя ему не открыть голыми руками. Он посмотрел по сторонам и в метрах восьми от себя, увидел ствол молодого дерева, выброшенного морем во время шторма. Юноша вставил один конец ствола в щель между челюстями, а затем повис на другом его конце. Успевшее закоченеть тело дракона, сначала никак не отреагировало на старания юноши, но тот не сдавался — он отыскал ещё одну жердь и вставил его с другой стороны. Так, сантиметр за сантиметром Атек увеличивал щель. Через полчаса он окончательно выбился из сил, да и стоны к тому времени уже прекратились. Уставший и отчаявшийся юноша поднялся с песка и побрел к толстой палке, торчавшей из пасти.

"Всё, если сейчас не получится — ухожу".

Атек навалился на ствол.

Словно испугавшись угрозы, внутри что-то хрустнуло, и челюсти разжались. Юноша убрал бревно и заглянул внутрь.

— Святые духи! — прошептал Атек, когда разглядел человеческую фигуру, свернувшуюся калачиком.

Он протиснулся между огромными клыками и, морщась от запаха и слизи, подлез к прикрытому языком чудовища человеку.

— Наездник!? — прошептал юноша, разглядев знаки на обрывках одежды. — Почему он в пасти дракона?

Человек буд-то почувствовал присутствие Атека, открыл глаза.

— Помоги, — одними губами произнес он.

— Да, да, сейчас, — заторопился юноша, его начало мутить. То немногое, что осталось в желудке, отчаянно пыталось вырваться наружу.

Атек, обхватив незнакомца под мышками, изо всех сил стал тянуть его наружу. Когда ему удалось вытащить наездника, он приложил ухо к груди спасенного: сердце едва прослушивалось. Убедившись, что спасенный им человек жив, юноша направился к морю. Ему хотелось быстрей смыть слизь и запах мертвого дракона.

Отмывшись, Атек вернулся к наезднику, который по-прежнему находился в бессознательном состоянии.

"И что мне с ним делать? — растерянно подумал он. — До деревни мне его не дотащить. На берегу тоже не оставишь. Птицы и крабы его быстро общиплют, да и шакалы после шторма частенько по берегу шастают. Ладно, оттащу его подальше, пока зверье не набежало, а там видно будет".

Он приподнял наездника.

— А-а-а, — застонал тот.

Рука мужчины соскользнула с живота и на уровне локтя вывернулась под неестественным углом.

Атек положил спасенного на место и прощупал его руку.

— Да она у него раздроблена! — воскликнул он, чувствуя, как перекатываются под пальцами обломки костей.

— "Что же делать? До деревни далеко, рука сломана, щас ещё зверьё набежит. Стервятники вон уже слетелись", — лихорадочно размышлял Атек

В подтверждении его опасений неподалеку завыл шакал, ему со скал ответил другой.

Заслышав вой, Атек бросился обратно к туше дракона, подобрал брошенные им жерди и поспешил обратно. Запыхавшись, Атек плюхнулся возле лежащего без сознания наездника. Он вытащил из-за пазухи скрученную ленту из шкуры шипастой акулы и принялся мастерить волокуши. Краем глаза Атек видел, как в шагах ста от него появилась пара шакалов — они еще остерегались приближаться, трусливо пряча хвосты, но это ненадолго. Как только подоспеют другие члены стаи, эти твари станут наглее. Юноша знал — шакалы не нападут сразу, а выждут, пока человек обессилит.

— Только бы успеть, пока они не собрались, только бы успеть, — повторял Атек слова, как молитву, привязывая ремни к волокушам.

Несколько стервятников к тому времени уже опустились на тушу дракона. Чешуйчатая броня во многих местах была вырвана вместе с кусками мяса, раны были настолько огромны, что в них можно было увидеть белеющие кости.

Наконец волокуши были готовы. Атек осторожно уложил на них раненого, привязал наездника остатками ленты к палкам, чтобы тот не свалился; затем влез в наспех сделанную сбрую и тронулся в путь. В метрах трехсот он остановился. Пот лился с него рекой, сердце в груди бешено колотилось.

"С виду худой, а тяжелый словно каменный", — вытирая пот с лица, подумал Атек.

Юноша взглянул на наездника — тот по-прежнему оставался без сознания. Атек снял с пояса флягу и сделал несколько глотков. Сухость во рту прошла. Поправив ремень, он двинулся дальше, надеясь до темноты найти укромное местечко. Едва юноша сделал несколько шагов, как раненый истошно закричал, изогнувшись дугой. Он начал биться в припадке, да так, что широкие ленты с трудом его удерживали. Юноша всем телом навалился на наездника, стараясь удержать его, но в того словно вселились злые духи: он рычал, извивался, скрипел зубами.

Пока Атек боролся с раненым, посреди бухты тоже творилось неладное: сначала море начало бурлить и пениться, подымавшиеся со дна пузыри выбрасывали в воздух желтоватый пар, который распространял запах тухлятины; затем, посреди пены появились щупальца, а мгновение спустя, над водой показалась голова гигантского спрута.

Порождение тьмы медленно поднималось над поверхностью со дна океана. Голова в виде черепа была вся утыкана наростами и шипам, а с боков возвышались рога — они дугой поднимались вверх, сверкая на солнце. Но монстр, не смотря на всю мощь и внушаемый им ужас, был только орудием того, кто восседал между гигантских рогов, как на троне.

Вдруг вода под монстром забурлила с удвоенной силой, а затем стремительно поднялась вверх, образуя водяной столб. Между рогами проскочил разряд, потом ещё один, и ещё. После третьего разряда, между рогами повисла маленькая искорка, которая стала разгораться с каждой секундой и вскоре превратилась в излучающий яркий свет шар — он держался в воздухе с помощью двух жгутов, постепенно меняя цвет. Бордовый шар устремился к берегу со скоростью спущенной стрелы и, врезавшись в тушу мертвого дракона, взорвался, оглушая округу страшным грохотом.

Атек удерживал наездника и не мог видеть перемен, происходящих за его спиной. Взрывная волна опрокинула его на песок. Когда же он поднялся, то увидел, как летящие один за другим шары врезались в тушу дракона, и магический огонь жадно пожирал мертвое тело животного. Юноша, оглохнув от разрывов, прикрыл голову руками. Ужас охватил его, хотелось зарыться в песок с головой, но ещё страшнее было оторвать руки от ушей. Тошнотворный запах горелого мяса, горечь сожженных водорослей лез в нос, забивал в рот.

Атек хоть и успел довольно-таки далеко отойти от мертвого гиганта, но все ровно был погребен под слоем песка, поднятого взрывами...

Наконец огненная феерия прекратилась. Маг достал клубок и подкинул его вверх. Клубок на мгновение повис в воздухе, а затем стал стремительно разматываться, превращаясь в паутину. Порыв ветра подхватил её и понес к берегу, и через минуту разросшаяся паутина была уже над тем местом, где лежали развороченные останки дракона. Она оплела изуродованное тело, и остатки прямо на глазах стали превращаться в тлен. Когда всё было кончено, паутина пустила отростки во все стороны. Порождение темной магии росло довольно-таки быстро, и в считанные секунды отростки достигли оглушенных взрывами шакалов, которые забились в испуге между двумя большими камнями. Через несколько секунд между камнями ничего не осталось, кроме праха и песка... Чем больше живых существ попадалось в сети паутины, тем быстрей и толще становилась она.

Один из отростков взобрался на кучу песка, под которой лежал Атек и наездник; он учуял живую плоть и словно ищейка старался взять след, но у него ничего не получалось. Не найдя больше чем ещё поживится, отростки неожиданно стали усыхать, постепенно превращаясь в труху. Чтобы избежать полного разложения паутина стала сворачиваться, обратно превращаясь в сверток нитей. К нему подошел маг, который к тому времени достиг берега. Чародей был в железных рукавицах с нанесенными по всей поверхности чеканными рунами. Он поднял клубок и уложил его в сумку из толстой шкуры буйвола; после чего повернулся к куче пепла, которая еще несколько минут назад была телом дракона.

— Я говорил тебе, сын моря, что от меня не уйти. Мне жаль, мне действительно жаль, что всё так закончилось. Если бы ты был предан мне, как был предан своему императору, то со временем унаследовал всё: и океан, и мою силу, и даже вечность. Ты первый, кому я всё это предложил. Жаль, очень жаль, что ты не принял моего предложения. Мне наскучил этот мир. Здесь нет достойных противников... Жизнь скучна и однообразна. Ты отверг всё и поплатился за свою дерзость! — маг со злостью пнул кучу пепла. — Из-за тебя я не могу оставить этот мир. Ты отобрал у меня мою мечту, заперев врата. Глупо, сын моря, ибо теперь мой гнев не остынет, пока я не уничтожу всех!

Маг резко повернулся, сделал несколько шагов, но передумал и вновь подошел к куче пепла.

123 ... 202122

↓ Содержание ↓