Ультракул, гл.1-2

Глава 1. Приключение начинается

В далеком-предалеком волшебном мире, столь же далеком от нас, как книги Чехина от издания, жил гномий царь, превеликий государь. Долгие годы мудро и справедливо правил он Подгорьем — страной пещер, шахт и высеченных в каменной толще залов.

И было у него три сына-близнеца: Коргарон, Брандобас и Ультракул. Все высокие как люди, стройные как эльфы и умные как полурослики. Все успешно обучились магии земли у рудных жрецов, и ни один не уступал другому.

Минуло двадцать лет, старость и хворь одолели царя. Пришла пора решать, кому из сыновей передать Рунную корону. Опечалился владыка от тяжких дум, покой и сон потерял. Ведь все братья равны, даже на лицо одинаковы. Нет среди них лучшего и худших. Кого посадить на трон? Ведь остальные обидятся, затаят друг на друга злобу, и не миновать Подгорью смуты и междоусобицы.

Тут на помощь пришли рунные жрецы — могучие пещерные колдуны. Созвали они Чародейский Совет, пригласили царя. В самой глубокой шахте, освещенной кристаллами-самоцветами, пятеро сильнейших жрецов заняли свои места в тяжелых каменных креслах. Стали судить-рядить, чем же горю помочь и как из оказии выпутаться. Древние как само Подгорье седобородые слепцы размышляли целый день и всю ночь. В белых туниках, бледные без солнца, в свете кристаллов они очень походили на мраморные изваяния. Думали они думали, и наконец самый старый и мудрый жрец изрек:

— Пусть царем будет Коргарон!

— Почему? — спросил владыка.

— У Брандобаса и Ультракула в именах по девять рун, а у Коргарона — восемь.

— И все?

— И все.

— Чушь! Думайте еще.

— Я! Я придумал! — крикнул жрец помоложе. — Пусть царем станет Брандобас!

— Почему?

— Он вышел из чрева первым. И потому как бы старший.

— Бред! — Повелитель в гневе тряхнул рыжей бородой. — Тоже мне веский довод! Дальше!

— Нашел! — взвизгнул еще один колдун. — Отдай корону Ультракулу!

— Почему?

— Потому, что Брандобаса и Коргарона уже предлагали.

Царь выругался в сердцах и ушел прочь. Заперся в покоях и с горя нахлебался медовухи. После третьего кувшина ему вдруг явился дух павшего в бою с гоблинами деда — яростного воина, дерзкого балагура и уважаемого правителя.

— Дундолон, внучек мой! — прокатилось замогильное эхо под высоким сводом.

— Деда! — Царь, обливаясь слезами, рухнул на колени. — За мной пришел? Неужто пробил мой последний час?

— Еще не пробил, но морально готовься, — печально прогудел призрак. — Недолго тебе осталось. А будешь налегать на медовуху — и того меньше протянешь! Явился я, дабы беде помочь. Не могу оставить род-племя в нужде даже на том свете. Правильно ты поступил, внучек, что не отдал корону. Славные у тебя сыновья, все достойны править Подгорьем. Но царь может быть лишь один.

— Как же быть?! — простонал гном.

— Испытай мальчуганов. Отправь в странствие. Кто принесет самый великий трофей — тот и сядет на трон.

— Мудро! — Владыка просиял. — И как я раньше не догадался! Спасибо, дедушка! Немедля пошлю за царевичами!

— Бывай, Дундолон! — прохрипело ослабшее эхо — Скоро увидимся!

— Эх... — Царь вздохнул и с опаской взглянул на пойло.

+

Просторную залу устилали неподвижные тела. Всюду валялись перевернутые столы, стулья, битая посуда, оружие и доспехи. Кое-где виднелись капли крови. Нет, на этих гномов не напали гоблины, устроив страшную сечу. Просто близнецы закатили знатную попойку. В честь чего? В честь того, что могли.

Вошедшие гонцы дунули в бронзовые трубы. Тела зашевелились, морщась от нестерпимой боли и рвущихся наружу желудков. Девушки, стыдливо прикрываясь, зашарили по округе в поисках белья. Друзья царевичей потирали разбитые носы. Сами великаны (по гномьим меркам, конечно) кое-как поднялись, пошатываясь и опираясь друг на друга. Брандобас пуще остальных любил покушать и отрастил небольшое пузо, на котором покачивалась светлая борода, заплетенная в тугую косу.

Коргарон питал особую страсть к кузнечному делу и успел нехило раздаться в плечах. Столь же широкой была его пышная рыжая борода. Ультракул прослыл первым бабником, и по долгу службы оставался строен, стригся коротко, а космам предпочитал ухоженную щетину цвета каменного угля.

В остальном же они отличались меж собой как отражения в зеркалах. Точеные скулы, мощные подбородки, хищные носы и высокие крепкие лбы. Красавцы! На них засматривались даже эльфийки из редких посольских делегаций, а уж человеческие женщины вовсе не могли устоять.

— Царь Дундолон желает вас видеть! — хором гаркнули гонцы, отчего у бедняг брызнули искры из глаз. — Немедля!

Похмелье похмельем, а отцовская воля — закон! Вдоль стеночек доползя до трона, братья пали на правые колена и склонили гудящие головушки.

— Опять кутили? — прохрипел владыка. — Негодники. Полно веселиться, один из вас скоро займет это место. Долго думал, кому же отдать корону... — Братья напряглись. — И наконец решил! Было мне видение покойного дедушки. Велел он отправить вас на все четыре стороны. Точнее, на три. Кто принесет самый ценный трофей — тот и станет царем Подгорья. Таково мое слово! А теперь собирайтесь. Буду ждать у главных ворот.

Брандобас вырос не шибко быстрым и ловким, зато метким. Он вооружился луком и кожаной броней.

Коргарон любил хорошенько подраться. Он взял здоровенный молот и стальной панцирь.

Ультракул в совершенстве познал азы магии земли, на нее и уповал. Доспехи волшбе лишь помеха, потому выбрал привычную одежду. Короткую черную куртку с золотой оторочкой и полосками на груди. Того же цвета штаны, заправленные в высокие сапоги со множеством блестящих пряжками ремешков. Серую шерстяную безрукавку со стоячим воротом. Подпоясался красным расхлябанным кушаком с бахромой.

Насыпал в заплечную торбу сухарей и вяленого мяса, прихватил пару бутылок медовухи и немного золотых монет — квадратных, украшенных рунами. И первым явился к распахнутым вратам из чистого железа, за которыми простиралась бескрайняя зеленая долина. Вдали виднелись переплетения тонких рек, еловые заросли и проплешины болот. Меж них курились дымками деревеньки и городища.

— Коль первым пришел — то первым и иди, — молвил царь и закашлялся. Он сидел в открытом паланкине в окружении хмурых гвардейцев в алых плащах.

Юный гном задумался. Прямо пойдешь — к человекам попадешь. Они великие торговцы и балагуры, но в магии и ратном подвиге не очень. Слишком мало живут на свете, немногому успели научиться. Хвастать особо нечем. Разве добудешь у них величайший трофей? Вряд ли.

Налево пойдешь — до орков дойдешь. Свирепые зеленокожие варвары не знают равных в драке, а место под солнцем добывают кровью и болью. У них много занятных штуковин, но за каждую придется биться насмерть. Пусть лучше Коргарон идет, ему по нраву сечи и поединки.

Направо пойдешь — на эльфов набредешь. Нет никого красивее, мудрее и древнее этих утонченных созданий. Прирожденные музыканты, сказители и танцоры. Глубока и необъятна культура ушастого народа, а их женщины сущие богини. От одной только мысли о длинноволосых прелестницах сердце Ультракула рвануло из груди. Колебался он недолго.

Поцеловал отцовский перстень, в пояс поклонился вратам и неспешно побрел в сторону золотого леса Дайона — земле вечной осени, туманов и сияющего багрянца. Но думал царевич не об успехе, не о великом трофее и уж тем паче не о скучной царской доле. А о пышногрудых белокурых красавицах, что в изобилии водились в том лесу.

Жаль путь неблизкий и опасный. Целую неделю топать по кишащим чудищами болотам и обжитым разбойниками ельникам. Да и в городах и весях мужичье не шибко гномов жалует. Думает, они простой люд дурить мастаки и за грош удавиться готовы. Вот и срываются по чем зря. Могут обидным словом обозвать, помоями плеснуть или поленом огреть.

А Предлесье и вовсе проклятое, богопротивное место. Тысячу лет назад там разыгралась жуткая бойня меж эльфами и предками людей. Народу с обеих ратей полегло — не счесть. С тех пор на пропитанной кровью земле не растет ни былинки, а среди сожженных руин летают неприкаянные души и снуют охочие до свежего мяса вурдалаки.

Но даже сам Мракодар — безликий ужас, владыка всего Зла, воевода чертей и ведьм, не смог бы испугать Ультракула и вынудить свернуть с выбранной дороги. Ибо год назад царевич впервые увидел эльфийку и с тех пор потерял покой и сон. Гномихи, даже самые красивые, уже не так влекли его, а женщины казались уродливыми, неполноценными.

А ведь то была даже не принцесса, не знатная особа, а просто чиновница из посольства. Судя по тому, как на нее смотрели эльфы-мужчины, в их глазах она выглядела далеко не красавицей. Какие же прелести скрывает сердце Дайона, где живут лучшие из ушастых дев? Ради их ласк царевич вознамерился свернуть горы, и никакие вурдалаки не сумеют ему помешать. Он, Ультракул, сын Дундолона, внук Арграбона, правнук Громолома, праправнук Рудокола, одареннейший маг земли, баловень судьбы, краснобай, отважный смельчак и просто красавчик покорит сердце любой лесной дамы! Или он не Ультракул, сын Дундолона, внук... о чем это я?

Ах да.

+

Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Иначе говоря — сказки сказывать не мешки ворочать.

Наш герой шел по лугу вдоль речушки и наслаждался природой. Сочная травка блестела на солнце словно россыпь изумрудов. Тут и там жужжали жирные пчелы, летая от ромашек к клеверу, от клевера к медунице, от медуницы к лютикам. Теплый ветерок колыхал зеленое море, а вместе с ним и пестрые цветочные острова: белые, розовые, желтые, синие.

В реке плескалась рыбешка, оставляя круги на зеркальной глади. Дурманяще пахло свежестью и сладкой пыльцой. Царевич нечасто выбирался на поверхность и всякий раз радовался как ребенок буйству красок, цветов и ароматов. После серых провонявших потом и брагой коридоров глаз не отвести!

Вскоре он заметил на берегу молодого орка. По меркам пустынных варваров — довольно худосочного, но по сравнению с человеком или гномом — сущего великана. Дикарь в холщовых штанах и широкополой соломенной шляпе удил плотву. Вытащив рыбку, он тут же кидал ее в рот и с хрустом пожирал.

Кожей орк был довольно бледен, лицом гладок, из-под припухших губ торчали кончики клыков. То ли болен, то ли полукровка — слишком много людского в чертах. Заметив Ультракула, здоровяк встал и снял шляпу, обнажив узкую, в пол ладони, полоску волос на лысом черепе.

— Здравствуй, подгорный житель, — неожиданно звонко поприветствовал дикарь.

— Привет, пустынник. Вот уж не думал встретить тебя в этих краях.

— Меня зовут Зефир, и я — слабейший из рода.

Царевич нахмурился.

— Тебя зовут Зефир?

Орк виновато кивнул.

— И что значит это имя?

— То и значит. Я слишком бледен и похож на человека. Поэтому Зефир. Еще ничего, могли бы Снежком прозвать, но на родине не идет снег. Я хотел заслужить другое имя во время ритуала взросления, но проиграл десять поединков подряд. Отец назвал меня слабейшим из орков и выгнал из племени. Теперь я должен снискать ратную славу в чужих землях. Возможно, тогда меня назовут Тачелой — что значит Победитель Людей. Или Такарлом — Покорителем Гномов. Или Таэлой — Одержавшим Верх над Десятком Эльфов. Но пока я не смог никого одолеть и все еще зовусь Зефиром.

— А я — Ультракул, сын Дундолона, подгорный царевич.

— Ух ты! — Орк оживился. — Одолеть царского сына — большой почет! Если побороть трех царевичей трех царств, можно взять имя Триплкил, что значит Поборовший Трех Царевичей Трех Царств. Всяко лучше, чем Зефир. Будешь драться со мной, Ультракул?

— А то. — Гном отшвырнул торбу и размял плечи.

— С виду ты силен и крепок. — Парень хрустнул пальцами. — Хоть и карлик.

— Не смей называть меня карликом, огурец!

Под ногами соперника разверзлась земля. Зефир провалился в яму по пояс, и тут края сошлись, плотно обхватив юнца под ребра. Варвар попытался выкарабкаться, но скорее курица взлетит в небеса, чем мать-твердь отпустит добычу. Гном встал напротив, скрестил руки на груди и самодовольно усмехнулся.

— Ну и кто теперь карлик?

— Ты колдун! — сердито выпалил орк. — Так нечестно!

— Жизнь вообще несправедлива.

— Мне ли не знать...

Ульту стало жалко несчастного дикаря, самого слабого в роду. Он сказал:

— Слушай, я к эльфам иду. Хочешь со мной? Путь неблизкий, опасный: и мне проще, и тебе будет кому бока намять.

— Правда?

— Царское слово.

— Здорово! Сражаться и путешествовать с товарищем очень почетно. Я уже чувствую, как меня покрывает ратная слава!

Гном ослабил хватку и протянул знакомцу ладонь. Тот вылез и оттряхнул штаны.

— А зачем тебе к эльфам?

Ульт рассказал.

— О! — Зефир почесал лоб и поправил шляпу. — Получается, тебя тоже выгнали из племени? И запретили возвращаться без великой славы?

— Нет!.. То есть... хм... Пожалуй, да. Ты прав.

Орк улыбнулся.

— Я слабый, но умный. Жаль в шаманы не взяли. Только могучие воины могут стать шаманами. А я... — Он посмотрел на мозолистые ладони. — У меня даже оружия нет. Не заслужил. Эх, хоть камень на шею и в речку.

— Нашел из-за чего топиться.

— Тебе не понять. — Попутчик вздохнул. — Орк без имени и славы — все равно что без рук и ног!

— Живи у людей.

— Шутишь? Они нас ненавидят. Хотя мы давно не воюем.

— Нас тоже не шибко жалуют. Хотя мы вообще никогда не воевали.

Спутники подошли к небольшому ельнику. Вдруг раздался пронзительный свист, и из-за деревьев выскочила ватага немытых бородачей в обносках. Ульт пересчитал: пятеро. Рожи страшные, побитые, пропитые, в руках — дубинки. Смотрят с ненавистью, скалят щербатые рты, брызжут зловонной слюной.

— Опа, какие люди! — прохрипел главарь. — Вернее, нелюди!

Лиходеи заржали.

— А ну выворачивайте карманы, черти! А ты, карлик, раздевайся. Ишь золотом обшился, будто царевич какой!

— Не смей называть меня карликом, — процедил гном.

— Ути-пути! Как страшно! — Разбойник вынул из-за пазухи кинжал. — Снимай портки, лилипут. И куртку. Добрые шмотки, не хочу дырявить.

— Их много, — шепнул Зефир. — Победить стольких — большая честь. Вот только вряд ли мы победим. Быстро бегаешь, а?

— Я от врагов не бегаю. А от куриного навоза и подавно.

— Ты как меня назвал, таракан хренов?! — Взревел вожак. — В бой, братцы! Ломай иноземную гадину!

С воем и гиканьем дуболомы ринулись на приятелей. Ультракул вскинул руки — первого злодея с головой поглотила земляная глотка, второй споткнулся на ровном месте и с размаху шибанулся лбом об острый камень, которого еще секунду назад не было.

Третьему зарядил в морду пудовый ком грязи, четвертого окутал жужжащий пылевой смерч, очень скоро ставший темно-бурым. Но последний — с кинжалом — успел подобраться вплотную и замахнулся, сверкнув острой сталью. От смерти Ульта отделяли мгновения, и тут перед глазами мелькнуло что-то зеленое. Зефир лягнул главаря под локоть, выбил клинок и толкнул плечом в грудь. Хоть орк и самый слабый, но рядом с человеком, даже сильным и рослым, сущая скала. Грабитель крякнул, распластался на спине и затих.