Ангелы летают не только в небе

Dark Window & Александр Копин

Ангелы летают не только в небе

Кто-то скупо и четко

Отсчитал нам часы

Нашей жизни короткой,

Как бетон полосы, —

И на ней — кто разбился,

Кто взлетел навсегда...

Ну а я приземлился,

А я приземлился, —

Вот какая беда...

В.Высоцкий (Песня лётчика)

Глава первая

Контракт с правом продления

Центральный район столицы подземного мира напоминал беседку. Восемь небоскрёбов-колонн, выстроившись кольцом и уткнувшись в куполообразный свод, образовывали главную площадь города. В её центре всеми цветами радуги полыхал поющий фонтан. Сюда непременно привозили всех туристов, миллионами посещающих огромный город. Гигантский прожектор, покачиваясь, заливал площадь серебряными волнами. Иногда по ним проскальзывали паутинки — тени канатных дорог, связывающих небоскрёбы. Снизу они казались едва видимыми ниточками.

Если же взглянуть сверху, небоскрёбы напоминали сосульки, воткнутые в далёкую площадь, по которой сновали разноцветные муравьи. Земля над головой была куда ближе, только вот нависала весьма грозно. А та, которая внизу, тоже не казалась дружелюбной. Из-за этого любой, перебиравшийся по небоскрёбам посредством канаток, чувствовал себя неуютно в стеклянном вагоне, стремительно несущемся вперёд. Мышки-секретарши испуганно взвизгивали при резком наклоне. Профессорского вида очкарики тревожно переглядывались. Даже у крыс, облик которых неуловимо выдавал суперагентов, здесь ощутимо подёргивался краешек губ.

Только один пассажир чувствовал себя в своей тарелке. Он расслабленно сидел у окна — худощавый густоусый мыш средних лет, одетый в уже немодный, но отглаженный костюм. Опытный сыщик тут же предположил бы, что костюм покупался в лучшие годы непугливого мыша и с тех пор надевался им нечасто, поэтому и сохранил лоск перед собратьями по фабрике, которые давно уже обретались на помойках или в лавках старьёвщиков. Но, окажись сыщик на этой верхотуре, то не проводил бы он сейчас дедуктивные эксперименты, а испуганно подёргивал бы ушами, косясь на бездну под ногами или на мрачный купол.

Чем же отличался этот мыш от других пассажиров стеклянного вагона? Только одним: его профессией было летать. Затерявшись в толпе, к небоскрёбу Больших Боссов приближался прославленный лётчик Гиго.

На его обычно жизнерадостном лице сейчас лежала тень тревоги и печали. Чего боялся он, чьё сердце не трепетало перед высотой? О чём беспокоился? Наверняка, о том, что непременно должно случиться в кабинете управляющего авиакомпанией, но лучше бы не случалось. И если бы оно зависело лишь от самого Гиго, то неминуемые мрачные тени превратились бы в лёгкие облачка и немедленно рассеялись. Но только в подземном мире мало что зависит от тебя самого.

Что же невесёлое должно произойти со славным мышом? Опытным взглядом окинув Гиго в желании выдвинуть гипотезу, даже самый прославленный сыщик, не успел бы предложить варианты. Скоростной поезд прибыл к станции назначения. Сжавшиеся тела, почуяв вместо воздушной бездны спасительный карниз, распрямились, с наслаждением вытянули конечности, поднялись с мягких кресел и, с каждым шагом наполняясь уверенностью, затопали к выходу, где их ждали офисы, курилки, буфеты и лифты, теперь уже вертикального направления.

Целью Гиго был офис Босса, заведующего подземными авиалиниями. Он ещё никогда не видел Босса в лицо. Даже на работу его принимал всего лишь Старший Менеджер Управления По Работе С Персоналом. И вот теперь должна была состояться первая встреча с истинным хозяином самолёта, на котором летал Гиго. В некотором роде даже хозяином самого Гиго, потому что все отношения Босса и лётчика определял контракт.

Через три дня контракт Гиго подходил к концу. Продлять его славный мыш не намеревался.

Многие удивятся; ведь получить контракт главной авиакомпании подземного мира удаётся далеко не каждому. И подписавший контракт, не жалуется, что ему временами приходится складывать зубы на полку. Но Гиго с радостью передал бы своё место уже сегодня. На то были причины. Но выкладывать их Гиго собирался лишь самому Боссу.

— Вам назначено? — пропищала миниатюрная летучая мышь с осиной талией и ярко-красными губами. В одежде она предпочитала чёрные тона. И самым тщательнейшим образом она следила за своим внешним видом. Как и за видом посетителей. Вид Гиго не вызывал у неё положительных эмоций. В таком костюме она ожидала увидеть беззубого старичка, шамкающе просящего надбавку к пенсии. Вернее, намеревающегося попросить. Но тут в столь несолидной одёжке заявился вполне видный мужчина. Впрочем, подобный костюм мгновенно перевёл Гиго из команды "Он" в команду "Это". Окончательный диагноз укрепило и то, что озабоченный внутренними раздумьями Гиго посмотрел на секретаршу не заинтересованно и даже не приветливо, а рассеянно. Даже не на неё, а сквозь.

И на вопрос не ответил, ограничившись кивком.

— Назовите Ваш номер магнитной карты на доступ к охраняемым объектам, — приказала секретарша, обиженно поджав губы.

Гиго не обратил внимания на металлические нотки. Он готовился к встрече не с секретаршей, а с Боссом. Тем не менее, рапорт прозвучал громко и чётко:

— Три, пять, восемь, дробь, шестьсот семьдесят, плюс, Щ.

Коготок секретарши скользнул по длинному списку и замер, отыскав нужную позицию.

— Проходите, — разочаровано сказала она, сверившись с часами.

Она, любившая вышвыривать старичков-бездельников, позабывших, что не следует беспокоить важных людей, без стеснения выгнала бы и этого потерянного субъекта. Но её власти теперь не хватало. Субъект позаботился внести своё имя предварительно, и Управление По Работе С Персоналом почему-то не сочло возможным вычеркнуть этот визит. Что ж, на сей раз приходилось мириться с обстоятельствами. Но никто не заставит её подниматься из-за стола и услужливо распахивать двери. Впрочем, посетитель и не ждал подобных услуг, решительно направившись к двери из красного дерева, отделанной полосками чистого золота.

Секретарша проводила его недовольным взглядом и принялась алмазной пилкой доводить коготки до совершенства.

* * *

В глаза входившему к Большому Боссу прежде всего бросался могучий стол, занимавший чуть ли не половину кабинета, затем высоченная спинка мягкого кресла и уж потом, тот, кто сидел между спинкой и столом — расплывшийся обрюзгший крыс, куривший длиннющую сигару.

— А, Гигыч! — поощрительно отозвался Большой Босс, — Мне ли не знать лучшего пилота своей эскадрильи. Но что-то раньше я не замечал тебя в рядах нехватчиков и попрошаек.

— Нет, шеф, — перебил Гиго, поражаясь собственной смелости. — Я по поводу контракта.

— Можешь не беспокоиться, Гигыч, — расплылся шеф в улыбке довольства. — Таким, как ты, контракт я продляю с огромнейшим удовольствием.

— Дело в том, шеф, — сказал Гиго, от смущения перебирая носовой платок вспотевшими пальцами, — что я не собираюсь его продлять.

— Вот как, Гиго, — шеф привстал, опёршись на столешницу руками-кривульками. — Не ожидал я от тебя таких слов, право не ожидал. Чем же тебе не угодила наша прославленная эскадрилья?

— Эскадрилья лучше не бывает, — поспешно заверил Гиго. — Но моя дочурка заболела. Врачи сказали, ей нужно солнце. Вот мы и собираемся перебраться...

— А три с половиной процента прибавки к зарплате? — нетерпеливо перебил Большой Босс.

— Не получится, — Гиго смахнул со лба капельки пота. — Видите ли, она — единственный ребёнок. И с тех пор, как умерла её мать...

— Гиго, даю пять процентов, — хмуро сказал шеф. — И ты сможешь водить дочку в лучший солярий столицы. К здоровью плюсуется бронзовый загар. А? Ну, что? По рукам?

Крыса всегда раздражали просители. Особенно узколобые, не видящие перспектив. Единственный ребёнок... А не судьба было нарожать десяток другой? Пусть некоторые и сдохли бы, как это частенько бывает здесь под землёй с неокрепшими детскими организмами... Но остальные-то. А единственное дитя — это полный финиш. Носятся с ним как с писаной торбой, вводя солидных людей в ненужные расходы по повышению жалованья. Была б его воля, он бы вообще запретил лётчикам иметь детей. О деле надо думать, а не о детях. А детишек пусть рожают те, кому это по средствам. Нет ведь, наплодили нищеты...

— Не выйдет, шеф, — скромно высказался Гиго. — Доктора настаивали, что солнце должно быть НАСТОЯЩИМ!

Крыс вылез из-за стола. Ростом он оказался Гиго по плечо. Тем не менее, смотрел свысока. А взгляд Гиго буравил ковёр.

— Гиго, — в голос шефа вкрадывались злые нотки. — Шесть процентов, и это моё последнее слово.

— Не могу, шеф, — сдавленно сказал Гиго. — Всё равно вы меня не удержите. Контракт заканчивается через три дня.

Большой Босс наполнялся недовольством. Гиго представлял выгодное вложение капитала на долгие годы вперёд, а кто ж из истинных хозяев жизни будет весел и спокоен, когда средства производства самовольно норовят скрыться в неизвестном направлении.

— Кстати о контракте, — ехидная улыбка зазмеилась на крысиной морде. — Позволю напомнить тебе пятнадцатый параграф, который гласит: "Контракт может быть продлён по желанию одной из сторон".

— А если я не согласен? — опешил Гиго, не ожидавший такого поворота.

— Там не сказано "по обоюдному согласию", — обволакивающе прошелестел крыс. — Там сказано "по желанию одной из сторон". Одна сторона желает. МОЯ СТОРОНА!

— Но как же... — Гиго не мог отыскать слов, зато слова нашлись у крыса.

— Предлагаю десять процентов и должность командира эскадрильи с правом полётов, и прекращаем ненужные споры.

— Я всё равно сбегу, шеф, — угрюмо пообещал Гиго.

— Ладно, — кивнул Большой Босс, словно его проняла непреклонность лётчика, — но ты же знаешь, что перед увольнением компания имеет право поручить лётчику ОСОБОЕ поручение. Своеобразный последний аккорд на службе.

— Я готов, шеф! — мгновенно взбодрился Гиго.

— Наблюдаю похвальную решимость, — благосклонно улыбнулся Босс, но изгиб улыбки продолжал таить коварство, которое окрылённый Гиго не замечал.

— Куда лететь?

— Отвезёшь груз к Затерянным Пещерам, — холодно возвестил шеф. — Уложишься в три дня, считай, заработал мою подпись на увольнительной.

— Но там же... — решительность в голосе Гиго сменилась удивлением. — Всем же известно, что подступ к пещерам охраняют Песчаные Драконы.

— А кто обещал, что задание будет простым, — шеф приподнялся на цыпочки и покровительственно похлопал Гиго по плечу. — Ты можешь отказаться. Я буду счастлив продлить с тобой контракт. Правда, за строптивость твоё жалование будет повышено уже не на десять, а на восемь процентов.

— Я лечу, шеф, — коротко ответил Гиго и вскинул руку, чтобы поправить шлем, но вспомнил, что одет в гражданское.

— Не забывай, что без напарника тебя не выпустят с базы, — заботливо напомнил Большой Босс. — Трудновато будет найти второго такого парня, который не побоится лететь к Затерянным Пещерам, не так ли? А срок в три дня не так уж велик. Советую, Гиго, поторопиться. А теперь, свободен. У меня через минуту совещание.

Гиго кивнул.

— Эй, может, ты обиделся на штрафные проценты?

Лётчик не ответил. Когда за ним захлопнулась дверь, Босс плюхнулся в кресло и отдышался.

— Что за народец, — с отвращением пробормотал он, раскуривая новую сигару. — Готовы удавиться за два процента от жалования. И это — лучший лётчик! Чего ж тогда спрашивать с остальных?

После пухлая лапка протянулась к селектору, чтобы отдать распоряжения по поводу предстоящего полёта.

Глава вторая

На окраинах мегаполиса

Отсюда колонны небоскрёбов виделись карандашами, оклеенными переливающимися голографическими полосками. Поблизости раскинулся район обшарпанных приземистых двух-трёхэтажных домишек. Они давно бы пошли под нож бульдозера, но холмистая местность вкупе с изобилием мелких ручейков строительных инвесторов не привлекала. Впрочем, туристов сюда не привозили, следовательно, власть имущие не держали в памяти скопище развалюх. Тем более что по документам оно уже давно было благополучно снесено, и премии за отлично проведённую работу щедро выплатились и растратились.

Обитатели бедняцкого района и не подозревали, что по бумагам уже несколько лет проживали в новых благоустроенных кварталах подземной столицы. Здесь текла спокойная размеренная жизнь тех, кто вынужден экономить каждый грош. Скособоченные дома для местных жителей выглядели не убогими обиталищами, а миражами. Дети весело носились среди развалин, воображением превращая их в древние крепости, где в славных битвах проходила жизнь героев, сошедших со страниц легенд. Юноши смотрели не на дома, а на призывно пылающие небоскрёбы. Надежды звали их бросить всё и ринуться в манящую красочную жизнь центра. Из тех, кто решался на бросок, многие возвращались: изломанные, потухшие, иссушённые вечной гонкой за призрачным блеском золота. Незаметно они превращались в стариков, которые подслеповатыми глазами смотрели сквозь потрескавшиеся стены, наблюдая игру сполохов на тёмных горизонтах подземного купола.

Видел ли Гиго свой неказистый домишко, поднимаясь на источенное временем крыльцо? Если и видел, то думал не о нём. Перед глазами вставали горы. Те, что вздымались из мрачных глубин. И те, что опрокидывались с потолка. В извилистых ущельях сновали маленькие самолёты, развозившие грузы по краям подземного мира. Штурвалы крепко сжимались руками пилотов. Тех, кто видел вблизи грозные пласты каменного неба. Тех, кто заглядывал в туманную мглу самых глубоких пропастей. Тех, кто не боялся высоты.

Но, скорее всего, сейчас Гиго думал не о полётах, а о том, кто ждал его в маленькой комнатке на чердаке. Вернее, о той.

Кто мог ждать прославленного, но скромного пилота? Если вы предположите, что его ждала девушка необычайной красоты, то попадёте в самую точку. Если назовёте эту девушку невестой или женой, то ошибётесь. Гиго ждала та, ради которой он собирался прервать контракт и перебраться в верхний мир. Маленькая дочурка, которой срочно требовалось солнце.

Она и сама походила на солнце. По крайней мере, так считал Гиго.

Ноги устало промаршировали пять лестничных пролётов и замерли перед дверцей, обитой зелёной материей. Когда-то она радовала взор ласковыми переливами, но давно потускнела. Сквозь прорехи выбивались холмы серой ваты. Пятерня легко толкнула полотно двери, и та, чуть скрипнув, качнулась внутрь.

Обстановка комнаты была небогатой. Две кровати — большая и маленькая в разных углах, а на оставшемся пространстве едва размещались табуретка, стульчик с резной спинкой, да тумбочка в три ящика. К окну прижался небольшой стол, в углу которого ютилась швейная машинка. Судя по запылившемуся замку на деревянном чехле, агрегатом уже давно не пользовались. На скошенном потолке красовалась карта огромного лабиринта, центр которого занимало обширное белёсое пятно неисследованных территорий.

Из-за маленькой кроватки доносился лязг и скрежет. Гиго улыбнулся. Ему редко удавалось появиться незамеченным. И теперь он имел полное право сделать сюрприз для той, которая сейчас была слишком увлечена своим делом.