Регулировщик фуникулеров.
Тому, кто придумал профессию
-Семен Семеныч, скажи: регулировщик.
Попугай жако, нареченный именем комедийного персонажа, пыжился не первый день в попытках произнести слово, которое нужно было услышать хозяйке.
Не потому, что не мог. В конце концов, который им обоим представлялся разъятым искусственным светом темным тоннелем, его горлышку в серо-голубых перьях подвластно было даже слово: метрополитен.
Но даже экзотическая птица никак не понимала: как можно быть таким регулировщиком.
Никогда гордая птица, принимающая в виде наказания только щелчки от руки, оснащенной кожаной перчаткой плотнее ее собственного клюва, не признАет очевидной глупости хозяйки. А такая гордыня расшифровывается просто: если твой втайне любимый властелин дурак, так кто же ты?
Госпожа — странная девчонка с прекрасными волосами пепельного цвета, на которые она упрямо наносит вызывающе рыжую — "панельную" краску. Вот такой ее способ защититься от окружающего. С детства малорослую ангелоподобную девчушку старались потискать, обслюнявить, а потом и...Забавно, что провидение заставило родителей наречь единственную дочь универсальным именем — Сашка.
Однако средств защиты от надоедливого мира и людей в нем достаточно и без того, чтобы напяливать на себя личину противо— по — ложного пола. Того, который лжет, лежит и ждет, когда его ублажать станут: то ли вкусной едой, то ли музыкой, то ли всем этим вместе с сексом и звездой с неба в придачу.
Но Регулировщик предпочла не только именоваться, но и ощущать себя мужчиной, хотя эти, урожденные мужчинами, ненавидимые ею, все же изредка доставали, видя наивное девичье личико.
Еще в сопливом детстве она увидела в книге фотографию. Между заснеженными горами, где-то в прекрасном далеко проложены сверкающие рельсы. По ним снуют вверх и вниз чистенькие красивые вагончики на безотказных тросах, волшебные кабинки, поднимающие людей к облакам. А уж оттуда легкие, беззаботные, слегка продрогшие лыжники слетают к гостеприимным отелям, наполненным кофе с корицей и кардамоном, с хрустящими простынями и с каминным теплом в спальных апартаментах. Ну да, были там, в этом белоснежном раю, и подвесные канатные дороги, но не выглядели они принадлежащими земле, а значит, надежными приспособлениями. Такими и руководить-то нельзя!
С двенадцати лет выскребывая грязь в спортивных залах после тренировок, чтобы заработать на тетрадки в школу и на книги с волшебными картинками, она мечтала о ночи. В это время так легко было оказаться внутри недостижимой реальности, лежа в собственной постели, если вокруг тихо, домашние угомонились, и даже ветер за окном перестал громить веткой оконное стекло.
С этого момента она стала Регулировщиком фуникулеров. Вглядываясь из окна своей сверкающей диспетчерской в лица благополучных курортников, мысленно проникая к теплу ладошек их сонных детей через фирменные рукавички, (послушными ежиками разворачивают их под лучами горного солнца), она безошибочно направляла людей по выбранному ею маршруту.
И рельсы тут были вовсе ни при чем.
Главным условием была вершина, побывать на которой означало навсегда перемениться. Отдельная, особенная для каждого.
Им предстояло слететь вниз — на лыжах, фуникулере или канатной дороге — другим человеком. Поскольку все люди — существа, не внимательные к миру, в котором были прежде, они не способны заметить, чем же отличается мир после вершины. Новый с точки зрения регулировщика, но не изменившийся для того, кто прошел определенный им маршрут.
Разве не в таких переменах задача эволюции?
...Быть таким вершителем судеб в мыслях — и ждать от реальности подачек!
Каждое утро в потесках выискивать возле телефонного аппарата надежду, что позвонит Главный руководитель и предложит пост Регулировщика. Или пару билетов в Швейцарские Альпы — в один конец. Назад возвращаться незачем, маме и оттуда денежек прислать можно. Два билета — потому что без Семен Семеныча — никуда. Даже в Альпы.
Дорогой невыносимый попугай, молодой, которого надо учить говорить — право слово, такой недостающий для нее ребенок — достался не в подарок даже. Как в славном мультике, среди зимы подолбился в стекло балконной двери, свалился в теплые ладони и доверчиво заснул в объятиях старой шерстяной кофты.
Сколько Сашка ни развешивала объявлений на столбах, сколько ни спрашивала у соседей и в инетовских чатах — никому жако не оказался нужен. Некоторые даже спрашивали: а что это за зверь такой и сколько стоит?
Пришлось усыновить сиротинушку и дать имя любимого персонажа.
Рассердившись на очередную выходку птицы — обвал карниза со шторами, Регулировщик обзывал его — Бриллиантовая нога.
Дни шли, ушла школа, а там и не закончилось высшее, прекратились поиски более-менее денежной работы, уронившие Регулировщика в неуютное кресло менеджера по продажам — попросту продавца-консультанта миражей. Ну да, некоторые особо приземленные (или приземлившиеся) люди считали, что Сашка продает компакт-диски с фильмами. Казалось со стороны, она вполне толково их рекламирует, потому что долгом своим считает просмотреть всякое глаза заливающее ничто, которое стоит ничего. Совесть у Регулировщика такая была. Никогда не советовала дрянцо покупать.
"Не могу направлять жизни — так вкусы хотя бы откалибрую", — думал он. Хотя всегда — в угоду, казалось бы, клиенту. Тебе нужен киномордобой, бритоголовый с бицепсами, трицепсами и остатками мозга всмятку после очередной "стрелки" под черной в подражание спецназу шапкой-невидимкой? Так вот тебе, недобитый, не запись очередного чемпионата боев без правил, а легендарное "Место встречи изменить нельзя"...
Наивный Регулировщик! Не знал, что распустив сопли над фильмом, по первому сигналу они встают — и бьют безжалостно. Калечат. Он не сумел изменить их жизнь, потому что реал — это не только души, но и тела, всегда, всегда подверженные страху смерти. Редкие люди могут этому страху противостоять, а такие вот ростки, до полусмерти прибитые заморозками — не всегда даже осознают его. И только предсмертно содрогаясь в луже крови, мочи и кала, осознают страх перед небытием.
Регулировщик читал криминальные новости. Сухо и молча рыдал, терзая зубами подушку. Семен Семеныч, загнанный в клетку и накрытый старой маминой шалью, ожесточенно стряхивал дремоту и всем телом бился о басистые прутья клетки.
Регулировщик вставал, на цыпочках пробирался в ванную и долго смотрел в зеркало, не узнавая женщину, что стоит перед ним. Отросшие волосы предательски выдавали у корней настоящий цвет волос. Выглядели не закрашенные корни— сединой. Пеплом самосожженных надежд.
...А каждое утро одно и тоже. Очередная бессонная картина отправлялась в помойное ведро. И никто даже не подозревал, что краски для нее художник добыл сам из себя: синюю из правого глаза, зеленую из левого, красную — из прокушенной изнутри до крови щеки, черную — из мыслей, порожденных беспросветностью существования вне своего предназначения. Вне существования личности иначе, чем Регулировщик фуникулеров.
Жако болтал по поводу и без. Он рассуждал о странностях любви, человеческой в том числе. Делал толковые замечания о колористике картин Регулировщика. Спорил с мамой о лучшем рецепте роллтона.
Только слово "регулировщик" не произносил.
И на Синюю птицу счастья господина Метерлинка он вовсе не походил. Весной его перья потускнели, голос протух и даже обычное " Сашка, дай кашки!" звучало не задорно, а по-весеннему мокро.
Настало время перемен.
-Слушай, Семен Семеныч! — сказала одним весенним утром Сашка. — Регулировщиком мне не стать, райские горы мне не светят, чего ж и тебе — то в клетке, то в квартире порхать молью недобитой? На улице тепло, полетай, может, судьбу-любовь себе найдешь. Настанут холода — приму, не сомневайся, главное, в окно громче долбись.
Попугай глянул искоса, по-куриному. Строевым государственным шагом вышел из раскрытой дверцы. Осторожно высунул клюв и понюхал воздух в пространстве открытого окна. Вышел на карниз и рухнул вниз с ...надцатого этажа.
Сашка со вздохом отвернулась. Ах, книжные шарманщики, шарманки и приклеенные к ним попугаи, вынимающие бумажные обещания счастья из замусоленной сумки!
Все сны, и сказки, и неправда, и обман, и дурацкий приз в виде огромной салатницы, в которой с удовольствием спит кошка.
Зацепившись за карниз одним коготком, Семен Семеныч извернулся всем телом, раскрыл в злорадной ухмылке кривой клюв и бросил назад, в пространство комнаты одно слово:
— Регулировщик!
...Нет, не случилось конца света. Просто выключилось электричество, и в романтических потемках зазвонил полудохлый телефонный аппарат.
— Сашка! А у нас новость! В нашем городе построили фуникулер! Я забила тебе должность, приедешь?
