Пролог
— Охохонюшки, — с трудом поднимаясь с садовой табуретки, простонала девушка. Ей нравилось неспешно ковыряться в земле, думая в это время обо всем на свете, но тело затекало и бастовало против подобной увлеченности.
Эх, если бы Тома знала, что в ней проснется такая тяга к земле, то она пошла бы учиться на садово-паркового дизайнера, или агронома, или...
Да что теперь гадать. Через месяц она будет дипломированным учителем начальных классов, и о тишине можно даже не мечтать. Если повезет, то ей хотелось бы устроиться учителем труда, но подружки говорят, что теперь не во всех школах есть такие уроки. Домоводство все чаще заменяют на преподавание этикета. Очень жаль, в мире рукоделия нынче столько интересного! Грустно, что Тому никто не спрашивает, когда отказываются в школах от этих очень полезных уроков, как для мальчишек, так и для девчонок.
Тамара потихоньку отвозила на компост выполотую траву, присматривала, где еще надо поковыряться и довести до ума первые посадки. Особенно ей нравилось украшать булыжниками края грядок. Камни гладкие, некоторые из них теплые, и сложно выпустить их из рук. Никому не интересна невзрачная красота обычных камешков, а они такие разные, нет двух одинаковых, крутишь-вертишь их в руках, пока не почувствуешь, как лучше уложить.
Родители у Томы молодцы. Купили землю в получасе от города, поставили крошечный домик. Летом планировали прямо отсюда ездить на работу, а доча их 'одна поживет в квартире, может, личную жизнь наладит'. Так решили на семейном совете. Семья была не богата, но на дачку скопили, а там дальше как бог даст. Может, со временем дачу в зимний домик перестроят.
Тома, возвращаясь с тележкой за следующей кучей травы, нервно оглянулась. Все время казалось, что кто-то плачет. Она походила по участку, посмотрела по сторонам, никого не нашла.
Девушка продолжила наводить порядок, убрала инструмент, помыла руки и села на новенькие качели, дожидаться обеда. Родители тоже без дела не сидели. Отец мастерил кровати, мама высаживала розы, дед красил забор, бабушка готовила на всех еду.
— Мам, не слышишь, откуда плач идет? — не выдержала Тамара раздражающих, непонятно откуда слышимых всхлипываний и горестных подвываний.
— Что? Плач? Нет, зайка, ничего не слышу.
Женщина, распрямившись и покряхтывая, попыталась выгнуться обратно, потирая поясницу.
— Ну как же, мам, вот сейчас, слышишь, прямо рыдает взахлеб, — настаивала дочь.
Томина мама прислушалась и, отрицательно покачав головой, принялась распаковывать следующий саженец. Тамара поднялась с качелей и снова попыталась определить, с какой стороны ревут.
'Чертовщина какая-то', — распалялась она.
— Деда, не чуешь, откуда плач детский слышится?
— Плач? Нет, никто не плачет.
— Дед, ну как же, я же не с ума сошла?
Заинтересовавшись настойчивостью дочери, мама, отложив цветы, подошла к красящему забор свекру.
— Папа, как у вас дела?
— Нормально, вон внучка переполошилась, плач ребенка слышит, а я нет. Давление, может, поднялось, раз слух понизился? — озадаченно произнес крепенький мужчина лет за шестьдесят.
— Знаете, папа, я тоже не слышу, значит, это Тома переработала на солнце. Доченька, у тебя голова не кружится?
Тамара недовольно посмотрела на маму, но прислушалась к себе. Она девушка крепкая, рослая, но, конечно, не спортсменка, могла и утомиться с непривычки. И все же...
— Я устала, но не до глюков же! — возмутилась Томка.
— Эй, кто там ревет?! — требовательно закричала она. — Что случилось, помощь нужна?!
Ответили с двух сторон. Баба Таня крикнула, что не откажется от посадки картошки. Сосед с другой стороны крикнул, что она может старую траву у него грабельками поскрести. Мама покачала головой на активность соседей, дед сплюнул, обозвав их халявщиками, а Тома резко обернулась. Помимо соседей она услышала писклявый голосок.
— А вы сможете мне помочь? — спрашивал ребенок.
Тамара дала знак родственникам, чтобы помолчали, и спросила, без крика, так как голос слышался совсем рядом:
— В чем дело? Чем я могу помочь? — Она завертела головой, стараясь понять, где скрывается малышка.
— Меня хотят отдать замуж за старика.
Тома замерла.
'Шутка?'
Мама и дед с подозрением смотрели на девушку и тоже ничего не понимали. С кем она говорит?
— Эй, ты где, невеста, покажись!
Тамара решила, что, наверное, это кто-то из соседских детей. Заскучали ребята и придумали глупую игру по 'разводу на дурость'.
— Я не могу. Я далеко, — с небольшой паузой проговорила все еще всхлипывающая девочка.
— Ну как же далеко! — возмущаясь, пробормотала Тома.
— Томочка, ты как будто с кем говоришь? — неуверенно спросила мама, ища поддержки у насупившегося свёкра.
— А вы не слышите? — немного злясь, огрызнулась она. Ей скоро устраиваться на работу учителем, а она в первой же ситуации, связанной с детской проблемой, растерялась и чувствует себя, мягко говоря, некомпетентной.
— Нет, доча. Только как ты спрашиваешь.
Все родственники с недоумением и даже подозрением уставились друг на друга.
— Так вы мне поможете? — снова раздался тоненький голосок.
— Вот! — торжествующе воскликнула Тома. — Слышите?! Какая-то девочка просит о помощи!
Мама и дед помотали головами.
— Люда, сходи-ка за моей благоверной, скажи, чтобы прямо сейчас пришла, — попросил дед невестку.
Она помялась, тревожно посматривая на нервничающую дочь, но побежала за свекровью на кухню.
— Дед, это чего такое, ты ведь что-то знаешь? У меня проснулась наследственная болезнь?
— Погоди, Томка, не дергайся. Спроси, с кем ты имеешь честь общаться, чего надо, ну и по обстоятельствам спрашивай, — по-деловому проинструктировал дед.
Тамара неуверенно кивнула и, чувствуя себя дура дурой, спросила:
— А с кем я говорю?
— Баронесса Шантрэ, младшая дочь графа Виндматрэ, — прогундосил ребенок на другом конце связи, и еще удалось услышать, как где-то там сморкаются.
Тома шепотом передала деду то, что услышала. Дедушка нахмурился, отложил кисть и внимательно стал следить за внучкой и ее переговорами.
— Баронесса, почему же ты плачешь?
Девушка разговаривала, слушала, передавала деду, но ощущение игры не проходило.
'Чушь, ведь это не может быть правдой? Почему дед так серьезен, это же умело подстроенная шутка, и всему будет дано очень обыкновенное объяснение'.
Подошла бабушка и, узнав, в чем дело, отреагировала так, будто внучка при смерти. То́му это насторожило и напугало, но ей хотелось продемонстрировать, что она уже взрослый, ответственный человек, что бы родные о ней ни думали, и продолжила вести странную беседу, докладывая о результатах.
— Баронесса, почти десяти лет от роду, плачет от безысходности. Их славный род обнищал, и ее отдают замуж за древнего старика. Причем отдают прямо сейчас, жених хочет воспитывать будущую жену сам.
Вся информация передавалась ею бездумно. Сама же Тамара ждала объяснений, чем она больна, какая стадия и как долго ей жить на свободе, пока на нее не наденут смирительную рубашку.
— Анфиса, скажи наконец внучке, какая хрень время от времени творится в вашем роду! — рявкнул дед.
— Павлуша, ты думаешь?! Может, все-таки перегрелась? — заюлила перепуганная бабушка.
— Мама, что происходит с моей дочерью? — начала наступление невестка.
— Вы что тут все собрались? — удивился подходящий к собравшимся родным отец Томы.
— Так вы мне поможете? — пропищала мнимая баронесса.
— Да подожди ты! — раздраженно отмахнулась от глюка Тамара.
Вся семья взволновалась, загудела и заговорила одновременно. Как люди интеллигентные, такой гвалт семья прекратила бы быстро. Но маленькая баронесса снова заныла и стала жаловаться, не давая времени на разбор ситуации.
— Вы моя единственная надежда, — торопилась она высказаться, — только вы мне можете помочь. Я даже убежать не могу, за мной следят, чтобы я ничего с собой не сделала. Вы поможете? Прошу вас! Не оставляйте меня! Кроме вас, мне никто не поможет!
— Слушай, тебе десять лет, никто не имеет права такую козявку выдавать замуж. Успокойся, — сердилась девушка, которая никак не могла ухватить, о чьих бабушках рассказывает ее бабушка и какое отношение они имеют к ней.
— Правда? А почему тогда родители меня отдают? — не отставала упертая малышка.
— Пожалуйста, помолчи минутку!
— Я не могу, скоро за мной придут.
Девушка слушала, что говорит бабушка о своей незабвенной бабушке, одновременно краем уха улавливала, как ее мама говорит отцу о слуховых галлюцинациях дочери, баронесса нудела не затыкаясь.
— Эй, семья, малявка продолжает ныть у меня в голове, просит помощи, что мне делать? Темпалгин принять, успокоительное или водки?
— Скажи, что поможем. Сейчас выясним, что от нас скрывала твоя бабушка, и поможем маленькой баронессе, — ответила мама.
Она, как и дочь, не понимала, что происходит и почему все должны стоять и ждать исповеди от свекрови.
— Слышала, баронесса?
— Нет, я слышу только вас.
— Ну да, конечно. — Тома уже не цеплялась за версию спрятавшихся детей. Может, это ее вторая личность, с которой удастся договориться, ведь бывает так? — Я помогу тебе, не переживай.
— Скажите, вы добровольно хотите мне помочь? — с надеждой переспросил тоненький голосок Шантрэ.
'Зануда', — с досадой подумала Тамара, жалея об утерянной гармонии, которую навевал труд на природе.
— Так вот, она слышала голоса, — торопливо исповедовалась бабушка Томы, — они ей рассказывали, что живут в других мирах, даже как-то приглашали к себе. Но моя бабка была глубоко верующим человеком, старалась игнорировать соблазны в голове.
— Добровольно, да? — настаивала на уточнении баронесса, не дождавшись ответа.
— Да! — выкрикнула Тома, которая никак не могла уловить суть рассказа бабули о ее странных предках.
От выкрика внучки бабушка резко замолчала, родители, еще более встревоженные, повернулись к Томе. Дед подскочил с ящика, на котором сидел, и поддержал начавшую заваливаться внучку.
Тамаре стало дурно сразу после ее выкрика. Нет, никаких болей, но она как будто выдохнула воздух, а потом еще раз, уже выдыхать нечего, а она все пытается выдыхать, до темноты в глазах, до потери сознания, которое самостоятельно не просто уплывало, а по конкретному направлению. А общее ощущение создавалось такое, будто теряешь себя в никуда.
Глава 1. Родовое гнездо маленькой баронессы
Резкий вдох. Шальной взгляд. Так бывает. Раз — и забыла, как дышать, а потом, видимо, терпение организма заканчивается и баловство прекращается. Похоже, Тамара упала на землю и никто не успел ее поддержать.
'А хорошо как!'
Она лежала под раскидистым цветущим деревом, вокруг стояла упоительная тишина, исключившая из себя ругань людей на дальнем участке, радио, шум тарахтящего трактора у дороги. Слышалось только пение одинокой пичужки, но оно совершенно не портило впечатления 'тишины'. Наоборот, это была живая, дышащая тишина, с шелестом листвы, жужжанием пчелы и собственным дыханием. Вставать не хотелось. Было тихо, спокойно, умиротворенно, благостно. Проходила минутка, другая, и лениво зарождалось беспокойство по поводу затихших родных. Куда они все подевались? И невольно привязался вопрос: почему ее сейчас окружает зрелый сад, а не тощие саженцы? Тамара интуитивно затаилась и с нарастающей настороженностью стала медленно приподниматься и осматриваться.
Здоровенные садовые деревья перекрывали обзор и удивляли. Откуда они взялись? Она с недоумением смотрела на идеально гладкие дорожки, на обрамляющие их цветущие кустарники, на легкую запущенность явно старого сада. Не так далеко сквозь зелень угадывались очертания каменного строения. Окружающая обстановка была насыщена флером романтичности, вызывая желание любоваться ею и думать о чем-то возвышенном. Одно терзало: полнейшее непонимание, откуда все это взялось и где соседи со своими крошечными цветными домиками, хозблоками, хилыми молоденькими саженцами с подпорками и дымом костров, сжигающих сухую траву, несмотря на запрет разведения огня.
— Миледи, где вы? — послышался голос, прежде чем Тамара увидела приближающуюся странную женщину.
Она была в годах, слегка полновата, но девушку смутило ее ужасное мешковидное платье до пят, прикрытое сверху отрезом ткани более темного цвета. Незнакомка поддерживала платье-мешок одной рукой, чтобы не наступить на неровный подол, торопилась и крутила головой во все стороны, выискивая то ли кошечку, то ли собачку Миледи.
Тамара продолжала сидеть на земле, ощущая себя не столько слабой физически, сколько сломленной пришедшими в голову догадками. Она вспомнила суету родни на даче, настырный голос писклявой баронесски и бабушку, которая долго мялась, подбирала правильные слова, пытаясь донести до невестки и внучки о какой-то наследственной болезни в ее роду.
'Как все быстро развилось, — горько подумала Тома, — раз — и в дурке'. Теперь вся семья будет вынуждена работать ей на лечение, обеспечивая приличные условия содержания.
— Миледи, ну что же вы на земле! — всплеснула руками женщина, искавшая по кустам собачку.
Тамара повернулась посмотреть на животное, которое, по-видимому, находилось прямо рядом с ней, но никого не увидела.
— Давайте я помогу вам встать, — сюсюкала подошедшая. — Ваши родители будут сердиться, что вы убежали так надолго. — Тяжело вздохнув, она наклонилась к Тамаре, c неожиданной легкостью подхватила ее под мышки и поставила на ноги.
Девушка замерла, не зная, как реагировать на 'женщину в мешке'. Тетка начала отряхивать с ее платья прилипшие соринки и приговаривать:
— Ничего-ничего, может, еще все образуется. На вид он приятственный, не злой. Голодом морить не будет. Накупит вам игрушек, каких пожелаете, наймет учителей, и будете учиться музыке, петь, танцевать. Еще посмеётесь над своими страхами, моя леди.
Тома послушно поворачивалась, не осмеливаясь протестовать и давая воркующей глупости женщине позаботиться о ней.
После этого они не торопясь пошли по дорожке к дому. И вот тут невозможно стало не обратить внимание на себя. Тома сделалась какой-то маленькой, легкой, если не сказать откровенно тощенькой. Она подняла тоненькую руку к глазам, потом, боясь заранее о чем-либо думать, другую. Остановилась, игнорируя недовольство сопровождающей. Уже не ожидая для себя ничего хорошего, Тамара поддёрнула вверх свое одеяние, походящее один в один на балахон женщины, разве что ткань пытались выбелить, но не особо успешно, и с удивлением уставилась на худющие детские мослы, прятавшиеся в жутких разношенных тканых туфельках.
По-новому пригляделась к спутнице, отмечая самодельность одежды, такую же разношенную, даже разваливающуюся, обувь, заметное отсутствие поддерживающего грудь белья и неприятный запах тела.
Тамара звезд с неба не хватала, но и глупой не была. Пока женщина аккуратненько подталкивала остановившуюся маленькую леди идти дальше, Тома собранную информацию рассматривала с новой точки зрения. Выводы напрашивались такие.
