Пыль, шум, смог — неизменные атрибуты индустриальных городов. Неприветливые лица, потоки машин и неоновые вывески ночного города. Огромный муравейник, так неприветливо относящийся к новоприбывшим.

Данил не понаслышке знал, что такое Город. Именно так, с большой буквы. Он родился и вырос в мегаполисе под неусыпным контролем матери и непрекращающимися подзатыльниками старшей сестры. Окончил школу с золотой медалью. Поступил в университет на бюджетное отделение. Пользовался популярностью у представительниц противоположного пола. И все было бы похоже на сказку. Если бы не одно "но"...

Молодой человек всегда хотел путешествовать, чувствовать свободу, которою не мог получить в душных стенах родного города, узнать больше о других странах, других народах, другой культуре. Однако эти мечты оставались лишь мечтами.

Его мама никогда не отличалась хорошим здоровьем, а отец скончался задолго до достижения Данилом совершеннолетия, так что все заботы о семье легли на его молодые мужские плечи. Денег не всегда хватало, но семья не жаловалась. Точнее, почти вся семья. Кристина — старшая сестра Данилы всегда отличалась расчетливым и циничным характером, что совсем не украшало ее обворожительную внешность. Ей нужны были деньги. Чем больше, тем лучше. Она была хороша собой и прекрасно этим пользовалась. Манила мужчин своим миниатюрным пальчиком, а потом мастерски водила за нос. Но не в этом было ее достоинство. Не это любил Данил в сестре. Кристи — девушка, твердо знающая чего хочет от жизни. Девушка, умеющая добиваться поставленных целей. Вся в отца.

В их семье у детей на удивление гармонично распределились характеры. Если девушка получилась несгибаемой и знающей себе цену, то Данила был мягким человеком, открытым и доброжелательным. Таким он был для окружающих и большинства своих друзей. Но только по-настоящему близкие люди знали, насколько тверд его внутренний стержень, насколько ранимым и в то же время сильным может быть этот девятнадцатилетний паренек.

Он всегда был мечтательным, но не инфантильным. Доверчивым, но не наивным. Возможно, поэтому с ним было тяжело общаться. Он был человеком контрастов, похожим на мать, субтильным подростком. Еще не мужчина. Уже не мальчик.

Его близкими друзьями были соседский мальчишка Васька, когда-то давно переехавший в их дом, в квартиру напротив, и одноклассница, а затем и однокурсница Марьяна, бойкая и шустрая, словно бесенок. Именно они всегда поддерживали его и любили просто так. Не за оценки, не за внешность, не за покладистость, а просто, потому что он был. И вот уже двенадцать лет Данила отвечал им взаимностью. Иногда, в детстве, они забирались на чердак и мечтали, как взрослыми людьми смогут обогнуть весь земной шар, побывать везде, где только можно. Детский лепет, наивный и полный оптимизма. Сменившийся позднее ностальгическими воспоминаниями и надеждой, что когда-нибудь что-нибудь произойдет.

Кристина была на шесть лет старше Данилы, поэтому считала себя бессменным авторитетом в глазах брата и не забывала ему об этом периодически напоминать.

Ей было двадцать два, когда, сияя, словно начищенный до блеска самовар, она с порога огорошила мать и шестнадцатилетнего брата-абитуриента новостью о предстоящем отъезде в Англию.

Судьба решила предоставить ей шанс, которым, по ее мнению, грех было не воспользоваться. На выставке художников-импрессионистов, куда упирающуюся Кристину притащила подруга, вальяжной походкой прогуливался иностранец. Картины его интересовали мало. Он был настоящим ценителем женской красоты и оценивал скорее посетительниц выставки, нежели произведения высокого искусства. Тогда на его пути появилась Кристина и мертвой хваткой вцепилась в его, как позднее выяснилось, синие глаза, темные волосы, высокий рост и шикарную фигуру. И, конечно, в предположительно бездонный кошелек.

Данила был зол. На безответственность сестры. На такое безразличное отношение к матери и ее чувствам. Кристина согласилась уехать сразу же. Как только поступило приглашение, в котором явно, неприкрыто сквозил намек. На этого таинственного англичанина, который даже не изъявил желания познакомиться с ними. А еще он был зол на себя. Потому что завидовал.

Этого чувства никогда раньше не было в наборе его качеств и черт характера. Но тогда, видя блестящие черные глаза сестры, он подумал, что дорого отдал бы за возможность уехать в страну дождей и туманов, что сестренка незаслуженно пользуется этим шансом.

Тогда, провожая сестру, он даже не подозревал, что через несколько месяцев получит от нее письмо, в котором ярко и подробно будет описана церемония бракосочетания Кристины Хвостовой и Марка Робертсона. Кристина и Марк. Хвостова и Робертсон. Мда, нарочно не придумаешь.

Матери, которая немного приболела, он решил не говорить пока о том, что ее единственная неблагодарная дочь стала миссис Робертсон, поэтому в срочном порядке придумывал другое содержание письма. Он был растерян. Возможно, Кристи поступила правильно, устроив свою жизнь так скоро и так удачно. Но где-то глубоко в душе Данила разгоралась мысль о том, что все произошедшее было наигранным и пошлым. Ненастоящим.

Поэтому его отношение к сестре, как бы он ни старался, неумолимо ухудшалось.

* * *

С того момента прошло уже три года, пришло всего два письма и случилось несколько скупых телефонных разговоров. Данила продолжал учиться и подрабатывать, общаться с друзьями и ухаживать за мамой. О Кристине он предпочитал не думать.

Пока однажды не обнаружил в почтовом ящике яркий конверт с Туманного Альбиона, спокойно ожидающий своего адресата. Тогда в сердце молодого человека странно кольнуло, но не захотелось придавать этому значения.

— Мамуля, я пришел. Кристина письмо прислала.

— Привет, дорогой, — невысокая худая женщина пятидесяти лет вышла в коридор, чтобы встретить сына. Ее здоровье оставляло желать лучшего, но теплые зеленые глаза горели задором и жизнью. И это производило странное впечатление, словно за бледностью лица, хрупкой фигурой и неуверенными движениями, скрывалась и набиралась сил одна простая истина: "Я хочу и буду жить!" — Садись ужинать. А то совсем со своей работой замотался.

— Хорошо, мам. Только сначала я прослежу, чтобы ты приняла лекарство, — безапелляционный тон лучше любых уговоров. Это парень знал наверняка.

Чуть позже удивлению обоих не было предела, когда в конверте, помимо наспех написанных строчек, обнаружился авиабилет до Лондона и несколько стодолларовых купюр. Почему-то у Данилы возникло ощущение, что перед ним подачка. Захотелось вымыть руки.

— Что это? — женщина удивилась и уставилась на билет.

— Это билет до Лондона, — ответил парень, пробегая глазами по строчкам.

"Привет, дорогие мамуля и братик.

Простите, что так долго не писала. Все времени не было. Надеюсь, у вас все в порядке.

Даник, я знаю, что ты хотел побывать в Англии. Теперь у тебя появилась такая возможность. Я приглашаю тебя в гости. Здесь просто потрясающая природа. Как раз для твоего увлечения. В аэропорту тебя встретят, так что проблем не возникнет.

Прислала деньги на лекарства. Знаю, что поздно вспомнила и написала. Прошу за это прощения.

Обязательно приезжай. Познакомлю тебя с моим мужем.

Целую. Кристина".

Данила перечитал записку. Именно записку, так как письмом это назвать трудно. Сухие, наспех выведенные на бумаге слова, так удачно связавшиеся в предложения.

Неужели Кристина и вправду думает, что он отправиться за тысячи километров ни с того, ни с сего. Просто чтобы познакомиться с мистером Х, походить с фотоаппаратом по английской флоре и убедиться, что снобизм англичан — не просто стереотип.

Данила хмыкнул и посмотрел на мать. Женщина лишь мягко улыбнулась и уверенно произнесла:

— Ты должен полететь. За мной поухаживает тетя Зина. Я как раз собиралась к ней съездить, пока погода и здоровье позволяют.

— Мама, я не думаю, что это хорошая идея. Меньше всего я хотел бы видеть Кристину,— он прекрасно понимал, что мама будет любить свою дочь всегда, но знает, как изменил к ней свою отношение Данила.

— А кто говорит о твоей сестре? Это просто хорошая возможность для тебя. Прекрасная возможность. Поэтому просто ради меня, не упусти ее.

Молодой человек вздохнул. Он был упрям. Но мама еще упрямее. А уж о мягкой, хорошо завуалированной настойчивости вообще можно было и не говорить. И так все понятно.

Через неделю он стоял в аэропорту лишь с легкой спортивной сумкой в руках и рюкзаком за спиной, заботливо провожаемый причитавшим Васей и периодически дававшей ему оплеухи Марьяной, чтобы отправиться Бог знает куда, где, как подсказывало то ли чутье, то ли невесть откуда взявшаяся мужская интуиция, сестра его не особенно и ждет...

-2—

Данил никогда не летал на самолетах. Поэтому не было, с его точки зрения, ничего постыдного в том, чтобы покрываться испариной и дрожать, словно лист на ветру, и при взлете, и во время полета и при посадке. Фобий в современном обществе еще никто не отменял. И Данила с успехом обнаружил у себя одну из них.

Молодой человек внутренне ликовал, после почти пятичасового перелета, когда ступил, наконец, на твердую землю. Багажа больших размеров не предполагалось, поэтому не приходилось о нем беспокоиться. Данил вышел из здания аэропорта Хитроу, вдохнув влажный лондонский воздух, и воровато озирался по сторонам. Он не мог поверить, что находится так далеко от дома. В другой стране. Можно было смело сказать, что его заветная мечта начинает сбываться.

Кристина упоминала, что его должны встретить, но сколько бы не смотрел по сторонам Данила, никого не было. Время, поддаваясь своим, никому не известным законам, ускорило свой бег и чувство беспокойства постепенно начинало зарождаться в мыслях юноши. Неужели Кристина думала, что он не прилетит? Неужели забыла?

Данил был в нескольких шагах от отчаяния, когда вдруг услышал протяжный голос:

— Mr. Chwostov! Mr. Chwostov! — парень увидел зовущего. Пожилой мужчина, приветственно махая рукой, продолжал звать его. Он стоял у до блеска начищенного "Бентли" черного цвета в строгом костюме, который, хоть и не был новым, но определенно сидел на старичке, как влитой.

— Welcome. Nice to meet you, Mr Chwostov. My name is Richard. Mrs. Robertson asked me to send you home. *

— Oh, thank you, ** — Данила был польщен, что сестра распорядилась подать машину его августейшей особе, но смутное чувство беспокойства все равно не могло его покинуть.

Несмотря на внешнюю доброжелательность старика и его добродушную улыбку, изредка кидаемую Данилу по дороге, он не был словоохотлив. А молодой человек и не горел желанием разговаривать. Он уже начинал жалеть, что оказался здесь. Англия была холодной темной страной. Краем туманов, окутывающих изумрудные леса и голубые озера. Даже если она и была рада гостям, в это слабо верилось.

Поездка заняла около двух часов и утомленный перелетом и давящей в машине тишиной, Данила задремал, прислонившись к оконному стеклу. Он уже не видел, что его везут в пригород, дальше от суматохи и шума столицы, дальше от Тауэра и Трафальгарской площади, дальше от цивилизации, и соизволил открыть лаза, когда все тот же старичок по имени Ричард потряс его за плечо и объявил о приезде.

То, что открылось перед глазами парня, было похоже на сон. Огромный каменный трехэтажный особняк, который не могли скрыть даже густые изумрудные деревья. Бескрайние просторы, целое имение, красота которого и завораживала, и пугала. Неподалеку располагались конюшни, а как позднее рассказал Ричард, если пройти от особняка чуть влево, можно было увидеть огромный цветущий сад. В тот момент Данила подумал, что так должно быть, выглядит рай на земле, поэтому позволил себе беззастенчиво глазеть на простиравшееся перед взором великолепие, открыв рот. А старика, вероятно, забавляла такая реакция, потому что он не преминул хмыкнуть в кулак.

— Excuse me, where can I find Mrs. Robertson? I thought she would be here

* * *

, — интересовался Данила, благодаря Всевышнего за талант к иностранным языкам и компетентных школьных учителей.

— Unfortunately, master's wife is not here at the moment, but Mr. Robertson is in his study. You are welcome to meet him. He was informed about your arrival

* * *

, — бодро говорила молоденькая рыжеволосая служанка, с нескрываемым любопытством разглядывая гостя. Данила даже покраснел от смущения. Он подумал, что вряд ли потертые синие джинсы и красный свитер подходят окружающей обстановке. Высокие потолки, широкая лестница из темного дерева, большие витражные окна, сквозь которые пробивался блеклый солнечный свет, и гнетущая атмосфера пустоты и затхлости, даже через свое величие и великолепие внушали чувство страха и одиночества. Странно, что здесь было так мертвенно тихо.

Данила решил быть чуть понаглей, и осмотреться вокруг. Если повезет, он даже найдет кабинет этого Робертсона. Скользя по коридорам и витиеватым проходам первого этажа, парень заглядывал во все комнаты, которые оказывались открытыми. И с каждым разом становилось все интереснее и интереснее, все красивее и красивее. Наконец, отворив тяжелую резную дверь, он попал в залитый светом огромный кабинет, все пространство которого занимали стеллажи с книгами. Их было несчетное количество. Старых и новых, древних и современных. Для Данилы, как настоящего библиофила, здесь были райские кущи. В середине всего этого великолепия стоял массивный письменный стол и несколько кресел. И конечно же, завершая образ настоящего английского кабинета, в дальнем углу красовался камин. Вся обстановка напоминала Англию девятнадцатого века, так часто вспоминаемую в любимых произведениях Данила. Только стоящий на рабочем столе компьютер и расположившийся неподалеку факс, нарушали идиллию и возможно даже историческую нотку этого помещения.

— Who are you? What are you doing here?

* * *

* — поглощенный собственными мыслями, Данила вздрогнул от резкого, чуть хрипловатого голоса, заставшего врасплох. Если бы не угрожающая интонация, его поджилки бы так не тряслись. Резко обернувшись, он столкнулся лицом к лицу с высоким широкоплечим мужчиной, сложившим руки на груди и с нетерпением ожидающим ответа.

— Hello, sir. My name is...Mr. Chw...I mean, Daniel Chwostov. I'm Christina's brother.

* * *

** — Данила говорил бы, как можно увереннее, если бы не холодные синие глаза мужчины, безжалостно буравящие его. И густые черные волосы, чуть не доходящие до плеч. Он был чертовски красив. Таких, как он Кристина называла "породистыми". Аристократическая выправка и бесчувственный, пронзающий насквозь взгляд, словно ты — всего лишь грязь на его ботинке. Неудивительно, почему парень скукожился и задрожал под этим взглядом, легкий румянец, скорее от напряжения, нежели от смущения заиграл на щеках.

— Тогда думаю, нет нужды говорить на английском, — неожиданно произнес мужчина, и обойдя препятствие в лице шокированного Данилы, уселся за рабочий стол. Если бы не легкие погрешности в произношении, можно было бы сказать, что он говорит на русском идеально. И черт возьми, это было неожиданно!

123 ... 8910

↓ Содержание ↓