|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Эта история рассказана и пересказана тысячи раз. По ней снято множество фильмов, спето море песен и всё равно, эта история не меркнет и не забывается. Позвольте же, любезный читатель, и мне ещё раз затронуть это повествование и попробовать составить жизнеописание пары, которая не занимает в романе главной роли, но, бесспорно, является самой загадочной и противоречивой. Как известно из романа и часто встречается в пересказах и постановках, жена графа де Ла Фер была заклеймена. Муж, когда узнал об этом, повесил её на дереве, а сам скрылся под мушкетёрским плащом и именем Атоса. Его жена выжила, стала служить кардиналу, совершила на этой службе массу гнусных преступлений и была казнена палачом, нанятым супругом. Вы скажете, что так всё и было, история Вам знакома и ничего нового в ней нет и быть не может? Если Вы действительно так считаете, то голос автора для Вас робко умолкнет, и повествование оборвётся, так толком и не начавшись. Но если судьба супругов де Ла Фер Вам небезразлична и Вы не привыкли принимать на веру то, что пишут романисты, ознакомьтесь с этим текстом. Всё написанное в нём если и не является истиной с первого до последнего слова, то уж точно не менее достоверно, чем изложенное в других трудах всеми уважаемых авторов. Итак, вперёд, навстречу приключениям!
* * *
Местечко Берри. Прованс. Франция.
Молодой священник закончил службу, и прихожане разноцветными ручейками потекли к выходу. У чаши со святой водой возник маленький водоворот: часть прихожан просто окунали руку в воду, благочестиво крестились и уходили, а другая часть (как и бывает во всех церквях всех частей света) пользовалась случаем, чтобы обменяться записочками, посплетничать и завязать новое знакомство, с перспективой на более глубокие отношения.
— Мадемуазель, прошу, — протянул руку с капельками святой воды Анне кареглазый брюнет, всю службу не сводивший с девушки пылкого взгляда.
Анна робко протянула ручку и чуть коснулась пальцев незнакомца. Затем, словно обжёгшись, она резко отпрянула и залилась мучительной краской.
— Анна, — окликнул девушку священник, — будь добра, помоги мне!
— Может быть, и моя помощь Вам пригодится, господин аббат? — с лёгкой улыбкой спросил брюнет.
— Благодарю Вас, в этом нет необходимости! — холодно возразил священник, бросая в сторону незнакомца неприязненный взгляд. — Мы с сестрой прекрасно справимся и сами!
— Так эта очаровательная девушка Ваша сестра? — кареглазый незнакомец осиял девушку лучезарной улыбкой. — Поздравляю, господин аббат, Вам крупно повезло с родственницей!
— Благодарю! — священник чопорно поклонился. — А теперь, сын мой, Вам следует покинуть пределы церкви. Служба закончилась!
— Мне показалось, отче, или Вы гоните меня? — нарочито мягким тоном спросил незнакомец.
— Ну, что Вы, сын мой, — священник величественно выпрямился, — ни один христианин не может быть изгнан из церкви, как ни одна истинно христианская душа лишена Царствия Небесного! Оставайтесь, если Вам так угодно, а мы с сестрой пойдём. Возможно, в уединении, вдали мирских соблазнов, Ваша молитва будет быстрее услышана небесами!
Священник кивнул сестре и решительно направился к выходу.
— Уединённые молитвы более приличествуют священнослужителям, нежели нам, презренным мирянам! — Брюнет снова улыбнулся зардевшейся от смущения Анне. — Позвольте мне проводить Вас и Вашу сестру, господин аббат.
— Служителю церкви нет нужды в мирских провожатых! — отрезал молодой священник, чувствуя непреодолимое искушение свернуть назойливому незнакомцу шею.
— Хорошо, отче, как скажете! — покаянно склонил голову брюнет, пряча озорных чёртиков в глубине карих глаз. — Тогда я провожу Вашу сестру. Она, к счастью, не относится к священнослужителям, а потому и мирской провожатый ей не помешает. Вы позволите, мадемуазель?
Брюнет протянул Анне руку. Анна широко распахнутыми глазами смотрела на незнакомца. Её синие глаза пытливо изучили благородные черты красивого молодого лица, обежали простую, но очень удобную и добротную одежду и остановились на протянутой руке. Сильной, уверенной, способной быть безжалостной и нежной.
— Мадемуазель? — снова повторил незнакомец, тоже успевший внимательно рассмотреть девушку.
— Вы даже не назвали своего имени, месье, — ответила Анна, вложив свою ладонь в предложенную руку.
Рука незнакомца была сильной, тёплой, чуточку жестковатой и удивительно надёжной.
— Меня зовут Антуан, — брюнет изящно поклонился и чуть коснулся губами кончиков пальчиков Анны, отчего девушка испуганно дёрнулась и снова покраснела.
— Антуан и всё? — священник, уже даже не скрывавший неприязни, холодно посмотрел на брюнета. — Может быть, у вас есть ещё какое-то добавление к имени?
— Может быть, — Антуан покладисто кивнул головой (после чего недовольно смахнул упавшую на глаза прядь волос), — но, полагаю, для более близкого знакомства время ещё не пришло. А как Ваше имя, мадемуазель?
— Анна, — девушка изящно присела. — Анна де Бейль. А это мой брат Анри.
— Де Бейль, — медленно, словно пробуя имя на вкус, повторил Антуан. — Простите возможную дерзость, мадемуазель, но в наших краях Вы недавно?
— Да, брат получил здесь приход, и мы переехали, — Анна хотела ещё что-то добавить, но выразительное лицо брата её удержало.
— И откуда же переехал в наши края столь дивный цветок? — Антуан ободряюще улыбнулся, но Анри успел заметить острый блеск карих глаз.
— Издалека! — отрезал священник, решительно выдернув руку девушки и открывая дверь неприметного домика. — Всего доброго, месье Антуан, всех Вам благ!
— И Вам того же! — широко улыбнулся Антуан и, когда дверь захлопнулась, негромко добавил. — И по тому же месту!
* * *
Анна. Я всегда считала, что мне крупно повезло в жизни. У меня была любящая мама, заботливый брат. Пусть мы жили не очень богато, скорее даже, бедно, в нашем доме не было никаких излишеств, но зато всегда звенели весёлые голоса и звучали песни. Мне казалось, что так будет всегда. На веки вечные. Но... у жизни были свои планы, и она не замедлила внести жёсткие коррективы в моё тихое и размеренное существование. Всё началось со смерти мамы. Зимним вечером, когда от завываний метели пробирал мороз даже в тёплом доме, сосед торопливым стуком вызвал Анри на улицу. Когда брат вернулся, я посмотрела ему в глаза и поняла, что случилось самое страшное. Мама замёрзла, сбившись с пути и не дойдя до дома каких-то ста шагов. Мы остались одни. Наш благородный сосед, месье Верлен, помог Анри стать священником. Я тоже воспитывалась в монастыре, а куда ещё податься бедной сироте? Шли годы. Мне казалось, что всё наладилось, но тут на наши головы свалилась очередная беда. Я стала очень привлекательной девушкой (потом меня часто будут называть даже красавицей, но я редко верю комплиментам). За мной стали ухаживать, но я держала себя строго. И тогда, разозлённый моей неприступностью, один негодяй, считающий, что титул и богатство дают ему неограниченную власть и абсолютную безнаказанность устроил на меня настоящую охоту. Он преследовал меня так рьяно, что я уже боялась выйти из дома. Я уже совсем отчаялась, когда добрый ангел нашей семьи, месье Верлен, посоветовал моему брату приход в местечке Берри. Поздно ночью, под проливным дождём, прихватив только самое необходимое, мы бежали из родного города, чтобы начать новую жизнь. Я поклялась, что больше ни одному мужчине не позволю превратить мою жизнь в ад. Я буду гордой, холодной и неприступной. А сегодня броня моей клятвы дала трещину. Я сидела в кресле, держа в руках книгу, а казалось, что по-прежнему касаюсь руки Антуана. Взгляд мой скользил по страницам книги, а видела я его тёплые тёмно-карие глаза. Анри что-то говорил мне, но слышала я голос Антуана. Такой глубокий, уверенный, привыкший повелевать. Интересно, увижу ли я его снова? Это было бы просто чудесно!
— Анна! — раздражённо окликнул меня Анри.
Я встрепенулась и вскинула глаза на брата.
— Хватить грезить об этом брюнете! — недовольно произнёс брат. — По-моему, это просто избалованный самоуверенный мальчишка, а тебе не хуже меня известно, что от таких, как он, добра ждать не приходится!
— Анри, мы совсем не знаем этого человека, — неожиданно даже для себя самой возразила я, — а тебе, как лицу духовному, стыдно быть таким предвзятым!
— Анна, — Анри подошёл поближе и взял меня за руки. — Я за тебя волнуюсь. Ты доверчива и ранима, вдобавок ко всему очень красива. Тебе нужно быть очень осторожной.
— Я устала прятаться! — Я вскочила с кресла и гневно посмотрела на брата. — Ну сколько можно?! Всегда бояться, что тебя обидят, всегда убегать! Я молодая девушка! Я хочу танцевать, петь, музицировать, хочу любить и быть любимой!
Я резко оттолкнула Анри и выбежала на улицу. Колючий комок стоял в горле, слёзы текли по щекам.
— С братом поссорились? — прозвучал рядом со мной голос Антуана. — Надеюсь, не из-за меня?
Я медленно повернулась, чувствуя, что мои ноги перестают мне повиноваться. Карие глаза смотрели приветливо и чуточку встревожено. Пауза между нами определённо затягивалась, хотя для меня она была наполнена грохотом моего сердца.
— Месье Антуан? — прошептала я, чтобы хоть что-то произнести и разрушить окутавший нас кокон тишины. — Что Вы здесь делаете?
— Захотелось ещё раз Вас увидеть. — Антуан улыбнулся и, словно почувствовав неуверенность, взъерошил волосы. — Если Вы не против, разумеется!
Я отрицательно покачала головой и кивнула. Странно, но в присутствии этого человека я забываю всё, чему меня научили в монастыре, и чему меня успела научить жизнь. Я просто ВСЁ забываю.
— Хотите прогуляемся? — Антуан снова (уже второй раз за день!) протянул мне руку. — У нас в Берри чудесные места!
Я машинально протянула ему свою руку. Он чуть сжал мои похолодевшие пальцы. Странно, мне показалось, или его рука немного дрожит? Пытаясь понять, что чувствует мой спутник, я подняла на него глаза. Ой, зря. Поймав на себе его внимательный взгляд, я залилась краской до самой шеи и поспешно выдернула руку.
— Мне... — голос давался с трудом. — Сожалею, но мне нужно идти. Меня брат ждёт!
Я буквально взлетела на крыльцо и отчаянно потянула на себя дверь. Тяжёлая дверь и не думала поддаваться.
— Позвольте, я помогу, — мягко произнёс Антуан и легко открыл дверь.
От себя. Мда, Анри прав. Общение с этим человеком плохо сказывается на моём соображении. Низко опустив голову, чтобы скрыть пылающие от смущения щёки, я проскользнула внутрь.
— До встречи! — долетело до меня перед тем, как дверь закрылась.
Анри видел, в каком смятенном виде я вернулась с улицы, но благоразумно промолчал. Обожаю своего брата. Особенно в такие минуты.
* * *
Антуан. Жизнь в нашем фамильном замке была спланирована задолго до моего появления на свет. Приёмы просителей в строго отведённые дни, балы точно по расписанию и обеды по распорядку. Моя жизнь тоже должна была подчиняться строгому этикету, но на самом деле его жёсткие рамки я ощущал только в присутствии гостей. В обычные дни я занимался тем, что мне интересно и мало чем отличался от других мальчишек, юношей и молодых мужчин наших земель. Когда я был мальчишкой, отец ещё пытался на чём-то настаивать, чего-то требовать от единственного наследника старинного графского рода. Тогда меня защищала мама. Она всегда говорила, что хорошее содержание с лихвой компенсирует недостаточно благородную огранку. И, гонясь за внешним совершенством, никогда нельзя забывать о внутреннем превосходстве. Благородными не рождаются, ими становятся. Это я усвоил твёрдо с детских лет. Два года назад мамы не стало. Она отправилась в Испанию навестить родню, но корабль попал в шторм. Один чудом уцелевший пассажир передал отцу медальон, с которым мама никогда не расставалась и который просила передать нам. С того дня, когда месье Бернар принёс в замок известие о гибели мамы, в нашем доме поселилось горе. Отец заперся у себя и никого не хотел видеть, кроме меня. Я тоже не горел желанием развлекаться и веселиться. Но всему, даже самой безутешной скорби, приходит конец. Постепенно боль утраты утихла, и в нашем замке снова пробудилась жизнь. В наших с отцом комнатах навсегда обосновались ростовые портреты мамы, в первый день весны (мамин День Рождения) мы оба посещали фамильный склеп и возлагали на розовую мраморную плиту мамины любимые цветы, а в день свадьбы отец запирался у себя один на целый день. Но мы выстояли и продолжали жить. Даже умерев, мама не оставляла нас своими заботами. Отец позволил мне абсолютно всё (стань я разбойником и головорезом, наверное, и это бы принял) потому, что так было бы приятно маме. И именно потому, что я ежесекундно помнил и чтил её память, я никогда не совершал ничего предосудительного. Мне было абсолютно наплевать, что обо мне скажут и подумают все, кроме отца, но короткой фразы: "Мама бы это не одобрила" хватало, чтобы разом вернуть мне рассудительность и осмотрительность. Мы по-прежнему жили втроём. Двое в замке и одна в памяти. Ах, да! Месье Бернар, последний, кто видел маму, тоже остался в нашем замке. Отец не нашёл в себе сил отпустить человека, последним видевшего и слышавшего его незабвенную Луизу. Жаль, месье Бернар мне не нравился. Я испытывал к нему странное отвращение и чувство гадливости. Словно к змее или крысе, из прихоти оставленной в доме. Месье Бернар отцу на меня никогда не жаловался, со мной не спорил и в мои дела не вмешивался, вообще, вёл себя очень благородно и корректно, но.... Сердцу не прикажешь. Может быть, во мне взыграла сыновья ревность? А может, графская спесь? Одним словом, отношения с месье Бернаром у нас были чисто светские, а если честно, просто никакие. В этот тёплый осенний день в церкви я встретил девушку, которая начисто вымела у меня из головы все мысли и воспоминания. Всю службу я просто стоял и смотрел на неё (понятно, что её брату священнику это не понравилось). А потом мне посчастливилось взять девушку за руку! И ещё узнать, кто она такая и где живёт! Жизнь прекрасна, я влюблён! Стоит ли говорить, что отцу хватило одного взгляда на меня, чтобы понять всё, что со мной происходит.
— Мальчик мой, и кто она? — спросил он у меня после обеда, уютно устроившись в кресле у камина.
— Ангел! — я с восторженной улыбкой повернулся к нему. — Милая, кроткая, изящная! Её зовут Анна, и я женюсь на ней!
Отец кашлянул, замаскировав смешок.
— Мальчик мой, для того, чтобы жениться на девушке, мало знать её имя и считать её ангелом. — В глазах отца заплясали знакомые чёртики. — Как бы у этого ангела на вторую неделю семейной жизни рога с копытами не прорезались!
Я рассмеялся, отец тоже. Как же всё-таки прекрасна жизнь!
— Отец, я просто чувствую, что Анна создана для меня! — от охватившей меня радости я широко раскинул руки и закружился на месте. — Мы с ней созданы друг для друга!
— Ну, раз ты так считаешь, тогда тем более торопиться не стоит. Что нам легко досталось, сынок, легко теряет свою значимость! — отец продолжал улыбаться, но голос уже звучал строже.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
