Коммандер Санберн сидел на лёгком пластиковом стуле в пустом зале кафе гражданского аэропорта. На столе перед ним стоял работающий ноутбук. Ещё на столе лежала форменная полковничья фуражка. А напротив Санберна сидел и ее владелец, полковник ВВС Российской Федерации.

Командир наемников и российский военный смотрели друг на друга и слегка улыбались. Потом полковник произнес:

— Ты сказал, что не хотел за это браться, пока тебе не дали чемодан долларов?

— Сейчас всё расскажу. Не хотел, конечно. Что ты. Сам посуди: тебя отрывают от всех дел и предлагают кучу денег. Действительно, кучу. За что именно, объясняют, но как-то очень уж... приблизительно. Ты бы согласился? И потом эта срочность, срочность. Я ещё толком не проснулся, а уже надо объяснять, что у меня же не только самолёты. У меня и техперсонал, и оборудование, и оружие с топливом тоже надо доставлять. А они в ответ: назовите вашу цену. Решили, я цену себе набиваю. Сообщаю им, что девять женщин не смогут родить ребёнка за один месяц. До них не доходит.

Оба опять улыбнулись.

— Но ты всё же согласился.

— Пока они мне всё это говорили, я прикинул, что, как и куда доставлять и решил, что быстро провернуть такое дело действительно можно. Как ни смешно, а ведь получается. Потом я всё же сумел их немного разговорить. Кое-чего они и сами не знали. Но то, что рассказали, звучало вполне правдоподобно. Стало яснее: ситуация у вас довольно безрадостная, но деньги ещё есть. Я всё равно соглашаться не хотел, но тут они назвали мне имя человека, которому я доверяю. И чисто случайно знаю, как с ним можно быстро связаться, чтобы все проверить.

Но я по-прежнему ничего определенного не говорил. Вот тут-то они мне и показали чемодан с долларами.

— Вот так прямо? Вы разве не по телефону говорили?

— Нет, они ко мне примчались прямо в Стамбул. Тоже сильно невыспавшиеся. Кейс с пачками крупных купюр. В точности, как в кино.

— И тогда ты согласился сразу же!

— Ну, если серьёзно, я не принимаю такие решения единолично. Коммандер должен посовещаться со своим лейтенантом. Вот такие у нас порядки. Можно принять решение не советуясь, если счёт идёт совсем уж на секунды. Но только в этом случае. Иначе, знаешь ли, не поймут. Тут на секунды счёт не шел, Кондор прилёг поспать и я решил, что будить его не стану.

Однако я им сказал, что вот теперь можно поговорить и предметно. Дело, повторюсь, было не в кейсе, а в тех трёх моментах, о которых я успел подумать. Но вышло смешно. Я уже понял, что такими делами ребята занимаются в первый раз. И они, похоже, решили, что чемодан наличности — это у нас такой обязательный ритуал.

— Типа как демона вызывать.

— Вот именно. Пока пентаграмму не нарисуешь, не явится. Ну... Это нам с тобой сейчас весело. А вот им было не до смеха.

Полковник тут же перестал улыбаться:

— Нам тут всем было не до смеха. Вообще, знаешь... вот за эти дня четыре... о многом я передумал. Прочувствовал фибрами души. Но смешно не было ни разу.

— Мне тоже. Даже по нашим меркам всё очень быстро происходило.

Быстро.

Всего несколько дней назад, всё ещё слабо свистя двигателями, Мэри Джейн вместе с остальными заруливала на стоянку. Наконец, машина остановилась, фонарь поднялся. Санберн стащил шлем и спустился из кабины на бетон. Их встречали несколько русских офицеров. Вперёд вышел один с погонами полковника.

— Приветствуем всех, — сказал ему Санберн. — В общем, мы прибыли. Нам надо разместиться, вы введёте нас в курс дела и поставите первую задачу. Вопросы об оплате пока не стоят, обо всем договорились. Что-то не так?

— М-м, — ответил полковник. — Сорри. Бэд инглиш.

И сделал неопределенный, но энергичный жест руками.

— Думаю, это не проблема, — тут же ответил Санберн на русском языке. — Можете говорить со мной свободно, но мои люди по-русски не понимают. Я здесь главный, меня зовут коммандер Санберн, коммандер — это должность, а не звание. Званий у нас нет.

— Вот тогда я тебя и зауважал в первый раз.

— Да? И с чего такое?

— Хорошо было заметно, что ты уже порядком охреневший. А когда я заговорил по-русски, ты просто распался на аминокислоты. Но так старался этого не показывать, что... прямо впечатляло. В самом деле, попробуй не охреней, при таких-то раскладах. А потом уже я охренел. Стою я перед тобой, а ты вдруг такой: 'А Я — ПОЛКОВНИК МЕРТВЕЦОВ!'. Гена, ну так же нельзя. Я чуть в обморок не грохнулся прямо на бетонке. Думаю, куда это мы прилетели? Что с нами будет?

Наемник шутил не очень-то и смешно, но всё равно оба улыбнулись. И он сам, и полковник ВВС Российской Федерации Геннадий Мертвецов.

Полковник тогда не то чтобы охренел. Он, скорее, запаниковал. Просил помощь? Получай. Какую? Интернациональную.

Такому его не учил никто и никогда. А события развивались стремительно. Прибывают четыре ударных машины, количество транспортных уточняем... Гости уже в нашем воздушном пространстве. Нашли, где разместить? Так, скоро будут над Кольским полуостровом. Встречаешь лично, через полчаса. Проследи, чтоб им всё понравилось, они уже аванс получили, ты таких денег вообще никогда не видел.

И вот они перед ним. Главный, ему около сорока лет. Глаза зеленоватые, спокойные, ничего-то в них не прочитаешь. Чуть позади, видимо, его помощник. Помоложе, всё разглядывает с интересом. Третий — совсем молодой парнишка. Ему, скорее, происходящее скорее смешно, чем интересно. И четвертый человек. Женщина. Блондинка, молодая и красивая, действительно красивая. У нее в глазах тоже любопытство, но холодное, как у ученого за микроскопом.

И все они — профессионалы. Мы тоже? Нет, по сравнению с этими, мы любители. По крайней мере, все так говорят.

Нет, он их не боялся, как могло показаться. Но как с ними обращаться?

Тут их главный подошёл и спокойным тоном сказал несколько фраз по-английски. Мертвецов не понял ни слова и спокойно подумал: ну вот и приехали.

Наёмник увидел, что его не поняли. И внезапно заговорил на чистейшем русском.

Всё тут же стало ещё сложней и непонятней.

Санберн тоже вспомнил этот момент. Да, теперь по крайней мере стало ясно: можно свободно разговаривать. Но загадок стало только больше. Перед ним стоял командир целого истребительного авиаполка. Зачем ему понадобились четверо 'независимых подрядчиков'?

Иногда такое делается, если на горизонте маячит задание, грозящее серьезными потерями. За потери 'независимой стороны' не приходится отвечать. Но здесь такого просто не могло быть.

Может, какое-то настолько грязное дело, что его никак нельзя поручать своим — кто-нибудь обязательно проболтается, потому что совесть замучит? Но, опять же, какое? Авиация в этом плане способна лишь на зверское массовое убийство мирных жителей. Но тут четырех самолётов явно недостаточно. Хотя... Может, им нужно, чтобы бы разбомбили какую-нибудь детскую больницу? Редко-редко, но бывает и такое.

— Думал я, думал и решил: а, ладно. Сейчас мне полковник Мертвецов все объяснит. Ну, ты и объяснил.

— Тут уже и ты охренел.

— Не буду скрывать, я несколько удивился. Я не думал, что в России всё НАСТОЛЬКО плохо. Россия у нас считается, в общем-то, устойчивым местом.

— 'Устойчивым'? Вы так говорите?

— Да, 'устойчивым', 'стабильным', как-то так. Вполне надёжные заказчики. Вменяемая инфраструктура. Ну... вообще, цивилизация. Не Африка. Не джунгли Амазонки с дельтой Меконга пополам. Правда, про российскую авиацию, особенно военную, у нас в последнее время писали довольно мало. Теперь узнал, почему. Некислый у тебя, Гена, оказался истребительный авиаполк, прямо скажем. Четыре боеготовых машины из примерно пятидесяти положенных. И столько же лётчиков. Всё, как у меня. Мы, оказывается, равны по должности.

— Ну, не совсем равны. Ты на тот момент оказался выше. У тебя действительно были машины и лётчики, а у меня-то не стало ничего.

Постепенно коммандеру становилось яснее — и что тут было, и что стало. Несколько дней назад у полковника Мертвецова было четыре истребителя МиГ-29. А потом в одночасье не стало ни одного.

Как ни странно, именно в России воздушным наёмникам работать приходилось довольно редко. Выполнять русские заказы по всему миру — это да, это пожалуйста. Но над самой страной — очень нечасто. Локальных конфликтов на территории России хватало, но русские почти всегда справлялись собственными силами. Ещё бы, вон сколько самолётов успели понастроить. Кстати, и в Северной Америке было примерно то же самое. Стоило завариться какой-нибудь каше, как неподалеку почти всегда находилась бывшая авиабаза бывших ВВС с вполне пригодными самолётами. А там и люди подтягивались, обзванивая друг друга по веерному принципу.

Да, постепенно запасы техники и людские резервы сходили на нет. Да, иногда отмечалось, что 'иностранных специалистов' приглашают в Россию поучаствовать в очередном мероприятии всё чаще. А 'специалистов' и 'консультантов' из России по всему миру потихоньку становится больше — по всей видимости, дома им становится всё сложнее что-то пилотировать или обслуживать, да ещё и получать за это хоть какие-то деньги.

Но уж очень плавно это всё происходило. И мало кого касалось.

Здесь, на севере России, в дело вступал и ещё один фактор. И о нём Санберн знал, но тоже как об этаком забавном феномене, не имеющем большого практического значения. Фактор назывался 'Кольские Пустоши'.

Когда-то давно (некоторые с иронией говорили 'Во Времена Древних') Кольский полуостров и Архангельская область были одним из самых вооруженных регионов Советского Союза. Здесь должен был пройти северный фланг прямого сухопутного столкновения с НАТО. Отсюда советский Северный флот должен был начать свой прорыв в Атлантику. Про самые разные воздушные операции нечего и говорить. Вероятно, по объектам Мурманской и Архангельской области одновременно постарались бы нанести удары самолёты сразу нескольких американских авианосных групп. Сухопутные авиабазы Норвегии в стороне тоже бы не стояли. Советский Союз, само собой, очень не захотел бы оставаться в долгу.

А потом 'Времена Древних' закончились. Надо сказать, довольно неожиданно.

И вот тогда все, кому было интересно, увидели перед собой просто-таки Эверест современного и вполне качественного оружия. Которое в обозримом будущем решительно никому не понадобится, ибо Север России оказался абсолютно спокойным местом. Уже очень много где тлело, или напрямую горело, но на Севере обстановка всегда была под стать климату.

Удивительный волшебный колодец, который никогда не иссякнет. Всевозможные предприниматели, открывшие для себя это райское местечко, даже не слишком грызлись друг с другом: да ладно, хватит на всех.

И когда оно взяло и кончилось, процесс какое-то время шёл по инерции: что значит 'больше нет?'. Значит, плохо искали. Ищите лучше.

Ещё немного времени искали лучше и находили, но потом выскребли всё. Кое-где оставались ещё склады с оружием пехоты. Бронетехника на глубокой консервации. Артиллерия. Боеприпасы. Всё? Всё.

Что исчезло полностью — так это наземная ПВО. На всех уровнях. Начиная с тяжёлых ракетных комплексов ПВО страны, продолжая более легкими ракетными комплексами войсковой ПВО и заканчивая всем, что хоть как-то может стрелять по воздушным целям. Исчезли даже 'Шилки'. Ну, а ПЗРК просто расползлись как тараканы. По всему миру. И очень быстро.

Здоровенную территорию, абсолютно не прикрытую никакой ПВО (ЗУ-23 на пикапах не в счёт) назвали Кольскими Пустошами и почти сразу про неё забыли. Уж очень тихое местечко. Там нечего делать.

Всё это Санберн знал. Постольку-поскольку, как и остальные. И по той же причине: псу войны в эдаких пасторалях нечем заняться. Есть куда более интересные места.

— Потом начался этот дурдом с архангелами, — продолжал полковник Мертвецов. — Вы знаете, наверное.

Про дурдом с архангелами коммандер тоже знал не слишком много. Писали что-то там. Ну да, самопровозглашенная Архангельская Республика. Почему вдруг оказалось, что столько народу вдруг возненавидело проклятую московскую империю и захотело полной независимости — да кому какое дело? Откуда взялся 'президент Сосновский', про которого тоже не было известно вообще ничего? Опять же, без разницы.

Санберн всё же полагал, что причина в старой доброй универсальной ценности. В деньгах. Но откуда вдруг взялись деньги в вечной мерзлоте? Этот-то вопрос он немедленно и задал Мертвецову.

— Копали здесь и раньше, — ответил полковник. — И накапывали довольно много. Но всё это было мало кому интересно. Практически везде находилось что-то похожее, но по тем же деньгам и с меньшим риском. А потом и здесь ситуация стала меняться.

Во всем мире прииски чего угодно стали потихоньку обрастать сначала колючей проволокой с пулеметами, потом минными полями, дальше в ход пошла бронетехника — сначала легкая, потом и тяжелая, ну а потом вспомнили об авиации и управляемых ракетах. Мирная добыча полезных ископаемых всё больше осложнялась.

Вот тут-то и стали всё чаще вспоминать о жирненьких и безоружненьких Кольских Пустошах. В Пустошах, надо сказать, было много всякого ископаемого. А уж самой заметной и при том вовсе не ископаемой вещью был один из очень немногих на планете ещё работающих космодромов — Плесецк.

Собственно, Плесецк и был главным призом любому, кто захотел бы оттяпать его у России (ну, понятно, что 'оттяпать' — это не с куском земли. Знаете, вооруженное международное присутствие, особые приоритеты в очереди запусков, такие вот вещи). Но в прессе чаще всего почему-то упоминалась 'Трубка 'Ломоносов' — крупнейшее месторождение алмазов в Европе.

С этого момента обстановка начала теплеть в самом плохом смысле слова. Появились страстные желающие полной политической независимости региона. Лидеры тоже нашлись. Ещё более страстные. Потихоньку начали стрелять. Российская Федерация принялась, как уже бывало, восстанавливать конституционный порядок. И делать это невероятно вяло. По-настоящему серьёзные бои произошли лишь к северу от того самого Плесецка: если бы 'архангелы' захватили космодром, Российская Федерация могла бы не получить деньги сразу за несколько коммерческих запусков, а договоры-то уже заключили. Иметь спутниковую связь, навигацию и прочие интернеты хочется всем.

В общем, Плесецк им не отдали, на чём дело почти заглохло. Похоже, кому-то было выгодно, чтобы всё так и оставалось.

Такой сценарий развития конфликтов был довольно широко распространен. Коммандер вспомнил Оруэлла. Как мы знаем, самым важным предвидением антиутопии '1984' стало указание на широкое применение ударных вертолётов в будущем — и это было предсказано во времена, когда любые вертолёты ещё еле-еле летали. Но насчёт того, что война — это мир, старичок тоже неплохо подметил.

Потом к делу, чисто для порядка, подтянули 'истребительный полк' Мертвецова. Четыре МиГ-29 время от времени пролетали над позициями 'архангелов', изредка сбрасывая бомбы свободного падения (МиГ-29 вполне такое может, хотя и не очень точно). В общем, жизнь продолжалась.

123 ... 567

↓ Содержание ↓