Зуб за зуб

Глава 16

Через несколько недель нам вновь представилась возможность поволноваться за Рода Уиллиса. Однако, на этот раз он зависал уже не над молодой филиппинской леди в офицерском клубе Первой Авиационной, а над старым французским фортом в буше.

25 октября мы с Родом повели команды ВР-1 и ВР-2[1] к Даутьень, чтобы разведать восточную сторону каучуковой плантации Мишлена. В этом районе чарли всегда что-то мутили.

В тот день Род взял командование ВР-1, а я оставался в Дельта-Танго, чтобы прийти ему на смену со своей командой ВР-2. Когда 1-7 добрался до восточной стороны плантации и ушел на малую высоту, чтобы начать свои проходы, я следил за радиопереговорами.

Когда я услышал, что Род обнаружил тропинку, ведущую к одному из французских фортов, оставшихся с Индокитайской войны — и по этой тропинке недавно шли — то стал прислушиваться повнимательней. Эти старые форты легко узнавались по своей необычной архитектуре. Строились они в основном из грунта, который насыпался в треугольной или ромбовидной форме; внутри же этих стен находились небольшой плац с флагштоком, жилыми строениями и казематами. Эти заброшенные укрепления были реликвиями прошлого и, похоже, никто даже и в мыслях не держал занять такой. Вот поэтому-то я и навострил уши, когда Род сообщил, что видит внутри какое-то движение.

Я услышал, как Один-седьмой говорит своему стрелку:

— Обойду еще раз — нет ли тут вечеринки, на которую нас не позвали.

Уильямс бросил свой ОН-6 в крутой правый вираж, накренив машину так, чтобы бросить прямой взгляд. А потом я услышал:

— Блин, да в этой земляной куче Вьетконг кишмя кишит. Сейчас зайду еще раз — и из шестидесятого.

Сквозь его слова до меня доносился грохот пулемета Кена Стормера, борттехника. Уиллис орал:

— Захожу еще раз. Динки прячутся за стеной, но техник бьет их из шестидесятого. Блин! Нырнули в нору. Сейчас доберемся до этих двоих. Погоди, сейчас скинем на них CS. Погоди, погоди. Вот сука, шестидесятый заклинило. Погоди.

Судя по всему, Уиллис завис со стороны входа, в который и проскочили двое неприятельских солдат, бежавших от стены. Борттехник стрелял по проему и тут его М60 заклинило.

Случилось так, что в этот же самый день Стормер притащил другое оружие, которое мы хотели испытать в деле. Это был РПД производства CHICOM, китайская версия русского пулемета ПК 30-го калибра[2]. Беглый взгляд на это оружие напоминал вам старую автоматическую винтовку Браунинга BAR. Здоровая, крепкая железяка с сошками, но патроны подавались из барабанного, а не коробчатого двадцатипатронного магазина, как в BAR. В предыдущем бою Стормер застрелил вражеского солдата с этим пулеметом и бойцы АМВ притащили оружие Стормеру в качестве сувенира.

За те секунды, которые понадобились Стормеру, чтобы отложить заклинивший М60 и взяться за РПД, двое ВК выскочили из своего укрытия и дали несколько беспощадных очередей из АК по зависшему вертолету Уиллиса. Китайский пулемет борттехника загремел в ответ, а потом мы услышали, как Один-Седьмой кричит голосом на пару октав выше:

— Под огнем! Мы под огнем! Уносим жопы!

На какой-то момент в эфире настала мертвая тишина, потом Кен Стормер закричал:

— Один-седьмой поврежден! Нам нужна помощь!

Стормер намеренно вел передачу, высунувшись из вертолета. То, что я мог его слышать — это уже хорошо. Было ясно, что что-то случилось либо с машиной, либо с Уиллисом, либо с ними обоими.

Я по-быстрому вызвал своего борттехника Джима Паркера и пилота своего ганшипа Дина Сайнора (его позывной — Три-Первый), объявил вышке Даутьень, что мы немедленно взлетаем и мы помчались над верхушками деревьев к "Мишлену".

Старый французский форт располагался близ пограничной дороги, где он врезался в восточную сторону каучуковой плантации, километрах в десяти-двенадцати от Даутьень. Я над ней много раз пролетал.

Пересекая границу "Мишлена", я увидел "Кобру", кружащую на расстоянии. Пилот ганшипа увидел меня и немедленно пришел на помощь:

— Ага, Один-Шестой, видел ваш подлет от Дельта-Танго. Доверните влево на один-ноль градусов. Первый-седьмой будет на ваши двенадцать часов в двух сотнях ярдов.

Довернув влево, я увидел машину Рода, проходившую скопление деревьев. Я наддал. Когда я занял место справа от Рода, то первое, на что обратил внимание — на Стормера, высунувшегося из своей двери так, словно он пытался добраться до пилота, сидящего спереди.

В кабине я разглядел Уиллиса. Он двигался, из чего я сделал вывод, что пилотировать вертолет он может. Но несколько вещей совершенно выпадали из привычной картины. Во-первых, Род сидел в кресле абсолютно прямо, словно штык проглотил. Это было необычно; как правило, Род устраивался в кресле развалившись, словно полусонный, ручка управления оказывалась у него между ног и он перемещал ее почти незаметными движениями запястья.

И еще одна явно нехорошая вещь: Род яростно, размашисто дергал ручку управления. Его руки метались по всей кабине. Он то отдавал ручку от себя, потом брал чуть ли не до живота, потом рывками двигал ее влево-вправо. Я видел, что поперечные движения как-то влияют на вертолет, но рывки вперед и назад не дают никаких изменений по тангажу. Он не мог поднять или опустить нос машины. Перейти в набор или снижение тоже не мог.

Я попытался вызвать Уиллиса по УКВ:

— Один-седьмой, ты ранен? Один-седьмой, ты как? Что там за хрень с твоей птичкой?

Все, что я услышал в ответ — серию шипящих, хрипящих, булькающих шумов.

— Ну давай, Один-седьмой, пожалуйста. Я точно справа от тебя... скажи что-нибудь. Ты ранен? Сможешь посадить машину?

И вновь я не услышал по радио ничего, кроме слабого шипения, словно от выходящего воздуха, а потом опять жуткое бульканье. Я так и похолодел. Я решил, что ответ здесь прост: ему прострелили грудь и сейчас у него коллапсируют легкие. Посадить вертолет он не сможет ни за что.

Однако, я не мог объяснить, почему ручка управления не влияет на его машину. Сверху ОН-6 были управляющие тяги, передававшие движения ручки к ротору и лопастям вертолета. Ручка соединена с тягами, которые через гидроусилители передают усилия на втулку и наклоняют ее туда, куда вы хотите направить вертолет[3]. Подумав, что я смогу разглядеть, что случилось с автоматом перекоса, я подтолкнул машину ближе к машине Рода и чуть набрал высоты.

Казалось, что какие-то детали втулки движутся неправильно, но не мог определить, откуда берется проблема с тангажом. Одно, впрочем, было ясно: рано или поздно сажать вертолет Роду придется.

Я поддерживал свой лихорадочный односторонний разговор с Родом:

— Держись, Один-седьмой, все с тобой в порядке. Попытайся сбросить скорость. Ага, снижай, снижай, — а сам в это время пытался найти хоть какой-то просвет в джунглях, куда Уиллис сможет привести свою машину.

Потом вызвал "Кобры" по радио:

— Слушайте, мы тут здорово вляпались. Надо бы выкатывать "Дастофф"[4], потому что, похоже, Один-седьмой свою машину расколотит.

И тут, глянув поверх деревьев, я увидел, что прямо перед нашим носом нашлось открытое пространство ярдов в двести шириной и примерно в триста длиной. Я прямо-таки вдавил в ручку радиотангенту:

— Род! На двенадцать часов, на двенадцать часов! Сажай его, Род! Прямо на двенадцать часов перед тобой. Давай вниз!

Он должен был меня услышать. Я видел, как мечутся его локти; он отчаянно пытался справиться с управлением, заставив вертолет снижаться. Наконец, его нос чуть приподнялся, но от этого его хвост начал раскачиваться.

Я придвинулся к нему еще чуть-чуть и постарался его успокоить.

— Все с тобой в порядке, — сказал я. — Давай вниз, Один-седьмой. Все у тебя получается, просто снижайся. Снижай его, Род.

Я знал, что он говорит мне что-то в ответ, потому что видел, как его губы шевелятся возле микрофона. Но все равно не слышал ничего, кроме этих жутких звуков. Я попытался разглядеть какие-нибудь другие признаки того, что он ранен. Никакой крови видно не было. Хотя он был перепуган до чертиков, было непохоже, что он испытывает сильную физическую боль, как если бы ему прострелили грудь.

Потом нос его вертолета клюнул вниз. Было ясно, что в отчаянии он сбросил газ. Похоже, это замедлило его настолько, чтобы выйти на вертикальную авторотацию, а этого оказалось достаточно, чтобы опустить его машину на открытый участок, прежде чем он его проскочил.

Как только вертолет Уиллиса ухнул вниз, ударился о землю и, подскочив, остановился, Род и Стормер выскочили из него и бросились к моей машине, как пара гепардов, преследующих свой ужин. Я приземлился рядом и пилот с борттехником запрыгнули в мою машину — Род в переднее кресло, рядом со мной, а Кен Стормер сзади. Я взял на себя и мы понеслись прочь от негостеприимных джунглей.

Пока я покидал открытое место, мне представилась первая возможность глянуть на Рода вблизи. Лицо его было бледным и он перестал по-дурацки ухмыляться, как обычно делал. Как только он пристегнулся и подключил свой шлемофон, я нажал тангенту:

— Ты как? Что там с вами, на хрен, приключилось?

И опять я увидел, как его губы движутся, но услышал лишь привычный шипящий, хрипящий, булькающий шум. Нет, непохоже было, что Уиллису попали в грудь. Если бы попали, то как бы он смог так лихо добежать до моего вертолета? А что с его броненагрудником? Пока что я не увидел ни единого следа попадания.

И тут я присмотрелся к его шлему. Я вновь нажал тангенту переговорного устройства:

— Что у тебя с головой? Тебе в голову попали? Пуля АК попала тебе в голову?

Он кивнул мне... нет, не может быть.

Я прижал рычаг общего шага коленом и дотянулся левой рукой до Уиллиса. А потом просунул палец в маленькую разлохмаченную дырку на правой стороне шлема Рода.

— Вот сученыш! Я-то думал, что ты уже одной ногой в могиле, а тебя даже и не ранило!

Как я понял, одна из пуль прошла через боковую часть шлема Уиллиса, разбив часть электроники шлемофона, что и вызвало все эти шипения и хрипы. Его "булькающая рана в груди" оказалась старыми добрыми радиопомехами.

Когда мы приземлились в Фулой, было занятно наблюдать, насколько по-разному Кен Стормер и Род Уиллис реагировали на малоприятное приключение, которое им пришлось пережить. Стормер выпрыгнул из задней двери вертолета с очень озабоченным видом. Его явно волновало состояние его пилота. Еще он злился, поскольку считал, что именно из-за этих секунд, в которые он тянулся к своему РПД, машина и пилот и получили попадания. Единственным утешением было лишь то, что он остался совершенно цел в ходе вынужденной посадки.

Как только выяснилось, что Уиллис жив-здоров, а поврежденный вертолет оттранспортируют из джунглей — со всем имуществом на борту — Стормера как подменили. Он ворвался в домик, рассказывая всем и каждому, какой фантастический трюк проделал его лейтенант, сажая поврежденную машину. А потом принялся без умолку трещать о том, какая колоссальная штука этот РПД, вечно прибавляя:

— И вот зуб даю, спили я ему пламегаситель, вспышка вылетала бы фута на три минимум.

Род — это другое дело. Приключение заметно его потрясло; то, как он вел себя, заметно отличалось от обычного его поведения. Тот факт, что вражеская пуля прошила ему шлем, пройдя в доле дюйма от черепа, ничуть его не занимал. Но вот тот факт, что он потерял способность управлять своей машиной, почти парализовал его.

Когда вертолет Уиллиса вытащили из джунглей и техники принялись за осмотр, выяснилось, что пули АК попали в тяги тангажа на втулке. Вот их-то я и заметил болтающимися вокруг тарелки автомата перекоса, когда приблизился к его машине.

Чтобы нормально пилотировать машину, пилот должен получать от нее мгновенный ответ на свои действия. С такими повреждениями Уиллис внезапно обнаружил, что двигая ручку вперед-назад, не заставляет нос вертолета двигаться вверх-вниз. При отдаче ручки от себя вертолет, вместо того, чтобы опустить нос, начинал крениться вправо. Все ответные реакции сместились на девяносто градусов и удержать эту штуковину в воздухе стало дьявольски тяжело. Это было, как будто вы на сотне миль в час вылетели на автомобиле на футбольное поле, покрытое хорошим слоем льда, а потом одновременно попытались развернуться влево и остановиться.

Чтобы "фактор складки" Уиллиса пришел в норму, понадобилось несколько дней. (Понятие "фактора складки" лучше всего объяснить так: ваши ягодицы сжимаются так, что подушка кресла всасывается вам в задницу, образуя складку. Если с вами самими такого не было, объяснять бесполезно).

Через три дня фактор складки достался и мне. Ранним утром 28 октября я собирался провести воздушную разведку реки Сайгон невдалеке от огневой базы Теннеси в районе Гриба. Дин Сайнор (Три-первый) был командиром моего ганшипа, а Джим Паркер — моим борттехником.

В округе Сайгона Гриб был особенно горячим местечком; он был перевалочной базой для вражеских войск и припасов, направлявшихся в Железный Треугольник[5]. Они подходили к реке в зоне Хребта, их месте сосредоточения и отправляли загруженные сампаны к Ножке Гриба. Там они выходили на сушу, делали марш через Ножку, вновь пересекали реку на восточной стороне ножки и дальше шли уже к самому Железному.

Поскольку мы установили на реке комендантский час, то для своих переходов чарли использовали ночную тьму и ранние рассветные часы. С первыми лучами солнца они скрывались в протоках и бухточках. Они знали: все, что движется по реке в дневное время — честная добыча для наших ребят.

Когда мы поднялись с воздух тем утром, было свежо и сыро. Дождь шел всю ночь и первые утренние часы. Мгла и туман от всей речной сырости повисали над рекой, как одеяло, скрывая пальмы-нипа[6] и слоновую траву, росшие вдоль береговой черты.

Как только мы долетели до моста Фукуонг, я снизился как можно больше к поверхности реки и начал движение к нашей огневой базе Теннеси. Я также прибавил скорости, поскольку нашей задачей в тот день был не сбор разведданных, а поиск и перехват всего плавучего, что осмелилось выйти на реку с первыми лучами солнца.

Весь полет до Железного Треугольника прошел без приключений. Паркер, в своей обычной манере, с безразличным видом развалился в кресле задней части кабины — левая рука на М60, одна нога под бронированным сиденьем. Приближаясь к Железному, я обратил внимание на артогонь из Лайкхе, обрабатывавший северо-восточный угол Треугольника; он не должен был причинить нам вреда, пока мы оставались к западу от границы зон 1-й и 25-й дивизий, которую образовывала река.

Я разогнался до девяноста узлов, держась в двух-трех футах над речной гладью. Полет здорово бодрил, но к нему всегда добавлялось ощущение, что цель может оказаться за ближайшим поворотом.

Пока мы мчались на бреющем, я заметил впереди характерные признаки костра. Похоже, он располагался на берегу, принадлежавшему 25-й дивизии, с западной стороны Ножки Гриба. Похоже, чарли решили, что смогут провернуть такую штуку из-за утреннего тумана, поглощавшего дым.