Частная детективочка или кодекс локального апокалипсиса.
Дело 1. Кукольник и Барби-невеста.
Эй, придурок, прибери трогальца, все твои услуги уже оплачены,— пошевелила я стволом у ребра подпольного чипмастера.
Лис, рыжий длинноносый парень, с красной шелушащейся кожей, имел отвратную репутацию. Но был лучшим, известным мне, спецом. Он зарабатывал достаточно, чтоб позволить себе, вместо денег, получить понравившуюся ему, девчонку. Были и такие, что соглашались. В нашем, параллельном законному, мире, женщине легче всего заработать именно телом.
В данном случае, он не на такую нарвался. Терпеть не могу мужиков, у которых управление мозгом происходит при помощи джойстика между ног.
Да и до женщины я ещё не доросла. В свои шестнадцать, выглядела я, едва, на тринадцать. Тоненький заморыш с острыми зелёными глазюками на пол-лица. С детства ненавидела свою блондинистость и, раз уж всё равно живу в Тени, могу себе позволить небольшую генмодификацию. Кроме улучшения зрения, слуха и, максимально возможной, чувствительности нюхательных рецепторов, мне приспичило изменить цвет волос. Они у меня теперь чёрные и блестящие, как нефтяная струя. Когда я не работаю, вплетаю в них искусственные зелёные пряди. А работа моя требует неприметности. Я частный детектив. В крайне редких и, слава богу, пока, никому не известных моментах, наёмный убийца.
Ну, что, Сильвер,— обратилась я к своему пиратскому чипу-искину,— теперь твоя душенька довольна? Я обновила элемент питания и ближайшие двадцать лет проблем с этим у нас быть не должно.
Я незаконнорожденная. Иметь чип, мне не положено.
За дверью раздался визг тормозов. Я глянула в маленькое окошечко вверху двери.
Чёрт! Полиция! -я метнулась назад,— Лис, шухер!
Рыжий затейливо выругался и захлопнул дверь бункера. Потом схватил меня за руку, подмигнул и открыл вентиляционную шахту.
Не боись, кнопка, смоемся,— решётка щёлкнула, становясь в пазы, и мы, на карачках, быстро поползли по длинному проходу.
Две тысячи шестдесят четвёртый, год моего рождения, стал годом введения мирового закона об ограничении рождаемости. Слово незаконнорожденный с этого времени приобрело совсем другое значение. Поводом для такой непопулярной меры стало поведение биосферы Земли, очевидно, пожелавшей сохранить место для чего-нибудь ещё, кроме "вершины эволюции".
Земля стала выжимать человеческий вид, сначала, из самых диких областей планеты, а после, из всех лесов и акватории солёных вод. Появился вирус, поражающий людей в дикой природе. Предсказать, что станет его источником было невозможно. Иногда птица, иногда животное, рыба или даже растение. Вирус вызывал кому, с последующей тихой смертью. Но, при любом воздействии на него, начиналась очень быстрая неконтролируемая мутация. Ход болезни становился ужасающе мучительным и, всё так же, стопроцентно смертельным. Уничтожить вирус можно было только уничтожив всё живое на планете.
Территории для жизни и производства продуктов питания очень сильно сократились. Так что, закон стал логически естественным. Но...
У людей "но" присутствует неизменно. Чем более жёсток и непопулярен закон, тем более он подвержен коррупции. Законное право рождения продавалось и покупалось. А значит появились и незаконнорожденные.
Права на все блага жизни давал чип. Его вживляли при рождении ребёнка. Учёба, работа, медобслуживание, покупки в магазинах, всё делалось со считыванием кода. Если его не было, ты жил в Тени. И сам был Тень. Пока одно оставалось в другом, до тебя никому, никакого дела не было. Выживай, как знаешь. Государственная машина, со всеми своими репрессивными органами, спокойно проезжала мимо тебя. Но не мимо тех, кто пожелал бы помочь тебе выжить.
Были умельцы, которые пытались ставить левые приборы, лезть в систему с чёрного хода. Тех ловили и отправляли в лес. Вообще законодательство упростилось до неприличия. Правонарушения поделили на лёгкие и тяжкие. За лёгкие лишали чипа. За тяжкие увозили в лес. Для некоторых второе было даже легче.
Крутить педали моё основное занятие. Права на права тоже давал чип. Вот такая тавтология. Сыщика кормят ноги. Из моего убежища на границе, через поля, к городской черте нужно как-то добираться. Моя работа там, где люди. Хотя, в основном я защищаю Тень. Сейчас я вынюхивала одного типа. В прямом смысле. Но об этом позже. Я всё таки должна рассказать немного о себе.
Мой отец был электронщиком и программистом. Знал и "железо" и "мозги". Не из выдающихся, но и неплохой.
Маме запретили иметь детей из-за арахнодактилии. У нее были длинные тонкие пальцы. Это могло быть симптомом синдрома Марфана, что часто передаётся по наследству. Её предложили полное обследование. Будь у отца деньги, вопрос мог бы решиться. Но деньги нужны были огромные и быстро. Она была уже беременна. Поэтому от тестов отказалась. Иначе, либо ей предложили бы аборт, либо лишение прав и уход в Тень. Оставаясь в законной зоне, они могли по крайней мере вырастить меня тайно, делясь всем необходимым.
Большая часть родительских денег была истрачена на малюсенький домик в опасной близости к заражённой зоне. Распространение вируса остановилось за пять лет до моего рождения, но люди всё ещё боялись, и цена на отдалённое жилище и кусочек земли была сравнительно небольшой. Но и работы там не было. К деревенской жизни родители были малопригодны. Кроме того, заниматься сельским хозяйством было просто опасно. На продукты всегда были желающие. А пожаловаться на воровство и привлечь внимание полиции, родители позволить себе не могли. И отец стал работать в Серой зоне. Между Светом и Тенью.
Свет давал ему минимальное обеспечение. Он наблюдал не началось ли движения вируса к границе. Тень давала возможность небольшого левого заработка и какую-никакую защиту от "преступной" среды. Любая электроника теневиков ремонтировалась у него. Он сам делал приборы для слежения и мог приобретать кое-какие запчасти в магазинах. Остальное собиралось на свалках.
Сколько себя помню, все уголки дома были завалены старой электроникой, которую отец притаскивал после походов в город, а после разбирал.
Моё положение особое. Чтоб заработать свой кусок хлеба в Тени, не касаясь ресурсов Света, а также, не скатываясь на криминальное дно, мне тоже нужен был чип. И тоже особенный.
"Пират" — не носитель кода, а самобучающееся устройство связи с мировой информационной сетью. Откровенно говоря, искином он, конечно не был, скорее встроенный коммуникатор с трудным характером и некоторым чувством юмора. У него не было возможности повлиять на мои мышечные, нервные или мозговые реакции. Единственный орган который ему был доступен, моё ухо. Но он был моим лучшим другом и товарищем для детских занятий. Я не знаю как бы жила без него. Особенно, когда потеряла родителей.
До десяти, возраста моей вынужденной взрослости, они научили меня всему, чему могли. Мама (особенно страдающая по поводу своего эгоистического желания иметь ребёнка) научила меня полностью обслуживать себя, а отец дал специальность. А одиночество и общение с Сильвером, мой специфический характерец. Он тоже учил меня. Всему, что я пожелаю знать. Без всяких отступлений, типа, тебе ещё рано, вот, подрастёшь...
Очевидно у матери всё же был синдром Марфана. Только рассказать об этом мне уже было некому. Когда её прихватила резкая боль в груди, отец побежал к Перевёрнутому. Это был глава северного клана Теневиков. Ему дали машину и он помчался в город. Только не доехал.
За разбитую машину дом переписали на клан. Мне было всё равно, власти, узнав о смерти родителей, всё равно бы его конфисковали, так как меня, фактически, нет. А так, он был продан. Задним числом. Взятка.. Перевёрнутый разрешил мне жить в моей халупе и продолжать, что смогу по отцовской работе.
На какое-то время запасов мне хватило. Но, что делать дальше, нужно было решать. Когда совсем припёрло, по примеру родителя, рванула на свалку. Там и вляпалась в своё первое дело.
С чего меня вообще потянуло к такому странному для ребёнка занятию? Это всё Сильвер. У чипа оказались свои предпочтения в литературе. Ему нравилось разгадывать загадки. И преступления он относил к ним же. Он читал мне детективы, даже тогда, когда моим мозгам меньше всего хотелось работать. После смерти родителей.
В первые дни я просто лежала, глядя в потолок, и ревела. Потом явился Перевёрнутый. Лично.. Наверное, он не был совсем уж плохим человеком. Но со мной обошёлся жёстко. Хотя, быть может, это спасло мне жизнь.
Где мой заказ?— грубо спросил он, стряхнув меня с постели,— не станешь работать, как спец, пойдёшь в шлюхи. На таких мелких, как ты, спрос тоже есть. До завтра не сделаешь, готовь подгузник для первой крови.
Надо сказать он меня и вправду напугал. Тупо ходила по комнате и искала, чем себя убить. Потом разозлилась. Мои родители боролись за то, чтоб я жила. И мне пришлось сесть за работу. А Сильвер бубнел мне в ухо детские детективы из серии "Альфред Хичкок и три сыщика".
За первый год моего вынужденного одиночества я не сошла с ума только потому, что мои мозги были заняты распутыванием книжных преступлений. Сильвер читал мне кусками, чтоб я сама искала убийцу, параллельно знакомя меня с профилями знаменитых преступников.
Ты же в курсе, что твой тёзка был одноногий?— рыкнула я, после того, как в очередной раз вредная железка отказалась прочесть мне окончание рассказа, пока я не обнаружу в тексте хоть чего-то полезного для раскрытия преступления.
Это ты к чему?— чувство юмора у "чипки" было весьма ограниченным.
А к тому, что я могу тоже заняться членовредительством.
Во-первых это бесперспективно,— занудно начал электронный доставала и я хмыкнула,— во вторых, у тебя развивается черезмерная агрессивность, надо тебе стихи почитать..
Ненавижу стихи,— соврала я,— пойду лучше соберу себе новый чип, который не будет работать бесплатным компостером для мозгов.
У тебя нет для этого комплектующих, и, без местной анастезии, ты не справишься с установкой,— самодовольно заявил заносчивый засоритель мозгов.
А за чем, по-твоему, я собираюсь? Как раз таки, к Коматознику на свалку, за железом.
П-ф-ф,— издевательски фыркнул Сильвер.
Кого я пыталась обмануть? На свалке можно найти что угодно, кроме комплектующих для чипов.
Для подобных поездок, у отца был четырёхколесный велорикша с вместительным кузовом. Отец был небольшого, как и я, росточка, и специально делал велик, чтоб не слишком годился взрослому и смотрелся понелепее. На самом деле машинка была вполне приличная. С сигнализацией и противоугонным клином колёс. Но, даже, если бы там была небольшая пушечка, я не остановилась бы там, где не могла бы его уберечь.
Свалка Коматозника была местом, где папочка, а теперь и я, чувствовали себя относительно спокойно. Её хозяин, бывший полицейский, с лицензированным чипом, по роду своей прошлой работы, имел связи по обе стороны закона. И делал различие между конченым отморозком (которого, впрочем, тоже умел понять) и людьми попавшими на дно в силу обстоятельств. Отца он уважал. Они были знакомы со школы. Во взрослом мире разбежались, а встретились, в силу локального апокалипсиса, на свалке.
В какой-то мере, карьера блестящего следователя отдела убийств, тоже оказалась в мусоре после тяжёлого ранения и трёх месяцев комы. Сами понимаете, откуда имечко. Рядом с таким знакомцем, сам бог вёл меня к моему будущему занятию.
В дальнем конце большой территории свалки работала бригада рабочих. Менялись они часто, но мне лучше было не попадаться им на глаза. Всё, что годилось в переработку, было востребовано официальной властью. То, что я тут болталась, могло навредить старику.
Я объехала работающих, на своей тарантачке, самыми глухими уголками. Прячась за высокими кучами всякой рухляди, поглядывала не попадётся ли что нужное. Привычный цепкий глаз вылавливал знакомые очертания и я вытаскивала всякие, важные мне, штучки поближе к проходу, чтоб собрать всё на обратном пути, когда рабочие закончат смену и уйдут.
Завернув направо, чтоб проехать по длинному коридору между буртами, выходящему одним концом на западный забор, а другим к сторожке Коматозника, я поймала боковым зрением быстрое движение. Длинная фигура мягко ушла в тень и растворилась среди ломаных коробок холодильных установок и электрических плит. Видимо, здесь сбросился какой-то пищеблок. Между белыми и серебристыми корпусами выделялась ярко-красная тряпка.
Лезть туда мне точно не стоило. Там могла быть и бродячая собака, и воришка, который, по-любому, был покрупнее одинадцатилетки, да ещё такого задохлика, как я. Или труп... Место было приметное и нам со стариком можно было прогуляться туда попозже.
На то время у меня ещё не было всего того апгрейда, что я имею теперь. Так что, органы чувств, с этого расстояния, ничем не могли мне помочь. Я надвинула поглубже на свои блеклые волосёнки серую отцовскую кепку, поправила закатанную калошу штанины, чтоб не затянуло в цепь и рванула без остановки.
А в каком звании ты закончил службу?— Коматозник сидел в кресле, пока я ковырялась в его дозаторе. Закончив я укрепила коробочку на его боку и подсоединила к имплантированному катетеру. Если не следить за прибором, то старик не получит своё лекарство вовремя и может снова впасть в кому.
Лейтенантом,.. я был ещё совсем молодым. Недавно закончил курс профилирования. Меня считали талантом. Но, понимаешь, малявка, преступники тоже не лыком шиты. Ну ка, давай садись, поешь. Совсем скелетина. Может, плюнь на всё и перебирайся сюда. Здесь ещё не город всё таки. И спрятаться есть где.
Нет, не стоит, если тебя поймают на помощи незаконнорожденной, могут чипа лишить. Так, я у тебя раз в месяц-два. А, если буду тут жить, донесут, как пить дать. Тогда и мне плохо придётся.
Хорошо, только сегодня переночуй. Пока соберёшь всё, что нашла, стемнеет. А я тебя до рассвета подниму и уедешь. Пошли что ли?— потрепал он меня по волосам, когда я дожевала последний кусок.
-Ага. Велик в сарае. Я не много нашла. Испугалась.
Ничего, малышка. Я сам тебе кое-что подсобрал. Идём, я там же в подвале всё и спрятал.
Мы сгрузили заготовленный лом, спрятали мою тележку поближе к выходу, накрыли старой ржавой сеткой от забора и пошли к месту, где я видела подозрительную тень.
Взрослые всегда оставляют детей за спиной, когда всё самое интересное так и зудит в их "длинном носу". Но в данном случае, я не возражала. Потому, что догадывалась, что нас ждёт жуткенькое зрелище. Что, кроме трупа могли прятать на свалке? Если сунуть тело вон в тот здоровый холодильник, то после пресса и переплавки, кто-то будет числиться без вести пропавшим во веки веков. Аминь!
Я девочка, испорченная временем своего рождения, и мёртвых мне видеть приходилось. Один раз, на моих глазах, Алька Пончик, подручный нашего большого босса местного разлива пристрелил своего дружка Копчёного. Алик, низенький, толстый, вечно голодный, а от этого злющий тип, всё рвался к власти, пока Перевёрнутый на виду у всех не ляпнул: "..мелковат ты для Аль Капоне — ты Аль-ка-пончик". С того времени унизительное погонялово приклеилось и его перспективы ушли в туман.
