Книга 2. Бледное солнце Сиверии. Часть 3

Книга вторая. Бледное солнце Сиверии

Часть 3. Узлы на Нитях судеб

1

-Где он? — спросил чей-то женский голос.

Это про меня. Перед глазами какая-то муть, всё кружится.

-Да вон сидит у того стола, — ответили гибберлинги.

Я находился в Великом Холле. По местному — Сторхалл. Размерами он был чуть меньше Дома старейшин. Но лишь чуток.

Перед входом над лестницей висел громадный деревянный баркас со всеми причиндалами: вёслами, сетями, какими-то мешочками. Ощущение такое, словно его только-только принесли из реки и повесили тут обсушиться. Лодка находилась достаточно высоко, чтобы взрослый мужчина мог взойти и даже не наклонятся.

Как мне потом рассказывали, подобные баркасы висят во всех великих холлах гибберлингских поселений. Они были своеобразным символом-напоминанием об исторических корнях, о прошлых подвигах и героических походах, и в некотором роде об известном Свене-рыбаке, который первым открыл секрет астральных путешествий.

Сторхалл, как и Дом старейшины, представлял собой тоже две соединённых между собой круглые комнаты: одна громадная — собственно холл, другая поменьше — типа кладовой. Внутрь можно было попасть, только войдя во входы, сделанные в местах соприкосновения комнат, при этом обойдя малое сооружение по террасе слева или справа.

Великий Холл служил своего рода местом сборища гибберлингов. Они частенько организовывали посиделки за кружечкой "черного" эля. А в праздники — пировали, прославляя своих легендарных героев.

Кстати, одним из них стал и я. Мне приходилось слышать о своём походе к водяникам такие истории, что любой сказочник позавидует.

В малой зале Сторхалла находилось хранилище общих запасов посёлка. Оттуда всегда пахло рыбой, какими-то соленьями, травами и прочей ерундой в том же духе. На входе стояли всё те же смешные фигурки гибберлингов, воздевавших к небу коротенькие ручки, а на головах у них были капюшоны до глаз.

В большом холле полным полно столов с "детскими" стульями и скамьями. Посередине пылал открытый каменный очаг. А у стен вздымались бочки с элем.

Под самым потолком висела деревянная фигурка гигантской рыбы. А уходившая вверх спиральная лестница заканчивалась площадкой, на которой громоздились полки с корзинами, и чанами.

-Давно он тут... сидит? — снова спросила женщина.

Я попытался её разглядеть, но пелена перед глазами стала ещё гуще и непроглядней.

Судя по всему, женщине ответили, что давно.

-Пьёт, что тот Вар-Брюхотряс, — пробурчали гибберлинги.

-Кто? Ну да ладно... Надо бы его в чувство привести. Сможете?

-Попытаться-то можно... Лишь бы он не стал буянить.

-А уже пытался?

-В некотором роде. Перебил тут несколько бочек с элем, погромил стулья с утварью... Бился с водяниками, — прошептал голос. — Насилу успокоили. Боимся, как бы он вовсе умом не тронулся...

-Какими водяниками?

-Хрен его знает... Он как в запой ушёл, так ему всё кругом какие-то враги кажутся. Вчера кричал, что водяников видел. Мол, перелезли через забор и хотят всех...

-Так гоните этого пьяницу прочь! — возмутилась женщина.

-Да вы что! Это же Бор-Законник! Он добыл нашу...

-Ой, ладно! В общем, дело такое: надо, чтобы к утру, он был вменяем. Договорились?

-Да к нему никто не подходит. Боятся, что голову отрежет, как Слиму, вождю водяников...

Тут что-то громко звякнуло и, кажется, все договорились.

Меня связали и куда-то потащили. Некоторое время я плохо соображал и не осознавал, что происходит.

...Снег тихо похрустывает под ногами... Я крадусь, стараясь ничем не выдать своего присутствия... Ещё одна хижина...

Лезу вверх, даже дыхание задержал, чтоб не как в прошлый раз... Тогда водяник резко открыл глаза, я аж испугался от неожиданности. Он удивлённо посмотрел в моё лицо, но так и не успел понять, что его голова уже держится лишь на костях хребта...

Я взбираюсь... практически не дышу... В этой хижине трое... У входа расположился толстый водяник. Чуть поодаль ещё один... а в крайней части хижины кто-то поменьше...

Раз! Нож воткнулся пониже затылка. Водяник и проснуться не успел... легкая смерть... и быстрая... слегка лишь дёрнулся...

Подхожу ко второму... лежит весьма удачно... если навалиться на него и прижать к полу, да ещё надавить рукой на лоб, чтобы случаем не дёрнулся, то удастся легко перерубить мышцы шеи, трахею, и кровеносные артерии...

Так и делаю... успешно делаю... В нос ударяет противный "рыбий" запах...

Третий... маленькое тельце... небольшое... Только задумался. Как его убить, как водяник приоткрыл сонные глаза... такой спокойный у него взгляд... как у ребёнка...

Фух! Готово!

Начал поджигать хижину. И тут на плечо легла холодная шершавая ладонь. Я аж присел от неожиданности.

Убитые водяники уставились на меня своими мутными мёртвыми глазищами. Из перерезанного горла густыми точками вырывалась тёмная кровь...

-Держите его, мать вашу! — кричат сзади.

Кто-то навалился на плечи.

-Сколько он сегодня выпил? — слышу знакомы голос.

Что-то отвечают. Не могу понять что именно... ощущение, будто бубнят под нос... как водяники...

Фу! Противно... руки какие-то грязные... пальцы липкие...

Я резал их, кромсал на куски, чтобы не встали... не поднялись на ноги...

Раз... ещё раз... мышцы лопались от напряжения...

Я сдержал позыв рвоты и пошёл к следующей хижине. Огонь лижет деревянные брусья, и они потрескивают... в воздухе начинает вонять горящей плотью...

Перебью водяников... всех перебью...

Разум охватывает такая злоба, а перед глазами Слим, со всей силы ударяющий маленькое детское тельце о камни...

За это я... за это я... вырежу весь посёлок. Всех водяников, от мала до велика! Пусть почувствуют, каково это, быть бессловесной тварью, с которой можно делать всё, что угодно.

Я иду к вам... и сделаю, что обещал... обязательно сделаю...

Жалеть? Кто сказал? — оглядываюсь — никого...

Они лезут ко мне. Изрезанные, обугленные... Глаза навыкате...

Да Нихаз вас дери! Сдохните же твари!..

Перед глазами пляшут какие-то тёмные тени. Мне всё время казалось, что из-за бочек, корзин и прочих мест пытаются вылезти водяники. Эти гадёныши подстерегали меня за каждым углом, даже прятались под кроватью.

...Найду всех! Всех до одного!..

-Где мои мечи? — орал я, пытаясь освободиться от верёвок. — Ах, вы ж суки мохноногие! А ну выпустите меня!

-Он сейчас освободиться! — кричит кто-то из гибберлингов истошным голосом.

Водяники видят, что я связан... Радуются, хватаются за свои пики, вылезают со всех мест... бегут ко мне...

Давай! Давай!.. А руки-то связаны!

-Вы что же делаете? — кричу гибберлингам. — Не видите, что рыбоголовые лезут?

Рвался, брыкался... Меня окатили холодной водой, и, кажется, дали лёгкую пощёчину.

-Оставь его, — бросил кто-то у изголовья.

Я узнал голос. Это говорил дед Глазастик.

-Не видишь разве, что он не в себе? — продолжал гибберлинг.

-Нам приказано...

-Идите прочь! Я сам с ним останусь.

-Да он вообще невменяем!

-Прочь! — зло гаркнул дед. — Сами вы... Не видите, грехи его мучают... грехи...

-Какие грехи?

-Наши... Идите все прочь.

Кажется, мои мучители ушли.

-Дед? А, дед? — позвал я. — Развяжи, прошу. Идут они...

Водяники замерли, всё ещё опасаясь подойти ближе... Сколько же их тут! Эй, сколько вас?..

Деревня пылает ярким пламенем. Сполохи рвутся к темному небу.

О, Тенсес! Дай мне сил... Святой Арг, услышь слова мои.

-А-а-а! Сдохните вы! — рвусь, но путы мои крепки.

А водяников тьма... И за ними колдуны.

Голову стянул ледяной обруч.

Вот и всё! Вот и конец!..

На лоб опустилась тёплая ладонь.

-Эх, сынок, сынок...

В значении последнего слова я был не уверен. За всё время пребывания в Гравстейне я немного поднаторел в их языке, нахватался слов. Кажется, дед меня назвал именно "сынком". Он использовал уменьшительно ласкательный оборот, который применяют в общении с детьми.

-Дед, водяники идут. Будут мстить! Развяжи, а? Ты слышишь? — крикнул я, дёргаясь в попытке освободиться. — Все погибнут... Спать нельзя!

-Тише, тише, родной... Эй, мамки! Несите мне мою настойку. Знал бы я тогда... старый дуралей!

Через минуту в рот потекло что-то холодное. Оно словно заморозило нёбо, а с ним холод передался горлу. Потом ниже... Вскоре застыло всё моё тело, даже разум и тот оцепенел.

Горит посёлок... весело потрескивает дерево...

-Стой! Стой! — закричал кто-то сзади. — Это уже зверство!

-Отойди отсюда, — прорычал я.

Оглядываюсь: один из пленных людей... лицо расцарапано, взгляд испуганный... глаз вытек...

-Лучше поищи лодки, — говорю ему. — А они пусть знают: люди — не домашний скот! С нами так нельзя!..

-Спи, сынок, — услышал я голос деда. — Демонам тоже надо отдыхать...

-Каким демонам? — выдавил я из себя вопрос.

-Твоим, мой родной. Твоим...

2

Руки трусились так, словно я только что из проруби вылез. Всё тело ломило... Сейчас бы полежать...

Плохо мне что-то. Ой, как плохо... муторно...

Напротив меня стояла высокая черноволосая эльфийка. Её голубые эфирные крылья медленно колыхались из стороны в сторону.

-Н-да! — произнесла она явно недовольно. — Это теперь называется так?

-Как? — не поняли гибберлинги из "ростка" Угрюмых.

-Я просила привести его в порядок. А вы гляньте на это... это...

Дальше эльфийка замолчала, не находя подходящих слов.

-Какой уж есть, — донеслось ей в ответ.

-Да его трусит, как законченного пьяницу!

После этих слов меня стало трусить ещё сильнее. Мысли в голове мутные, нечёткие...

-Эй, Бор! — донеслось от эльфийки.

И чего им всем от меня надо?

-Ты ходить-то можешь? — снова спросила она.

-Иди сама! — вырвалось у меня. — И знаешь куда?

Не скажу, что от сказанного мне полегчало... Пусть буду грубияном, пусть неучтивым человеком, но лишь бы они все от меня отстали.

-Ого! Ещё и кусается! — хмыкнула эльфийка. — А воняет-то как! Фу!

Она заткнула носик тонкой ладошкой. Ткань слегка сползла с руки и я увидел тончайшую сеть татуировок. Некромантка, что ли?

Холодное промозглое утро. Что я тут делаю? Мне бы отлежаться денёк, хлебнуть бы эля для того, чтобы придти в норму...

-Чего надо? — снова подал голос я. — Тут разве рынок?

-Почему рынок? — не поняла эльфийка, щуря взгляд.

-Да думаю, что меня тут продавать собрались. Оценивают... Воняет им, видите ли! Иди в хлев, там запахи получше.

Угрюмые весело хмыкнули. Они вдруг живо откланялись и пошли восвояси. Своё, мол, дело мы сделали, а дальше уж ваша забота. И я остался один на один с эльфийкой.

Она снова зажала тонкими белыми пальчиками нос и подлетела ближе.

-Меня зовут Кристина ди Дазирэ...

-Оч-че-ноп-прит-тно, — процедил я, клацая зубами.

Трусило меня весьма сильно... Короче! Чего тут стоять, реверансы разводить?

Я развернулся и побрёл прочь.

-Эй! Что это значит? Стоять! — последнее слово она так громко крикнула, что я думал моя голова сейчас треснет.

Живот скрутило, к горлу подполз тошнотворный ком и я стал блевать прямо на снег... И чего я там вчера такого съел?.. Или выпил?

Через минуту мне полегчало. Эльфийка на удивление никуда не ушла, а даже напротив, подошла ещё ближе.

Нихаз поймёт этих некромантов! Видно, сказывается их возня с мертвецами... А от тех воняет похлеще моего. Чего тут нос воротить? Ишь ты, какая!

-Так... Вижу ты в норму не скоро придёшь? Вот что, дорогой мой! — эльфийка положила мне на лоб свою ладошку и я ощутил насколько прохладная у неё кожа. — Пить надо уметь...

-Да пошла ты...

Кристина вдруг побледнела и испуганно отдёрнула руку.

-Что такое?..

Закончить мысль я не успел: разум обволокла непроглядная тьма и на какое-то время тот отключился. Когда мои глаза снова смогли хоть что-то различать, уже солнце поднялось над горами и осветило верхушки небольшого лесочка у посёлка. Я полулежал на громадном бревне, руки-ноги уже не трусились.

-Что это было? — сухо спросил у эльфийки, хмуро глядящей с небольшого возвышения на западный берег Вертыша.

-Ты немного поспал... Поручи гибберлингам дело, так они его запорют, — досадно говорила Кристина. — Просила же к утру привести тебя в чувство... Хотя, куда им... Говорят, ты колдунов убил? А это, между прочим, чревато... Внешне походит на то, что ты законченный пьяница. Так гибберлинги, да и я поначалу, подумали...

-Что, сглазили? — буркнул я.

-Дурак ты!.. Да ещё какой! Магическое следует побеждать магическим, иначе... видишь, к чему подобное приводит? Мозг затуманен, самого трусит... Выпивка на первое время приглушит тяжесть проклятия, а потом... потом только усугубит. Думаю, что тебя ещё несколько дней будет...

-Что ты хочешь? — пошёл я в "атаку". — Благодарности за спасение моей души?

То, что мне стало гораздо легче — не было сомнения. Но вот настроения это мне не добавило. Сглазили, прокляли — хрен со всем этим!

-Спасибо, — демонстративно откланялся я. — Довольна?

Эльфийка вздохнула и повернулась ко мне.

-Ну, ты и... В тебе вообще есть что-то... что-то... человеческое? — спрашивала она, но не понятно, то ли в шутку, то ли нет, но я воспринял вопрос всерьёз. — Тоже мне герой Сиверии!

Обидно было такое слышать! Кажется, на мой разум стали надвигаться знакомые шоры.

-Ты столько дел тут наворотил, такую "кашу" заварил! — продолжала Кристина, морща свой тонкий длинный носик. — Мне уже из Новограда пишут, мол, надо тебя вытягивать из этого дерьма... Навёл тут порядок! За сто лет не расхлебаешь!

-Уж навёл! Кто же ещё наведёт? Можно подумать вы все тут так радеете за местных...

-Ты всего не знаешь! — перебила она. — Ох, и трудно с тобой будет! Между прочим, за тобой готовятся отправить отряд?

-Какой отряд? Зачем?

-Чтобы доставить в столицу. По слухам прямо в Башню к Айденусу для разбирательства... твоих "подвигов".

Кристина замолчала, то ли подбирая слова, то ли что-то обдумывая.

-Дикарь! Варвар! — сердито бурчала она. — Я как узнала обо всём... Неужели ты никогда не рассматривал возможности делать всё более мирным путём?

-Выходит, что нет... По другому не умею. Не научен. Как видишь, я не для этих целей был создан.

-Создан? Кем? Уж не богами ли, а? — Кристина плеснула руками. — Чудовище!

Её крылья затрепетали сильнее.

-Кто бы ни создал... Вы все думаете, — зло чеканя слова, отвечал я, — коли сделали такое... такое чудовище, как я, так значит, оно будет тихо, мирно в уголке посиживать, травку пощипывать? А коли надо, мол, скажете вперёд. Мол, иди, бодайся! И чуть что — снова в уголок. Так? А я не такой! Вот ты говоришь, нет во мне ничего человеческого, а? Но в вас самих ли есть?