Замполитрука

Замполитрука

Пролог

— Привет, Ваше благородие!

— Привет, Леха! Какое я тебе благородие? Я в запасе.

— Ну, для меня, не служившего, ты и есть благородие. Хочу, служу, хочу, увольняюсь. По благородному, вернее по ...

— Хорош трепаться! Как был балабол, так и остался. Чего звонишь то?

— Слушай, я тут надыбал очень интересную вещь, есть возможность стать напарником.

— Опять 'склад', как у Матроскина?

— Нет, гораздо интереснее, надо одну идею проверить, пойдешь в напарники?

— Да мне на работу устраиваться надо. На биржу ехать.

— Послушай Саня, а пара тысяч 'бакинских', за неделю путешествия тебя устроит?

После краткого размышления, я согласился, не зная, что ввязываюсь в такую авантюру, которая перевернет всю мою жизнь.

Теперь краткое пояснение, кто есть кто и почему.

Мой друг, Алексей Фомичев, с детства увлекался розыском всяческих упоминаний о таинственных и не очень кладах, загадках истории и прочей 'лабуде' вроде НЛО. Нет, я в НЛО верю, вернее верю, что могут быть непонятные явления, но вот в то, что за нами наблюдают, контролируют и направляют с Альфа или Бета центавра, не-а-а. А Леха, тот с детства помешан.

Чаще всего я его поиски и 'открытия' игнорировал и высмеивал, но пару раз поддался на настойчивое канюченье и принимал посильное участие в его 'изысканиях' в качестве напарника.

Знакомы мы с шестого класса, после того как мы вернулись из ГДР, где папахен служил в посольстве, в аппарате военного атташе. Слово 'аппарат' конечно громкое, но отец всегда так и выражался, сотрудник 'аппарата'. 'Дойч' он знал в совершенстве, причем мог говорить и как берлинец, и с мягким баварским выговором. Так что детство у меня прошло 'весело'. Два раза в неделю дома говорили только на немецком. Так что язык я знал, если не в таком совершенстве как отец, но весьма близко к этому. Чем отец занимался, в своем аппарате, я не знаю. Подозреваю, что были какие-то игры против ФРГ. После начала 'перестройки' отца, а соответственно и нас с мамой отозвали на родину. Я стал учиться в самой обычной московской школе, правда она была специальная с углубленным изучением немецкого языка. Там то я и познакомился со своим в последствии лучшим другом.

Леха имевший очень плохое зрение, носивший все время соскакивающие с носа очки, был самым задохликом в классе. Щуплый, но крайне язвительный и ехидный, он постоянно получал стукушки, поэтому, когда я появился в шестом классе, со своим ростом в сто семьдесят сантиметров и неплохими массогабаритными показателями и взял над ним опеку, он почувствовал себя в безопасности и слегка приборзел. Вплоть до того, что получил кличку Табаки. Пришлось вразумлять. Вот после этого, в нем и открылась тяга ко всему непознанному.

После десятого класса я поступил в военно-инженерную академию имени Куйбышева, на факультет: многоцелевые гусеничные и колесные машины. Всегда пригодится, трактор он, что в армии, что на гражданке, трактор и есть. В общем как в воду глядел. После успешной защиты диплома, полетел я белым лебедем в Приволжско-Уральский военный округ, в славный город Бузулук, в 186-ю инженерно-саперную бригаду.

Округ, как и всю страну, лихорадило, но получил я взвод при генерал-полковнике Грекове. Благополучно дослужился через два года до третьей звездочки и еще через год, ушел в запас. Армию постоянно реорганизовывали, должности сокращались вместе с прославленными боевыми частями, а новый начальник округа, генерал-полковник Баранов, за молодых офицеров не держался. Старым деньги не платили, за счет пайков семьи выживали. Семьи у меня не было, а вот возможность вернуться в Москву была. Так оказался я снова у мамы. Отец к этому времени уже умер. К моему великому горю, через два дня после того, как я вернулся в Москву, маму на пешеходном переходе при зеленом свете светофора для пешеходов, сбила машина с мигалкой. Добиться правды мне не удалось, и я был зол на весь свет и на 'родное правительство' в особенности. Настроение было хуже некуда.

И вот встреча с другом.

Леха окончил Плехановку, пристроился бухгалтером в крупную фирму, набрался опыта и ушел на вольные хлеба, открыл аудиторскую фирмочку. Как он сам говорил, 'неожиданно, дело пошло'. Сейчас сам он не работает, только 'купоны стрижет'. Сделал операцию у Федорова и избавился от очков.

Неделю назад я сошел с перрона Казанского вокзала, а с Лехой мы встретились три дня назад, на похоронах мамы. Посидели с ним хорошо, вспоминали школьные годы, смешные случаи и милые сердцу пустяки. Набрались под воспоминания прилично, наутро я чувствовал себя так же, как после обмывания в офицерской компании третьих звездочек. А вот сегодня он позвонил со своим предложением.

После того, как я выразил согласие пойти к нему в напарники, мы договорились встретиться вечером у него дома.

* * *

— Читай!

— Чего?

— Вот это и читай! — Леха сунул мне в руки несколько листов распечатанных на принтере.

Я углубился в чтение, а Леха бегал между кухней и комнатой периодически поднося мне, то кофе, то тарелки с бутербродами.

( Я отправляю заинтересованного читателя к работе Виктора Точинова 'Усмешки Клио'), для тех, кто не хочет читать все статьи, (а, в данном произведении для понимания содержания интересна только первая глава, есть приложение к прологу).

* * *

— Прочитал?

— Прочитал.

— Что скажешь?

— Бред!

— Ты не откажешься прогуляться со мной в Ленинградскую область, при губернском городе Санкт-Петербурге, чтобы убедиться, что это бред? Ну, за соответствующее вознаграждение конечно?

— Хозяин-барин. Кто платит, тот и заказывает музыку. Согласен. Но послушай, ты, зарабатывая большие деньги, совсем потерял крышу.

— Какую крышу?

— Которая тихо шифером шурша, ехала куда-то не спеша.

— Да ладно тебе!

— Леха! Мне твоих денег не жалко, но как ты себе все это представляешь?

— Значится так, Портал...

Я сделал протестующее движение руками.

— ... ну ладно! Тоннель во времени, ...

— Да ты...

— Ну, помолчи, Саня! В общем ЭТО — действует на семь веков, ну там плюс, минус. Надо подготовиться. Первое, жратва на первое время; второе, медикаменты, антибиотики в первую очередь, и как можно больше! В-третьих, набрать с собой серебра, золотых изделий, рыболовных крючков и иголок с нитками, В-четвертых, оружие ...

— Это что ты собираешься туда взять? Танк 'Черный орел' или БМПТ? — Ехидно спросил я, намекая на то, что друг мой нисколько в армии не служил, 'маскируясь' очками с большими диоптриями.

— Нет! Я тут познакомился с представителем группы 'черных копателей' Знаешь такое название?

— Ну, знаю, конечно. В Интернет-то лазал время от времени.

— Так вот, мне предлагают снайперскую 'мосинку', цинк патронов, ППС, тоже с цинком патронов...

— Копанные? Если да, то дерьмо.

— Ты знаешь, не копанные, вроде они где-то, чего-то уворовали.

— Копатели или уворователи? Леха! Так ты меня под статью подводишь! Типа того, что я не удовлетворенный приговором по делу о наезде на мать собрался воздать по заслугам ...

— Саня! Ну, ты меня совсем за лоха держишь! Все будет чисто. Ты лучше скажи, из снайперки стрелял в своей армии?

— Вот! Типичное рассуждение не служившего в армии интеллигента, который берется за переустройство мира. Как только разговор переходит в конкретную плоскость, так ...

— Так да или нет?

— Да стрелял, стрелял. И из СВД, и из 'мосинки', как на разряд по стрельбе сдавал, так прапорщик Голубев, заведующий стрельбищем, прочил мне большую карьеру на ниве отстрела нехороших людей. Даже поучил меня всяким снайперским хитростям. Говорил 'талант у тебя парень к стрельбе'. Так что с патронами?

— Ну не мог удержаться от хвастовства!? Патронов, на первое время хватит.

— А на второе время? Две тысячи двенадцать, минус семьсот, получится тысяча триста лохматый год. Там врагов, как ... как , гнуса в тайге. Никаких цинков не хватит.

— Есть для такого случая арбалет. Простенький, его вполне можно и в средних веках повторить. Сталь, пластик заменяемый деревом, капроновый шнур для тетивы.

— Особенно капроновый шнур! Ты что, бухту в километр с собой собрался взять? Да и вообще, мы что, собираемся обосноваться в четырнадцатом веке?

— Тебя здесь что-то держит?

— Меня здесь держит туалетная бумага. Ты представляешь, чем придется подтираться в тама?

— Саня! Это такая мелочь! Лопухом подотрешься.

— А зимой?

— Что зимой?

— Зимой лопухи не растут!

— Ну, значит сеном.

— Так его заготовить надо! И где-то складировать, а для этого надо иметь пилу, топор, молоток, гвозди, да еще не плохо бы и дом иметь при этом сенном сарае. А при доме амбар со жратвой, и бабу иметь неплохо, которая будет эту жратву готовить. Да и косу неплохо бы иметь для заготовки сена. А ты косить умеешь? Кругом князья, который собираются урвать свое, впрочем мое, а я, ни с кем делиться не хочу! Да пошел ты! И надо постоянно махать мечом, чего ни ты, ни я не умеем. Доспехи нужны. Это такой геморрой!

— Саня! Мы только проверим, действует этот тоннель во времени или нет, твоя туалетная бумага останется при тебе. Ты чего теряешь? Ничего! Съездил, сунулся, убрался обратно. Ну, может, выход на ихнюю территорию совершим, татар в это время на Руси не было, ...

— Как не было?! Во всей красе баскаки злобствовали! До князя московского Дмитрия Ивановича Донского еще шестьдесят восемь лет, а для избавления от ига, так все сто шестьдесят восемб. Двойка тебе, туалетный работник!

— Ну, все равно, главное на Руси сейчас...

— Сейчас или тогда?

— Ну, тогда конечно! Главное — это княжьи разборки. Мы с огнестрельным оружием можем прекратить это безобразие. Чего ты менжуешься?

— Отстреливать потомков Рюрика, это конечно не то, что отстреливать топ-менеджеров 'Газпрома', ты на что меня толкаешь?

— Ни на что тебя не толкаю, — Лешкино лицо приобрело выражение крайней обиды, — Чего ты все просчитываешь варианты? Нам сунуть голову и обратно! Только проверить высказывания этого Точинова. Почему тебе не нравится?

— В академии научили! Прежде чем совать голову в петлю, разузнай, чем эта петля тебе грозит. Иначе неоправданные потери.

— Ты согласился быть моим напарником?

— Да!

— Ну вот теперь и не увиливай1

— Черт с тобой! Но список потребного, буду составлять сам. За тобой финансовая сторона. Согласен?

— Согласен!

Мы начали собираться.

* * *

Приложение к прологу.

Виктор Точинов

Усмешки Клио

УРАВНЕНИЕ С ТРЕМЯ НЕИЗВЕСТНЫМИ

Не трогайте далекой старины,

Она как книга о семи печатях.

Как нам бы ни хотелось,

Нам не снять их.

Гёте

Русская история пестрит загадками — и чем дальше в глубь веков, тем их больше. Многие поколения ученых мужей ломают головы над объяснением малопонятных мест из ранних наших летописей — вернее, единственной летописи, 'Начального свода повести временных лет' — поскольку все иные хроники, свидетельствуя об истории IX — XI веков, просто-напросто пересказывают 'Начальный свод' с большими или меньшими искажениями.

Но минус, умноженный на минус, порой дает плюсовой результат не только в математике.

Настоящая глава собирает в одно уравнение три 'икса' русской истории, разделенных несколькими веками, но локализованных в одной точке пространства, — и пытается это уравнение решить. Результат получается совершенно фантастический — но, тем не менее, все исходные данные взяты из источников, общепризнанных исторической наукой (трудами Фоменко, Асова и им подобных автор не пользовался). Честно говоря, предлагаемая идея послужила основой для фантастического романа, пока автором статьи не завершенного, — но в рамках весьма динамичного сюжета никак не помещались все исторические выкладки... Посему в романе остался лишь необходимый минимум.

Остальное — перед вами. Кто страдает аллергией на пыль веков — может перелистнуть нижеследующие страницы.

Загадка первая. Люди ниоткуда

'Повесть временных лет' дает однозначный — и при этом совершенно непонятный — ответ на вопрос о происхождении слов 'Русь' и 'русские'. Подробно перечисляя и коротко описывая восточно-славянские племена, летописец прямо указывает, что 'русь' — племя не славянское, но второе название варягов. Причем от скандинавов (т.е. норманнов-викингов) 'Повесть...' варягов-русь тоже дистанцирует.

Канонический отрывок летописи:

'...Варяги те назывались русью, как другие называются шведы, а иные норманны и англы, а еще иные готландцы, — вот так и эти прозывались. Сказали руси чудь, славяне, кривичи и весь: 'Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет. Приходите княжить и владеть нами.' И избрались трое братьев с родами своими, и взяли с собой всю русь, и пришли, и сел старший, Рюрик, в Новгороде, а другой, Синеус, — на Белоозере, а третий, Трувор, — в Изборске. И от тех варягов прозвалась Русская земля'.

И больше ни слова о происхождении варягов-'руси'.

Причем и в этом пассаже, и далее летописец разделяет варягов-русь, ставших князьями древнерусской державы, их боярами и ближними дружинниками, — и варягов иных, 'не-русь', зачастую использовавшихся упомянутыми князьями в качестве наемников[1]...

Вокруг этого небольшого отрывка уже не один век идет жестокая битва историков. Бьются славянофилы с западниками, иначе говоря, антинорманнисты с норманнистами.

История в виде более-менее близком к нынешнему — то есть как научная дисциплина — появилась в России при Петре Первом. И, как многие петровские начинания, возглавили ее иноземцы — Миллер и другие академики-немцы. Естественно, оказались они поголовно западниками и норманнистами. Точка зрения их была проста: аборигены ущербной, отсталой и дикой страны, бородатые дикари с дубинами пригласили немногочисленных цивилизаторов в лице норманнов-викингов, сиречь варягов-руси. Тоже, конечно, диких, — но слегка облагороженных общением с просвещенной Европой... В результате Русь несколько пообтесалась, но ущербной быть не перестала.

Спустя недолгое время появилось и антинорманнистское направление, возглавленное Ломоносовым. И началась битва, порой далеко выходящая за академические рамки, — Михайло Васильевич имел неоднократные взыскания от руководства Академии за манеру решать споры кулаками.

Более того, Ломоносов, отбросив на время научные изыскания, с детским энтузиазмом натаскивал свою собаку бросаться на норманнистов-западников. Говорят, шутка вполне удалась, — при одном только слове 'норманнист' песик обрадованно запускал клыки в профессорские ляжки.

Начавшиеся в ту пору столкновения продолжаются до нашего времени с прежним ожесточением — разве что собаками не травят. Рассказывать перипетии стычек не позволяют рамки этой главы — всем, интересующимся подробностями, можно порекомендовать достаточно полную и популярно, даже с юмором изложенную книгу, вышедшую не так давно в издательстве 'Вече'.

Стоит лишь коротко перечислить точки зрения корифеев исторической науки. Ломоносов считал варягов-русь пруссами (т. е. прибалтийскими славянами); Карамзин — скандинавами, Третьяковский — славянами (западными), Татищев — финнами, Эверс — хазарами (тюрками-иудаистами), Юргевич — мадьярами, Костомаров — балтами (литовцами), Барац — евреями, Тивериадский — не народностью, но господствующим классом у славян, Шелухин — кельтами, Вернадский — частично норвежцами, частично датчанами (т. е. опять норманнами)...