Синеглазка

Психоделическое, гомоэротическое произведение, сотворенное Ниамару и Карольдом. И то не до конца... Потому что написали мы только часть. Важное предупреждение особо одаренным — детям до 18 лет читать запрещается, потому как сказочка для взрослых.

1

Прощай, цветок. Прощай сознанье неизбежности, как уплывающее облако, как мои мечты... Ты все разрезал... Остались лишь шелка и кровь. Ее всю смыл весенний дождь. В саду распустились вишни. И так одиноко стоять на балконе и смотреть на красоту, когда можно было бы наслаждаться... моим ЦВЕТКОМ. Он не опадет так близко. Еще раз открыв папку, просмотреть всех, кто избран. Скучные... скучные... скучные... Уже ездил и выбирал. И не то — слишком мало изящества. Сжимаю шелк в руках. На нем золотые цветы на алом. Красиво будет смотреться. Но пока нет для меня услады.

Пальцы лениво переворачивают страницы. Глянцевые. Фотографии сделаны с разных точек. Параметры прописаны по полям. Красивые, но обычные. Хочется захлопнуть папку и сбросить вниз, но ведь до конца еще есть с десяток страниц. Взгляд замер на линии плеч. Даже не на лице. Какая спина! Мучительно затянуло в паху. Глаза метнулись на портрет. Да... Хищная улыбка окрасила лицо. Если так хорош даже теперь, то подойдет и здесь, когда станет цветком.

Решительный шаг в дом. Дыхание сбивчивое успокоилось, а на смену пришла уверенность.

— Подготовьте машину, я еду смотреть.

Он не спешил, ожидая, когда его мальчик появится в дверях Строймаркета. Тот вышел ровно в шесть после рабочего дня, накидывая на ходу куртку на плечи.

— Прекрасно, завтра посмотрю на него поближе.

"Сегодня день моего рождения, самый несчастный день в моей жизни... и не только в моей", — думал Тим, бредя по холодному, промозглому проспекту. Старенькие кроссовки давно промокли, но молодой человек не обращал на это внимания. Ветер трепал давно отросшие темные волосы... нет ни времени, ни денег дойти до парикмахера... надо как-нибудь взять в отделе садовых инструментов секатор, и отрезать, нахрен, чтобы не лезли... или хоть резинку купить, и куда они вечно все деваются?

День рождения Тима был и, правда, несчастливым... Так как он также являлся днем смерти его матери — она умерла при родах, решив вопреки всем заявлением врачей, оставить ребенка, несмотря на плохое здоровье и слабое сердце, к тому же подорванное тем, что беременность эта была весьма некстати, рушила ее карьеру, а о том, чтобы хотя бы заикнуться об этом биологическому отцу не могло быть и речи. Мальчик остался на попечении бабушки, которая возвела смерть своей дочери в культ — и на свой день рождения Тим ходил на кладбище и слушал о том, что это он виноват в смерти несчастной Кристины... впрочем, слушал он это не только в этот день. В прошлом году поводов ходить на кладбище прибавилось — бабушка последовала за своей ненаглядной Кристиной, оставив Тиму темную, обшарпанную однокомнатную квартиру. Тим мечтал о ремонте, о том, чтобы вытравить из этого помещения его детским кошмаров запах ладана, который вечно курился у портрета его покойной матери. Денег на ремонт естественно не было. Бабушка была больна, от нее нельзя было отлучаться, ни о какой учебе не могло быть и речи. Сейчас можно было об этом подумать, но Тим решил, что свихнется в этой кошмарной квартире и потому он устроился в Строймаркет, надеясь на то, что разберется во всей этой строительной дребедени, да и работникам должны были предоставляться скидки. Однако на деле все оказалось наоборот. Строймаркет помимо строительных материалов торговал еще уймой дребедени вроде косметики и товаров для дома. Менеджер заявил, что Тим слишком изящен для того, чтобы продавать всякий цемент, блоки или там шпатлевку, поэтому отправляется как раз на "дребедень ". Часто посетители много чего складывали в карман, и в сотнях бесконечных стеллажей невозможно было за ними уследить. Да и Тим был слишком робок, чтобы таскаться за клиентами и откровенно следить. А недостача вся снималась с зарплат сотрудников, так что вместо бонусов, оставались жалкие гроши. Надо было что-то с этим делать... бросать, искать новую работу, но сил не было никаких, и каждый раз Тим говорил себе: "Я подумаю об этом завтра".

Квартира встретила тусклой желтой лампочкой и затхлостью, не выветривающейся никакими способами. Тим снял куртку, скинул кроссовки и сразу же стянул насквозь промокшие носки, хлюпнул носом и побрел под душ отогреваться. Бабушка всегда называла его тощим заморышем... да и правда — ну куда это годиться для парня? Узкие плечи, тонкая талия... как у девчонки... даже волосы почти нигде не растут, да и бриться Тим начал только из принципа. Ну, с возрастом, конечно, какая-то жалкая растительность начала появляться на лице, если долго не скрести его бритвой, но отпустить бороду ему явно никогда не светило. Тим долго стоял под душем, согреваясь, смывая усталость. Вылез, стараясь не поскользнуться и не поставить себе очередной синяк — слишком тонкая кожа отзывалась синими пятнами на любое грубое прикосновение, это Тима ужасно раздражало, лишний раз напоминая о его "изнеженности", которая ну совсем была некстати в его условиях существования. Юноша завернулся в полотенце, протер запотевшее зеркало. Мокрые волосы темными струйками облепляли голову, стекая на плечи, темные круги под синими глазами, и тени от длинных ресниц еще больше их усугубляют. "Надо бросать эту чертову работу", — в который раз подумал Тим, по привычке закусывая нижнюю губу, — и витаминов наверно каких-нибудь попить". Он вздохнул и отправился на кухню, где немедленно обнаружил, что забыл зайти в магазин и кроме подсохшего сыра там ничего нет... Но после душа выходить снова в промозглый вечер не хотелось, так что придется изображать мышку и питаться сыром.

Утром богатый господин в сопровождении нескольких охранников явился в Строймаркет. Он ходил среди рядов с домашней утварью, задумчиво разглядывая товар и вертя в руках то электрический чайник, то коробки с дешевыми одноразовыми стаканчиками, то и дело останавливаясь взглядом на продавце, и в конце концов поманил того пальчиком. Это был человек не из простых. Потому что хозяин встречал покупателя лично и сначала проводил в строительный отдел, где тот провел почти час, подбирая материалы для строительства то ли беседки, то ли навеса. Люди, прибывшие с богачом, разбрелись по всем залам и теперь бросали на продавцов недобрые подозрительные взгляды, в то время как сам господин расхаживал между рядами. Жест, выверенный и четкий, говорил, что покупатель не потерпит неподчинения.

— Покажи мне коврики. Какие у вас есть? — сверху вниз на юношу смотрели черные глаза. Мужчина снял солнцезащитные очки, словно желал изучить мошку повнимательнее. — Какие у вас тут есть? — шаг вперед, надвигающаяся на продавца тень.

В черном плаще, черной шляпе, тонких перчатках, с тростью в руке из красного дерева.

— Ты язык проглотил?

Этот пронзительный взгляд Тим заметил уже давно... Как только этот господин появился в поле зрения... вернее это ОН, Тим, появился в поле зрения этого господина. Возникло неприятное чувство, что когда-то он уже ощущал на себе этот тяжелый взгляд, от которого холодные мурашки пробегали между лопаток. И чего такому клиенту могло понадобиться в магазине откровенного ширпотреба? Разве такие не заказывают итальянскую плитку прямо из Милана или где она там делается из какого-нибудь элитного мрамора? Хотелось убраться подальше от непонятного внимания, запереться где-нибудь в подсобке и греть враз озябшие и покрывшиеся холодной испариной руки о кружку с горячим чаем. А теперь он его еще и подзывал — жестом, как собаку. Тим даже оглянулся в надежде... Ну, а вдруг там за спиной есть кто-то более подходящий для этого жеста. Никого предсказуемо там не обнаружилось, кроме маячащей вдалеке охраны этого самого господина. Пришлось подтащить сделавшееся каким-то ватным тело ближе к человеку, от которого исходила какая-то непонятная, ощущаемая на инстинктивном уровне угроза.

Коврики! Господи, ну что за абсурд??? Зачем такому местные дешевые коврики, когда у него наверняка сплошные. Тим даже и не знал, чем застилают богачи свои полы. В голове вертелось дурацкое "персидские ковры". Поэтому он тупо уставился на мужчину в черном плаще, хлопая длинными ресницами и совершенно не представляя, что достойного он мог предложить ему из местного ассортимента. Грубый окрик заставил юношу машинально прикусить нижнюю губу.

— Ммм, сейчас посмотрим, — промямлил он, пользуясь случаем и отворачиваясь от выводящего из равновесия взгляда черных глаз. Тим усиленно делал вид, что раздумывает над ассортиментом, а голове гудела какая-то паническая пустота.

— Ты всегда такой заторможенный? — он шел следом, впитывая все — каждое движение, каждый жест, аромат и даже мелочи в одежде. Да, линия шеи, длинные волосы — замечательно. А какие глаза! Синие, глубокие... Тим... Красивый цветок, который тут совершенно затерялся.

Родственников нет. Замкнут. Совершенно закрыт. И дома обстановка не блещет — такая серость.

— Я не про большие ковры. Мне нужны коврики из бамбука. Из натуральных материалов. — пальцы обхватили тонкое запястье. Юноша нервно повернулся, а на щеках его вспыхнул нездоровый румянец. — Ты вообще для чего здесь, чтобы работать или штаны протирать? Вообще, таких, как ты, следует увольнять. Поверь, ты сегодня отсюда и вылетишь.

Тим испуганно уставился на мужчину, ему показалось, что кровь бросилась в лицо так, что он сейчас весь пылает, как помидор, хотя на самом деле по тонкой коже пополз мраморный рисунок, сочетая красные и бледные пятна.

— П-простите, — он попытался мягко высвободить руку. "Уволят и прекрасно, замечательно просто, и пусть! Давно хотел отсюда убраться! Да, точно, вот и хорошо," — лихорадочно металось в голове с какой-то детской обидой. И в то же время более разумный внутренний голос напоминал, что скоро зима, денег хватит только на еду, пока он ищет новую работу, а зимнюю куртку он так и не купил... А сам ведь и так постоянно болеет.

— Я сейчас все Вам покажу, я просто подумал, что Вам нужны коврики на пол, а это в другом отделе и... — залепетал он, оправдываясь.

"Из бамбука... из бамбука... где же эти чертовы коврики из бамбука?! И есть ли у нас такое вообще!? ... ах, черт, это салфетки для стола в японском стиле, точно, в наборах продаются".

— А из бамбука... для стола... это там, — он указал мужчине за спину, отчаянно надеясь, что ничего не перепутал.

Все это время мужчина тщательно оценивал свою добычу. Это был тот самый типаж, который он так тщательно икал и который подойдет ему, чтобы уже не любоваться на сад и цветы, а иметь свой собственный рядом.

Дешевые кеды, купленные явно на распродаже, дешевенькие брючки, истощенное постоянным недоеданием тело. Очень хотелось забрать новинку сразу, но следовало подождать до вечера. Его привезут, как только подхватят вечером у Строймаркета.

— Да, видимо, твои умственные способности еще хуже, чем я предполагал, — мужчина специально давил, оскорблял, чтобы увидеть защитную реакцию. Ему нужна покорная кукла, а не рычащий и брыкающийся тигр в клетке. Юноша еще сильнее покраснел.

Губы же наоборот побледнели, тени от ресниц легли на скулы. Такие длинные. Хотелось сжать это личико и потянуть к себе, чтобы разглядеть еще и еще раз.

Губы предательски задрожали, и Тим поджал их, прикусывая с внутренней стороны. Ну с чего он так на него накинулся? Ну ответил не сразу — так что ж теперь, обязательно оскорблять?! Нет, работа с людьми — явно не его... сейчас бы провалиться под землю и больше оттуда не вылезать, пока все не разойдутся.

— Простите меня, я буду внимательней. Идемте, я Вам все покажу, — повторил он, часто-часто моргая. — У нас есть разные наборы и цвета, — он очень старался изобразить учтивый тон, к которому, видимо, привык этот господин, но голос дрожал и звучал совсем жалко.

Проходив так еще с час по залам, разглядывая ненужные вещи, постоянно тыркая Тима по любому поводу, господин купил-таки еще пару бамбуковых ковриков, и удалился. Он сделал выбор и ждал теперь лишь наступления вечера, когда ему привезут мальчика домой. А пока он отправился в элитный район, чтобы закупить новую одежду своему цветку. Это заняло по крайней мере еще около двух часов. Потому что вкус у господина был очень придирчивым и искушенным. То ему не нравился сам материал, то расцветка, то фасон, то фурнитура. То нижнее белье выглядело недостаточно эротично, то кружево не слишком подходило под отделку и цвет.

Вернувшись домой, мужчина приказал убрать все свидетельство существования прежнего цветка и стал ждать назначенного часа. Оставалось до волшебного часа совсем немного.

2

Это кошмарный тип, наконец, убрался из магазина, сделав покупку на пару десятков долларов, хотя мог скупить тут весь магазин со всеми служащими в придачу. И за пару этих паршивых ковриков он измотал Тима так, что у того жестоко разболелась голова. Некоторое время он мучился, слоняясь по отделу и прикрывая глаза от ярких ламп дневного света. Потом кто-то заметил, какой у него зеленоватый цвет лица и заставил сходить в медпункт за таблеткой. Немножко полегчало, но все равно последние часы длились невероятно мучительно. "Сейчас этот дурацкий день закончится, я приду домой, и завалюсь спать... спать... спать... и все исчезнет до утра. А завтра я куплю себе газету объявлений о работе и обязательно что-нибудь себе подыщу. И к черту ремонт, я еле ноги волочу, если я еще ремонт буду по выходным делать, я совсем загнусь."

Наконец, долгожданный момент наступил, Тим нацепил свою курточку и вышел из служебного входа в дождь. Опять было сыро и холодно, и лужа еще на пути такая, что не обойти, а значит, опять всю дорогу до дома в кроссовках будет отвратительно хлюпать, а Тим будет идти и поддерживать себя только мечтами о горячей ванне. И, ох, черт, в магазин же надо зайти. А то дома даже сыра нету...

Около юноши внезапно остановилась огромная черная машина, стекло поехало вниз. Совершенно бандитская рожа требовательно поманила к себе:

— Здесь строительные материалы?

Юноша не расслышал через шум ревущего мотора и склонился, чтобы переспросить, но его ударило открывшейся дверью и бросило прямо на мокрый асфальт, а в следующую секунду последовал еще один удар и укол в руку.

... Он пробуждался так медленно, его милый Тим. Привезенный в бессознательном состоянии в дом, отмытый, сладко пахнущий, теперь он лежал голый в широкой кровати хозяина и тот любовался своим новым приобретением. Такие тонкие линии, такие нежные черты лица. Накрыть его одеялом, но никак не наглядеться на красавчика.

Мужчина потянул его к себе, безвольного и слабого, уложил на подушки, накрыл. Вряд ли мальчик еще несколько дней сможет шевелиться сам. Зато он научится вести себя подчиненно. И ни к чему пока кукле ходить. У нее есть хозяин, чтобы во всем помогать.

В голове был какой-то туман... он бесконечно куда-то летел, и тела совсем не чувствовалось. И запах такой сладкий... бывают ли запахи во сне? Или он умер и попал в рай? Тим не мог вспомнить последние часы... какие-то отрывочные образы... машина... его что, сбила машина? Но в больнице совсем не такие запахи... и мягкость под спиной, словно облака... значит все-таки рай? Темные ресницы задрожали... синие глаза распахнулись и тут же закрылись снова... свет ударил прямо в мозг, голова закружилась, юноша издал невнятный стон.