|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Глава 3.
Правление Албукерки. Завоевание Гоа.
5 ноября 1509 г., почти через год после прибытия в Индию, вернувшись из кампаний в арабских морях, Албукерки принял должность губернатора и капитан-генерала португальских владений в Азии. Король Мануэл не пожаловал ему титула вице-короля, который носил его предшественник, — вероятно, по той причине, что у него не было права на почетную приставку "дон" или "сеньор" к своему имени. Власть Албукерки, однако, была столь же обширна, как та, которой обладал Франсишку де Алмейда, и он получил специальный патент, предоставлявший ему право назначать "морадиас", иди дворцовые пенсии, за оказанные услуги. Можно считать несомненным, что за те месяцы, в течение которых он был отстранен от своей должности из-за интриг его врагов с вице-королем Алмейдой, Албукерки досконально изучил положение дел в Индии, поскольку он приступил к реализации ключевых задач своей будущей политики сразу после вступления в должность.
Состояние Южной Индии, и особенно Малабара, было к тому времени очень благоприятным для намерений португальцев. Индийские раджи, за исключением саморина Каликута, всеми силами противодействовали монополии, которую установили моплахи на торговлю в их владениях. Эти арабские торговцы были для народов Южной Индии такими же чужаками, как и сами португальцы. Они обращали в свою веру прозелитов из числа местного населения, как впоследствии пытались делать и португальцы, но раджи и их министры-брахманы довольно косо смотрели на новообращенных мусульман.
Наиболее влиятельным правителем в Южной Индии был раджа Виджаянагара, или Нарсинги. Его могущество было еще велико, но ему угрожали мусульманские государства Декана, которые в конечном счете нанесли Виджаянагару сокрушительный удар в битве при Таликоте в 1565 г. Но в то время, когда Албукерки вступил в должность губернатора, это королевство было еще могущественным и, возможно, с помощью португальцев смогло бы противостоять натиску мусульман.
По отношению к индусам португальцы не испытывали той ненависти, как к последователям ислама. К своему глубокому восхищению, они обнаружили, что христианская религия процветет на Малабарском побережье, и что местные христиане представляли собой преуспевающую и процветающую общину. Они склонялись к мнению, что индусы или кришнаиты исповедовали одну из форм христианства. Основания для такого убеждения были довольно шаткими, но достаточными, чтобы произвести впечатление на пылких христиан, таких, как сам Албукерки. Один из первых замыслов великого губернатора состоял в том, чтобы заключить сердечный союз с индусскими правителями. Дружеские отношения, которые неизменно проявлял по отношению к европейцам раджа Кочина, вызвали ответное доверие, и одним из самых первых шагов Албукерки стала отправка францисканского монаха, брата Луиша, со специальной миссией к радже Виджаянагара. Цель этого посольства заключалась в том, чтобы убедить раджу напасть на саморина Каликута с суши, тогда как португальцы нанесут ему удар с моря; но, помимо этого, Албукерки выражал также общее желание заключить союз с раджей.
Брат Луиш получил указания заявить от имени Албукерки:
"Король Португалии повелел мне оказывать почести и добровольные услуги всем языческим королям этой земли и всего Малабара, а также дружественно обращаться с ними, и не захватывать ни их суда, ни их товары; но я должен уничтожить мавров [мусульман], с которыми я веду непрерывную войну, как, я знаю, воюет также и он; поэтому я готов прийти к нему на помощь с флотом и армией короля, моего сеньора, всякий раз и так часто, как он того пожелает; и я точно также, со своей стороны, выражаю надежду, что он поможет нам со своей армией, городами, гаванями и снаряжением, и со всем, что я мог бы потребовать от его королевства; и корабли, которые стоят в его портах, могут безопасно плавать по всему Индийскому морю, и все португальские флоты и крепости будут оказывать им надлежащие почести и хороший прием".
Албукерки продолжает:
"и потому я намереваюсь изгнать каликутских мавров, людей, от которых саморин получает средства, необходимые для покрытия военных расходов, и после этого я собираюсь уделить внимание делам Гоа, откуда я смогу оказать помощь в войне против короля Декана".
Затем Албукерки добавил, что Ормуз теперь принадлежит королю Португалии, и
"кони из Ормуза не должны завозиться (в Индию) через какие-либо иные места, кроме Батикалы [Бхаткала] или любого другого порта, какой только ему [радже Виджаянагара] угодно будет указать, и не должны поставляться королю Декана — мавру и его врагу".
Эти инструкции делают очевидными намерения Албукерки, его желание заручиться дружбой индусских правителей, и его непримиримую вражду ко всем мусульманам. Он вовсе не вынашивал нелепой идеи, которую приписывал ему Алмейда — установить прямое португальское правление над всей Индией. Он скорее желал выступить в роли борца с исламом и освободителя местных жителей от ига мусульман. В обмен на эту услугу Португалия должна была получить контроль над торговлей Индии с Европой. Его намерения не сильно отличались от тех, которые приписывались англичанам 300 лет спустя, и это — примечательная концепция для государственного деятеля в самом начале XVI в.
Однако прежде, чем Албукерки смог объединить свои силы с индусским раджей Нарсинги для проведения комбинированной операции, он был вынужден, вопреки здравому смыслу, предпринять немедленную атаку против Каликута, без всякой посторонней поддержки. На этой экспедиции против саморина настаивал маршал Фернан де Коутиньо, на том основании, что король приказал ему разгромить Каликут перед возращением в Португалию. Благоразумный Албукерки попытался отговорить маршала, но упрямый молодой дворянин настаивал на своем. Все находившиеся в Индии португальские войска отплыли в Каликут, и 4 января 1510 г. перед городом была произведена высадка. Албукерки хотел сделать после этого остановку, так как люди очень устали и не могли нести свое оружие из-за сильной жары, — но напрасно. Ему пришлось подчиниться желаниям своего опрометчивого родственника, но он, решив сделать все возможное, чтобы обеспечить безопасное отступление к берегу в случае поражения, которое он предвидел, приказал Антониу де Норонье, после сожжения кораблей в пору, остаться в резерве с отрядом в 300 человек. Затем Албукерки направился вслед за маршалом, который быстро проложил себе путь ко дворцу саморина. Когда маршал двинулся вперед,
"против него выступили 20 или 30 наиров, вооруженных саблями и щитами, громко крича по принятому у них обыкновению. Когда он увидел, что они движутся против него, он начал смеяться и сказал Гашпару Перейре, который находился рядом с ним: "И это и есть ваш Каликут, которым вы пугаете всех нас в Португалии?" Гашпар Перейра отвечал, что вскоре ему предстоит изменить свое мнение; поскольку он готов держать пари, что если им удастся в этот день прорваться в резиденцию саморина, то эти низкорослые обнаженные чернокожие доставят им порядочно хлопот. Маршал ответил: "Для меня не представит никаких сложностей справиться с этими людьми". (2)
Португальскому авангарду во главе с маршалом удалось добраться до дворца саморина, но солдаты тут же рассеялись по дворцу с целью грабежа и возник беспорядок. Нагрузившись добычей, португальцы подожгли дворец, но когда начали отступать, то подверглись яростной атаке наиров. Более 80 португальцев погибли при отходе, включая маршала и 10 или 12 старших офицеров. Сам Албукерки был ранен, и все захватчики, вероятно, были бы изрублены на куски, если бы им на помощь вовремя не подоспел резерв под командованием Антониу де Норонья. После этого поражения — самого крупного из всех, которые португальцы терпели в Индии, — Албукерки вернулся в Кочин.
Интересно сравнить рассказ о нападении на Каликут, который приводит шейх Зин-уд-дин в свое исторической работе под названием "Тахафату-уль-муджахиддин", написанной в XVI в.:
"Затем, в четверг, 22-й день месяца рамадан, в 915 году хиджры, франки предприняли вылазку против Каликута, причинили городу большое опустошение и сожгли Пятничную мечеть, построенную Накузом Мискалем; и они напали также на дворец саморина, надеясь захватить его, так как тот. князь в это время отсутствовал, ведя войну в отдаленной части своих владений. Но наиры, которых он оставил в Каликуте, объединились против этих захватчиков, совершили нападение на них и успешно изгнали их из дворца, убив одновременно около 500 человек из их отряда; большое количество врагов также утонуло, а несколько уцелевших спаслись только благодаря поспешному бегству на борт своих кораблей; соизволением Аллаха Высочайшего их планы потерпели полное крушение. Как до того, так и после они совершали различные набеги на владения саморина, сожгли в ходе этих нападений свыше 50 судов, которые стояли вблизи его берегов, и предали мученической смерти свыше 70 правоверных" (4).
После этого тяжелого поражения, которое казалось недобрым предзнаменованием для губернаторства Албукерки, великий капитан вернулся в Кочин, чтобы "залечить свои раны" — в прямом и переносном смысле. Ранение, однако, не смогло подорвать его энергию, и вскоре он заново оснастил свой флот и принял на борт свыше 1000 португальских солдат. С этим флотом он намеревался отплыть в красное море. Дуарте де Лемос, который сменил Албукерки на посту "капитана Эфиопского и Аравийского морей", настойчиво просил губернатора как можно скорее прийти к нему на помощь, ссылаясь на то, что все его корабли были гнилыми и не в состоянии защищать остров и крепость Сокотру. Албукерки был хорошо осведомлен о желании короля Мануэла положить конец мусульманской торговле через Красное море. Первоначально это была его собственная идея, которую он отстаивал перед королем, и ее осуществление было одной из главной целей его политики. Он хотел также вернуться в Ормуз, чтобы наказать визиря Когеатара за его "измену" и упрочить португальское влияние в Персидском заливе. Поэтому он вышел из Кочина с эскадрой из 23 кораблей 10 февраля 1510 г., и по пути к острову Ангедива [Анджадива], откуда он намеревался взять курс на побережье Аравии, он бросил якорь в порту Мергеу [Мирджин]. Здесь он обратился к рассмотрению альтернативного плана кампании, т.е. захвату Гоа, который предложил ему один пиратский капитан из числа уроженцев Индии, по имени Тимоджа, убеждая его, что настоящее время было особенно благоприятным для внезапного нападения на этот центральный порт западно-индийского побережья.
Этот человек, Тимоджа, сыграл весьма важную роль в истории португальского завоевания Индии. Корреа утверждал, что он был мусульманином, а в "Комментариях Албукерки" говорится, что индусом; последняя версия была более правильной. Первым португальским капитаном, который встретился и беседовал с этим пиратом, был Васко да Гама во время своего второго плавания в Индию в 1502 г. Корреа утверждал, что некие корабли,
"фусты, принадлежащие ворам, и ходившие как на веслах, так и под парусами, вошли в реку под названием Онор (Хонавар), где находилось пристанище мавра, который экипировал их, по имени Тимоджа... Этот мавр совершал большой разбой на море, нападая на все встречавшиеся суда; он был чужестранцем и отдавал часть захваченной добычи королю Герсоппы, который был правителем той страны". (5)
Васко да Гама на основе этих сведений сжег различные суда, принадлежавшие Тимодже. Но местный вождь, по-видимому, не проникся к португальцам из-за этого враждебными чувствами, и завязал очень дружественные отношения с вице-королем Алмейдой. Он отправил письмо к Албукерки перед злополучным нападением на Каликут, в котором просил губернатора направить свой флот против Гоа, и когда Албукерки сделал остановку в Мергеу на пути в Красное море, Тимоджа явился в этот порт на переговоры с ним.
"Этот человек, — говорится в "Комментариях Албукерки", — был индийцем по рождению, очень преданным интересам короля Португалии, и, будучи человеком низкого происхождения, став корсаром, возвысился до очень почетного положения". (6)
Он сообщил Албукерки, что правитель Гоа умер и среди его знати возникли очень большие разногласия, что предоставляло благоприятную возможность для нападения на город. Губернатор созвал на совет своих капитанов, и после рассмотрения доводов Тимоджи было принято единодушное решение отложить экспедицию в Красное море и вместо этого совершить атаку на Гоа.
Захват Гоа стал, вероятно, наиболее важным событием правления Албукерки, и причины, которые привели к нему, заслуживают специального рассмотрения. Остров Гоа был расположен у Малабарского побережья примерно на полпути между Бомбеем и мысом Коморин. Он был образован устьями двух рек, и, таким образом, хорошо подходил для обороны. Ко времени захвата Гоа в устье его гавани находилась отмель, которая позволяла судам входить туда во время прилива, оставляя 3 морских сажени глубины под килем, и якорная стоянка была совершенно безопасной. Гоа всегда был крупным торговым центром, и его всегда посещали торговцы различных национальностей. По утверждению некоторых источников, объем местной торговли был даже больше, чем в Каликуте, и, во всяком случае, ненамного уступал ему. Благодаря своему местоположению и удобству, с которым можно было его укрепить, город очень хорошо подходил для того, чтобы стать столицей португальской Индии.
Идеи Албукерки, как уже было сказано, расходились с идеями Алмейды в одном важном пункте. Албукерки хотел установить реальную власть Португальской империи, которая должна была опираться на владение колониями, признающими прямую власть короля Португалии. Алмейда же полагал, что для достижения этой цели достаточно будет обладания сильным флотом, который давал бы Португалии господство на море, и что единственными опорными точками на суше должны быть несколько факторий в торговых городах, защищенных укреплениями от всех нападений. Поэтому Алмейда удовлетворился тем, что построил крепости в Каннаноре, Кочине и Куилоне; но Албукерки считал, что для португальцев было бы постыдным, если бы их штаб-квартиры находились в столицах местных правителей и зависели только от милости последних. Не желая портить вследствие прямого нападения отношения с раджами, которые поддерживали дружбу с португальцами, он, следовательно, решил основать столицу португальских владений в другой части Малабарского побережья, сделав ее полностью независимой от существующих факторий. С географической точки зрения он также считал, что Кочин расположен слишком далеко на юге, чтобы из него можно было эффективно поддерживать португальское господство в Индии; намного более подходящим представлялся в этом плане перенос столицы португальских владений в центральную часть побережья. Гоа представлял собой именно то, что он желал: удобную и безопасную гавань, расположенную в центре Малабара; в то же время завоевание этого города ни в коей мере не нанесло бы ущерб интересам туземных союзников Албукерки.
Было и другое политическое соображение, которым руководствовался Албукерки. До сих пор главными врагами португальцев были мусульманские торговцы, которые, в случае с Каликутом, побудили индусского правителя взять их под свою защиту. Но Гоа действительно находился во владении мусульманского правителя, и его завоевание должно было нанести прямой удар по растущему могуществу мусульман в Индии.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
