Албукерки. Перевод книги Г.Морса Стивенса. Глава 5. Правление Албукерки (продолжение). Экспедиция в Красное море и завоевание Ормуза

Глава 5.

Правление Албукерки (продолжение). Экспедиция в Красное море и завоевание Ормуза.

Завоевание Гоа является столь важным событием правления Албукерки, что представляется целесообразным разъяснить его планы и надежды в отношении переноса в этот город столицы португальских владений. К счастью, сохранился официальный документ, который содержит красноречивую характеристику замыслов великого губернатора. Когда Гарсиа де Норонья прибыл в Кочин, он доставил своему дяде письмо от короля Мануэла, в котором указывалось, что вопрос о целесообразности удержания Гоа должен быть рассмотрен на генеральном совете всех капитанов и высших чиновников Индии. Четыре гражданских чиновника, предводителем которых был, как говорилось, фактор Кочина, рекомендовали отказаться от владения Гоа, ссылаясь при этом на аргументы, которые показывают, как глубоко проникла в сознание португальских чиновников в Индии встречная концепция первого вице-короля Алмейды. Они отстаивали преимущественно торговые интересы, а не создание империи, и приводимые ими аргументы очень напоминают те, к которым прибегали представители английской Ост-Индской компании два с половиной столетия спустя. Эти противники Албукерки нашли поддержку и при Лиссабонском дворе в лице Дуарте де Лемоса и Гонзалу де Секейры, которые категорически отказались вступать на рискованный путь завоеваний.

Король изложил доводы оппозиции в определенных статьях, которые он послал Албукерки, чтобы они были вынесены на рассмотрение генерального совета. В этих статьях говорилось: 1) что Гоа был очень нездоровым местом и его содержание требовало излишних затрат, будучи неоправданным, за исключение разве того, что создавало трудности для солдат; 2) что город всегда подвергался угрозе нападения, поскольку султан Биджапура — столь могущественный правитель, что никогда не оставит попыток отвоевать его, так как он является главным портом его владений; 3) что подати с населения острова, где расположен Гоа, которым Албукерки придавал большое значение, можно было собирать, только разместив в Гоа крупный гарнизон, с большими затратами при сборе этих доходов, так как сам султан Биджапура не мог собрать их без помощи крупной армии; 4) что султан Биджапура будет рад согласиться на любое предложение и стать вассалом короля Португалии при условии, что ему вернут Гоа.

Эти статьи были изложены перед капитанами, которые единодушно осудили их и

"заявили, что были изумлены тем, что Его Величество, прислушиваясь к советам людей, которые никогда не надевали доспехов даже ради того, чтобы ощутить на себе, какие неудобства в них испытываешь, — желает сдать такое удобное и важное место, как Гоа, приобретенное ценой большого количества крови, пролитой португальцами" (1).

Можно сомневаться, пришел бы совет к этому решению или нет, если бы Албукерки представил на его рассмотрение доводы, изложенные в письме короля, еще до того, как освободил Гоа от осады, но он искусно оставил этот вопрос нерешенным, даже после его великой победы над Расул-ханом и захвата Бенастерима.

Послание Албукерки, в котором он пишет о том, что члены совета приняли решение удержать Гоа, показывает всю его политику и должно тщательно изучаться каждым, кто желает понять величие его планов.

"Сир, — пишет он королю, — я захватил Гоа, поскольку Ваше Величество приказали мне сделать это, и маршал (Коутиньо) имел в данных ему инструкциях приказ взять этот город; я захватил его также потому, что он был штаб-квартирой лиги, сформированной для того, чтобы вышвырнуть нас из Индии; и если бы флот, который турки оснастили на реке Гоа с большим количеством людей, артиллерии и оружия, собранных специально для этой цели, вышел в море, и флот из Египта присоединился к нему, как они ожидали, то я, несомненно, потерпел бы сокрушительное поражение; и даже если бы из Португалии прибыл намного более сильный флот, они не позволили бы ему восстановить наше господство в этой стране. Но с завоеванием Гоа все их планы рухнули, и когда Гоа был взят, одна эта победа сделала больше для роста престижа Вашего Величества, чем все флоты, которые пришли в Индию за последние 15 лет. И если Ваше Величество соглашаясь с мнением тех, кто вам это присоветовал, считает, что одних только крепостей в Кочине и Каннаноре будет достаточно для того, чтобы сохранить Ваши владения в этих краях, то я отвечу, что это невозможно, поскольку, стоит только Португалии потерпеть поражение на море, как Ваши индийские владения не в состоянии будут продержаться хоть на день дольше, чем короли, правящие на суше, согласятся терпеть наше присутствие; ведь если хоть один из наших людей силой отнимет что-либо у туземца, они немедленно поднимут разводной мост и закроют ворота крепости, так что Ваше Величество отнюдь не является здесь господином на суше, как в Гоа, поскольку на этой территории капитан крепости не в состоянии достойно ответить на любое оскорбление, нанесенное маврам или португальцам. Между тем в Гоа правосудие полностью принадлежит Вам, и в руках вашего капитан-генерала покоится наказание, и у него есть возможность удовлетворить жалобы всех; и если в настоящее время покорность, которую проявляют по отношению к нам туземцы, значительно возросла, то это по причине того, что взятие Гоа держит Индию в покое и тишине; и то, что остров так часто подвергался нападениям турок, как утверждают те, кто писал Вашему Велчеству, и так храбро защищался португальцами, служит еще одним доказательством нашего преуспевания в этих делах. И я так ощутимо выбил почву из-под ног участников лиги, сплотившейся против нас, что король Гуджарата, могущественный правитель, не теряя времени отправил ко мне своих послов и вернул мне всех рыцарей и фидалгу, которые потерпели кораблекрушение вместе с доном Афонсу де Норонья, моим племянником, во время их плавания с Сокотры, хотя я не просил его об этом, и даже предложил мне дать разрешение на строительство крепости в Диу — уступка столь огромного значения, что я даже теперь едва могу в это поверить; и мне докучает теперь саморин Калиукта, который желает предоставить мне место под постройку крепости в своем городе и платить ежегодную дань короне. Все это явилось результатом нашего завоевания Гоа и достигнуто без ведения войны с кем-либо из этих князей.

И я полагаю бесспорным, что если в Диу и Каликуте будут возведены крепости (уповая на Господа, я верю, что это свершится), и как только они будут хорошо укреплены, то даже если 1000 кораблей султана (Египта) направится в Индию, то ни одно из этих мест ни подпадет снова под их господство. Но если бы члены Вашего королевского совета разбирались в делах Индии так же хорошо, как я, они не могли бы не понять, что Ваше Величество не может быть сеньором такой обширной страны, как Индия, опираясь только на могущество и силу Вашего военно-морского флота (политика весьма сомнительная и полная серьезных неудобств); ведь живущие на этих землях мавры хотят, чтобы Вы поступали именно таким образом, а не строили крепости, поскольку они хорошо знают, что господство, основанное только на военно-морском флоте, крайне ненадежно, и они желают жить в довольстве и достатке, отправляя свои пряности на старинные и привычные рынки, с которыми поддерживают торговые отношения, но они не намерены быть в подданстве у Вашего Величества, невзирая на то, торгуют ли они или поддерживают дружественные отношения с нами. А если они не делают ни того, ни другого, то возможно ли такое, чтобы они были рады видеть, как мы обосновались в этом городе Гоа и укрепили его оборонительные сооружения, и Ваше Величество стали сеньором такого важного порта и гавани, как этот, — и не попытались всеми возможными способами помешать нам осуществить наши намерения? И если те (лица), которые писали Вашему Величеству, считают, что многократные попытки отвоевать Гоа с их стороны демонстрируют их непоколебимое упорство в этом вопросе, то можете представить, насколько труднее было нам завоевать этот город у такого могущественного монарха, как король Биджапура, обладающего такой многочисленной армией, который пошел бы на любые жертвы, чтобы вернуть владение им и нанести решающий удар по нашему престижу, если бы только мог это сделать? И что же, всякий раз, когда любой из его капитанов появляется под стенами этого города, мы должны сразу сдать его, не попытавшись вначале помериться силами? Если это должно быть так, Вашему Величеству проще уступить Индию маврам, чем пытаться поддерживать наши позиции с такими чрезвычайными расходами и затратами на содержание военно-морского флота, и кораблей, гнилых как пробка, которые держатся на воде только благодаря тому, что на каждом из них установлено по четыре помпы.

Что же касается чрезвычайных затрат, связанных с содержанием Гоа, о которых эти пустые головы писали Вашему Величеству, то одни лишь плевелы Индии столь велики и обильны, что если бы Ваши чиновники должным образом управляли португальскими владениями, то поступающего от них дохода было бы достаточно, чтобы окупить бСльшую часть тех затрат, которые мы несем; и если говорят, что я хочу удержать во владении Гоа единственно по той причине, что это я взял его, то Ваша Светлость можете быть уверены, что будь я португальцем такого склада, как они (недруги Албукерки), то если бы Вы приказали мне уничтожить его, я первым бы нанес удар киркой по городским стенам и взорвал бы бочку с порохом под замком, хотя бы ради удовольствия видеть, как игральные карты в Индии перетасовываются для новой партии; но пока я жив, и пока в мои обязанности входит отчитываться перед Вами о состоянии дел в Индии, Гоа не должен быть разрушен, ибо я не хочу допустить, чтобы мои враги ликовали; и я готов содержать город за свой собственный счет до тех пор, пока их желания не сбудутся, и в Индию не будет направлен другой губернатор.

Если то, о чем я говорю, не соответствует мнениям тех лиц, которые только понаслышке знают о положении дел в Гоа, то знайте, Ваше Величество, что есть пока еще человек, который в состоянии управлять им; пусть я и стар и слаб, но я приму управление этой завоеванной территорией из рук Вашего Величества, если только мне позволено будет пожаловать отнятые у мавров земли рыцарям и фидалгуш, которые помогали мне завладеть ими. Но не требуйте от меня каждый год отчета о том, что я сделал, как будто я сборщик налогов, единственно по той причине, что четыре дурно воспитанных пустомели (имеются в виду португальские факторы в важнейших городах Малабара, — Кочине, Каликуте, Каннаноре и Куилоне; об их письме королю с призывом оставить Гоа см. в предыдущей главе. — Aspar), которые сидят по домам, подобно идолам в (индийских) пагодах, оклеветали меня; и без ложной похвальбы скажу, что я буду счастлив завершить это предприятие и истратить на него те немногие средства, что еще у меня остались; и, в заключение, я должен сказать, что если Ваше Величество теперь или в любое другое время отдаст Гоа туркам, — значит, Господь Наш желает, чтобы португальскому владычеству в Индии настал конец; а что касается меня, то Ваше Величество можете быть уверены, что пока я являюсь губернатором, хотя мне приходится преодолевать множество трудностей, я ни в коем случае не пришлю вам нарисованные изображения вымышленных мест, но скорее королевств, отнятых вооруженным путем у их владельцев и укрепленных мной таким образом, что они всегда смогут сами за себя свидетельствовать.

Таково мое мнение по поводу этого вопроса о Гоа, который Ваше Величество приказали мне обсудить с моими капитанами и чиновниками". (2)

Эти аргументы Албукерки подействовали, и король Мануэл написал ему, что признает необходимость в будущем сохранить Гоа во владении Португалии. Но в то же самое время многочисленные враги Албукерки при лиссабонском дворе использовали к своей выгоде ту прямоту, с которой он отражал выпады оппонентов. Они внушили королю, который очень ревниво относился к своей власти в удаленных частях Азии, что Албукерки угрожает ему и хочет стать независимым князем в Гоа. Его подвергали нападкам за чрезмерную расточительность и грандиозность его планов, подобно тому, как директора Ост-Индской Компании порицали лорда Гастингса 300 лет спустя. И эта точка зрения стала так преобладать при дворе, что король Мануэл решил заменить Албукерки на посту губернатора другим человеком.

Новости о его опале, однако, достигли Индии только несколько месяцев спустя, и Албукерки за это время совершил две интересных и важных кампании, одну в Красном море в 1513 г., а другую — в Ормузе, в 1515 г. Только после снятия осады с Гоа Албукерки, наконец, смог осуществить свой излюбленный план — войти в Красное море и попытаться перерезать этот путь для мусульманской торговли. Это было одной из основных целей его политики. Различные обстоятельства, которые год за годом вынуждали его откладывать ее осуществление, уже были рассмотрены; и представляется любопытной иронией судьбы, что единственный замысел, в котором Албукерки потерпел неудачу, заключался именно в установлении португальского господства в Красном море. Другие пункты его программы, которые он считал второстепенными, как, например, завоевание Малакки и Ормуза, были выполнены, но он так и не смог стать повелителем Адена.

Еще до отплытия он послал в январе 1513 г. эскадру под командованием Гарсиа де Соузы в Дабхол, следующий наиболее важный пункт во владениях султана Биджапура после Гоа; он отправил три корабля с артиллерией и подкреплениями в Малакку; и он приказал Гарсиа де Норонье заблокировать с моря Каликут. Затем он приступил к работам по завершению строительства оборонительных сооружений на острове Гоа. События предыдущей осады показали, что недостаточно было построить стену вокруг города Гоа, — следовало как можно лучше укрепить весь остров. С этой целью он отремонтировал и усилил крепость Бенастерим, а также возвел замки и бастионы в Панджиме и Диварине, поскольку эти три места представляли собой наиболее уязвимые переправы через реку на остров. Он назначил комендантов во все эти форты, и подчинил их Педро Маскареньяшу, капитану Гоа.

Затем Албукерки разослал послов к главным местным правителям, которые желали вступить с ним в переговоры. К султану Ахмадабада, или Гуджарата, он направил Триштана да Га с просьбой разрешить постройку крепости на острове Диу. В Биджапур он направил Диогу Фернандиша, чтобы заключить мирный договор. К райе Виджаянагара он послал Гашпара Чаносу с просьбой дать разрешение португальцам построить крепость в Батикале (Бхаткале). Албукерки также лично встречался и беседовал с Расул-ханом и узнал от него о серьезных распрях между турецкой и персидской группировками при дворе Биджапура, кульминацией которых стало убийство Камал-хана, главного министра султана Биджапура, перса по национальности. Приняв, таким образом, все меры, чтобы максимально обезопасить свои тылы, он назначил Жорже де Албукерки, свого кузена, капитаном Кочина, и приказал Гарсиа де Норонье оставить блокаду Каликута и присоединиться к нему со своим флотом.

7 февраля 1513 г. Албукерки вышел в море из гавани Гоа, взяв курс на Красное море, с 20 кораблями, на борту которых находились 1700 португальцев и 800 туземных солдат, — последние были навербованы на Малабарском побережье. Плавание протекало благополучно, и в Страстную Пятницу, 28 марта 1513 г., он бросил якорь в гавани Адена. К тому времени Аден имел очень большое значение, т.к. здесь делали остановку все суда из Индии и Дальнего Востока, прежде чем направиться дальше в Египет. Этим маршрутом следовали не только торговые суда, но и многочисленные корабли, перевозившие мусульман, желавших совершить паломничество в Мекку и Медину.