Албукерки. Перевод книги Г.Морса Стивенса. Глава 6. Правление Албукерки (продолжение). Его внутренняя политика

Глава 6.

Правление Албукерки (продолжение). Его внутренняя политика.

С самого начала и на протяжении всего правления короля Мануэла лейтмотивом отношений Португалии с Азией оставалось желание монополизировать торговлю с Востоком. Вплоть до правления Жуана III, старшего сына и преемника Мануэла, португальцы не вынашивали идеи всеобщего обращения язычников в христианство. Идея создания империи предшествовала идее религиозного прозелитизма, и впервые ее озвучил Албукерки. Эти три концепции тесно взаимосвязаны в позднейшей истории Португальской Индии, но они развивались отдельно, имея разное происхождение и разные цели.

Установление прочных торговых связей с Индией после плавания Васко да Гамы неизбежно привело к имперским представлениям Албукерки. История голландского и английского колониального господства на Востоке прошла через те же стадии, и между ними можно провести многочисленные и поразительные параллели. Но идея всеобщего обращения в христианство принадлежит исключительно Португалии XVI в. Голландская и английская Ост-Индские компании не поощряли миссионерскую активность; с другой стороны, португальцы в позднейшее время своего господства подчинили всю государственную систему задаче распространения христианской веры. Нет необходимости делать далеко идущие выводы из этого поразительного контраста. Вопрос о том, является ли это различие результатом религиозных причин или обусловлено различием в национальном менталитете — спорный, и выходит за пределы нашей работы; но факт остается фактом, и история португальцев на Востоке представляет особый интерес, так ка.к. она тесно связана с распространением христианства.

Путешествие Васко да Гамы, а также исследования принца Генриха Мореплавателя были вызваны к жизни только коммерческими причинами. Попутно португальцы были заинтересованы в установлении контактов с туземными христианами на побережье Малабара и христианской империей в Абиссинии. Но нельзя чересчур однозначно настаивать на том, что первичные цели португальцев были сугубо коммерческими, а не религиозными. Идея создания империи была навязана португальцам тем сопротивлением, с которым они столкнулись при установлении торговых связей. Васко да Гама не стремился завоевать города, которые он посетил на Малабарском побережье; он хотел просто открыть с ними торговые отношения. Кабрал, который шел по его стопам, засвидетельствовал свои мирные намерения, высадив первого португальского фактора Айриша Корреа на берегу в Каликуте в сопровождении только нескольких клерков. Но убийство Корреа и последующие нападения на португальские фактории в Кочине и Куилоне показало, что при сложившейся на Малабарском побережье обстановке установить мирную торговлю было невозможно. Возникла необходимость дополнить фактории крепостями, и знаменательно, что первая такая крепость была построена Албукерки во время его первого плавания в Индию.

На этом этапе Франсишку де Алмейда хотел остановиться. Он считал вполне достаточными, если португальцы обзаведутся несколькими хорошими крепостями, чтобы защищать своих факторов, и будут господствовать на море, чтобы защищать свои торговые суда. Албукерки сделал следующий шаг. Он считал недостаточным, чтобы португальцы владели только крепостями, и утверждал, что они должны непосредственно править городами и островами, которые были основными центрами торговли. История голландского и английского проникновения на Восток демонстрирует ту же самую эволюцию. Торговцы из этих стран первоначально хотели установить только торговые связи. Затем они обнаружили необходимость построить крепости, чтобы защищать своих торговых агентов. И, наконец, они были вынуждены, вопреки желаниям своих нанимателей на родине, создать голландскую империю на Яве, Суматре и Молукках и английскую империю в Индии.

Но причины, которые привели к созданию голландской и английской империй в Азии, все же отличались в одном пункте от тех, которые привели к созданию португальского господства. Первые были вызваны к жизни необходимостью нарушить португальскую монополию на торговлю с Азией; последняя — потребностью сломить монополию мусульман. И можно заметить попутно, что перед португальцами стояла более трудная задача. Они должны были разорвать связи мусульман со всем Востоком, с Персией и Островами Пряностей, а также с Индией. Они располагали для того гораздо менее соответствующими средствами, чем те, что были в распоряжении у голландцев и англичан, поскольку им приходилось совершать трудное плавание вокруг мыса Доброй Надежды на меньших по размеру кораблях, и их военные технологии значительно уступали вооружению их преемников.

На самом деле, если бы установление португальских связей с Индией не было делом рук исключительно королевской власти Португалии, можно сомневаться, достигли бы они когда-нибудь своего полного развития. Португальская корона держала торговлю с Востоком в своих руках как королевскую монополию, и была способна отправлять большие армады с войсками, в некоторых случаях до 1500 солдат на борту, тогда как голландские и английские купцы-авантюристы не могли действовать столь масштабно. Не исключено, что существование королевской монополии в конце концов пагубно отразилось на развитии португальского господства на Востоке, но в начале она была совершенно необходима, так как постоянную отправку людей в Азию можно было выдержать только ценой напряжения всех сил маленького королевства.

Уже неоднократно говорилось, что торговля Востока с Европой, до того, как товары попадали в Левант, находилась в руках мусульманских торговцев. Эти торговцы были главным образом арабского происхождения, но арабская иммиграция почти всюду опиралась на поддержку местных уроженцев, принявших ислам. Такие мусульманские торговцы не пытались установить свое прямое правление в городах, в которых они оседали. Полезно вспомнить бытовавшую на Малабарском побережье традицию, согласно которой раджа Перумал, правивший всем Малабарским побережьем, удалился в Мекку после своего обращения в ислам. Арабские торговцы на берегах Индии не имели ничего общего с мусульманскими захватчиками на северо-востоке этого субконтинента. Обращение в свою веру не было их главным стимулом; но, как свидетельствуют мусульманские историки, они заботились о том, чтобы новообращенные из числа местных жителей не подвергались преследованиям за свой переход в другую религию. В "Тахфат-уль-муджахиддин" очень подробно описывается своего рода "государство в государстве" арабских или моплахских торговцев в городах Малабара, и показано, как мусульманские общины держались сообща и сохраняли свою независимость от туземных монархов. Такая ситуация полностью согласуется с первыми представлениями португальцев, оказавшихся в Индии. Но естественная ревность мусульманских торговцев не позволила возникнуть бок о бок с ними новому торговому сообществу.

Король Мануэл, проявив завидную проницательность, осознал истинное значение конкуренции между португальцами и мусульманами на Востоке. Он понял, что ему предстоит иметь дело не с одними торговцами; он понял, что ему будут противостоять все силы Египта и турок. В те дни невозможно было и представить какого-то разделения сфер торговли. Поэтому он решил полностью рассечь пуповину, соединявшую Левант с главными рынками Азии. С этой целью он отдал приказ построить крепость на острове Сокотра; с этой целью он непрерывно побуждал своих командиров к тому, чтобы захватить Аден и заблокировать Красное море для торговли; с этой целью он охотно принимал послов от индусских князей Индии, но не желал ничего слышать о войне против мусульман. Его капитаны буквально выполняли его инструкции. Жестокости и насилия, которые они совершали против мусульман, возможно, отчасти проистекли от их религиозной враждебности и их португальской крови, но монарх Португалии, озабоченный скорее тем, чтобы уничтожить торговцев-"мавров", а не веру, которую они исповедовали, не порицал их за это.

Отправка в Индию египетского флота, который был разгромлен Алмейдой, стала доказательством, что опасения короля Мануэла были оправданы. Одни только междоусобные распри главных мусульманских правителей помешали тому, чтобы за этим флотом последовали другие, еще более грозные. Однако, к счастью для португальцев, в это время султан Селим I вел ожесточенную войну против мамлюкского султана Египта, а Исмаил, шах Персии, открыто враждовал с обеими династиями. Но необходимость перекрыть прежние торговые пути не привела бы к разгрому и резне мусульман, живших в самой Индии, если бы они систематически не противостояли португальцам.

Албукерки, после первого завоевания Гоа, и вслед за тем Малакки, показал готовность проявить милосердие к мусульманам. В обоих случаях те злоупотребили его милосердием. Мусульмане Гоа, несомненно, с радостью приветствовали приближающую армию Юсуфа Адил-шаха; мусульмане Малакки начали строить заговор против португальского главенства, едва только оно упрочилось. Именно по этим соображениям Албукерки приказал устроить беспощадную резню мусульман в Гоа при втором завоевании этого города, и казнить Утимути Раджу в Малакке. Две соперничающие нации не могли сосуществовать; одна из них неизбежно должна была уничтожить другую.

Первой мерой, выработанной для подрыва мусульманской торговли, стала система лицензий. Перед прибытием Албукерки португальцы присвоили себе право захватывать любое торговое судно, не имевшее лицензии, выданной португальскими властями. Когда этот обычай окончательно утвердился, за ним последовало полное запрещение всех лицензий на торговлю с Красным морем. Даже когда такой могущественный правитель, как султан Гуджарата, попросил разрешения на отправку груза в Аден, Албукерки отказал ему, и каждое судно, везущее товары в этом направлении, считалось законной добычей португальцев. Следующий шаг для обеспечения торговой монополии благодаря господству португальского флота на море заключался в строительстве крепостей в ключевых пунктах, которые держали под контролем торговые маршруты. Именно по этой причине Албукерки придавал такое большое значение необходимости постройки крепости в Ормузе и попытке захватить Аден.

На данном этапе политика короля Мануэла, Алмейды и Албукерки совпадала. Но последний превзошел представления своего монарха и своего предшественника в попытке основать португальскую империю на Востоке. Его система покоилась на четырех главных опорах. Он хотел завоевать определенные торговые пункты с тем, чтобы напрямую управлять ими; он хотел заселить определенные округа, способствуя смешанным бракам португальцев с местными жителями; тем, где он не мог проводить политику завоевания или колонизации, он хотел построить крепости; где и это было невыполнимо, он хотел вынудить туземных монархов признать верховенство короля Португалии и платить ему дань. Нет необходимости иллюстрировать политику Албукерки по каждому из этих пунктов в большей мере, чем это уже было сделано. Постройка им крепостей рассмотрена на примерах Каликута, Малакки и Ормуза; многое сказано о его политике завоевания в отношении Гоа; и усилия, приложенные им для того, чтобы заставить туземных монархов признать свой вассалитет, упоминались в отношении короля Ормуза, саморина Каликута и раджи Кочина.

Но проводимая Албукерки политика колонизации остается уникальным явлением в истории европейцев в Индии; она имела далеко идущие результаты и оказала глубокое влияние на современное положение португальцев в Индии. Представления Албукерки о восточной империи полностью отличались от тех, которые сложились в последующие столетия у англичан. Он не испытывал ни ужаса перед смешанными браками, ни антипатии к полукровкам. Наоборот, он делал все, что было в его власти, чтобы создать расу полуиндийцев, полупортугальцев. После вторичного захвата Гоа он попытался убедить как можно больше португальцев жениться на местных женщинах, особенно на вдовах мусульман, перебитых по его приказу. Он сам лично устраивал эти свадьбы и наделял приданым пары, вступавшие в брак по его желанию. Он особенно покровительствовал ремесленникам, которые были присланы из Португалии в Индию в качестве судостроителей, канатчиков и работников в арсенале и на верфях. Он также с завидной настойчивостью склонял к женитьбе своих артиллеристов.

Целью этой политики было создать население, которое было бы одновременно лояльным по отношению к Португалии и готово на всю жизнь остаться в Индии. Чиновники еще могли рассчитывать на возращение в свое отчество, но европейцы низшего общественного положения представляли слишком большую ценность, чтобы им позволили "удрать". Сообщается, что в целом около 450 португальцев женились на уроженках Индии и осели в Гоа прежде, чем Албукерки направился в Малакку. Причудливый рассказ о политике колонизации, связанный с именем Албукерки, приводится в "Комментариях":

"Такое большое количество людей пожелали вступить в брак, что Афонсу де Албукерки с трудом мог удовлетворить их просьбы, поскольку он давал разрешение на женитьбу только людям испытанного характера. Но чтобы этот труд, бывший целиком его собственной идеей, не пропал даром, а также поскольку они (желающие вступить в брак) были порядочными людьми и заслужили своей доброй службой, чтобы им была предоставлена эта привилегия, он распространил разрешение на вступление в брак далеко за пределы полномочий, предоставленных ему королем Мануэлом, так как женщины, на которых они собирались жениться, были дочерьми главных людей той земли. И он пошел на эту уступку, помимо других причин, из-за того, что (полагал): когда индийцы увидят, чтС он сделал для их дочерей и племянниц и сестер, то они могут изъявить большую готовность к обращению в христианство; и по этой причине он не позволил ни одну из женщин обращать в рабство, но приказал отнять их всех у хозяев, которые владели ими; и он разделил среди женатых мужчин земли, дома и скот и все прочее (имущество) в качестве "подъемных"; и если женщины, которых он таким образом выдал замуж, просили вернуть им дома, которые принадлежали их отцам, или их (прежним) мужьям, он приказывал, чтобы это было сделано, и они нашли в них много драгоценностей и золотых украшений, которые были зарыты в землю и брошены во время захвата города (португальцами)" (1).

Эта колонизационная политика проводилась Албукерки как по моральным, так и по политическим причинам, но все прочие португальские чиновники в Индии относились к ней без всякого одобрения. Некоторые представители католического духовенства возражали против нее, несмотря на то, что они выставили непременным условием заключения брака предварительное крещение индийских невест, и Диого Мендес, когда он был капитаном Гоа, сделал все возможное, чтобы обескуражить женатых мужчин. Албукерки подробно останавливается на этом вопросе в длинном послании, написанном им королю 1 апреля 1512 г., после своего возращения из Малакки (2). Это был один из его любимых замыслов, и он хорошо соответствовал наклонностям португальцев. Возможно, ни одна другая нация не проявляла такой охоты к смешанным бракам с чужыми расами, как португальцы. В самой Португалии во внешности населения осталось много следов смешанных браков коренных жителей с потомками мавров и даже африканских рабов, которых в большом количестве ввозили в страну; в Бразилии заметная часть населения происходит от смешанных браков между португальскими поселенцами и туземными племенами; и в Индии многочисленные потомки от смешанных португало-индийских союзов составляют признанную часть христианского населения. Эти мужчины и женщины похожи больше на уроженцев Индии, чем на европейцев, и имеют очень небольшой процент европейской крови.