Властелины дорог

По дорогам Баделенда разъезжают найты — свободные охотники, умелые воины Дороги. Они поклоняются предкам-байкерам, у них свой Кодекс, свои правила и законы, у каждого свой тотем. Каждый из них стремится собрать как можно больше ключей от мотоциклов поверженных противников.

Заправлять и ремонтировать мотоциклы можно только в Храмах — святилищах жрецов-технарей.

Найты сражаются друг с другом, каждый сам за себя, и никогда не принимают участия в войнах. Для этого есть обычные солдаты. И когда в Баделенд вторгаются племена Борнии, кажется, что большая королевская армия легко прогонит захватчиков. Но на стороне врагов сражаются найты Борнии, променявшие свободу Дороги на службу королю Бистию. Солдаты Баделенда не могут противостоять найтам и терпят поражение за поражением.

Привычный порядок вещей нарушен, борнийцы разрушают неприкосновенные Храмы технарей, надеясь узнать секреты жрецов и самим ремонтировать мотоциклы и производить бензин...

Для молодого найта Шуры смысл жизни — скрестить копье с лучшим из воинов дороги Красным Волком, убийцей матери. Сможет ли он стать плечом к плечу со своим врагом и объединить свободных охотников для битвы с врагом? Властелины Дорог

Движенье стало смыслом жизни

Что дальше будет — все равно!

"Ария"

I. Хроники Баделенда

В краю древних предков я рос чужаком

И не чтил ни святых, ни чертей

Я шел против ветра, я шел напролом

В мир нездешних и вольных людей

Но я не был никогда рабом иллюзий

"Ария"

1

Отдаленный звук чужого мотора пробился сквозь привычное рокотание двигателя "Планеты".

— Найт.

Услышав спокойный голос Зага, Шура встрепенулся, отгоняя остатки утренней дремы. Дорога была ровной, накатанной, мерное покачивание в седле нагоняло сон. Пришлось отгонять ленивые мысли, мотать головой и разлеплять прищуренные веки. Он протер глаза, и проносящийся мимо мир приобрел резкость.

Шура посмотрел вперед через плечо Зага. По ходу движения на дороге из легкого облачка пыли уже вырисовался темный силуэт мотоцикла, плохо различимый на фоне восходящего светила. Звук работы мощного двухцилиндрового мотора и возвестил о его приближении.

Судя по всему, мирно покачиваться в седле и дремать уже не придется. По крайней мере, пока встречный мотоцикл не окажется далеко за спиной.

Рулевой спокойно вел "Планету", а Шура стал готовиться. Склонившись вправо, он двумя привычными движениями отстегнул крепления на коляске, правой рукой поднял древко. Длинное, тяжелое, оно сразу же привычно легло в руку, и тусклый блеск широкого острия подтвердил, что Большое Жало готово к работе. Шура вложил край древка с наконечником в двурогий выступ на краю коляски, чтобы до нужного времени лишний раз не напрягать руку, потом левой проверил, как из седельных ножен выходит Жало.

Вздохнул, натянул шлем на рыжеватый ежик волос, провел рукой по макушке. Синий пластик был весь испещрен язвами — глубокими бороздами и небольшими царапинами. Хорошо бы сегодня не прибавилось новых. Хотя это лучше, чем такая же царапина на голове...

Он надевал шлем только перед схваткой, когда возрастала вероятность вылететь из седла на скорости. Как никак, а пластик с металлом могли сохранить череп от встречи с негостеприимной землей, да и от скользящих ударов прикрывали голову.

Шлем сам походил на череп с выпяченной нижней челюстью, что стальным выступом прикрывает горло. Шура не любил его. В нем он чувствовал себя неуютно, словно мозгам было тесно в этой толстой оболочке из пластика. Да и зачем нужен шлем во время обычной езды? Разве существует опасность перевернуться с таким рулевым, как Заг?

Он до цели доберется

По своей пройдет стезе,

Он дотронется до Солнца,

Сокрушит преграды все, -

тихонько напевал Шура, застегивая ремешок шлема.

Буднично готовясь к возможной схватке, он не смотрел вперед. Он полностью полагался на Зага. Его рулевой ничего не упустит, и уже наверняка определил и приближающийся мотоцикл, и его возможности, и снаряжение найта. И Заг сделает все правильно и своевременно. А задача Шуры — быть готовым. Поединок может и не состояться, но лучше быть готовым заранее, чем потом упустить нужное мгновение и остаться лежать, уткнувшись носом в дорожную пыль. В бою лишь мгновение является мерилом жизни или смерти. И еще уверенность в себе да мастерство владения оружием. Последнее он освоил неплохо, а вот с уверенностью...

Лишние мысли снова начали суетиться в голове, затевать привычный хоровод. Но Шура знал — не стоит беспокоиться по этому поводу и стараться прогнать раздумья. Красный волк в его голове сожрет все посторонние мысли, когда придет время схватки. В бою воин не должен предаваться размышлениям.

Ну что же. Оружие и тело готовы. Теперь Шура поднял голову, чтобы рассмотреть приближающийся мотоцикл и найта, с которым, возможно, придется преломить копье.

Может это Догер? Или Каннинг. Второго он побаивался встретить, а вот при упоминании первого сердце учащенно забилось. Хоть первый и был гораздо сильнее и опаснее второго, именно с ним Шура искал встречи. Каждый раз, услышав звук мотора на дороге, он надеялся, что это будет красный мотоцикл с черной коляской, на которой оскалил пасть ненавистный волк цвета крови.

Навстречу медленно катился мощный мотоцикл черного цвета. Еще до его приближения Заг расслышал низкие обороты двигателя "К-750", о чем и поведал Шуре.

Солнце только взошло. Его красноватые лучи еще не слишком слепили глаза, но размывали очертания далекого еще "К-750".

Встречная машина с двумя седоками приближалась. Рулевой идущего навстречу мотоцикла, кроме неизменной кожаной куртки, был облачен в черную стальную каску и большие темные очки. Вторая каска на полголовы возвышалась за спиной рулевого.

На черном цвете мотоциклетной коляски в хищном оскале ощерила пасть большая серая рыба. Шура вспомнил, как ее зовут, хоть и не видел вживую. Это акула. Водится она где-то в море. Шура никогда не видел моря, но акулу знал — опасного рыбьего хищника любили использовать найты для своих тотемов.

А на бело-голубой коляске мотоцикла "Планета" скромно сидело небольшое насекомое. Некоторые невежды думали, что это полосатая муха. На самом деле экипаж Шуры и Зага звался "Оса". И на коляске храмовый художник намалевал тоже ее — с разведенными крыльями и угрожающе выпущенным жалом.

На расстоянии нескольких десятков метров черный мотоцикл притормозил. Заг тоже остановил "Планету".

- Эй, насекомые! — из-за спины своего рулевого высунулся найт Акулы.

- Ну? — буркнул в ответ Шура.

- Некогда мне с вами возиться, — заговорил копейщик. — Отдавайте ключ и проваливайте на все четыре стороны. Мне не хватает одного для Шестого Турнирного Десятка, но я не хочу вас убивать.

"Захотелось ключ без боя заполучить. Силы на Турнире понадобятся, — подумал Шура. — Ведь знает же, что не отдам. Вот охламон". И, не напрягая лишний раз голосовые связки, просто согнул левую руку в локте и ударил по ней правой.

Акулы его жест оценили правильно, поскольку рулевой рванул ручку газа, "К-750" взревел и, оставляя позади себя клубы пыли и газа, рванул вперед.

Острие долгомерного копья летело впереди мотоцикла, обгоняя его на несколько метров.

Выждав буквально мгновение, Заг тоже врубил передачу, и "Планета", набирая скорость, помчалась навстречу "К-750". Рулевой, Шура и мотоцикл стали одним целым. Единым Существом с тремя колесами, двумя головами и нацеленным вперед копьем.

Заг привычно припал грудью к рулю, открывая для Шуры лучший обзор. Копейщик должен хорошо видеть летящее на них острие.

До столкновения копий оставались считанные метры, когда найт Акулы заставил Шуру на мгновение растеряться. Копейщик черного мотоцикла выставил перед рулевым толстый железный щит, удерживая его правой рукой. Копье он держал в левой.

Много чего можно встретить на Дороге, катались по ней и такие найты, что предпочитали больше надеяться на броню, чем на ловкость своего копья. Прямоугольный кусок металла почти полностью закрыл противника-рулевого. Только поблескивали заклепки по бокам щита и стекла защитных очков поверх края слегка выгнутой пластины.

Большое Жало не дернулось в руке Шуры. Когда-то Учитель привил ему привычку действовать по обстоятельствам. Их может быть бесконечное множество и побеждает тот, кто быстрее подстраивается под переменчивые условия схватки.

Словно разъяренные звери сблизились мотоциклы, копье ударило в копье.

Найт "Акулы" целился в грудь Зага.

Шура бросил вперед правую руку, подставляя свое древко под удар. Легкое касание чуть-чуть изменило направление вражеского наконечника. Теперь острие Акулы не зацепит рулевого, но по инерции полетит дальше.

Самое время вонзить свое копье в горло вражеского рулевого.

Но щит?

Наконечник противника прошел почти рядом с плечом Зага. А Шура направил свое острие мимо черного куска металла.

Рулевые успели избежать столкновения, мотоциклы начали разъезжаться.

Шура уже подстроился под непривычные условия схватки. В бою они с Загом отлично чувствовали друг друга.

Он перехватил копье второй рукой и круговым движением направил древко за противником. Его рулевой стремительно уронил голову на руль, освобождая дорогу оружию.

Не зря Шура тренировал этот прием. Рассекая воздух, копье засвистело, и древко догнало затылок найта.

Удар по уходящей цели получился несильным. Но его хватило, чтобы копейщик Акулы навалился на спину рулевого, черный мотоцикл качнулся и вильнул в сторону. Найт не удержался в седле, вылетел и грохнулся на дорогу. Его рулевой старался выровнять потерявший управление мотоцикл. Но все же не совладал с вырывающимся рулем, колесо подпрыгнуло на канаве обочины и он тоже свалился с мотоцикла.

"К-750" несколько раз перевернулся на обочине, сломал зеленые ростки подсолнечника на поле, после чего сердито фыркнул и затих.

А Шура уже соскочил с мотоцикла, выдернул из ножен на правой голени Малое Жало и в несколько прыжков оказался около найта.

Тот лежал без движения. На всякий случай Шура въехал носком тяжелого ботинка по подбородку. Лучше перестраховаться, чем потом получить мечом в спину. Клацнули зубы, и из губ на всклокоченную бороду потекла кровь. Слетевшая каска открыла неопрятные рыжие волосы и закатившиеся глаза.

Рулевой Акулы уже поднялся и стоял, обреченно глядя на победителей. Шура тяжелым взглядом уставился в затравленные глаза, поймав там знакомое ему чувство — страх. Рулевой понимал, что ему, может быть, осталось жить недолго.

Кодекс намекал — нужно помочь брату переселиться в Страну Бескрайних Дорог, где ждут предки-байкеры. Правда, почему-то никто в здравом уме не спешил добровольно туда переезжать...

Шура движением руки приказал ему сесть на дорогу, а сам направился к перевернутому "К-750". Вынул из замка ключ зажигания, взвесил на ладони. Посмотрел через металлическую дырочку на взошедшее Солнце, к лучам которого тянулись ростки на поле. Потом пристегнул трофей к тяжелой цепочке, обвивающей шею.

Этот ключ стал сорок седьмым.

"Ключи на шее — это человеческие жизни", говорил Вайс. У Шуры их было почти пять десятков, но жизней за этими кусочками железа было гораздо меньше. Он никогда намеренно не помогал братьям перекочевать в Страну Бескрайних Дорог.

Найту, валяющемуся на дороге, до шести десятков не хватило одного ключа. Не бороздить ему больше дороги, даже если очухается.

Шура вернул короткий меч в ножны на голени, присел над распростертым телом, положил руку на лоб найта.

- Прости, брат. Если не поднимешься — до встречи в Стране Бескрайних Дорог. Удачной охоты тебе там.

Подкатил Заг.

- Ну что, дружище, заберем себе щит? — спросил Шура.

Рулевой больше любил разговаривать с мотоциклом и лишь качнул головой.

- Ну и не надо. Лишнюю тяжесть возить, — Шура оглянулся по сторонам. — Куда же запропастился Рыжий? Второй день нету.

Заг молча кивнул.

Возбуждение схватки уже начинало проходить. Шура стоял у чужого мотоцикла с поверженными воинами, и взгляд его был направлен не на них. Он смотрел на сухие шары перекати-поля, медленно катящиеся по другую сторону дороги. Вот уже сколько лет он гоняет с ними наперегонки. И сам уподобился им — в разные стороны кидает его. Но нет, он не такой. Эти бурьяны послушны ветру и двигаются лишь по его воле. Сегодня — на запад, завтра — на восток. Через час настанет штиль и сухие шары бессильно замрут. А он десять лет, не сворачивая, идет по одному пути — за призраком красного волка.

Шура неспешно сел в седло и "Планета" продолжила свой путь.

Дорога опять начала убаюкивать Шуру. Он задумчиво смотрел на передний край бело-голубой коляски, снова отдавшись во власть размышлений.

Многие думают, что оса — это обязательно те полосатые твари, что появляются в то время, когда в садах спелые яблоки и груши щедро устилают землю. Хотя именно такая и умостилась на коляске "Планеты", значение тотема подразумевало немного другое создание. На самом деле различных ос было множество — от больших синих насекомых, жужжание которых может разбудить крепко спящего путника, а укус привести к смерти, — до крохотных, размером не больше маленького муравья.

Шура с детства был приметливым, любил наблюдать окружающий мир. Он видел, как такая маленькая оса охотится на больших жирных пауков. Паук сам является опасным и успешным хищником, но это не смущает маленькую охотницу. Она не вступает с ним в драку, где большой паучина, конечно же, окажется сильнее. Вместо этого оса просто и буднично совершает стремительный бросок и жалит свою большую жертву в уязвимое место между лап. И все. Паук уже не боец. Теперь он — живое мясо для будущих деток осы.

Эту мудрую стратегию Шура и взял себе. Никогда не надо сражаться с противником на его условиях. Просто надо решать свою задачу — или договориться с ним, или покалечить, или же убить. Но не драться. Ведь всегда найдется кто-нибудь посильнее тебя. Такой, как Догер...

Думал ли Шура десять лет назад, что станет таким? Он начал вспоминать худощавого четырнадцатилетнего мальчишку, мечтавшего о пасеке, где трудолюбивые родственники ос будут наполнять медом соты в просторных ульях...

* * *

Землепашец

"Тому длинному, со щербатым зубом, я выбью все целые зубы. А пухлощекого Ралу, сына соседа Кея, повалю в пыль и стану пинать ногой по брюху. Пусть при всех просит пощады. Всех, всех раскидаю и накажу. Гады..."

- Человек не может быть полностью плохим. И злого основания в человеке всегда меньше. Даже в самом закоренелом негодяе больше благого, — прервал Шурины планы о мести спокойный голос Дариана. — Просто злые поступки всегда на виду, они лучше запоминаются. Если сделать десяток больших добрых дел, а потом совершить одно маленькое зло, то все добрые деяния сразу же будут перечеркнуты и забыты. Имя человека теперь будет привязано к лиху.