Северное солнце

Пролог

Воистину, если день не задается с утра, к вечеру он лучше не станет. Утром милые, любимые, родные родители ворвались в комнату буквально за полчаса до будильника с радостными воплями: "Мы закончили!" Захотелось высказать все, что я думаю о них, если бы с утра пораньше способность членораздельно говорить мне не отказывала.

Не подумайте чего, я очень люблю и папу, и маму. Я их первый читатель и первый поклонник, но с утра пораньше готова всеми конечностями цепляться за возможность поспать подольше. Особенно когда первой парой английский, в который я ни зуб ногой вот уже третий год подряд. У меня вообще с языками плохо, взаимно друг друга не переносим. К счастью, я в другие страны пока ехать не собираюсь, а в случае чего найму переводчика. Доход самых популярных писателей фэнтези позволяет.

Родители тем временем, видимо, поняли, что как-то не вовремя решили поделиться с любимой дочкой радостью, тихо вышли за дверь, но их радостные вопли я все равно слышала. Окончание каждой книги отмечали в нашей семье почти как рождение ребенка, что с какой-то стороны даже было верно...

— Пождавляю, — пробурчала я уже за завтраком, уплетая булочку. — Мооцы.

Мама умиленно погладила меня по голове.

— Спасибо, Тали. Прочитаешь конец, как вернешься?

— Конечно, — я допила чай и вскочила. — Ладно, мам, мне пора. Поздравь папу от меня, когда он проснется.

— Хорошо, — мама чмокнула меня в щеку и вернулась к своему завтраку, а я направилась в ванную.

Вечером... вечером удастся почитать, только когда вернусь из секции. Я скривилась. Я люблю заниматься единоборствами, очень, но книгу придется читать уже почти ночью. Секция арниса была единственной в нашем городе, в смысле, именно этой разновидности филлипинского боевого искусства. В частности, нас обучали стилю эскрима контра темпо. Не скрою, в первую очередь меня заинтересовало название. В конце концов, когда с детства родители ищут странные слова для своих книг, подбирая как можно более звучные названия и имена, тоже начинаешь реагировать с любопытством на все необычное. Об арнисе я только читала, но когда впервые в восемь лет пришла на занятия, тут же поняла — это навсегда.

Пары вышли неудачными. И чего англичанке взбрело в голову почти перед концом семестра устроить внеплановую контрольную? Я-то надеялась уже тихой сапой получить зачет с перевесом в один балл, а теперь вдруг вычтет? Эта старушонка такая, она может подложить свинью любому. За что вся группа тихо ее ненавидит, да и, наверное, все студенты не любят таких преподов. Ну в самом деле, язык у нас не профильный предмет, зачем так издеваться?

На литературе мы отдохнули, там препод — свой человек, почти всю пару он рассказывал, как съездил на рыбалку с сыном. Большая часть нашей многочисленной группы — шутка ли, при поступлении набрали тридцать человек — шушукалась, начисто игнорируя препода, остальная внимательно слушала, изредка задавая вопросы. Казалось, все здорово, я уж решила, что жизнь налаживается. Да еще и Адам позвонил на перемене и сказал, что хочет приехать. Адам — это мой младший двоюродный брат. Мы с ним с детства росли вместе, пока он с родителями не переехал в другой город. Иногда выбираемся друг к другу в гости. Последний раз виделись с ним, кажется... хм, когда же это было? Неужели полгода прошло уже? Вот же зараза он блондинистая, а ведь хотели после последней встрече чаще видеться.

...Следующая пара испортила настроение капитально. Вообще Гусеничку мы любим — зовем препода так из-за маленького роста да любви одеваться в зеленое. Она хорошая, но совершенно человек настроения. Пришла сегодня в аудиторию и заявила, что все должны сдавать теорию по дизайнерским программам. Ну вот зачем преподу по информатике нас мучить?.. В общем, мы поморщились, но принялись шуршать мозгами, как говорили в группе. Громко шуршали, а рассказывали потом вяло, перепрыгивая с пятого на десятое. Группа у нас разбита на свои маленькие группки, но вот в таких случаях мы пытаемся подсказывать друг другу, потому что один раз проигноришь — все, потом сам же в яму попадешь. Мда, сложно быть дочерью писателей, начинаешь даже думать образно и художественно.

Обратно пришлось ехать в метро, идти домой пешком не хотелось, да и дождь мешал. Полный вагон набился, кстати, за глоток воздуха пришлось почти что бороться. Время же не обеденное, так откуда столько народа? Вот бы оказаться где-нибудь, где людей по минимуму. Совсем. Человек десять, и хватит.

Когда вагон ощутимо тряхнула, а потом поезд резко затормозил, я даже не сразу поняла, что что-то случилось. Нет, правда, сколько раз ездила так... Потом погас свет, и мне стало страшно. Я вообще темноту очень плохо переношу, ложусь спать с ночником. Началась паника, мне, кажется, отдавили ноги, а потом раздался гул, стало на мгновение больно. Кажется, в секцию я не успею и книгу не прочитаю... Обидно.

Приходила я в себя медленно, а когда смогла полностью ощутить свое тело и будиться, что жива, вернулась боль. Не та резкая, а скорее тягучая. Словно ноет, но не что-то отдельно, а сразу все тело. Блин... а все равно больно. Я, конечно, привыкла в секции к ударам разной силы, но здесь это было что-то. Ау! Наверное, не стоило пытаться двигаться. Глаза упорно не желали открываться, и я только спустя минуту поняла, что на лице лежит какая-то вонючая тряпка. Эй, меня мертвой, что ли, считают? Люди, я жива! Уберите все с лица, я дышать воздухом нормальным хочу, а не этой гадостью! Я попыталась хотя бы замычать и поняла, что горло не повинуется мне совершенно, его будто сдавило стальным обручем. Глотать больно...

Внезапно где-то около уха раздались шаги. А, я на полу лежу? Замечательно. Спасибо, что подстелили одеяло, а то асфальт или куда там жертв аварии в метро укладывают, холодные и твердые. Тааак, стоп. Мне стало страшно — не поняла, если меня вытащили, почему я валяюсь непонятно где, а не в больнице? Что случилось вообще?

Тряпку сняли, и я, ненадолго отвлекшись от страшных вопросов, смогла открыть глаза. Ресницы слиплись, веки не желали подниматься. Арр, поднимите мне веки, а то будет хуже. Как же плохо, что мысли читать никто не умеет! Удивительно, но когда я таки сумела моргнуть, стало легче. Странно, почему это перед глазами какая-то зеленая ткань? Мерещится, что ли? Или... неужели наступил апокалипсис? Метеорит упал? Или...

Я вздрогнула и едва не ойкнула от нечаянного движения. Еще бы тут не вздрогнуть: надо мной склонился какой-то парень. Смуглый, явно со сломанным носом, черноволосый. А глаза светло-зеленые. Я еще с минуту, наверное, тупо смотрела на него. Могла бы, спрашивала, так голоса нет до сих пор.

— Conas a bhraitheann tú?

А? Парень явно что-то спросил, но мне показалось, что он просто произнес какой-набор букв и звуков. Тааак, дубль два. Что случилось?

— Freagair dom!

Ох, да говори нормально! Или хотя бы на английском, может, даже пойму. О, кажется, до него дошло. Эй, руки куда тянешь?! А, ясно. Я вздохнула уже свободнее, когда парень умудрился почти безболезненно меня посадить, подложив под спину подушку. Я со скрипом повернула шею и... остолбенела бы, наверное, если бы и так не могла пока толком двигаться. Где я?! Мальчик, ты во что одет?!

Парень уже повернулся ко мне спиной к маленькому столику. У японцев есть такие, только здесь явно менее аккуратно все сделано. Не поняла. Где я? Зеленая палатка — ладно, я видела такие у туристов. Одеяло на полу — прекрасно. Укрыта я чем-то таким же. Хорошо. Еще подушка. Но столик откуда? Какая-то одежда в углу валяется. А парень сам странно одет — юбка это, что ли? В волосах перья, на юбке — перья и камни, на... э... футболке?.. тоже перья. Футболки вообще кожаным бывают? О, а рядом с парнем лежит шест. В смысле, посох, кажется. Я моргнула, посох не исчез. А в книгах обычно срабатывало, хотя иногда мама для пущего эффекта наоборот делала. Посох. Он маг? Конечно, маг! А я внезапно телепортировалась и оказалась избранной в ином мире. Круто. Последствия травмы, кажется, начали уже сказывается, и я брежу.

Парень тем временем подошел ко мне и почти насильно начал вливать какую-то зеленую гадость. Что за любовь к зеленому?.. Ну не Гусеничка он, в конце концов. Маг? Ха! Я еще успела подумать, что последняя книга родителей уж слишком меня впечатлила, а потом... потом провалилась в темноту. Второй раз за день.

Тали. Нелюбовь к языкам до убийства доведет

Когда я снова проснулась, во рту все еще ощущался вязкий привкус той зеленой гадости. Хотя надо признать: чувствовала я себя гораздо лучше. Тело все так же по-тихому ныло, но теперь я сумела самостоятельно сесть и даже намеревалась встать. Правда, ноги отказались повиноваться и только согнулись в коленях. Пришлось сидеть и оглядываться.

Вопросы вернулись моментально. Кажется, когда я очнулась после метро, в голову залетала шальная мысль, что я оказалась в другом мире и вообще перечитала фэнтези. Ну правда — одно дело зачитываться книгами и воображать, как тоже попадешь к каким-нибудь эльфам, станешь избранной, спасешь мир и вообще будешь такой крутой, что и тот самый мир упадет на колени, и вообще... Вообще все будут ложиться штабелями, умоляя взглянуть на них. Стоп, это уже какие-то больные фантазии.

Я сделала глубокий вдох, медленно выдохнула и принялась вертеть головой. Для начала быстро осмотрела себя — одежда все та же, в какой я ушла с утра в универ. Разве что футболка ужасно помялась, да джинсы почему-то внизу немного порваны. Ну и ладно. Главное, что раздевать меня насильно не стали. Так... А с палаткой что?

Столик никуда не исчез, но теперь я видела расставленные там какие-то склянки, больше похожие на пробирки из школьного кабинета химии. Или в киношных лабораториях обычно такие стоят. Интересно. Между этих склянок лежали пучки трав. Обычные такие пучки, кстати. Вполне себе зеленые, а не малиновые, например, как в последней книге родителей. Родители... Я закусила губу, снова чувствуя, как накатывает страх. Наверное, я бы испугалась еще раньше и куда больше, не потеряй сознание, но сейчас ситуация была настолько абсурдной, что... Ну вот только вспомнив о родителях, стало жутковато. Где я? Даже если это, кхм, Земля, то почему палатка? Предположим, случилось что-то страшное — не зря ведь поезд так резко затормозил, потом еще свет отключился. Хорошо, пусть так. Но почему в лесу тогда?!

В том, что за тонкими стенами лес, я уже не сомневалась. Солнечные лучи, кстати, высвечивали темно-зеленую ткань до почти изумрудного цвета, да и деревья из-за ветра вполне себе слышно шелестели листвой. До этого я точно была в центре города, в метро. Даже если случился локальный конец света, до ближайшего леса пришлось бы ехать несколько часов. Кстати. Если тут не только эта палатка, почему никаких голосов не слышно? Должен ведь кто-то ходить по гипотетическому лагерю?.. Так, надо держать себя в руках! Не плакать. Ни в коем случае. Тали, подняла ручки и вытерла слезы! Пришлось снова глубоко вдохнуть и медленно выдохнуть, чтобы предотвратить внезапно набежавшую истерику. Спокойно, Тали. Разберемся. И к родителям вернемся.

Стихи, однако.

Раздавшийся шорох полога заставил меня резко повернуть голову.

— Э... привет? — я попробовала приветливо улыбнуться уже знакомому парню, но, судя по странному взгляду, не получилось. — Ты кто?

Хозяин палатки, держащий в руках какую-то охапку трав, подошел ближе и опустился на колени. Отложил траву, потянул руки... Эй, куда тянешь! Нисколько не церемонясь, он быстро пробежался пальцами по моему плечу и к чему-то прислушался. Если бы могла, ударила бы за такое нахальство, но рука только слабо дернулась и сразу сильнее разнылась. Ненавижу беспомощность.

— Is cosúil go tú i bhfad níos fear /Кажется, тебе гораздо лучше/, — опять на своем тарабарском языке что-то пробормотал парень. — Cad is ainm duit?/ Как тебя зовут?/

Я растерянно улыбнулась.

— Do you speak English?..

Судя по его взгляду, ничего не спик инглиш. Мда, проблема.

— Т-а-л-и, — постаралась как можно четче выговорить. — Я — Тали. Понимаешь?

— Dul i ngleic leis? /Снасть?/

Тьфу. Ну, в смысле...

— Не понимаю я, — пришлось честно признаться, опуская взгляд. — Вообще не понимаю.

Снова смотреть на парня не хотелось. Зато я чувствовала его взгляд: очень внимательный и очень... как это? Проникающий в душу, что ли. Честно сказать, стало неуютно, потому что ситуация была достаточно двусмысленной. Я неизвестно где, в каком-то лесу, в палатке, наедине с незнакомым парнем, разодетым в перья и юбки. Заметьте — других людей тут нет, а я пока не в силах особо шевелиться. Секция секцией, но когда дрожат ноги даже от простейшего сгибания в коленях — да никакой арнис тут не поможет. Вот если поправлюсь, то да, смогу защищаться. А сейчас беспомощна как овечка. Я тяжело вздохнула. Слушайте, почему в книгах родителей у героев все так просто и легко? Вот оказались невесть где, а тут же ориентируются, знают язык, спасают кого-нибудь, кто потом оказывается принцем или королем... Ну или их спасают какие-нибудь особы, занимающие в сословной структуре мира одно из высоких мест. Почему я оказалась рядом с каким-то непонятным парнем? Может, он все-таки принц? Может, я все же сошла с ума?

— An bhfuil tú tinn? /Тебе больно?/

Судя по вопросительной интонации, он опять пытался что-то узнать. Я таки взглянула в его светло-зеленые глаза и вдруг поняла, что нифига они не светло-зеленые, а почти светло-карие. Хм, мне вчера показалось? Но красиво, кстати. Ох, блин, не время эстетствовать, надо разобраться, куда я попала!

Парень, похоже, понял, что ничего от меня не дождется. Он поднялся, отряхнул колени и, подобрав начавшую вянуть траву, отошел к своему столику. Колени... Голые колени! Ой-ей, на юбке-то оказался разрез сбоку, я только сейчас поняла. Надеюсь, что нижнее белье он носит. Ну правда, мне как-то уже и не по себе.

О... Я едва не рассмеялась, поняв, что воспринимаю окружающую реальность как, хм, реальную. Настоящую. Наверное, и правда книг перечитала. Но все мои чувства прямо вопили, что все происходит на самом деле. Руки вполне себе ощущали одеяло, плечо еще помнило прикосновения чужих пальцев. Парень, кстати, вышел, и снаружи запахло дымом, и весело затрещал разведенный костер. А потом завоняло опять той зеленой дрянью. Он меня снова ей поить собирается?! Я попыталась резво улечься и прикинуться спящей, но стоило хотя бы попробовать просто съехать по подушке, как позвоночник напомнил, что болит и вообще советует воздержаться от любых телодвижений.

В общем, я не успела сбежать, когда парень вернулся. Поставил рядом с моей импровизированной кроватью деревянную плошку с зеленой гадостью и внимательно посмотрел мне в глаза.

— I ach amháin ar chúl an ointment. /Я только нанесу мазь./

Да не понимаю я твой тарабарский язык... На всякий случай кивнула и тут же пожалела об этом. Парень, видимо, получив разрешение, резко развернул меня лицом к стене палатки и бесцеремонно принялся стягивать футболку.