Бег. Послесловие.

БЕГ. Послесловие.

Мы бежим, убегаем, мы бежим, убегаем — от проблем прошлого и проблем настоящего, от ошибок сделанных нами, и теми, что были сделаны задолго до начала нашего существования...

Restart.

Новая скамейка, с удобно изогнутой спинкой, широкие планки, схваченные солидными болтами серебристого цвета. Цинковое покрытие от братьев — литовцев. И солнечный ранний вечер — что может быть лучше этого сочетания? А еще — на нешумной улочке, через дорогу от детского сада. А еще — интересный томик и время — как раз достаточное, чтобы посидеть спокойно и успеть, жмурясь, полюбоваться на прохладное пока солнце, пролистнуть, не спеша, несколько страниц.

Он присел неуклюже с краю, и завозился в своей торбе, перебирая там невидимые мне предметы. А впрочем — что там могло быть особого? Пустые бутылки? Старые ботинки, или буханка подсохшего черного, полученная в кухне ближайшей церкви? В сумке звякнуло, и я поморщился. Настроение уходилось. Он был слишком безобиден, чтобы возмущаться, слишком немолод, чтобы читать нотацию, и слишком понятен, чтобы любое из этих намерений вообще могло прийти в голову. Кряхтя, он выудил из сумки бутылочку с яркой наклейкой, открутил пластиковую пробку и забулькал, потом последовательно вытер вначале губы, потом горлышко бутылки и протянул ее мне. Я только улыбнулся и отрицательно покачал головой, чуть разведя руками. Он отреагировал совершенно спокойно, чуть улыбнулся в ответ и спросил, прищурившись и кивнув через дорогу:

— Сын?

— Дочка.

— Красавица, наверняка. Ну что ж — семья, дело самое важное в этом мире. Вот, посмотри, — он осторожно выудил из сумки несколько помятых цветков, подрагивающими пальцами неуклюже расправил их и отвел руку, чтобы дать возможность полюбоваться и себе и мне.

— Как думаете, сойдет? У мамы сегодня день рождения. Лучше бы, конечно, что-то посолиднее, но не сложилось. Зато есть еще пакетик зефира — она его очень любит. Вместе получается пусть и небольшой, но подарок. Ведь важно внимание, верно? — он улыбнулся, добродушно растягивая шелушащиеся губы.

— Верно, — согласился я с вечной истиной. — И подарок удачный. Пусть у мамы будет все хорошо.

— Спасибо за доброе пожелание, и Вам того же, — он боднул головой, выражая благодарность, затем немножко помялся, и спросил:

— Может, одолжите пару монеток печенья купить? Тогда совсем будет хорошо.

Я молча полез за пазуху, нащупывая бумажник. Он привстал и, улыбаясь, следил за мной. Порывшись в отделении с мелочью, выудил несколько монеток, и вопросительно посмотрел на него. Старик благодарно, со сдержанным достоинством кивнул, принимая деньги, и сделал жест, одновременно благодаря, и заверяя в уважении. Я тоже поднялся, заметив Лену с Анютой, выходящих из калитки. Аня, как всегда, нетерпеливо тащила маму за руку вперед, а та, смеясь, что-то говорила ей, одновременно не забывая поворачивать голову, вслушиваясь в уличные шумы.

— Красивая у тебя жена! — одобрительно заметил старик, прищелкнул языком и слегка подпихнул в плечо.

— Спасибо, только нам пора.

— Да куда же торопиться, посмотрите, погода какая славная. А солнце-то как пригревает, чувствуете? Уже настоящие запахи весны, — и он, в подтверждение своих слов, шумно втянул носом воздух и ухмыльнулся, выставив на обозрение корешки зубов. Мои девочки подошли к нам и остановились. Лена чуть заметно поморщилась и поправила очки, а Аня с интересом уставилась на старика, одновременно запустив указательный пальчик свободной руки в рот.

— Верно я говорю, а красавица? — старик подмигнул ей и полез в сумку. Сообразив, что он собирается осчастливить дочку каким-нибудь из своих сомнительных подарков, торопливо похлопал его по плечу, удерживая. Он не смутился, охотно вытянул руку обратно и заметил:

— А и то верно, такой барышне полагается что-нибудь посолиднее дарить. Барби какую-нибудь, или кавалера ее. Как там зовут Барбариного молодого человека?

— Кент, — сообщила Аня, со смесью интереса и недоверия рассматривая старика.

— Кент, — повторил старик с удовольствием. — Хорошее имя. Это значит — настоящий пацан, молоток! Хочешь себе Кента, барышня?

— Лучше, Барби. — сообщила Аня и добавила рассудительно, — А потом и Кента можно, только мама не хочет их покупать, говорит, что дорого.

— Резонно, — согласился старик. — Времена сейчас сложные и денежки счет любят. А, ты молодец — все понимаешь. Три года красавице, верно?

— Скоро будет, и я буду совсем большая, — сообщила Аня с удовольствием. — Мама тогда мне подарит три еврика, а я смогу тогда выходить замуж.

Я поперхнулся и закашлялся, прислушиваясь к слабенькому добродушному хехеканью старика. Надо было поскорее отцепиться от приставучего деда, его расспросы все меньше нравились. Я взял жену под руку и потянул ее с дочкой в сторону трамвайной остановки, стараясь при этом, чтобы все это выглядело не слишком поспешным, — что поделать, европейская терпимость, насаждавшаяся все последние годы, дала свои результаты. Старик, впрочем, не собирался нас удерживать. Чуть покачивая головой и привстав со скамейки, он, умильно улыбаясь, помахивал нам растопыренными пальцами, прощаясь. Мы уже отходили, когда он, как будто вспомнив в последний момент, энергично замахал рукой, подзывая обратно, и даже сделал попытку пуститься за нами вдогонку. Ругаясь про себя за забывчивость, поспешно отпустил локоть Лены, и шепнув ей на ухо: — Подожди, я быстро, сделал несколько шагов к старику.

Тот, продолжая улыбаться, протянул томик, и заметил одобрительно:

— Читаете про космос? Интересно? Красивое небо на картинке сделали, умеют же черти так нарисовать, что дух захватывает. Только в натуре оно еще красивее, согласны?

— Небо, как небо, — флегматично заметил я, запихивая книжку в сумку. — Обычная компьютерная полиграфия.

— Но в натуре все гораздо лучше, верно? Звезды то, звезды! — он задрал голову и, шумно дыша, уставился в безоблачное голубое небо. Я покосился вверх и заметил:

— Звезды ночью будут, отец, и это меня вполне устраивает. Я больше люблю светлое время суток.

— Да, я не спорю, всякому времени своя радость. Только и у ночи есть свои преимущества, особенно, если воздух почище, примерно, как у вас тут в горах. Неужели не скучаете по звездам?

— Ну, почему. Иногда это неплохо — выйти вечером на балкон и полюбоваться на ковшик. Только, сейчас мне пора, честное слово.

— Значит, не скучаете? — он как будто немного расстроился. — А, впрочем, все логично. Вас же в рубку и не пускали ни разу, верно? Да, это и понятно — специализация совсем другая.

— Другая, — задумчиво подтвердил я, с любопытством его разглядывая, и пару раз прищелкнул языком. Лена чуть наморщила лоб, прислушиваясь, потом что-то сказала Ане и они, не спеша, двинулись прочь.

— Отослал жену? — поинтересовался старик, и понимающе покивал головой. — Не хочешь лишний раз расстраивать?

— Фантазируете? Тоже любите почитать такое? — я щелкнул пальцем по обложке, не отвечая на вопрос и внимательно разглядывая старика.

— Редко, все времени не хватает. Да и врут многовато, верно?

— Откуда мне знать? — я сделал шаг, отдаляясь от него, и чуть досадливо подумал: — Вот повезло нарваться на психа, а, впрочем, забавный старик, — и сделал еще один шаг.

— Не хотите вернуться? Неужели совсем не тянет? — он вопросительно уставился, щурясь от солнечных лучиков.

— Куда не тянет?

— А с другой стороны, все понятно. Какая же там романтика звезд — в системах утилизации ковыряться, — заметил старик рассудительно, в свою очередь, не обратив внимания на вопрос. Он понимающе покивал головой, вздохнул и, покряхтывая, принялся поправлять на шее потрепанный шарфик.

— Куда не тянет? — повторил я, немного повысив тон.

— Впрочем, не хотите, не надо. Мое дело предложить. Конечно, с одной стороны, прибыль не велика — не на постоянную зовут. А, с другой стороны — чем плохо, стариной тряхнуть? Опять же, новый кризис подкатил, а существование, оно того — требует материального обеспечения, согласны?

— Согласен. Только, боюсь, вы совсем не по адресу.

— Ну, почему не по адресу? А, ведь может и впрямь, все перепутал. Возраст, возраст молодой человек — это, когда уже начинаешь делать глупые ошибки, но еще не успел смириться с этим фактом. А ну-ка, проверим, что там написали наши дорогие друзья? — он полез в карман чистенькой потертой куртке, явно из запасов каких-нибудь благотворительных фондов и зашуршал там бумажками.

— Так, значит так, — он откашлялся и поднес к носу помятый конверт. — Посмотрим, что тут написано. Хм, ну, как и полагается, вначале идет наименование системы и порядковый номер планеты. Эти данные мы опускаем. Или, может, моя информация уже устарела, и на Марсе обнаружилась разумная жизнь? Нет, вижу, что нет. А, вот, теперь это уже ближе — государство и город. Он вслух зачитал названия и вопросительно уставился на меня.

— Совпадает?

— Совпадает.

— Значит, пенять на старика не будем, э? Не будем пенять?

— Не будем, — подтвердил я, а сердце чуть дало сбой.

— А, может, наоборот, будем?

— По обстоятельствам, все по обстоятельствам, дед.

Какое удобное выражение, верно? Я, незаметно для себя, сделал шаг к нему.

— Теперь мелочи. Павел Константинович? Имею честь? А?

— Имеете, имеете.

— Тогда, может наоборот, потребуется попенять? Пеняете?

— Может и наоборот. Но, ошибки нет?

— Может и есть, как не быть. Только, молодой человек, не мой это уровень уточнять.

— А, ваш уровень, это какой будет?

— Предложение.

— Предложение?

— Да. Четко и недвусмысленно. На три месяца.

— Только на три месяца, не больше?

— Даже меньше. Один месяц, фактически.

— Первый?

— Нет, второй.

— А первый куда?

— Туда, в один конец. Меньше не получается.

— А, последний, это видимо, обратно?

— Справедливо! Удобно говорить с таким человеком, — все четко и ясно.

— Смешно. Какая ветвь? Девы Марии? А, может, — свидетели Иеговы?

— Вы путаете. Никакого отношения к местным или неместным конфессиям. Но, я понимаю — требуется подтверждение? Резонно, но не моя область. Этим займутся другие, а мне от вас требуется только предварительное согласие. Вы ведь понимаете, о чем я говорю?

— Допустим, предполагаю. Но ... как с претензиями?

— К кому? К ним? А они имеются?

— В принципе нет.

— Приятно слышать. Тогда, видимо, к вам? Я верно понял? А они никуда не делись. Живы претензии, что уж с ними случится. Претензии, это из разряда вечного. Но тут есть правило, а у правила есть и исключения. Согласны?

— Один?

— Желательно вдвоем. Мне сказали, что предполагается именно этот вариант.

— Почему?

— Не могу сказать, я только почтальон. Письмо я доставил, ты с этим согласен? Морщишься, вижу, морщишься. Вредная привычка, но трудно переделывать себя — возраст и разница в воспитании. Спишем за счет начинающейся старости?

— По аксиоме? Ошибки еще сознаешь, но исправить уже не получается?

— Слишком невежливо, молодой человек. Давайте остановимся на другом варианте: "старость надо уважать". Возражений нет? А по теме что скажете? Видите, я уже и форму обращения поменял. Оцените?

— Далеко?

— Скажем так — в Ирландию. Бывали там?

— Не довелось. А, почему именно туда?

— Клубнику собирать в парниках. Ягода нежная, требует внимания и заботы, зато и оплата неплохая. Опять же — вопрос самоуважения тоже будет нелишним.

— Вы полагаете, что он имеет место быть?

— Но, согласитесь, первыми вопросами я указал на данную проблему. Вы не возражали, следовательно, можно предположить, что данная область актуальна.

Ничего не скажешь, интересный старик. Руки торчат из широких рукавов куртки, манжет при этом не наблюдается — то ли обходится без рубашки, то ли — рукава у нее короткие. Руки тощие, с толстенными венами, но, при этом, грязь отсутствует. Нет, не та грязь, которую подхватит любой, покопавшись на даче, а тот сероватый оттенок, который приобретают руки и лицо у персон, ночующих под трубами отопительных сетей. Знакомые имеются, так что — можно считать, что это можно оценить, как первый признак. Второй признак — речь. На первое место она не потянет — не так уж и мало гуляет по просторам большого города бывших инженеров, бухгалтеров и юристов, обряженных в безразмерные наборы от Армий Спасения и государственных социальных служб. Надо решать...

— Думаешь?

— Значит, Ирландия?

— Она самая. Земля зеленая, ближе к краю этого дивного мира.

— Надо подумать.

— Долго? К завтрашнему дню сможете принять решение?

— Так срочно?

— В принципе, нет, но всякие побочные действия требуют быстрого ответа. Вы ведь понимаете — визы, допуск и выпуск. Пропуск, опять таки. Все это требует времени. А клубника — ягода сезонная.

— Да, да, это я уже слышал и принял во внимание. Тогда, остается вопрос подтверждения

— Полагаю, вы получите его сегодня.

— Вы так полагаете, или есть твердые данные?

— Ну, какие данные могут быть у почтальона? Подумайте сами. Мое дело встать пораньше, встретить транспорт, подписать накладную, рассортировать почту. Тут все просто — одному личное письмо, а другому рекламные буклеты. Потом разнести по адресам и сделать контрольный звоночек.

— Следовательно?

— Следовательно, все это только чисто логические рассуждения.

— А звоночек?

— А звоночек, если не возражаете, я сделаю прямо сейчас. Старик запустил правую руку в карман, и, покопавшись, достал сильно потертый мобильник, тусклая пластмасса которого так и кричит о своей дешевизне. Корпус весь исцарапан, со стершимся логотипом фирмы, от которого уцелели только отдельные кусочки букв и треснувшим стеклом экрана. Сильно щурясь и шевеля губами, он потыкал указательным пальцем в кнопочки и, закатив глаза, прижал трубку к уху. Пару секунд вслушивался, а затем сообщил в микрофон:

— Посылочка доставлена, да. Он тыкает в кнопочку отбоя и сообщает:

— Ну, вот и все. Дальше уже вами будут заниматься другие. Позвольте пожелать успеха, а жене и дочке мой привет.

Он подхватывает свою сумку, кивает и идет в глубь сквера, сильно шаркая тяжелыми башмаками, и побрякивая бутылками, а я слежу за ним, чего-то ожидая. Быть может — еще каких-то слов, а быть может — жестов и действий, которые смогут придать ситуации более серьезный оттенок. Но ничего подобного не происходит — просто старичок, вполне возможно — из бывшей технической интеллигенции, шагавший мимо, и случайно зацепивший своей сумкой. Он толкнул, извинился, и пошел дальше, а что-то сдвинулось — к добру ли? Ирландия — Зеленый мир. Кто-то вспомнил о нас через несколько лет и сделал предложение. Но, вполне вероятно, что все это только бред случайного прохожего. Остается мелочь — подумать и сказать себе, что все это пока лишь пустое сотрясение воздуха, чтобы разочарование не оказалось слишком болезненным. Пустяки, в общем-то, которые можно отложить, а пока заняться более актуальным — догнать свою семью и подумать о ее проблемах.