10..

Глава 10.

Мамино наследство.

Ночью я не спала. Мне не мешали ни кошмары, в отличие от брата, ни что-либо иное, просто я не смогла заснуть. Наверное, этому феномену имеется умное научное название, но я его не знаю. У Реохея имеется забавная особенность — он засыпает, как только ложится на горизонтальную поверхность. Возможно, я утрирую, но это не отменяет факта, что засыпает он быстро. Из-за этой причуды он подрывался с футона каждые пятнадцать — двадцать минут. Мы легли в десять часов вечера. И с того времени, до двенадцати часов, братец кричал во время кошмаров, его ничто не успокаивало — даже мое присутствие рядом. В конечном итоге мы своей возней и тихим перешептыванием разбудили Такеши. Он пришел к нам в комнату и, будто нет ничего обыденней, предложил нам сыграть в карты.

Так мы просидели еще примерно сорок минут, во время которых я сидела совершенно бодрая, брат уныло смотрел на подушку, а Ямамото излучал лучи позитива, периодически заразительно зевая. Я всех обыграла пять раз, после чего брат, которому надоело проигрывать, вспомнил про мою шляпу.

Кстати, иллюзия шляпы на нимбе долго не задержалась. Я ведь не сам предмет преобразовала, а лишь создала временный мираж. Вообще, иллюзии имеют свой срок действия. Они могут существовать вечно, если их подпитывать, но автономное их существование зависит от количества влитого пламени и сложности функций, которые данная иллюзия обязана выполнять. Но, чтобы подпитывать иллюзию постоянно, необходимо все время держать ее образ на периферии сознания, не забывать о ней и тщательно контролировать потоки пламени. А я была не в себе, и подобные манипуляции были мне недоступны. Как, в принципе, и сейчас.

— Киоко, так что с твоей шляпой? — спросил тогда брат.

Я, выдавив из себя улыбку, указала ладонью на нимб и, несколько театрально взмахнув рукой, создала иллюзию той самой ведьминской шляпы. У Такеши фактически отвисла челюсть. Он распахнул глаза, а вечная улыбка преобразовалась в удивленный овал. Неужели новая эмоция!? Я была почти счастлива в тот момент. На фоне всего произошедшего эта эмоция удивила меня своей яркостью, но заострять внимание на чем-то подобном я не стала. Только вымученная улыбка стала немного злорадной. Самую малость.

Ямамото Тсуеши так и не вернулся домой этой ночью. Мальчишки уснули только ближе к рассвету, до того времени разбираясь с моей способностью. Всем было любопытно, но в остальном, это занятие просто позволяло отвлечься. Мы долго спорили за первое место в очереди перед тем, как заглянуть внутрь, оттягивая этим действием момент истины. Но в итоге мне уступили место. Многого можно ожидать от окна в бездонную пропасть, подпространство или другую реальность — от того, что ты окажешься в бесконечном поле, до того, что нимб просто не пропустит наши головы внутрь себя. У меня было время напридумывать множество вариантов, но я ни разу не угадала в своих предположениях.

Обхватив ладонями ободок увеличившегося нимба, с неким трепетом и смущением от общей картины происходящего, я все же заглянула за границу. В какой-то момент в моем сознании произошла короткая вспышка, и после этого все изменилось.

Меня окружил приятный полумрак теплых тонов. Источником света служили горизонтальные пластины, парящие в воздухе на небольшом друг от друга расстоянии. Некоторые складывались в ступеньки и были статичны, а некоторые передвигались, все они подчинялись какой-то системе, непонятной мне сейчас. Я не видела границ этого пространства, то есть пластины были и в десяти метрах от меня и дальше, растворяясь в собственном сиянии, становясь столь крохотными внешне, что мне оставалось лишь догадываться об их наличии. Так было везде — и сверху и снизу. Некоторые имели совсем маленький размер — сантиметров двадцать, а некоторые были столь огромны, что на них мог бы поместиться дом. На одних пластинках росли странные сюрреалистичные растения, на других стояли двери, третьи были засажены столь же необычными деревьями.... Я засмотрелась.

Из этого созерцательного транса меня вывело дерганье за пальцы стопы с той стороны реальности. На что я махнула там ладонью и продолжила наблюдать. Но теперь более осмысленно. Оказалось, что здесь я выглядываю из такого же нимба, какой был снаружи, и парю над одной из пластин. Меня дернули за ногу. Я все же решила показаться мальчишкам, которые изнемогали от любопытства.

Позднее мы забрались внутрь целиком, исследовали возможности этого мира и просто прыгали по пластинкам. Оказалось, что это все пространство полностью подчиняется мне. Здесь я не трачу пламя даже на самые масштабные иллюзии, а ментальные силы можно прикладывать в несколько заходов, сохраняя процесс создания на моменте остановки работы. И это лишь то, что я поняла сейчас! Нимб хранит в себе мир, подвластный мне лично. Двери, замеченные мной ранее, ведут в другие подпространства. Но их много — примерно около пятидесяти, поэтому я не успела просмотреть все. Но те, что мне попадались, вели в разные места — библиотека, больше похожая на лабиринт из стеллажей, цветочная оранжерея, накрытая прозрачным куполом, какая-то лаборатория, наполненная разноцветными пробирками, склад разных вещей, кабинет, и многое другое. Огромное пространство — целый мир, принадлежащий исключительно мне.

Уснули мы в пространстве одной из дверей, как раз во время разговора. Как сидели за столом так и отключились.

Мы о многом говорили этой ночью. В большинстве наши разговоры крутились вокруг пламени и его возможностей — самая нейтральная тема из всех, что интересовали нашу маленькую компанию. Такеши оказался не таким бесящим, если на него не смотреть во время разговора и если не говорит свои шаблонные фразочки, вроде: "Ха-ха, это так интерестно..!" Да, без лица и смеха он был бы классным парнишкой, но, пока что, он все-еще меня раздражает.

Пришедший утром Ямамото-сан нас потерял.

Мальчики проснулись только тогда, когда он начал нас звать. И то, лишь благодаря моей предусмотрительности — я перенесла свой нимб, что находится по ту сторону моего мира, в комнату, где мы уснули. Я вообще старалась всегда таскать его за собой, ведь мы могли потеряться, а испытывать возможности нимба в столь экстремальных условиях — крайне не предусмотрительно. Отец Такеши имел очень забавный вид, во время наблюдения за тем, как мы появлялись в комнате. Пришлось объясниться, описать ситуацию и извиниться за доставленное беспокойство. Но это не спасло нас от нравоучительной беседы. Ямамото-сан похмыкал над нашими — моим и Такеши, заклеенными и забинтованными ранами, посмеялся с нашего общего возгласа: "Мы с лестницы упали!", и напросился на экскурсию в мой мир.

Про наш дом и родителей он не говорил, а мы и не спрашивали. Но зато отдал нам с братом картонную коробку, в которую сложил мамины записи и какие-то предметы, фонящие ее пламенем.

В школу мы благополучно опоздали. Да и не стал бы Ямамото-сан выгонять туда меня и брата, так что дома остались все — Такеши тоже ни куда не пошел. При младшем Ямамото мы не стали глубоко залазить и копаться в вещах, а просто открыли тетрадь, которую мама обещала подарить мне на восьмилетие. Весь день мы провели вместе, разбираясь в наших способностях и читая записи о пламени.

Если мои силы, как и брата, еще не до конца исследованы, то Такеши разобрался в своих способностях полностью. Его атрибут (Дождь) очень чистый — в нем невозможно разобрать примеси, по крайней мере, пока что. Говоря о Дожде, нельзя не упомянуть, что основная его способность — расслабление или замедление. Как и Туман, Дождь может влиять на человека прямо и косвенно.

То есть, в первом случае, пламя влияет на нервную систему — расслабляются мышцы, притупляется реакция, снижается скорость мышления... Но все эти эффекты действуют комплексно и влияют только на живых существ — нельзя выбрать что-то одно, отбрасывая остальное. Либо все, либо ничего. Пламя Дождя, исходя из вышесказанного, имеет непревзойденную ценность именно в ближнем бою.

Второй же способ предполагает огромные затраты пламени — разливая его в пространстве, воздух приобретает густоту, вплоть до того, что замедляет пули. Но, для достаточно действенного эффекта, необходимы нереальные затраты пламени. И, даже отбрасывая столь впечатляющую возможность, остается замедление движений противника в бою, замедление его реакции и всевозможные манипуляции с "густотой" пространства. Например, точечное воздействие, подразумевается не бездумное выливание пламени в мир, а создание небольших уплотненных сгустков, — может служить как подножка или амортизация при падении... Для первого способа необходим высокий контроль, ведь атрибут Дождя не слишком подходит для подобных манипуляций, второй же способ требует затрат пламени.

Такеши продемонстрировал, как действует его сила. Первый способ. Сидит на полу, улыбается, а от него, в аурном видении, расходятся волны пламени. Пламя заполнило комнату за считанные секунды, только аура брата и моя остались светиться цветными пятнами в голубом мареве. Даже перестав наблюдать за аурным слоем реальности, я видела, как вокруг его тела слегка подрагивает пространство и наполняется голубизной. Постепенно вся выпущенная сила стала собираться вокруг меня и брата. Тут-то я и заметила разницу. Если мое пламя вполне успешно противостояло напору Дождя, чего, кстати, раньше небыло, то брат поплыл достаточно быстро — буквально за минуту его взгляд стал стеклянным. Мои мысли стали медленнее течь, ощутив это, пламя Тумана само по себе начало противостоять вторжению чужой силы, и все быстро пришло в норму. Немного подумав, я все же позволила способности Такеши повлиять на меня. Мысли опять замедлились, контроль над силой ослабел, и... она моментально стерла налет чужого влияния. Только спустя несколько попыток, я смогла остановить агрессивный напор собственного пламени. Мне было интересно ощутить подобное на себе — ведь Такеши еще ребенок, а в мире наверняка достаточно людей, способных преодолеть мою пассивную защиту. Незабываемый опыт — силы будто покидали мое тело, я чувствовала это, но мне не хотелось ничего с этим делать, мысли замедлялись. Я решила немного подвигаться, для чистоты эксперимента, но все действия происходили как при легком опьянении — взгляд выхватывает отдельные картинки, не заостряя внимание на деталях, координация терялась, но при этом появилось еще и ужасное безразличие. И, когда я уже почти заснула стоя, пламя Такеши отступило. Я пошатнулась, и чуть не упала от сенсорного шока. Интересно, получится ли у меня воссоздать подобное влияние с помощью пламени Тумана?

Второй же способ заставил меня и Реохея почувствовать себя в киселе — то есть все движения, мы выполняли через силу. Такеши выпустил силу и сконцентрировал ее настолько, что она проявилась в материальном мире, сверкая голубыми бликами по стенам комнаты. Густота влияла не только на людей — все движущиеся предметы были подвержены ей. Взятый, для эксперимента, пинал опустился с метровой высоты на пол за десять секунд. Вроде бы и немного, но если он применит эту особенность неожиданно... Нет, пассивная защита пламени мешает подобному замедлению моих движений, но такое преимущество во время боя... невероятно. Ямамото лишь посмеялся с моего удивленного лица, при этом как бы невзначай сказав, что он, мол, еще растет и не достиг своего придела. Приделом его мечтаний стала возможность, отталкиваясь от сгустков пламени, бегать по воздуху... Я даже позавидовала — это ведь почти полет! Полет!!! Но, вспомнив про свой собственный мир в закромах, успокоилась.

Мамины записи были о многом, но все они имели несколько обрывочный вид, но разные типы пламени она описала достаточно тщательно. Помимо основных сил и способностей пламени, она выводила разные таблички, в которых описывала черты характера, привычки, комплексы и заморочки, присущие носителям того или иного атрибута.

Общей чертой туманников является страсть к поиску неочевидных решений, скрытых деталей, "второго дна" в разговоре, или обратной стороны в произошедшем. Туманники не могут верить миру, поэтому, подсознание толкает их к поиску несоответствий. Да, присутствует и комплекс бога, и разные другие мелочи, но они могут быть, а могут и не быть. Но. Но каждый живой и достаточно сильный иллюзионист обладает жутчайшей паранойей.

Носители пламени Дождя наоборот, до последнего момента отрицают очевидное, пропуская весь мир через призму своих диких и никому непонятных марок. Они не закрываются от мира ярлыками, и не являются тупыми... просто их сознание быстрее закостеневает, становится менее гибким и до последнего не желает рушить уже готовую картину мира. Подобный эффект также не зависит от носителя, а в быту даже не слишком бросается в глаза — только выбив у дождевика почву из-под ног, можно заметить этот феномен. Причиной подобного является снова пламя. Что бы там кто не говорил, а атрибут влияет на своего носителя. И влияет оно, фактически, так же, как и на другие живые материальные объекты — то есть, замедляет нервные импульсы, делая человека апатичным и безразличным ко всему. Для носителей пламени это происходит гораздо мягче и незаметнее, но это не меняет сути. Носитель учится жить с неким безразличием внутри но, если состояние "жизни по инерции" длится слишком долго, дождевик гаснет. Просто выгорает. И даже преодолев подобную эмоциональную инвалидность, остается такой себе побочный эффект, как привычка. Все, происходящее вокруг, носитель Дождя старается вписать в свой личный программный код, что помогал жить во время отсутствия эмоций.

Ямамото, конечно, бедненький, но... исходя из прочитанного, эмоциональные встряски ему полезны и мои вчерашние кулаки, кроме синяков, принесли бесящему засранцу еще и пользу, в виде этой самой встряски. На подобный, озвученный мной, вывод Такеши лишь рассмеялся, повторив свои вчерашние слова: "Ха-ха! Это было весело!". Я, уже наученная опытом, совсем не кровожадно оскалившись, а очень даже мило улыбнувшись, тоже повторила: "Конечно! Буду рада повторить подобную терапию, мне не жалко...

Но сейчас не об этом. Братик Реохей, как и в каноне, стал счастливым носителем пламени Солнца. Нельзя сказать, что я удивилась. Хоть мой белый и пушистый братец сейчас совсем не напоминает того крикливого подростка, что я видела в манге, но некие предпосылки были видны давно и их нельзя было не заметить. Если я уже достаточно долго пользуюсь своим пламенем, а Такеши, пробудивший свою силу год назад, учится управлять Дождем по методике отца, то про пламя Солнца нам ни кто не рассказывал — просто некому было. Я, не став опираться на непроверенные знания из канона, сразу же полезла сверяться с тетрадкой.

При всей чудесности этой тетради, а на самом деле подшивки из множества достаточно потрепанных листов, явно вырезанных из других материалов, часто даже печатных, она имела немаловажный минус — вся была исписана на разных языках. Не имела оглавления и четко разделенных тем. Скорее всего, мама собиралась переписывать этот сборник, или даже дневник, но не успела... Отрывка о пламени Солнца на японском я не нашла. Повздыхала, и стала вспоминать все, что помнила про него.