Месть попаданцев-2

Читатель оставил Вениамина на привокзальной площади, когда он попрощался с Ксенией и пошел по своему дао и минут десять еще был погружен в ощущения от произошедшей встречи. Но уже надо было выходить из этой мрачной завесы— дела сам делаются не всегда. А посидеть на скамейке и подумать— очень холодно. Голова мерзнет.

Выйдя из Мира-За-Завесой, надо было решить вопрос с жильем-что стало с комнатой за год? И его вещами в ней? Он лично подшивал в дела бланки о том, что имущество арестованных передается на ответственное хранение в домоуправление, колхозу и прочим организациям, пока владелец не осужден и не принято решение по имуществу. Если подследственный будет осужден с конфискацией всего лично принадлежащего имущества, то оно и того-с, уйдет. В случае с Чобручу, например, надо вычленять, это вещи его или родственников, ни к чему не приговоренным. А запасы картофеля, хлеба и прочего тоже надо как-то делить, потому что и скотину на подворье кормить надо, и его родные тоже запасы есть будут.

Кстати, были у него по прошлому году дела, когда у осужденного конфисковывать-то и почти нечего— несколько рублей в карманах, часы, ремешки, потому что нельзя с ремешками в тюрьму и документы. У него в комнате жены нет, зато есть казенная мебель. Если на комнату право можно оспаривать, то на казенный шкаф-увы, он уже больше не сотрудник ГУГБ,

Вениамин дохромал до здания горотдела, обратился явился к дежурному, представился и спросил, примет ли сейчас его Боряин по такому-то вопросу? Как оказалось, Боряин переведен куда-то в Среднюю Азию, а вместо него временно поставлен капитан милиции Петерсон. Примет ли он сейчас посетителя— сейчас будет ясно.

Вениамин присел на лавку и стал ждать. Нового врид начальника он не знал. Фамилия показалась ему латышской, и Вениамин подумал, а как же он уцелел-то, если и впрямь латыш? Сейчас время для них опасное с точки зрения обвинения в шпионаже на родную Латвию, которой он мог никогда в жизни и не видеть. Но, может, он не латыш. А, скажем, датчанин? Вряд ли у маленькой Дании есть разведка в СССР, с которым королевство Датское не граничит.

Появился дежурный и сказал, что начальник ГО ждет.

Начальник оказался худым и болезненного вида мужчиной, выглядевшим лет на пятьдесят. Правда, его сильно старили начисто выпавшие волосы и брови. И был он краток и деловит. Выслушав Михновского, он ответил:

-С комнатой и вещами положение сложное, потому что прошел год, явно вселились другие. Сейчас явятся деятели комендатуры, чтобы разобраться, что куда делось. Да еще и коменданта того уже нет.

Выходное пособие вам выдали?

-Да, товарищ Петерсон.

Начальник замолчал и начал катать карандаш по столу. Молчание длилось мнут пятнадцать, карандаш все катался по столу, а Вениамин ждал.

Появился долгожданный комендант. Михновский его помнил по прошлому лету, комендант тогда был помощником оперуполномоченного. Оперативник из него-никакой, но в отличии от Мармача бумаги составлял понятные. Как же его звали-то?

-Ну и долго я ждать должен, пока мои подчиненные на два этажа поднимутся?

-Виноват, товарищ капитан. Мы с Люцианом патронами занимались, никак не было возможности их бросить!

-Не дай тебе старорежимный святой Николай Мирликийский так неспешно идти по приказанию наркома Внутренних дел! Сразу получишь назначение в Якутию и пинок в одно место, чтобы не задерживался!

Теперь дело. Вот это товарищ Михновский, в прошлом году он был арестован и теперь освобожден. Надо разобраться с его жильем и вещами, где они и что с ними. Временно поселишь его в квартиру на Краснознаменной, ну, ту самую в сером доме, пока вы разбираетесь. Сроку даю три дня! Действуйте! Вениамин Моисеевич— удачи!

Вениамин попрощался и вышел вместе с комендантом. На пороге вспомнил, что того звали Степаном. Фамилия-увы не всплывала

-Посиди тут, товарищ Махновский, я сейчас узнаю насчет комнаты в сером доме, никто ее не пользует, отдыхая от жены?

-Я Михновский, а не Махновский.

-Тысяча извинений!

Вениамин этой квартирой не пользовался, но знал, что в свое время горотдел уговорил городскую власть передать ему одну квартиру для оперативных надобностей. Не все секретные сотрудники могли прийти в горотдел без риска рассекретить себя, были и другие действительно оперативные надобности. Ну и неоперативные.

В ней было три комнаты и кухня. Их обставили мебелью. которую использовали для выдачи в квартиры военных и сотрудников НКВД, одну комнату оборудовали глазками для тайного наблюдения и подслушивания (с аппаратами для записи в отделе обстояло плохо, поэтому речи можно было только стенографировать). Теоретически можно было поселить нужного фигуранта, а в другие комнаты-сотрудников по видом обычных жильцов, но вот делалось ли это, Вениамин не знал. Он слышал, что там проходили встречи с агентурой из горкома и горисполкома, а также неформальные встречи с сотрудниками противоположного пола, особенно под праздники.

Вскоре появился Степан в сопровождении молоденького милиционера.

-Смотри, это Вениамин Михновский, его начальник велел пока поселить в эту квартиру, в третью комнату. Проводишь его и проследишь, чтобы там остальные двери были закрыты и ничего ненужного не лежало в открытом доступе! Потом придешь ко мне и доложишь!

Вениамин! Вот ключ о наружной двери, а вот от комнаты. Насчет чистоты-все в твоих руках. В комнате или на кухне есть чайник, стаканы и ложки с тарелками, можешь ими пользоваться, только стеклянное не роняй на пол. Если кто-то из начальствующего состава вне графика подплывет и не один, сделаешь вид, что ты тут по делу, но никому не мешаешь заниматься оперативными мероприятиями! Пока! Завтра к девяти подходи, может, что уже выяснится! Но я тебе честно скажу, что бывший комендант Голосной сейчас не с нами, поэтому с бумагами -как у галичан с тифом: мрак, ужас и безнадега!

Степан вручил милиционеру ключи и удалился вправо по коридору.

-Пойдем, товарищ милиционер, но я сейчас хожу медленно, поэтому заранее извиняюсь, если отстану.

-Ничего, товарищ оперуполномоченный!

-Да я уже не опер...

-Ну, может быть, и снова возьмут ... __________________________

Юный милиционер почти что не ошибался: через три года началась война и часть таких взяли снова. И уволенных за 'извращения в следственной практике', и за другие дела. Могли взять в 'СМЕРШ', могли в разные управления Лагерей. Могли и рядовым бойцом, и в ОСМБОН, и в обычную стрелковую дивизию. Например, первого начальник УВД области тогда капитана Госбезопасности, взяли рядовым бойцом в 1943 году. Потом, правда, в Северо-Уральский ИТЛ, в оперативно-чекистский отдел.

Пока они шли, Вениамин спросил, работают ли отдельные товарищи. Как оказалось, знакомых людей не так много, и больше среди милиции. И это он не уточнял, что сталось с тем же 'Сашкой-сорванцом'. Милиционер знал, что он с семьей вернулся в областной город, но ведь и Вениамин тоже уезжал в область и был там довольно долго и даже в самом Управлении. Иван Фомич работает, несмотря на 'крайнюю политическую безграмотность', Семен Гаркуша тоже.

Квартира выходила во двор дома, и людей в нем было не так много, пара бабушек, дама, развешивающая белье по веревкам и трое детей. Вениамин мысленно поздравил себя с первым сигналом от старческого слабоумия— день-то учебный! Дети в школах! А мелких могут из-за прохлады дома оставить!

Они заранее договорились, что милиционер пойдет вперед, а Михновский чуть задержится, чтобы не было ощущения у зрителей, что они пришли вместе. И Вениамин посоветовал постучаться в другую квартиру или подойти к бабушке и спросить, живет ли здесь какой-то наскоро придуманный тип (или однозначно живущий не здесь). Поэтому милиционер открыл дверь, оглядел, везде ли там порядок, подождал Вениамина и отдел тому ключи. Теперь он пойдет на двор и спросит, живет ли ИМЯРЕК в квартире номер пять, куда уже зашел Михновский и закрыл за собою дверь.

Вениаминово окно бабушками не наблюдалось, поэтому бестрепетно отдернул штору и открыл форточку.

Потом он отыскал в небольшой кладовке в коридоре швабру и пару тряпок и навел некоторый порядок, хоть пыль убрал с мебели и полы протер. Теперь можно посидеть и решить, что делать после того, как он отдохнет. Есть не хотелось, хоть утром не завтракал. Тогда Вениамин пойдет в горком поговорить о восстановлении в рядах партии, раз уж ни в чем не виноват.

А вот там его ждал сюрприз, ошеломляющий, хотя и приятный. Как оказалось, несмотря на арест органами НКВД, он из партии не исключен! И он, и кадровик аж опешили от этого. Кадровик пошел выяснять и выяснил, что это фокусы бывшего второго секретаря Синицына. Он прошлой осенью впал в мерихлюндию, больше изображал работу, чем работал, а ряд бумаг вообще не оформил, не исключено, что и куда-то засунул.

Поэтому в рядах партии остались восемнадцать человек, из которых шестнадцать уже осужденных, и два счастливчика вроде Вениамина, которому не нужно восстанавливаться. Зато нужно решить вопрос, а как быть с его членскими взносами? Пока он украшал собой здание на Пушкинской, то денежное довольствие не получал, и взносы не платил. А вот как быть сейчас, ибо за год наберется приличная сумма, может, и все выходное пособие на ее уплату уйдет.

И горком ждало много работы, проверять, а что еще троцкист Синицын перед арестом и расстрелом натворил, куда положил и что забыл. Вениамину сказали, чтобы он пришел через пару дней и уточнил, как быть со взносами. Партбилет ему сегодня не отдали из-за этого, но Вениамин пока сильно не переживал о взносах, он думал о другом. Поскольку он остался членом партии, то мог продолжить владение браунингом, который был у него собственным. 'Маузер' карманного образца (Вениамин вспомнил в сто первый раз, как он выдирал его из кармана, и порвал подкладку)-это оружие от отдела и в отделе и останется. Михновский пообедал в столовой и решил больше никуда не ходить. Мысль о походе насчет работы возникла, но спряталась поглубже.

Лучше задать вопрос о работе, когда он вернется насчет взносов. Раз он остался в партии, значит, можно спросить насчет ее не только в типографии или в мастерской. За оба дня на свободе он ощущал себя, как после сыпного типа в молодости, то есть выбитым из обычного ритма жизни и нагрузок. Хватит ли ему силы на физически нелегкую работу и сколько он буде после этого восстанавливаться? Тогда еще третье задание— сходить к врачу: вот это отставание в улыбке-это серьезно или не очень? И не будет ли от этого еще чего плохого?

На том он прервал поход и зашел лишь только в магазины. Купил осьмушку чая, рафинаду и булку. Она пойдет на ужин и завтрак. Проходя через двор, Вениамин прямо физически ощутил, как взгляды бабушек впиваются в него. Термин 'сканирование' тогда в ходу не был, поэтому он воспользовался термином 'просвечивают, как рентгеном'. Ну вот и пусть размышляют, что особенного в человеке в железнодорожной шинели, который несет булку и пакет в руках. Осьмушка лежала в кармане и видна не была. ____________________________

С его точки зрения он не выглядел похожим на уголовника, чтобы его пугались, но кто знает этих вот бабушек?

Он оглядел комнату. С его точки зрения от обжитой она отличалась только отсутствием маленьких личных деталей: картинок на стене, кружевных салфеток, статуэток и прочими мелочами, а мебель была такой или почти такой, как и в квартирах. Так что замаскировать оперативную комнату под жилую можно быстро— попросить жену работника принести и расставить немного милых мелочей и составится гнездышко. И обязательно -цветок на окно!

Двустворчатый шкаф, комод, железная кровать, диван, круглый стол, 4 стула, буфет, столик поменьше, вешалка, зеркало. Не хватает только радиоточки и коврика на стену и перед кроватью.-и будет почти то, что было у него в комнате, Вениамин сначала только взял себе еще письменный стол, но потом понял, что в нем не нуждается, и его передали новому сотруднику, и таскать пришлось всего на один этаж вверх. Картина, бюстик и ракушка еще не спасены, поэтому их никак не учтешь, вдруг с ними вышло то, что с бумагами о его исключении— куда-то ушли, и незнамо как?

ОЙ, снова забыл! У него же на работе лежала пишущая машинка 'Адлер'! А как теперь ее изъять обратно?

С постельным бельем— совсем никак, поэтому спать придется на голом матрасе и укрываться марсельским покрывалом и шинелью. Ну да, он не оперативное мероприятие проводит, чтобы затребовать у Степана и не сам организует пьянку, плавно переходящую в разврат, чтобы захватить из дому простыню и наволочку.

Что есть, то и есть, и спасибо тому, кто это дал, потому что возможно и похуже. Например, пустую комнату и выбирай место на полу, хоть под левой стенкой, хоть под правой. Время шло, Вениамин то сидел, то лежал, и то размышлял, то дремал и так шло почти до заката, когда он убрал за собой остатки ужина и, выйдя в прихожую, наткнулся на гостей: женщина в черном пальто и бывший коллега в форме с большой сумкой в руках. Все трое друг друга не ожидали, но довольно быстро вышли из конфуза. Вениамин сказал одну фразу, специально придуманную для этих целей. У Киплинга она звучала так: 'Мы с тобой одной крови, ты и я!'. Здесь же она означала, что В. здесь по службе, никого не видит, не слышит и мешать не будет. Сержант госбезопасности, ему не знакомый, ответил, как полагается, после чего они друг другу до света не мешали.

Часов под шесть утра гости собрались и покинули оперативную квартиру, разбудив Вениамина шумами и хихиканьем в прихожей. А дальше он уже не заснул. Год тюрьмы— как раз в это время начинается движение в коридорах, поэтому проснешься обязательно.

Но вот сегодня ему вставать рано не обязательно, можно и полежать дальше. Михновский полежал, и не заметил, как снова заснул и увидел странный сон. Или не сон?

Сначала он во сне проснулся. И, глядя в правый угол комнаты, увидел там две фигурки величиной с пятилетнего ребенка. Или огромные куклы, вроде упомянутой в 'Трех Толстяках'. Вживую таких Вениамин не видел, но допускал, что по специальному заказу для богатых людей вроде Лазаря Бродского могут сделать куклу величиной с его дочку на ее пятилетний возраст. Но эти куклы выглядели скорее, как сшитые мешки, отчасти похожие на зайцев! Уши точно торчали, как у серых обитателей полей. И -они разговаривали друг с другом! И смеялись от слов друг друга!

-Кто вы такие и что вам надо?

-Мы чеберяйчики, почти что зайчики! Бояться нас не надо, мы не потерчата, в болото не заведем. Хи-хи!

Пока Вениамин пребывал в недоумении на грани очешуения, картинка перед глазами сменилась. Уже не два мешочка с заячьим ушками, а одно полупрозрачное образование. Сначала в виде облачка, а потом уже -фигура, размером с ребенка постарше, лет так двенадцати. На полупрозрачном надета белая майка, штаны вроде сатиновых для физкультуры. Носок только на левой ноге, а обуви— никакой. Головного убора тоже. И— фигура держала голову как-то наискосок, словно не хотела показывать одну свою щеку.

И даже поздоровалась:

-Сервус!