Последнее перерождение

Ярыгин Н.

Этот мир очень похож на наш. Но вот история его пошла по другому пути. Здесь у власти другие люди, и дано им словно в испытание, периодические нападения всевозможных тварей и демонов из пробоев в пространстве. А еще тут есть магия, и более развиты технологии, чем в нашем мире в то время. Сможет ли выстоять наш человек попавший в этот круговорот событий, интриг, предательства. А тут еще любовь к девице из противоположного клана, спутала все планы. Но надо выжить, выстоять , и победить.

Последнее перерождение

Рваное ухо, оглядел свою стаю, и усмехнулся про себя. Интересно вызовут ли его в этом году на поединок или нет. Молодежь подросла, заматерела, и некоторым уже наверное хотелось померяться силой, со старым, в их понятии вожаком. Надеясь победить, и на правах победителя возглавить стаю. Молодежь безрассудна, нетерпелива, и неопытна. Получив трепку, они зализывали раны и успокаивались на некоторое время, до следующего раза. Но Рваное ухо не был бы столько лет вожаком, если бы не видел кто и когда попытается оспорить его главенство. Вот и сейчас он был настороже, ожидая нападения. А он был еще сильным, и даже можно сказать опытным интриганом, если такое словосочетание можно применить к волкам. Поэтому сделав вид что его что-то заинтересовало в стороне от расположившейся стаи, стоял и смотрел, словно не замечая изготовившегося к прыжку одного из молодых волков. Наконец молодой решился, и взвился вверх, надеясь ударив неожиданно грудью в плечо вожака и сбить его с ног и вцепиться в горло. Но в тот же самый момент, вожак подскочил в вверх и в сторону, оттолкнувшись всеми четырьмя лапами, и извернувшись в воздухе, впился клыками в холку напавшего самца. По недавно выпавшему снегу покатился шерстяной клубок, рычащий и разбрасывающий вокруг себя шерсть. Через некоторое время, молодой получив хорошую трепку заскулил, и перестав сопротивляться упал на спину подставляя вожаку свое брюхо, признавая над собой его победу и власть. Вожак ухмыльнулся, поставив лапу на грудь лежащего перед ним молодого волка и закинув в верх голову. Над заснеженной поляной раздался хриплый вой, в котором слышалась и радость победы и сдержанная угроза и торжество.

Вдруг, что-то насторожило вожака, он прервав свою песнь и замер прислушиваясь. На дальнем конце заснеженной поляны вдруг засветился радужный овал и раздался тонкий хрустальный звон. А потом из этого переливающегося разными цветами овала выпал человек. Человек полежал какое-то время, а потом тяжело встал, и неуверенно шагая, словно на плечах его был тяжелый груз, двинулся в сторону, где притаилась стая.

Чем ближе подходил человек, тем сильней волновались волки. Страх, переходящий в ужас, стал накрывать стаю, этот страх исходил от приближающего к ним человека. Рваное ухо постоял еще немного, а потом тихо рыкнул, и стая один за другим скрылась за припорошенными снегом деревьями, последним с поляны уходил вожак.

Человек тяжело и медленно, чуть покачиваясь при ходьбе, шел, по направлению к расположенному совсем рядом, лесному хутору. Его след был отмечен редкими каплями крови.

-Ничего,— думал он,— немного осталось, дойду. Он ненадолго привалился к стволу дерева, перевел дух, а потом побрел дальше. Вот уже и стены ограды хутора замелькали сквозь деревья, человек упорно шел и шел. И когда он вышел на поляну на которой располагался хутор, его заметили со стены окружавшей поселение.

-Посмотри Фрол,— обратился молодой парень к мужику постарше — ни как князь наш идет, только как-то странно. Тот кого назвали Фрол, посмотрел и бросился к воротам, принялся их открывать, а открыв одну створку проскользнул в нее, побежал к идущему человеку. Закинул его руку себе на плече и повел, потащил того к воротам. Со стороны пара смотрелась комично тот кого назвали князь, огромный словно ставший на задние лапы медведь, и Фрол нормального роста но кряжистый.

— Держись княже, ты уже дома, — приговаривал Фрол, — Николка зови быстрей лекарку, князь ранен, и ворота прикрой.

Глава первая.

Дмитрий Семенович Вересов не спеша возвращался домой из аптеки. Спокойным размеренным шагом обходил лужи на тротуаре, опираясь на трость. Осень. Начал накрапывать дождь, и Дмитрий Семенович чуть ускорил шаг, хоть ему и было это сложно сделать. Промокнуть он не хотел, прекрасно понимая, что можно ведь и заболеть, и ни кто не даст гарантии, что все закончится благополучно. Семьдесят пять лет, это вам не кот начихал, годы брали свое. И некогда бравый и веселый Димка Вересов, последнее время стал сдавать. Он еще пытался хорохориться, но сам уже прекрасно понимал, прошло его время. Возраст давал себя знать. Дети звали к себе и дочь и сыновья, но он тянул время все раздумывал . Да и если признаться не хотел быть ни кому в тягость, а если уедет тго за могилкой жены кто приглядит. Хотя тут проблем вроде бы и не было, он оплачивал в похоронном бюро за уход могилы Наташи, и работники бюро содержали ее в порядке. Да годы — годы, пролетели, и оглянуться не успел, вот и Наташа ушла и оставила его одного. Наконец он дошел, Дмитрий Семенович стал под козырек подъезда, ему всегда нравилась такая погода, тихо , тепло и моросит мелкий дождик, сразу на душе становится как то уютно. Хотя были времена, когда он дождь просто ненавидел. Чечня, 2008 год когда в грязи можно было и сапоги оставить. Да тогда всем доставалось, больше всех простым солдатикам, по сути пацанам, сколько их там осталось. Вот тогда он и принял решение уйти, да и выслужил он уже все, генералом ему не стать хотя он был бы не против. Но тут надо уметь лизать задницы, вышестоящему начальству, а он этого не умел, да и не хотел. Ему и так два срока передержали звание, а нечего было сомневаться в честности начальника вооружения полка, оказавшегося племянником командира дивизии. Ладно, дело прошлое, да и не хотелось вспоминать, сколько дерьма, на него тогда вылили, как только из армии с волчьим билетом не выперли. Уволился полковником, дали так сказать на дорожку, да и черт с ним. А этот крысеныша, который еще в первую чеченскую оружие чехам толкал, все — таки убили. Как ему потом сообщили, наверное что-то пошло не так, или обжулил покупателей, или свои же втихаря и грохнули, ну да сколько веревочки не виться.

Дмитрий Семенович еще немного постоял, глядя на проносящиеся под дождем машины и спешащих прохожих, открыл дверь подъезда, и прихрамывая стал не спеша подниматься к себе на этаж. На площадке между вторым и третьим этажом сидели на подоконнике несколько парней лет по шестнадцать -семнадцать и курили анашу. Уж этот запах он еще с Афгана помнит, многие тогда этим баловались. Среди парней был и сосед, живущий над ним, великовозрастный болван тридцати пяти лет, ни где не работающий, да и вообще семья их была неблагополучная.

-Вы чего тут расселись, — спросил он , — да еще и курите хрен знает что. Парни не только курили они еще прихлебывали какое — то пойло, разящее сивухой, а двое что-то грели в ложке над зажигалкой.

-А ну пошли вон, а тебе Валерка вообще стыдно было бы, здоровый лось с малолетками связался, — может, надо было бывшему полковнику промолчать, но все уже было сказану.

-Дед бля, пошел на хер, — проговорил один из тех кто что-то грел в ложке, и когда отвлекся, ложку наклонил и из нее полилась какая-то жидкость.

-Сука, ты что делаешь, козлина, — вызверился его напарник.

-Да я, да это этот козел виноват из — за него козла все пролил, — пробурчал провинившийся и не говоря больше ничего, попытался ударить Дмитрия Семеновича. Но старый солдат уже ожидал чего-то такого, поэтому среагировал вовремя, и немного отклонился, отодвигаясь, и парень провалился. И точно бы скатился по ступеням вниз, и даже может сломал бы себе шею, не придержи его за куртку полковник. Вот только сзади вдруг что-то его обожгло, а потом скрутило болью, и была боль страшная. В глазах все помутилось и Дмитрий начал падать, он ухватился за перила и попытался устоять, и уже теряя сознание, услышал.

-Ты что сучара наделал, ты же его убил, валим на хер от сюда. Дмитрий Семенович, упал на заплеванную, холодную бетонную площадку, и умер.

* * *

Пришел он в себя неизвестно где, вокруг было темно хоть выколи глаз. Он попытался осмотреться, но ни чего не получилось. Тело не слушалось, и оставалось только тупо пялиться в одну точку перед собой. В этот самый момент он вспомнил все, что с ним происходило.

— Неужели я выбрался,— мелькнула мысль, — а может эти уроды и вызвали скорую, и я теперь в больнице.

-Ну и чего мы будем с ним носиться, — услышал он голос, который был совсем рядом, но ни кого не увидел.

-Что сказали то и будем делать, — ответил ему другой голос, — хватит и того что мы с тобой попали сюда. Это же надо было тебя послушать, а теперь что, понижение, а если еще совершим проступок, забудь обо всем. Так и будем на сортировке пахать.

-Слушай а чего с ним возится , давай отправим его на нижний план и все.

-Нельзя, сказали обеспечить нормальное перерождение, почему не знаю.

— Нельзя, нельзя, как надоело мне все это, то нельзя, это нельзя. А когда уже льзя будет.

— Нет такого слова. Ирит, слушай что я тебе говорю, я старший и твоя обязанность выполнять безоговорочно приказы. Ты все сделал, что я тебе раньше говорил.

-Ой, да что там делать, все можешь отправлять.

С этими словами все вокруг Дмитрия Семеновича закружилось, ему показалось, что его словно засасывает в какую — то воронку. И еще он вдруг понял, что у него нет тела, в самый последний момент, когда он куда-то полетел, вдруг услышать.

-Ты что творишь придурок, у него ведь не стерли память о прежней жизни, теперь точно нас....Что там говорили дальше Дмитрий не слышал, все звуки и чувства отключились.

* * *

Во второй раз он пришел в себя, на небольшой лесной поляне, когда стоял с косой литовкой в руках, прижимаясь к чему-то мягкому и теплому. А на него наступало какое-то чудище, смахивающее на лохматого медведя недоросля, с вытянутой мордой, пастью как у крокодила, усеянной большими зубами, какими -то наростами на голове, и почему -то длинным крысиным хвостом. Эта неизвестная ему образина, шипела, плевалась, и периодически прыгала вперед атакуя. В голове вдруг ясно прозвучало:

-Ударь его косой и он убежит, ударь тебе говорят...

Дмитрий Семенович понял что стоять нельзя, и надо попытаться нанести этому медведе-крокодилу какую — нибудь рану, и тогда можно будет сбежать. Он опустил косу, которую держал в траву, и стал ждать, когда тварь приблизится, та видя что острого предмета, которого она опасалась нет, стала медленно приближаться. Вот он момент, и Дмитрий резко со всей силы махнул косой, удар вышел удачный, он попал в бок образине и прилично его распорол. Тварь завизжала и кинулась на утек. Дмитрий, тоже развернулся, что бы бежать, но запнулся и упал. А еще он увидел к чему прижимался, это была девчонка лет семи — восьми , испуганная и зареванная.

-Твою налево, — подумал он, и грязно выругался, тоже про себя, — куда я попал.

— Так Дима без паники, разберемся, надо же живой, — вертелось в его голове, и эта мысль отдавала болью.

-Помоги встать, — прохрипел он. Девочка кинулась к нему и потянула его за руку, с горем пополам ему удалось подняться, на колени. Голова закружилась, и его стошнило, рвало его желудочным соком и желчью. После того как рвать его перестало он вытерся рукавом вымазанной в траве и земле рубахе, из такого же полотна как и платье у Лизки. От куда к нему пришло знание ее имени, он не знал. Осмотрел себя и понял, что находится в теле мальчишки лет четырнадцати — пятнадцати . Лизка глянула не него и снова заплакала.

Ты как вурдалак , — сказала она сквозь слезы, — весь в крови, рубаха и порты все в зеленке и земле изгваздал, да кровищей залил. Дай ка посмотрю, — проговорила она всхлипывая, — ой мамочки, царица небесная, голова у тебя Димка пробита, — и она снова заплакала.

-Говорила, не надо в лесу косить, обкосили бы опушку и все, а ты давай, давай, так бы и погибли. Да и вообще чего это тебе косить вздумалось, словно наши работники не могли бы накосить. Дмитрий Семенович промолчал, не зная что сказать.

-Ну что ты Лиза, я ведь живой перестань плакать, — говорил он гладя девочку по голове. Когда та немного успокоилась, решил себя обследовать, Дмитрий Семенович поднял руку и потрогал место, которое сильно саднило и болело. Выше уха ближе к затылку, была огромная шишка, а вокруг все было мокрое.

-Кровь, — понял он. Затем осторожно ощупал рану и вокруг нее, понял что череп целый, немного постоял, осматриваясь вокруг.

-Ладно Лизка не рюмзай, надо от сюда убираться, пошли домой, только не беги, тяжело мне за тобой поспеть. И они пошли, Дмитрий тащил с собой косу, вдруг та тварь опомниться и снова нападет. Он опирался немного на плечо девочки, и старался идти ровно, только это плохо у него получалось. Его бросало из стороны в сторону, а Лизку телепало вместе с ним, так как она мертвой хваткой вцепилась в его рубаху.

Дмитрий Степанович плохо помнил, как они шли, как увидев его женщина стоящая на крыльце большого деревянного дома в два этажа, охала и причитала.

— Мать— мелькнула в его голове, а потом все вспоминалось урывками. Как его укладывали на лавку и обмывали лицо, осторожно снимали рубаху и порты, как переодевали. Потом кто-то осматривал его рану, осторожно укладывал на нее что -то прохладное. И дальше он просто вырубился и пришел в себя лишь на следующий день. Болела голова, и место где была рана. Попробовал голову, она была перевязана холстиной, больше ни куда лезть не стал, просто лежал, претворяясь спящим. Лежал и пытался определить, где он находится, и что ему делать дальше. Ведь естественно с ним что-то приключилось, чего понять он пока не мог. Сейчас, он ни чего не знает, и как себя вести тоже неизвестно.

-Буду больше молчать и присматриваться, — решил он, — еще сошлюсь на временную потерю памяти, все — таки ударили по голове, может и получится хоть немного разобраться, пока не пойму что к чему,— решил он. Вот только с Лизкой, он разговаривал, не задумываясь, и вроде бы нареканий и удивления у нее не вызвал.

Через некоторое время в комнату заглянули Лизка, легкая на помине, внимательно посмотрела на него и проговорила.

-Димка, ты же не спишь, не притворяйся, может ты есть будешь, я принесу, — закончила она говорить, и примостилась рядом с его ногами на лавку, перед этим погладив ее по руке.

-Спасибо тебе, если бы ты испугался, нас бы точно сожрали, крач. Он тебя в начале сильно ударил, ты спиной стоял, и не видел когда он подобрался. Да я тоже его не видела, и только когда он заверещал, повернулась и вся замерла, слова сказать не могу. А ты упал, я уже думала конец нам. На меня прям страх напал, я ни сказать ни чего, не пошевелиться не могла. А может крач магичил, на маленьких говорят, действует. Но тут ты вскочил, и отбросил его от меня, а потом схватил косу и прикрыл меня спиной. А крача мужики и стрельцы добили, мы когда прибежали, ты прям на крыльце свалился. Я мамке все и рассказала, она сразу, мужиков вооружила и послала в лес, а те по дороге стрельцов прихватили. Говорят, трех тварей еще убили, это от последнего прорыва остались, не доглядели.