Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Белка несильно сжала мою ладонь и шепнула:
— Как думаешь, какие они, а? Говорят, они огромные как великаны и одной рукой могут раздавить тебе череп как какой-то орех. Я, конечно, не верю в эти сказки, но все же... Я бы ни в жизнь не пошла убивать какого-нибудь болотного хмыря. Ни за какие гроши!
Я согласно кивнула.
Вдалеке замелькали размытые силуэты солдат. Сначала я приняла того, кто шел в середине, за одного из них, но потом, когда они подошли ближе, заметила длинные железные цепи, прикованные к рукам и ногам высокой тощей фигуры.
— Выглядит... обычно, — разочарованно пробормотала Белка. Энтузиазма у нее заметно поубавилось.
Ага, зато у меня его стало хоть отбавляй.
Я подалась вперед, чтобы получше разглядеть плененного проводника, но стражник, стоящий поодаль, угрожающе качнул алебардой, и я осталась стоять на месте. Вот черт!
Разочарованно выдохнув, я стала ждать, пока они подойдут ближе, и продолжала пристально разглядывать пленника.
На вид ему было лет двадцать-двадцать пять. Внешне он почти ничем не отличался от обычного мужчины его возраста, только своей необычной худобой (в нашем городке все мужчины были или мускулистыми, или толстыми как хряки) и поразительно бледной тонкой кожей, сквозь которую ясно проступали очертания ребер.
"Как глиста!" — промелькнуло у меня в голове.
Среднего роста, слегка сгорбленный и голый по пояс, от чего виднелись длинные кровавые разводы его ран, он медленно шел в мою сторону, склонив голову. Его длинные черные волосы доходили до плеч и грязным потоком ниспадали на грудь, закрывая лицо, плечи поникли, а истерзанные клинками костлявые руки были сведены вместе перед ним и опутаны цепями до самых локтей, из-за чего те громыхали на каждом его шагу.
Я опустила взгляд чуть ниже и хмыкнула: вместо брюк на нем красовалась премиленькая набедренная повязка, составленная из старого полотенца и обычной бельевой веревки. Это он так деньги не любил тратить, или его поймали не за тем делом?
Что-то тихо хлюпнуло.
Проводник припал на одно колено, но всадник, сопровождавший его, резко дернул за цепь, заставляя его подняться. Пленный устало поднял голову и что-то невнятно сказал. Он попытался встать, но тут же поскользнулся на стоптанных в кровь стопах и рухнул обратно.
Тот, что был на гнедом, ругнулся и приказал своим поторапливаться.
— Ладно, все с ним ясно, — проворчала Белка. — Пошли отсюда, может, еще в "Улицию" успеем.
— Ты иди, я тут пока останусь.
— Чего ты хочешь здесь выглядеть, Ольха? — продолжала уговаривать меня подруга. — Я-то думала, будет интересно, а тут все как всегда. Сейчас его протащат как мешок с картошкой по дороге и запрут в Каравае, а там уж он и концы отдаст, ничего необычного.
— Так это же проводник. Сама ведь хотела посмотреть.
— Ошиблась, значит!
— Нет, Белка, я остаюсь.
Подруга расстроенно пожала плечами.
— Ну, тогда пока. Завтра увидимся!
— Ага, давай, — я снова повернула голову в сторону пленника.
Тот за время нашего разговора уже подошел вплотную ко мне, и при большом желании я могла даже дотронуться до него рукой, но сразу же прогнала из головы эту сумасшедшую мысль.
А люди шептались. Они не могли поверить, что этот паренек в одном... полотенце и есть тот страшный и могущественный проводник душ, что одним щелчком пальцев может выбить из тебя дух. Ну, я их в какой-то мере понимала: в этом мужчине я не видела ни намека на угрозу.
Однако стоило мне лишь моргнуть, как все переменилось.
Пленник на мгновение остановился. Его мышцы напряглись, а ноги немного согнулись в коленях, будто он собирался прыгнуть. Все затихли.
— Чтоб тебя Холхост побрал, сучье ты отродье! — выругался тот, что держал цепь, и снова потянул ее на себя, но в следующую же секунду оказался прижатым к земле, и колено проводника со всех сил вперилось ему в позвоночник.
Раздался тошнотворный хруст — солдат страшно закричал и в ту же секунду свалился в обморок от шока.
Я чуть не подавилась. Никто даже понять не успел, что произошло, а пленник уже стащил вниз второго всадника и безжалостно свернул ему шею как беззащитному цыпленку. Тот даже вскрикнуть не успел.
Началась суматоха.
Бабы кричали, народ разбегался во все стороны, беспокоясь за свои шкуры, и только я осталась стоять на месте, наблюдая, как стражи гибнут как мухи один за одним, а их кости ломаются словно сухи ветки.
"Гнедой" с проклятьями пнул в бока лошадь и понесся на проводника, занося над головой свою саблю.
Оружие расчертило в воздухе длинную серебряную дугу, но проводник не сдвинулся с места.
Отбросив в сторону очередной труп своей жертвы, он поднял голову и выжидающе уставился на капитана стражи, накручивая на запястья свои оковы.
Я вскрикнула, когда острие сабли распороло ему правое предплечье.
На дорогу, устланную красноватыми кирпичами, хлынула темная багровая кровь.
Проводник завалился на бок и рухнул на колени. Цепь на его руках глухо звякнула. Всадник не успел остановиться, и его жеребец, запутавшись в железных оковах, рухнул на землю. С грохотом он подмял под себя своего хозяина, и его копыто угодило прямо ему в голову. Звук был такой, словно треснуло куриное яйцо.
Шатаясь, пленник поднялся, едва не лишившись рук, а за его спиной, пытаясь пробиться через визжащую толпу, к дороге пыталось протиснуться подкрепление. Коротко глянув в их сторону, он развернулся и побежал прямо ко мне, хромая на левую ногу.
Я попятилась, понимая, что не успею уйти. Через секунду мы с ним оказались прямо лицом к лицу. Я зажмурилась, ожидая, что сейчас меня убьют, но вместо этого хриплый голос с усмешкой произнес:
— Девчонка, — выдохнул он. — Знала бы, как больно...
— Ч-чего?
— А я ведь почти ушел!
В следующий миг он с глухим стуком свалился рядом, а в его боку — в том месте, где должна была находиться левая почка, — зияла страшная рана, в которой хищно поблескивал алым короткий арбалетный болт.
* * *
— Людвиг!
Этот голос заставил меня вздрогнуть, и скользкая стеклянная солонка проскользнула между пальцев и с треском разбилась о деревянные половицы, исторгая из себя содержимое.
— Черт, — выругалась я и кинулась собирать с пола соль.
Папа устало вздохнул.
— Да, Марта?
— Людвиг, ты не мог предупредить, что мы уезжаем хотя бы на день раньше?
— Я уже говорил, Марта, что это срочно! Я и сам не знал, что мы уедем.
— Напомни-ка, зачем мы срываемся и бросаем наш дом на целый месяц? У тебя работа, Людвиг, а у меня на рынке дел по самое горло, и я не намерена все оставлять этой хитрющей лисице, чтобы она там все переворотила назло мне!
— Да, пап, — поддержала я свою мачеху, — с чего это вдруг?
— А ты вообще молчи, Ольха, — беззлобно поморщился он. — Нет, куда ты вообще смотрела, а? Ладно, как и все, кинулась к воротам, но почему не побежала? Он ведь мог тебя убить.
Две пары глаз испытующе уставились на меня, и я не нашла ничего лучше, как просто пожать плечами.
— Ну, не убил же.
Марта фыркнула, но напоминать о случившемся у ворот больше не стала, вновь наседая на отца по поводу нашего внезапного отъезда, а тот продолжал в ответ закатывать глаза и отнекиваться.
— Кстати, — вновь подала я голос, не поднимая головы от пола и продолжая соскребать с половиц оставшиеся крупицы белой соли, — а за что его взяли? Проводника?
Марта махнула рукой.
— Держатель опять чего-то там напридумывал, — ответила она. — Кажется, из-за какой-то твари погибла то ли его сестра, то ли любовница, и он как всегда решил все скинуть на проводников. Сама-то не слышала, что ли?
Я качнула головой.
— В общем, теперь любой, кто встретит одного из этих проходимцев, обязан доложить все стражам, а там уже по накатанной.
— В смысле?
— Сначала в темницу, а потом на плаху, — отрезала она и вернулась к своему излюбленному занятию.
Я закусила губу. Неужели все так просто? Раз один из них провинился, обязательно ли из-за этого наказывать десятки других? Ведь это столько жертв! Ладно, сами проводники, но еще и люди, которых они могли спасти, невинные души, в конце-то концов! Хотя вон, в Тарантуре такой закон еще в прошлом году приняли, и ничего, живут, вроде как.
Я вздохнула. Власть — странная штука...
Внезапно к нам громко постучали.
Мы втроем замерли и молча уставились на сотрясающуюся как от порывов штормового ветра дверь.
Марта стала подниматься со стула, но отец положил на ее плечо руку и отрицательно покачал головой. Он прошептал:
— Наверх, обе. Быстро!
— Папа, что, черт возьми...
— Тьфу, Ольха, когда-нибудь ты меня будешь слушать?
Я нахмурилась: с чего это вдруг такой интерес к моей персоне? Но спорить не стала.
— Пошли, — Марта взяла меня под руку и повела к лестнице на второй этаж.
Мы поднялись по ступенькам. Марта хотела увести меня в их спальню, но я упрямо остановилась и мотнула головой, припав боком к углу и нервно сжимая пальцами шероховатые деревянные перила.
— Да что же с вами сегодня творится?
Дверь оглушительно хлопнула. Я услышала топот тяжелых сапог по полу и тихий возмущенный голос отца, но я так и не услышала, о чем он говорил.
— Прости...
Мои брови взлетели вверх. Я ослышалась, или Марта извинялась? Передо мной?!
Она вздохнула. Она подошла ближе, ее рука мягко легла на мое плечо, и мне вдруг стало до чертиков страшно, что даже волосы на загривке встали дыбом, а коленки сами собой подогнулись.
— Надо было все рассказать, Ольха, — от волнения делая ударение на первый слог, прошептала она. — Все-таки мы тебе не чужие. Да, между нами были разногласия, я не буду спорить, но Людвиг тебя любит и...
— Замолчи! Заткнись!
Марта вздрогнула и отпрянула.
Я дрожащими пальцами прикоснулась к обрезанным растрепанным локонам и провела ладонью по своим волосам.
— И давно вы... — я сглотнула, стараясь сдержать слезы. — Давно вы знаете?
— С прошлого месяца, — честно ответила Марта. — Людвиг отказался продавать Гансу стилет, и он, в общем, проболтался. Сначала мы думали, что он врет, но потом спросили кое-кого, и те подтвердили. Святая Райна, Ольха, такое не скрывают! Но я до сих пор не понимаю, почему он хотел уехать...
Я поморщилась, но отвечать не стала.
— Что сделал отец, Марта?
— Он подал жалобу Правителю...
— ЧТО?!
Я со всех ног помчалась по лестнице вниз, но Марта нагнала меня у самого конца и прижала к стене, и я ничего не смогла с этим сделать: женщина была в полтора раза выше меня и в сто раз сильнее.
— Пусти! — выдохнула я ей в лицо. — Ты что, дура? Ладно, он, но как ты могла это допустить?
— Что? Ты про что, Ольха?
В эту секунду до нас донесся грохот и треск ломающегося стекла — большого круглого зеркала, что висело в прихожей, сразу же догадалась я.
— Вот про это.
Мы обе одновременно побежали в сторону шума и рассерженных голосов.
* * *
Я застыла, так и не успев сделать и трех шагов.
— Ну, привет, рыжая, — прогундосил Фальрик, вытирая платком со стилета кровь. — Говорил же я тебе: скажешь кому, и твой папаша отправится на тот свет.
— Я... — я сглотнула, боясь посмотреть в ту сторону, от которой по полу растягивалось длинное пятно крови. — Я никому не говорила.
— Людвиг! — Марта кинулась к мужу, но в следующую секунду ее остановил серебряный росчерк палаша. Отрубленная голова с глухим стуком подкатилась к моим ногам.
Все тело предательски задрожало. Мне стало дурно. Я пошатнулась и вцепилась слабеющими руками в перила, медленно оседая на пол. Мертвы. Оба.
— Не важно, — поморщился сынок бургомистра и повернул голову в сторону трех огромных наемников, одетых в мундиры солдат. — Я приберусь. Убейте девчонку.
Те важно кивнули и направились в мою сторону, убирая оружие в ножны: меня за угрозу никто не считал.
Один из них — лысый, с длинным кривым шрамом, уродующим лицо, — схватил меня за горло и легко приподнял над землей, все сильнее стискивая пальцы.
Перед глазами все двоились, заплавали круги.
Я попыталась вырваться, но его толстая мускулистая рука даже не дрогнула. Тогда я изогнулась и изо всех сил пнула его каблуком туфли в пах.
Мужчина вскрикнул и согнулся, а его хватка ослабла всего лишь на долю секунды, но мне этого хватило.
Я ударила его ногой в живот и укусила за ладонь. Не выдержав, он отпрянул, и я, подгоняемая ужасом скорой смерти, помчалась на второй этаж, слушая, как стучат их сапоги по деревянным ступеням.
Добежав до поворота, я схватила с небольшого туалетного столика увесистую глиняную вазу и, не глядя, запустила ее в первого нападавшего, который уже преодолел почти все разделяющее нас расстояние.
— Тварь!
Ваза угодила прямиком в левый глаз, и ее острый осколок глубоко засел в его скуле. Он пошатнулся и завалился назад, опрокидывая других двоих, и они вместе с грохотом скатились вниз. Один, кажется, свернул себе шею.
Я схватилась за ручку оконной рамы и дернула ее на себя, но она не поддалась.
— Черт!
Я подняла с пола округлый кусок продолговатой деревяшки и изо всех сил саданула им по стеклу, и то с треском рассыпалось на части.
Я оглянулась. Двое наемников уже очнулись и стремглав ломились ко мне, и по их виду я могла уж точно сказать, что они бегут мне не приз вручать, а орут так вовсе не от радости.
Стараясь не терять ни секунды времени, я просунулась в раму и крепко схватилась руками за каменные выступы, разорвав в клочья подол своего платья.
Внезапно с востока дунул порыв холодного ветра.
Я ойкнула и покачнулось. Мое тело стало стремительно крениться назад, а скользкие от пота пальцы напрочь отказывались нащупывать опору. Подошвы туфель тихо чиркнули по подоконнику.
На секунду я повисла в воздухе, но все же успела вытянуться и схватиться руками за края выступающей черепичной крыши, а ноги все так же оставались на весу, и я никак не могла дотянуться ими до разрушенной рамы.
Я сглотнула — долго я так не продержусь, пальцы снова начинают скользить, а мышцы уже трещат от натуги.
— Вот она!
Наемники все-таки добрались до окна, и еще одна бритая и лоснящаяся от пота голова высунулась на улицу. Он сплюнул и оскалился, глядя на меня.
— Попалась, мразь.
Лысый вынул из-за пазухи старую дагу и коротко замахнулся, намереваясь пустить мне кишки.
Мне ничего больше не оставалось, как просто разжать пальцы и прыгнуть вниз.
* * *
Кажется, я сломала себе позвоночник... Фу, показалось!
Стоная от боли во всем теле и на ходу выковыривая из левого плеча глубоко засевшие деревянные щепки, я медленно села и схватилась за живот, в котором нечто громко урчало и серьезно намеревалось выбраться наружу.
— Ольха, чтоб тебя Холхост побрал, дрянная девчонка! — возница успокоил испугавшихся лошадей, соскочил с козлов и тут же ринулся ко мне.
Венц скинул с головы шляпу, покрытую серой пылью, и помог мне подняться на ноги, придерживая под локоть.
— Ты как? — обеспокоенно спросил он.
Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |