| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Да, — сказал Мейс Винду — Он боится, что его противники похитили Гиллама, чтобы отвлечь его.
Оби-Ван заметил колебание в поведении Винду, и быстро оглядел остальных членов Совета. Как всегда, было трудно прочитать их чувства, но он ощутил неуверенность в воздухе.
— Трудна ситуация — сказал Йода. — Интересно другое нам. Команда молодых наемников там.
— Известно, что Школа Руководителей служит учебной базой для этой команды — Винду продолжил. — Молодые наемники были уже вовлечены в несколько внутрипланетарных споров и, возможно, даже убийства. Они, как предполагается, нанимаются по различным причинам везде в галактике. Исчезновение Тартури Гиллама может быть связано с этой тайной командой. Их действия начинают волновать Совет.
— Значит, про них надо разузнать — сказал Оби-Ван.
Мейс Винду кивнул. — Совет принял меры, чтобы Анакин и Ферус поступили в школу как новые студенты. Они должны выяснить, кто стоит за командой отступников и разузнать про них. Их личности будут скрыты — никто не должен связывать Джедаев с этой операцией, если мы хотим преуспеть. Даже школьные чиновники не будут знать, что Ферус и Анакин Джедаи, им предоставили документы на перевод студентов, Анакин как степендиат, а Ферус как сын высокопоставленного чиновника с планеты Мид-Рим.
— А я тем временем буду изучать политику системы Андаран — сказал Оби-Ван. Он пытался скрыть разочарование в голосе.
Мейс Винду сновал кивнул. — Это будет означать разделение между Учителем и падаваном. Не только для тебя, но и для Сири. Совет посылает ее, чтобы она сделала некоторую дополнительную работу на планете в Центре. Совет чувствует, что Ферус и Анакин вместе могут справиться с этим. — Он повернулся к двум падаванам. — Вы будете под прикрытием все время, и это окажется труднее, чем вы можете представить. У вас будет определенное время для общения с Оби-Ваном. Студентам не разрешают использовать устройства связи в течение школьного дня, но у них есть свободный час по вечерам. Вы должны связываться друг с другом так часто, как можете.
— Да, Мастер Винду — сказал Ферус.
Двери с шипением открылись и Сири вошла своим обычным целеустремленным большим шагом. Она поклонилась Совету. — Я получила свои последние инструкции и я готова ехать — сказала она.
— Ты будешь нести ответственность за падавана другого Джедая — сказал Мейс Винду Оби-вану — Ты знаешь, что это значит.
— Я буду относиться к нему, как к собственному — сказал Оби-Ван, глядя на Сири. Ее ясный, глубокий синий взгляд сказал, что она доверяла ему.
— Да пребудет Сила со всеми вами — закончил Мейс Винду.
Час спустя, когда небо все еще было черным, а тучи отказывались выпустить дождь, Оби-Ван с Анакином стояли на посадочной площадке. Ферус был уже в крейсере, проверяя все в последний раз. Оби-Ван оставался на Корусканте, чтобы изучить противников Тартури в Сенате. Это было место, с которого он должен был начать, но сама идея не пришлась ему по вкусу.
— Я сожалею, что должен оставить Вас, Учитель, но я знаю, как Вы стремитесь вернуться в Сенат — сказал Анакин. Рот его дергался, так как он старался не улыбнуться.
— Очень забавно — сухо сказал Оби-Ван — Я допускаю, что, мое задание скорее не специфического назначения, но признаю, что оно должно быть сделано.
Анакин вздохнул. — Учить при любой возможности.
— Да — сказал Оби-Ван, наконец улыбнувшись. — Это роль Учителя, мой юный ученик. — Он положил руку на плеч Анакина — Помни, это не твоя одиночная миссия. Ты с приятелем Джедаем. Относись лучше к Ферусу. Попробуй понять его. Это могло бы уменьшить твое раздражение к нему.
— Мое задание скорее не специфического назначения, но я признаю, что оно должно быть сделано — сказал Анакин с невинным лицом.
Оби-Ван засмеялся. Он скучал бы без юмора Анакина. Иногда, он знал, он мог быть слишком серьезен. Он помнил, как Куай-Гон иногда удивлял его на трудной миссии остроумной шуткой.
«Я должен сделать все для Анакина», думал он. «Он настолько одарен, что мне приходиться сильно потрудиться, чтобы его учить». Он тоже должен учиться наслаждаться.
— Подерживай тесный контакт, Анакин — сказал он — Я прибуду на Андару, как только смогу. Да прибудет с тобой Сила.
— Да прибудет с Вами Сила, Учитель — Анакин повернулся и зашагал к крейсеру Республики. Оби-Ван почувствовал порыв сердца, в котором он признал нежелание отпускать Анакина.
Совет полагал, что Анакин был готов к большей независимости, но без сомнений они выбрали Феруса в противовес. Его непоколебимость контролировала бы импульсивность Анакина.
Или они верили в это.
Оби-Ван видел, как крейсер, выдвигавшийся в воздушный коридор, внезапно изменил направление и провалился в коридор несколькими уровнями ниже, всего лишь в миллиметрах между эйрспидером и воздушным такси. Оби-Ван с сожалением покачал головой. Он не сомневался, что Анакин совершил такой маневр, только чтобы позлить Феруса.
Он был рад, что Мейс Винду не видел этого.
Он наблюдал за крейсером, пока тот не исчез в сумраке. Да, Совет был мудр. Без сомнения, более мудр, чем он. Но все же он знал своего падавана лучше, чем Совет, и его беспокойство, растущее внутри, было столь же темным и тяжелым, как прибывающий шторм.
Глава 3
Андара была красивым миром, пышным и зеленым с умеренным климатом, участками дикой природы, и богатыми городами. Школа Руководителей была в предместьях ее столицы Утар. Университетский городок расположился на склонах холмов, зеленых полях, и на берегу озера. Земли были окружены стеной под напряжением с наблюдательными башнями и корпускулярным щитом. По периметру подвижное наблюдение осуществляли дроиды. Электрорешетки закрывали окна. Богатые дети обычно привлекали охотников за головами и другие неприятности; школа хотела не допустить этого.
Анакин обернулся на городские здания Утара, как только они прошли через КПП службы безопасности. Он чувствовал, будто бы он говорил до свидания свободе и входил в тюрьму. Хотя Храм и охранялся, он никогда этого не чувствовал или видел присутствие охраны; он только знал, что он в безопасности.
Как только они оказались в школе и их распределили по группам и комнатам, начало расти чувство угнетенности. Школа Руководителей была как отдельный мир. Больше всего она походила на огромную гостиницу, чем на место для учебы.
Она была построена из серого камня с прожилками редких минералов, которые блестели синим и играли на свету. Древесина ценных пород была использована для парт и столов. Каждый студент имел свои собственные маленькие, но роскошные комнатки. Опытные повара готовили еду. Студенты имели разнообразное тренировочное оборудование и пять бассейнов с разными глубинами и температурами. Все было устроено для их комфорта. Это очень отличалось от Храма. Храм был и велик и прост одновременно. Здесь же всюду была роскошь.
— Если тело избаловано, сознание свободно для концентрации — сказал им профессор Эрадин, как только они посетили его. Он был помощником декана и был назначен им для ориентирования по школе. Он был высок и худ, с узкой головой и четырьмя антеннами, которые дрожали, когда он начинал волноваться. Очевидно, он гордился школой, и его антенны редко прекращали танцевать.
Но, несмотря на энтузиазм преподавателя и мерцающие прихожие, Анакин чувствовал, что пульсирующая атмосфера, пропитанная страхом, давила на них свинцовой тяжестью.
— Ты чувствуешь? — спросил он Феруса, когда они направились по своим комнатам.
Ферус кивнул. — Страх.
Анакин попрощался и открыл дверь в свою маленькую, но изящную комнатку. Кушетка была застелена толстым мягким покрывалом, а на длинной полке находились разнообразные учебные технологические приспособления.
Вся эта роскошь была хороша, но очень некомфортна. Он любил простые вещи, а роскошь не скрывала нехватку свободы. Студенты были подчинены строгим инструкциям безопасности. Они не могли оставить комплекс без разрешения. Родители студентов заплатили не маленькое богатство, чтобы гарантировать детскую безопасность. Безопасность была еще усилена, когда исчез Гиллам. Проводились выборочные проверки и местонахождение студентов должно было быть всегда известно. Дроиды, осуществлявшие подвижное наблюдение, проносились через прихожие, их камеры наблюдения постоянно осматривались.
Все же Анакин знал, что студенты не чувствовали себя здесь в безопасности. Усиленное наблюдение не беспокоило их. Они были только ЗА. Дети привилегированных, они были постоянно на виду. Один из них исчез без предупреждения. Они все чувствовали прохладность из-за отсутствия Гиллама.
Ему не хватало сдержанности, но он старался двигаться незаметно по залам, как он ходил в первые дни занятий. Он решил, что его лучшая стратегия будет состоять в том, чтобы как можно дольше скрывать свои способности. Чем более невидимым он был, тем больше у него будет свободы для поисков.
Постепенно он начал находить это странным и освобождающим, просто быть другим студентом. С момента его прихода в Храм, о нем шептались, как об "Избранном". Другие студенты следили за его продвижением. Некоторые были завистливы, некоторые вежливы, некоторые дружественны, а некоторые полностью избегали его. Но каждый знал о нем. Это было нечто, от чего он испытывал трудности в начале, но потом привык. Оби-ван сказал ему, что это была лучшая подготовка к тому, чтобы быть Джедаем. Он должен был учиться не обращать внимания, что думали или предполагали другие. Он должен был сконцентрироваться на собственном пути.
Вокруг него были элитные лидеры завтрашнего дня. Они знали, куда они шли — на позиции власти в галактике, как Сенаторы, правители, главы галактических корпораций. Анакин поразился их самоуверенности, их ожиданию, что жизни их будут полны той же самой роскоши и непринужденности, которая была у них, начиная с детства.
Ночью, один в своей комнате, он пускал странное новое чувство в свое сердце: зависть.
Анакин сидел в Большом Зале Изучения вместе с остальными студентами. Хотя индивидуальные группы были маленькими, один раз в неделю вся школа собиралась для Всеобщего Информационного Состязания. Студенты сидели рядами под позолоченным куполом. Профессор Эрадин стоял на репульсорной платформе, управляя голографическим проектором. Вопросы и задания были представлены как голограммы, и студенты отвечали на датападах на своих местах.
Как и все столы и стулья в школе, эти сиденья были удобны и комфортабельны. Анакин нажал кнопку и сиденье сконфигурировалось по его телу. Оно раскладывалось и вертелось так, что он не мог повернуть голову, чтобы следовать за голографическими заданиями.
Он глянул на задачу наверху, но ждал еще несколько секунд, прежде чем ввести ответ. Было много чего хорошего у Джедаев, обучающих в Храме, но Анакин понял — любая другая школа после храмовой была довольно простой. Учеба давалась ему легко. Его обучение в Храме включало занятия по галактической политике, дипломатии, и обширное изучение языков, системной географии и астрономии. Он слушал занятия в Школе Руководителей с меньшим вниманием. Он чувствовал себя несколько странно, находясь в элитной школе, но, по крайней мере, он мог поддерживать свои знания на уровне.
Над его головой вращалась голограмма системы, в то время как одна из планет была выдвинута на передний план и подсвечена ярко синим светом. Каждый из миров на переднем плане сопровождался также надписями на родном языке или диалекте.
Анакину не нужно было ждать, пока вопрос прозвучит полностью. Он уже узнал систему Мид-Рим. Это была Риеркью 10.
— Назовите планету — сказал Профессор Эрадин.
Анакин использовал время, отведенное на ответ, для наблюдения за другими студентами, отмечая, кто немедленно ввел ответ, кто смотрел безучастно на систему наверху, кто пробовал прочитать то, что вводил его сосед, а кто шептал ответу другому. После этого он ввел собственный.
Наверху высветилась надпись — Риеркью 10. Профессор прочитал ее, в то же время наверху появилось число, сколько ответило правильно и сколько неправильно.
— Только 40% дали правильный ответ, — сказал Эрадин строго — Позорно.
Высветилась следующая задача. Анакин заметил, что Ферус ввел ответ прежде, чем вопрос успел появиться. Студент, сидящий рядом с Ферусом глядел на него с завистью, но датапад Феруса был так повернут, чтобы не было видно, что на нем изображено.
Анакин вздохнул. Даже инкогнито, Ферус должен был быть лучшим.
Анакин ввел собственный ответ. Посреди комнаты, миниатюрная человеческая девочка с темными волосами, затянутыми в толстый узел на затылке, улыбнулась ему, и он улыбнулся ей. Она была в его группе Политической Философии, и он уже заметил, насколько заметной она была. Она могла видеть все стороны проблемы и искать ее более глубокое значение.
Соревнование заканчивалось. Наконец вопросы прекратились. Профессор Эрадин подсчитал ответы на своем датападе и поднял глаза.
— И Первый Студент сегодня… — высветилась надпись: ФЕРУС ОЛИН.
— Я хотел бы поздравить нашего нового студента, Феруса Олина, за его прекрасный счет. Его время было лучшим. Превосходная работа.
— Спасибо, Профессор Эрадин — сказал Ферус.
Внезапно другая голограмма появилась рядом с именем Феруса. Легкие частицы сформировались в слова, сияя крупнее и более ярко: СНОБ.
Аудитория взорвалась от смеха. Профессор Эрадин поднял глаза и увидел слова. Его взгляд пробежался по аудитории, в то время как его антенны дрожали от негодования.
— Кто это сделал? Встаньте сейчас же!
Смех медленно затихал, но движение по аудитории продолжалось. Серьезный взгляд профессора Эрадина переходил от студента к студенту, пытаясь спугнуть преступника.
Анакин использовал Силу, чтобы помочь себе. Он отмечал движение, шепоты, изменение, поеживание. Он ощущал затаенные чувства в комнате — сдерживаемый смех, нервозность. Нетерпение. Скука. Голод.
Триумф.
Его взгляд переместился на низкого, потрепанного человеческого мальчика, который сидел, невинно глядя на Профессора Эрадина.
Профессор продолжил. — Если я когда-либо узнаю…
Его слова были заглушены мягким звоном. Из скрытых динамиков раздался голос: "Конец состязания. Пять минут до четвертого занятия. Пять минут." — Свободны, — сказал Профессор Эрадин беспомощно, так как студенты уже поднялись, захватывая свои датапады и, болтая и толкаясь, пошли к дверям.
Анакин направился в сторону коротышки. Его песчаные волосы торчали как щетка, и было легко держать его на виду. Любой, кто мог подключиться к голографическому проектору профессора, чтобы провести розыгрыш, мог бы знать кое-что об обходе системы безопасности. Он отметил, что хотя вокруг него студенты шли в группах или парами, этот мальчик шел один.
— Это было совершенное волшебство, — сказал Анакин, попадая в шаг около мальчика.
— Что? — Мальчик удивленно взглянул в его сторону своими смышленными серыми глазами.
— Голограмма. Ты сделал это, — Анакин махнул рукой — Не волнуйся, я не скажу. Я впечатлен. — Он дружески улыбнулся. — Анакин Скайуокер.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
