Прикамская попытка - 3

С Акинфием Кузьмичом давно сложились простые родственные отношения, у него в доме я смог отдохнуть пару дней, не выходя на улицу. Наслаждался спокойным бездельем, думал, составлял планы, парился в бане, чёрт возьми. Четыре месяца мы не видели нормальной, человеческой обстановки, пищи из свежих продуктов и спокойной, мещанской жизни. Увы, это спокойствие, о котором мечтал полгода, надоело за два дня. Утром третьего дня своего отдыха у Кузьмича, я побрился, оделся в лучший костюм, и отправился наносить визиты. Первым делом, к нашей Марии Алексеевне, о существовании которой, грешным делом, забыл за прошедшие годы. Никита упоминал о ней по радиосвязи, что княгиня восстановила своё имение, но живёт в Петербурге. Отношения с Дашковой у Марии Алексеевны не заладились, от участия в продавливании наших товаров она отошла. Да и наши резиденты, обычные крестьянские и рабочие парни, явно стеснялись общаться со знатной дамой, спустили совместные коммерческие отношения на тормозах.

Я не ругал парней за это, их можно понять, хлопот хватало и со стройкой, и с теми немногочисленными заказами на телефонизацию. Сам же я просто рассчитывал повидать старую знакомую, без всякой корысти. Тем более обидным оказался подчёркнуто равнодушный приём у княгини Морозовой. В гостях у неё были два офицера лет тридцати пяти, видимо, женщина испугалась их ревности, слишком уверенно чувствовал себя один из них, майор от артиллерии Тучков Алексей Иванович, чтобы оказаться случайным гостем. Но, меня заинтересовал полковник Лансдорф, видимо, интерес оказался обоюдным. Услышав моё имя, полковник из равнодушно вежливого дворянина, случайно столкнувшегося с "чёрной костью", то бишь, со мной, превратился в преувеличенно вежливого собеседника. Я, быстро поняв, что моё присутствие неприятно хозяйке дома, поспешил откланяться. Вот ведь, никакой благодарности за спасение из рук бунтовщиков, хотя, так обычно и бывает. Скорее всего, княгине претит напоминание о днях унижений и страданий, в моём лице.

Так вот, едва за мной захлопнулись двери особняка княгини, полковник Лансдорф поспешил меня догнать, засыпав градом комплиментов. И телефоны я выдумал, и патроны с галошами запатентовал. Теперь из дальних странствий привёз пушнины на многие тысячи рублей, одним словом, "не будет ли любезен многоуважаемый джин", вернее господин Быстров, познакомить Ивана Фёдоровича Лансдорфа со своим производством артиллерии и боеприпасов, несомненно, самым передовым в мире. Ибо Иван Фёдорович изучил все передовые артиллерийские системы и находит наши пушки самыми лучшими. Не говоря уже об оригинальном револьвере, несомненно лучшим пистолетом в мире. Не будь я циником, возможно, поверил бы в искренность похвалы нашему оружию, тем более, что оно действительно опережало время лет на тридцать-сорок, как минимум.

— Я был бы счастлив побывать на ваших заводах в Прикамске, посмотреть на станки, способные выпускать столь совершенные изделия человеческого гения, — разливался соловьём Лансдорф.

— Может, он действительно фанат оружейного дела? — мелькнула расслабленная мысль, — может, показать ему заводы, будет ещё один единомышленник? Человек грамотный, вон, как расхваливает технику. Стоп! На кой чёрт офицеру, дворянину, наши станки?

— Иван Фёдорович, — не удержался я от наглого вопроса лощёному полковнику, — зачем Вам станки? Откуда Вы вообще знаете о Прикамском заводе? Как у офицера возникли мысли о существовании каких-то станков?

— Я изучал этот вопрос, — как-то неуверенно промямлил Лансдорф.

— Неужели? — развеселил меня его ответ, — тогда Вы знаете наизусть данные по шуваловским единорогам, лучшим орудиям в России и Европе. Какова скорострельность этих орудий, дальность выстрела?

— Мне-е-е, дас-с-с, — заблеял артиллерист, не оставляя сомнений в своей принадлежности к племени шпионов. Какой профессионал не знает ТТХ* лучшего орудия в армии, самого передового изделия* в мире? Вернее, не сомневаюсь, что многие офицеры не знают характеристик шуваловского единорога, так они и о наших орудиях и боеприпасах не слышали.

— Честь имею откланяться, — распрощался я с полковником, направляясь по скрипучему снежку в особняк Желкевского. Забот в столице у меня хватало и без общения со шпионами. Первым делом пришлось выправлять документы на оружейный завод во Владивостоке, я записал совладельцем Палыча, он у нас получался непростительно бедным, до сих пор не имел недвижимости. Затем отправился в Берг-коллегию, заявки на добычу железной руды, каменного угля тоже нуждались в оформлении. Ладно, хоть золотой прииск мы решили подарить императрице, его оформлять не пришлось. Однако, на походы по инстанциям ушли те восемь дней, что оставались до аудиенции у Екатерины.

А уж после приёма в Зимнем Дворце, демонстрации золота, мехов и совместной дегустации крабовых консервов, мы с Никитой стали популярнейшими людьми в Петербурге. Особенно я, получивший приглашения сразу в девять салонов. Не считая визитов ко мне семерых купцов, пяти заводчиков и доброго десятка жуликов и попрошаек. Впрочем, предложения от четверых купцов о совместных предприятиях, тоже здорово смахивали на "кидалово". Зато с тремя оставшимися мы обговорили условия закупки консервов, ружей и даже двух пароходов, с целью их использования для добычи пресловутого калана, его называли чаще "морской выдрой". Все трое собирались на Дальний Восток и были наслышаны о проблемах со строительством судов в Охотске.

С заводчиками получилось тоже неплохо, двоих мне удалось уговорить на совместные предприятия во Владивостоке по производству скобяного товара из нашего железа, причём, оба собирались привезти своих рабочих из Ярославля. Третий заводчик интересовался перспективами производства полотна, парусины и прочего тканого материала. Но, он был не из города Иванова, а из Вологды, и собирался сеять лён, создать полный цикл производства. Я ещё порадовал Прокла Нилина, так его звали, зарослями дикой конопли у озера Ханка, в восемнадцатом веке её применяли исключительно в хозяйственных целях, для производства верёвок и грубых тканей. Пусть развивает выработку мешковины, нам потребуется много такой упаковки для своих товаров. Тем более, что мужчина был основательный, не старый, твёрдо намереваясь завалить джутовыми канатами и мешковиной Дальневосточное побережье. Что характерно, ко мне он приходил не с пустыми руками, а сразу уточнял потребности в крепких верёвках, мешковине и парусине, обговаривал примерные объёмы закупок и согласовал своё превалирующее право поставок на наши предприятия перед иностранными купцами. К счастью, до антимонопольного законодательства ещё далеко.

Смешнее всех вышло с четвёртым "заводчиком", оказавшимся очередным шпионом. Не знаю, был ли он из той организации, что и Лансдорф, но выглядел грамотнее полковника. На сей раз, польский заводчик Николай Спыхальский, предлагал на небывало выгодных условиях организовать производство наших ружей и револьверов под городом Краковом.

— Погоди, — я смутно помнил, что Краков не входит в Российскую империю, — это за границей?

— Так точно-с, — привстал Спыхальский, — там огромные возможности для продаж австрийским войскам, германским княжествам, Пруссии. Да и во Францию можно поставлять ружья, везде будет огромный спрос.

— Зачем тебе я? — искренне удивило желание поляка делиться со мной прибылью, — покупай патент, выпускай себе на здоровье сколько угодно ружей без нашего участия.

— Такое дело, твои ружья у других мастеров выходят вдвое дороже и дальность выстрела меньше. Да и кто купит одни ружья, без патронов? Мне нужны патроны и станки для производства ружей, уплачу за станки втрое дороже их стоимости.

— Давай договоримся иначе, ружейные стволы и патроны будут делать на моём заводе, продавать тебе, остальное, надеюсь, твои мастера соберут на месте. В крайнем случае, часть деталей затвора, тоже могу поставлять, в зависимости от количества, могу даже со скидкой, — я уже не сомневался, что Спыхальского интересует не поставка оружия, а пресловутые станки и патроны. И поляк не подвёл мои ожидания, высказавшись без обиняков.

— Мне не нужны сами патроны, дайте рецепт пороха, и продайте станки для производства ружей. Уплачу любые деньги, хоть сто тысяч рублей, — не выдержал моей тупости "просвещённый европеец".

— Согласен дать Вам рецепт пороха и станки для производства ружей, за что-нибудь более существенное, например, за право беспошлинной торговли в Британии и её колониях сроком на сорок лет для меня и моих наследников.

— Почему в Британии? — испугался пан Спыхальский, — я обычный промышленник из Кракова.

— Ну да, и тебе некуда выкинуть сто тысяч рублей серебром, — кивнул я, подумав, что поляк может оказаться и австрийским агентом. — А если ты от австрийцев или французов, даже не знаю, чем сможешь заинтересовать меня и моих компаньонов, тут тебе не повезло. Думай сам, но деньги можешь не предлагать.

— Что тогда можно? — не удержался от вопроса Николай.

— Людей, молодых мужчин и женщин, лучше православных и побольше, не из России. Там будем думать. Цены крепостных крестьян знаешь? Вот и прикинь, сколько надо людей, чтобы сто тысяч серебром заменить, а рецепт пороха стоит гораздо дороже! Желают твои хозяева разговаривать серьёзно, первым взносом будет доставка восьмисот здоровых девушек и парней во Владивосток. Вы и так славян уничтожаете или ассимилируете, лучше ко мне переселяйте. Всё, больше тебя не задерживаю, пан Николай.

Такие гости меня посещали, не соскучишься. Да, как раз тогда, среди всяких жуликов и попрошаек, ко мне пришёл Антон Воронов. Парню было лет двадцать, и принёс он мне свои чертежи постройки планера. Схемы, конечно, примитивные, но, сама идея полёта мне понравилась. Из разговора с Антоном стало ясно, он настоящий энтузиаст воздухоплавания, самостоятельно пришедший к мысли о неподвижных крыльях, а не стремящийся тупо копировать природу, размахивая руками, обклеенными перьями. Смущал один момент, парень был дворовым крепостным графа Алтуфьева, прислуживал в его особняке.

— Чего графу свои планы не показал? — чисто символически спросил я парня, не особо сомневаясь в ответе.

— Показывал, их сиятельство в печку бросить изволили мои рисунки, а меня за порчу бумаги на конюшне выпороли.

— Почему ко мне пришёл?

— Говорят, барин, ты из Беловодья приехал и опять туда отправишься. Возьми меня с собой, верой-правдой отслужу, коли дозволишь мою придумку построить.

— Где граф твой живёт, показывай дорогу, — я направился одеваться.

Алтуфьев оказался добрым толстым дядькой моих лет, и, к моему удивлению, легко и недорого продал мне дворового холопа Антошку, да ещё обмыл нашу сделку за сумму, едва ли не большую стоимости сделки. Редкий случай, да, пожалуй, единственный за всю мою бытность покупки крепостных, когда мне уступили нужного человека легко. Видимо, характер у Антона лёгкий, потому и получалось всё, связанное с ним, легко и быстро. Вот на обратном пути, когда счастливый Антон подходил к моему дому, рассказывая о том, как легко построит планер, нас подкараулили двое.

Я шёл немного позади своего крепостного холопа, а парень вполоборота объяснял мне схему крепления крыльев на корпусе планера. Зимний вечер, и без того тёмный, усугубился позёмкой, заставлявшей немногочисленных прохожих закрывать лицо руками или кутать шалями. Парадный вход в наш особняк, стоявший на краю пустыря, немного освещался падающим из окон отблеском свечей. Я неплохо отметил с графом Алтуфьевым приобретение холопа кислым французским шампанским. Гадость, но, практически всё вино, кроме кагора оказалось в восемнадцатом веке кислым, или сухим, как говорят ценители. Сказывалась дороговизна сахара и его дефицит. Что там говорить, по дороге развезло меня, честно. Потому момент нападения на нас выпал из моего внимания.

Помню, кто-то схватил меня за воротник шубы, пытаясь уволочь в сторону, а Воронов испуганно шарахнулся к дверям, с криком "Барина убивают!" принялся стучать. Я кувыркнулся вперёд и стряхнул с плеч своего противника, обернулся, удивлённо глядя на двух мужчин. Один из них поднимался из сугроба, другой с дубинкой в руке шагал в мою сторону. Только тогда я протрезвел и отпрыгнул, вытаскивая из-за пазухи револьвер. Бандит рванулся в мою сторону, не давая вытащить оружие. Всё верно, я поступил бы так же. Но, этот разбойник, почему-то решил ещё замахнуться на меня дубинкой. Правильно говорил мне тренер, наличие оружия в руке сковывает и только мешает. Я отбросил попытку вынуть револьвер, приёмы против удара предметом сверху все рукопашники проходят в начале обучения. То есть, они были отработаны у меня на бессознательном уровне. Единственное, от чего я удержался, так от перелома злодею руки в локте, но с удовольствием уткнул разбойника в сугроб носом.

В это время первый из нападавших уже поднялся, но, буквально был сметён выбежавшими на шум ребятами. Они привычно обыскали бандитов и затащили в дом, для допроса. Последние годы часто приходилось практиковать подобные действия. Уже через пару минут неудачники начали рассказывать свою подноготную, к сожалению, оказавшуюся короткой. Нанял их барин в порту, похож на немца, но, говорил по-русски чисто. Вот и всё, что удалось выяснить перед тем, как злодеев сдали околоточному надзирателю. Мы и без того подозревали, что наши действия нравятся не всем в столице. С этого вечера пришлось выходить из дома только по трое и чаще ездить на санях.

Впрочем, большая часть дел к тому времени закончилась, несмотря на все мои потуги, создать совместную кампанию по освоению Дальнего Востока не вышло. Ну, Потёмкина и Орловых я ещё мог понять, у них хватало дел на Украине, куда придётся вкладывать огромные деньги. То же самое относилось к Никите, его заводы уже выплавляли чугун и первую сталь Курска и Донбасса. Но, до строительства железной дороги Санкт-Петербург— Москва— Киев— Донецк ещё далеко. Вложений туда предстоит огромное количество. Однако, меня раздражали придворные богатеи, выбрасывавших десятки тысяч рублей на украшения и не понимавших выгоды для себя и страны от освоения Сибири. Даже добыча золота, к моему удивлению, не прельщала дворянство. Да, были среди придворных и здравомыслящие люди, но, по какому-то стечению обстоятельств, все они не обладали свободными средствами, если не сказать проще — были откровенно бедными.

Так, что, почти месяц моих безуспешных попыток найти компаньонов по освоению богатств Дальнего Востока прошёл зря. Не считая ещё одной попытки нападения на меня, закончившуюся бесславно. На сей раз трое бандитов опять повторили рассказ о немце в районе порта. Однако, я посчитал второй эпизод достаточным основанием, чтобы поспешить с отъездом. Тем более, что не всё оказалось так плохо, как на первый взгляд. Пятеро из моих парней женились на девушках из небогатых семей, теперь везли молодых жён показать родным в Прикамск. Сколько мне пришлось уговаривать самих девушек и их родных, что во Владивостоке нет рабства, и мои парни там перестанут быть приписными крестьянами. Пришлось даже на иконе поклясться, что все молодожёны доберутся до Владика и будут свободными. Нанятые мной специалисты и преподаватели, почти сорок человек, некоторые с семьями, ждали открытия навигации в столице. Они отправятся на Дальний Восток морем, повезут с собой инструменты и закупленное оборудование. Полсотни артиллерийских прицелов производства Желкевского, я повез с собой, не доверяя мореходам. Три наших парусника ждали открытия навигации в столичном порту, гнать из Владивостока пароходы мы не решились. Запасов угля по пути через полмира в портах не найти, случись поломка двигателей, она задержит весь караван на неопределённое время. Использовать пароходы решили в каботажном плаванье, на небольшие расстояния, пока не отработаем производство паровых машин достаточной надёжности.