proro4estvo.5

— Зато у тебя мозги не на борту, это точно.

Они продолжили препирательства, а Бекендорф тем временем показал вниз. Мы спустились, стараясь не шуметь. Два этажа вниз — и голоса тельхинов стали едва слышны. Наконец мы оказались перед металлической крышкой люка. Бекендорф одними губами произнес: «Машинное отделение».

Люк был заперт, но Бекендорф вытащил из своего рюкзака кусачки и перерезал дужку замка, словно та была из масла.

Внутри вращались и гудели желтые турбины размером с элеватор. Противоположная стена была утыкана манометрами и компьютерными мониторами. За одной из консолей, сутулясь, сидел тельхин, но он был так погружен в работу, что не заметил нас. Экземпляр ростом метра полтора, на коротких ножках, все его тело покрывал гладкий лоснящийся мех, как у морского льва. Голова — как у добермана, а вот руки хоть и когтистые, но вполне человеческие. Тельхин тюкал пальцами по клавиатуре, периодически порыкивая, и что-то бормотал. Может, переписывался с дружками в чате на uglyface.com.

Я сделал шаг вперед, и он напрягся, вероятно почуяв что-то неладное. Тельхин прыгнул вбок к большой красной тревожной кнопке, но я преградил ему путь. Он зашипел и бросился на меня, но один удар Анаклузмосом — и тельхин, взорвавшись, рассыпался в прах.

— Один — ноль, — констатировал Бекендорф. — Осталось еще тысяч пять.

Он сунул мне в руки контейнер с густой зеленоватой жидкостью — греческим огнем, одним из самых опасных волшебных веществ в мире. Потом Бекендорф бросил мне еще один необходимый инвентарь героев-полубогов — клейкую ленту.

— Закрепи этот на консоли, — сказал он. — А я займусь турбинами.

Мы принялись задело. В помещении было жарко и влажно, и через несколько минут мы вспотели так — хоть выжимай.

Корабль продолжал плыть вперед. Я, как сын Посейдона, прекрасно ориентировался в море. Не спрашивайте меня, как я это определил, но я точно знал, что мы находимся на 40˚19' северной широты и 71˚09' западной долготы и движемся со скоростью восемнадцать узлов, а это означало, что корабль прибудет в Нью-Йорк с рассветом. Другой возможности остановить врага нам не представится.

Не успел я прикрепить второй контейнер с греческим огнем к пульту управления, как раздался топот множества ног по металлическим ступеням — вниз спешило такое количество монстров, что я слышал их даже за ревом двигателей. Плохо дело!

Я поймал взгляд Бекендорфа.

— Сколько еще?

— Долго. — Он постучал пальцем по своим часам, которые служили дистанционным взрывателем. — Мне нужно еще подключить приемник и установить запалы. Минут десять — минимум.

Судя по приближающемуся топоту, у нас оставалось секунд десять.

— Я их отвлеку, — решил я. — Встретимся в назначенном месте.

— Перси…

— Пожелай мне удачи!

Кажется, Бекендорф хотел возразить — ведь весь план операции строился на том, что мы высаживаемся, делаем дело и уходим незамеченными. Но теперь приходилось импровизировать.

— Удачи, — сказал он.

Я бросился к двери.

По лестнице бежало с полдюжины тельхинов. Я прорубился сквозь них Анаклузмосом — они и пикнуть не успевали, обращаясь в прах. Я помчался наверх, пролетел мимо еще одного тельхина, который так испугался, что даже выронил свою коробочку с обедом от «Маленького демона». Этого я оставил живым, отчасти потому, что обед его уже остыл, отчасти — чтобы он мог поднять тревогу и, возможно, броситься вместе со своими друзьями следом за мной, а не в машинное отделение.

Я выскочил через дверь на шестую палубу и понесся по ней. Этот устланный ковром коридор наверняка прежде был шикарнее некуда, но за три года, что тут хозяйничали монстры, обои, ковры и двери в каюты приобрели ужасающий вид — все исцарапанное, покрытое слизью, словно вы попали в глотку дракона (к несчастью, это сравнение основано на личном опыте).

В тот раз, когда я впервые побывал на «Принцессе Андромеде», мой старый враг Лука для маскировки оставил на борту несколько сбитых с толку туристов, застив им глаза Туманом так, что они даже не поняли, что находятся на корабле, захваченном монстрами. Но теперь никаких следов туристов я не увидел. Мне не хотелось думать о том, что с ними случилось, но я сильно сомневался, что их отпустили домой с выигрышами по лотерейным билетам.

Я добрался до прогулочной палубы с огромным супермаркетом и остановился как вкопанный. В середине внутреннего двора находился фонтан, а в фонтане сидел гигантский краб.

Когда я говорю «гигантский», то не имею в виду краба, выловленного на Аляске, за 7 долларов 99 центов. Я имею в виду действительно гигантского краба размером больше фонтана. Это чудовище на три метра возвышалось над водой. У него были крапчатый сине-зеленый панцирь и клешни длиннее моего тела.

Если вы когда-нибудь видели крабью пасть, такую пузырчатую, покрытую усиками и пощелкивающую, то можете себе представить, что эта пасть, размером с рекламный щит, выглядела ничуть не лучше. Глаза-бусинки краба уставились на меня, и я уловил в них разум — и ненависть. То, что я был сыном морского бога, не добавляло мне очков.

— Ш-ш-ш-ш, — прошипел монстр, из его пасти капала морская пена.

Воняло от него, как от мусорного бачка с кучей рыбных палочек, который целую неделю выдерживали на солнце.

Зазвучал сигнал тревоги. Скоро здесь появится большая компания, а потому мне нужно было сматываться.

— Эй, ракообразное! — Я направился вокруг фонтана по самому краю двора. — Я тут тебя обойду, так что ты…

Краб тут же обрел невероятную скорость. Он мигом выбрался из фонтана и, щелкая клешнями, бросился прямо на меня. Я нырнул в сувенирный магазин, где чуть не своротил стойку с висящими на ней футболками. Краб клешнями расколошматил в мелкие дребезги стеклянную стену и понесся за мной. Я, тяжело дыша, бросился назад, но краб развернулся и погнался за мной.

— Вот он! — раздался надо мной голос с балкона. — Враг!

Если я хотел отвлечь их внимание, то мне это удалось, но вот только вступать с ними в схватку в этом месте у меня не было желания. Если меня схватят здесь, то краб просто-напросто мной пообедает.

Это дьявольское отродье кинулось на меня. Я взмахнул Анаклузмосом и отрубил ему кончик клешни. Он зашипел, брызгая пеной, но, похоже, покалечил я его не сильно.

Я попытался припомнить что-нибудь из прежних историй — авось поможет. Аннабет рассказывала мне о чудовищном крабе, что-то о том, как Геракл раздавил его ногой. Но здесь такой подход не работал. Этот краб был чуточку побольше моих кроссовок.

И тут мне в голову пришла одна умная мысль. На прошлое Рождество мы с мамой повезли Пола Блофиса в наш старый домик в Монтауке — мы туда уже целую вечность ездили. Пол повел меня ловить крабов, и когда мы вытащили сеть, полную этих тварей, он показал мне, где у краба слабое место в панцире — точно в центре его уродливого брюшка.

Вот только как добраться до этого брюшка?!

Я кинул взгляд на фонтан, потом — на мраморный пол, на котором остались осклизлые крабьи следы, затем вытянул руку, сосредотачиваясь на воде, и фонтан взорвался. Вода брызнула во все стороны — на высоту трех этажей. Окропила лифты, балконы, окна магазинов. Краб и усом не повел. Он любил воду. Он подбирался ко мне боком, щелкал клешнями и шипел, а я побежал прямо на него с криком: «А-а-а!»

Перед тем как мы столкнулись, я на бейсбольный манер шлепнулся на землю и заскользил по мраморному полу прямо ему под брюхо. Да… это все равно что залезть под семитонный бронетранспортер! Крабу и всего только нужно было присесть — от меня бы одно мокрое место осталось, но прежде чем он понял, что происходит, я вонзил Анаклузмос ему в брюхо, потом отпустил рукоятку меча, оттолкнулся и выскользнул из-под краба сзади.

Монстр задрожал и зашипел. Его глаза растворились, панцирь покраснел, внутренности испарились… Через секунду пустой панцирь всей своей массой рухнул на пол.

У меня не было времени восхищаться проделанной работой. Я бросился к ближайшей лестнице, вокруг раздавались командные выкрики, бряцанье оружия — появлялись новые монстры и полубоги. Руки мои были пусты. Анаклузмос благодаря своим волшебным свойствам рано или поздно должен снова оказаться у меня в кармане, но пока он покоился под останками краба и доставать его мне было некогда.

На восьмой палубе перед лифтом путь мне преградила пара дракониц. Выше талии они были женщинами с зеленой чешуйчатой кожей, желтыми глазами и раздвоенными языками. Ниже талии вместо ног находились двойные змеиные туловища. В руках драконицы держали трезубцы и сети с грузилами, а я по опыту знал, что пользоваться этими штуками они умеют.

— Это шшшто такое? — прошипела одна. — Подарок для Кроносссса?

У меня не было никакого желания играть тут с ними в укротителя змей. Передо мной стоял стенд с моделью корабля, наподобие информационных щитов «Ты здесь».[2] Я сорвал модель с подставки и швырнул ее в первую драконицу. Кораблик попал ей в физиономию, и она свалилась на палубу. Я перепрыгнул через нее, схватился за копье ее подружки и крутанул так, что та улетела в лифт. А я побежал на нос корабля.

— Взять его! — завизжала сзади драконица.

До меня доносился лай адских гончих. В дюйме от моего лица просвистела стрела и вонзилась в стенную панель черного дерева. Но мне было наплевать: я отвлекал монстров от машинного отделения и давал время Бекендорфу сделать свое дело.

Когда я бежал вверх по лестнице, навстречу мне попался парнишка. Вид у него был такой, будто он еще толком не проснулся. Он успел натянуть на себя только половину доспехов. Парнишка вытащил меч и заорал: «Кронос!» Но в его голосе слышался скорее испуг, чем боевой кураж. Ему было не больше двенадцати — приблизительно в таком возрасте я впервые приехал в Лагерь полукровок.

От этой мысли мне стало нехорошо на сердце. Этому парню промыли мозги — научили ненавидеть богов и махать мечом, потому что он родился наполовину олимпийцем. Кронос бесцеремонно использовал его в своих целях, но парнишка считал меня своим врагом.

Нет, я ни в коем случае не хотел покалечить или ранить его. Оружие в этой ситуации мне не требовалось. Я приблизился к нему, ухватил за запястье и ударил о стену, вышибая меч из его руки.

А потом я сделал то, что вовсе и не собирался. Наверное, это было глупо и явно ставило под угрозу нашу миссию, но я ничего не мог с собой поделать.

— Если хочешь жить, — сказал я ему, — немедленно беги с этого корабля. И скажи другим полубогам. — С этими словами я толкнул его, и он полетел кубарем вниз.

А я продолжил путь наверх.

Тут меня охватили плохие воспоминания: коридор проходил через кафетерий. Аннабет, мой единокровный брат Тайсон и я побывали здесь три года назад во время моего первого посещения корабля.

Я выбежал на главную палубу. Слева по борту небеса теряли багряный оттенок и затягивались чернотой. Между двумя стеклянными башнями, на которых виднелись балконы и рестораны, сверкал бассейн. Вся верхняя часть корабля выглядела устрашающе опустевшей.

Мне оставалось только перебежать к другому борту и оттуда спуститься на вертолетную посадочную площадку — месту встречи, оговоренному на случай чрезвычайных обстоятельств. Если повезет, мы там встретимся с Бекендорфом и прыгнем в море. Моя способность ладить с водой защитит нас обоих, а отплыв на полмили, мы дистанционно взорвем заряды.

Я уже пересек половину палубы, когда звук чьего-то голоса заставил меня замереть:

— Ты опоздал, Перси.

Надо мной на балконе стоял Лука, на его пересеченном шрамом лице играла улыбка. На нем были джинсы, белая футболка, пляжные шлепанцы — ни дать ни взять обычный студент. Только глаза, словно бы отлитые из золота, выдавали его.

— Мы тебя давно ждем. — Поначалу он, казалось, говорил нормально, как Лука. Но потом его лицо стало подергиваться. По телу прошла дрожь, словно он выпил какую-то гадость, голос стал гуще, в нем слышались мощь и седая древность — это был голос владыки титанов Кроноса. Его слова будто ножом резанули меня по спине. — Склонись передо мной!

— Да-да, держи карман шире, — пробормотал я.

По обеим сторонам бассейна появились великаны лестригоны, они словно ждали сигнала. Каждый был высотой в два с половиной метра, на руках татуировки, на груди кожаные доспехи, в руках палицы. На крыше над Лукой появились лучники-полубоги. С противоположного балкона спрыгнули две адские гончие и зарычали на меня. За считанные секунды я был окружен. Западня! Они не смогли бы собраться все здесь так быстро, если бы не ждали меня заранее.

Я посмотрел на Луку, и гнев закипел у меня в груди. Я даже не знал, осталась ли хоть капля его прежнего сознания внутри этого тела. Может быть, его голос так изменился, а может, просто Кронос приспосабливался к своей новой форме. Я сказал себе, что это не имеет значения. Луку обуяли зависть и злоба задолго до того, как Кронос завладел им.

Голос у меня в голове сказал: «Тебе так или иначе придется сразиться с ним. Так почему не сейчас?»

По великому пророчеству я в шестнадцать лет должен был сделать выбор, который спасет или погубит мир. До шестнадцатилетия мне оставалась неделя. Так почему не теперь? Если у меня и в самом деле такая судьба, то какое значение может иметь одна неделя? Я мог покончить с этой угрозой прямо здесь, разделавшись с Кроносом. Что, разве я не сражался с монстрами и богами раньше?

Лука, словно прочтя мои мысли, улыбнулся. Нет, это был Кронос. Я должен помнить это.

— Ну, иди ко мне, — сказал он. — Если не трусишь.

Толпа монстров раздалась. Я двинулся вверх по лестнице. Сердце у меня колотилось. Я ждал удара ножом в спину, но они позволили мне пройти. Я засунул руку в карман и обнаружил там мою авторучку, снял колпачок — и Анаклузмос превратился в меч.

В руках у Кроноса появилось оружие — двухметровая коса наполовину из небесной бронзы, наполовину из смертоносной стали. Да, от одного только вида этой штуки мои колени начали подгибаться. А потому, чтобы не передумать, я бросился в атаку.

Время замедлилось. В буквальном смысле, потому что Кронос обладал такой способностью — менять ход времени. Мне казалось, будто я двигаюсь в сиропе. Руки у меня стали такими тяжелыми, что я едва мог удержать меч. Кронос улыбнулся и взмахнул косой с обычной скоростью, ожидая, когда я доползу до своей смерти.

Я попытался воспротивиться его колдовству и сосредоточился на море вокруг меня — ведь море было источником моей силы. С годами мне удавалось делать это все лучше и лучше, но теперь ничего не получалось.