Сорвавший оковы

Схожу-ка к старосте, вроде как он вчера себя вел уверенно, может, разъяснит, что к чему?

Односельчане занимались самой обычной работой, кто со скотиной возился, кто дом латал, кто шел куда-то. Тем не менее, при виде меня, каждый из них прерывался и обязательно здоровался со мной.

Вот и дом старосты. Я постучал в двери и, чуть подождав, вошел вовнутрь.

— Приветствую тебя, Повелитель... — начал он напыщенно.

— Ивас, прекрати... Лучше объясни мне, что это вчера было?

— О, Повелитель, Вы вчера героически уничтожили опасного зверя — волколака!

— Ивас, прекрати "повелительничать". Это же я — Михась, кузнец.

— Михась? Но вчера... все признаки... Внезапно появившиеся волколаки, камни на поле, Источник... Все указывало на то, что в нашем селении появился Избранный, бессмертный...

— Ивас, еще раз повторяю, я — это я. Во всяком случае, сейчас. Вчера я не знаю, что это было. Мое тело не подчинялось мне, само шло куда-то, что-то говорило, делало.

Староста тяжело вздохнул и посмотрел мимо меня, в окно.

— Михась, самое страшное, что я тебе верю. Более того, я даже знаю, что это.

— Ивас, что? Расскажи!

— Рассказать то я тебе расскажу... вопрос, хочешь ли ты это знать...

— Хочу!

— Хорошо... слушай...

Есть мы, обычные жители этого мира. Мы рождаемся, живем, умираем. У нас есть своя судьба, свои мысли, свои мечты, планы... А еще есть бессмертные. И когда один из них появляется среди нас, вокруг начинаются всевозможные проблемы. Да взять хоть твой случай, ну не было же ни камней с Источником на поле, ни волколаков... А стоило лишь тебе появиться, как на тебе! Нет-нет, Михась, не вини себя. Это я так, к слову сказал "ты появился". Нет, конечно же. Не ты появился, а ОН, бессмертный.

Чаще всего они появляются сами по себе. Вот так вот, вдруг, из дремучего леса выходит человек, которого никто раньше не видел и не знал, но все, увидевшие его, сразу понимают, это ОН.

Иногда, как в твоем случае, бессмертный появляется в чьем-то теле. Это гораздо хуже. Почему? Да потому, что когда он выходит из ниоткуда, это значит, что селенье или деревня просто станут Замком и будут развиваться. Будут враги, внешние и внутренние, будут войны, победы и поражения... В общем, почти нормальная жизнь, только и того, что драться надо будет чаще и все.

А вот если так... Тогда будет какая-то Великая Цель, Великое Испытание... Может, все мы станем великими... а может, просто другими... или все погибнем...

На моих глазах из-за занавески выбежала внучка Иваса и прижалась к деду. Некоторое время ее карие глазенки пристально смотрели на меня.

— Дядя Михась, не убивайте нас, пожалуйста... — тоненьким голоском произнесла она. — Я еще ни разу не была на Ярмарке, а меня пообещали взять туда, когда мне исполнится восемнадцать дней.

— Не бойся, маленькая, я не собираюсь убивать вас. — ответил я девочке.

— А я вам верю. — твердо глядя мне в глаза, ответила та. — Вы же щеночка не убили, правда?

Староста пристально посмотрел на меня.

— Какого щеночка?

— Да... Если помнишь... там... в гнезде волколаков... была самка и три щенка. Мы убили ее и двоих. Вы ушли, а я потом третьего нашел. Хотел убить, да словно из меня что-то вытащили, я вдруг ослаб и остыл. В общем, не стал я его убивать, взял домой, молоком напоил...

— Это сделал Ты-ты или Ты-неты? — встревожено переспросил староста.

— Я... — недоуменно ответил я, но быстро сообразил. — Я-я.

— Его надо спрятать... причем, в первую очередь от тебя-нетебя! Иди к себе и приведи его к... — староста на миг задумался. — К Петрашу. Думаю, Ты-неты к нему в самую последнюю очередь наведаешься. Давай, быстрее, шевелись, пока не началось опять...

Я успел отвести волколака к горшечнику, которого предупредил староста, и мы спрятали щенка в погребе, когда уже на выходе из его дома на меня опять накатилась слабость и неспособность управлять своим собственным телом.

— Как тебя зовут? — обратился я к Петрашу. — И чем ты занимаешься?

— Петраш я, Повелитель, горшечник.

— А, ну да, я же вроде вчера тебя видел. В общем, скажи всем, пусть собираются возле дома старосты, а я, тем временем, с ним переговорю.

— Староста? Ты дома?

— Доброго утра тебе, Повелитель. Я слушаю тебя. — ответил Ивас, с первого моего слова понявший, что перед ним вновь стою не я, а "я".

— Что у нас по ресурсам? Мне надо с сегодняшнего дня начинать строить Замок.

— Прости, повелитель, "ресурсы"... Слово то, какое-то, незнакомое.

— Ну, эти... Дерево там, камень... И да, начинай, пока что, собирать золото ежедневно с селян, да складывай у себя в подвале. Пусть пока у тебя полежит.

— Понял тебя, батюшка...

Я вышел на крыльцо, перед которым уже собралось все население деревни.

— Слушайте меня внимательно! Я говорю один раз и больше повторять не буду. С сегодняшнего дня вы будете сдавать золото старосте. Далее, вам всем вменяется в обязанность, собирать и складывать на площади дерево и камень, пригодные для строительства. Молодые парни, готовые быть солдатами, должны сейчас выйти вперед.

Из толпы вышло около десяти человек. Я подошел к каждому и спросил, чем он занимался раньше, и какое оружие ему больше подходит.

Три дровосека, более привычные к топору, два охотника — будущие лучники и шесть человек, неплохо управлявшиеся с вилами и пиками — пикинеры и алебардисты, во всяком, именно так я их называл.

— Сейчас все остальные расходятся по домам и занимаются своими делами, а вы, — я обвел рукой свой отряд. — берите дома оружие и приходите сюда. Пойдем по окрестностям и дальше, будет шахты разведывать.

И вновь это двойственное чувство. Я, который настоящий, прекрасно понимаю причину, по которой вся деревня провожает со слезами и плачем парней в поход. Далеко не все они могут вернуться, ведь мы старались никогда малой толпой не ходить дальше ближайшей округи.

Я же, который ненастоящий, с непониманием смотрел на происходящее. Та фраза, которую моё "я-не я" буркнуло себе под нос, вызвала целую бурю эмоций и недоумения. Что могло обозначать таинственное слово "неписи"?

Наш отряд двинулся прямо, прочь от деревни. Попытавшегося затянуть одну из самых любимых у нас песен, обладателя лучшего голоса, Васеля-дровосека, я очень резко оборвал, сказав, что такие грустные и тягучие песни петь не стоит. Впрочем, мое исполнение оказалось не намного лучше, опять же, на мой взгляд.

Я пел про какого-то черного ворона, чьей добычей мне не быть, когда зашуршавшие слева кусты известили нас о чьем-то приближении.

Пятерка скелетов, вооруженные какими-то ржавыми мечами и топорами, испугали парней до полусмерти, но мое распоряжение, одному с топором идти со мной, двум — с другой стороны, а с пиками и вилами, стоять на месте, прикрывая лучников, как-то собрало их и воодушевило.

Увы, но основной урон смогли нанести только мы вчетвером. Острые пики и стрелы проходили сквозь ребра, не нанося вреда, если только не попадали в сами кости. Собрав оставшееся после противников оружие, я придирчиво перебрал его, сравнивая каждый предмет с тем, что было в руках у наших парней.

— Нет... одна лишь ржавчина, даже на переплавку не годно. — пробурчал я, и откинул в сторону вполне годные как раз для переработки клинки.

Надо будет запомнить место и ночью, когда я буду свободен, вернуться и подобрать их...

К обеду, когда у парней уже отчетливо начало бурчать в животах, мы вышли на расчищенную поляну в лесу, где располагалась заброшенная лесопилка.

И вновь прямо в воздухе перед моим лицом возникла какая-то карта. Я внимательно присмотрелся к ней, понимая, что она появляется не просто так. Да, так и есть. Если думать, что на ней будет нарисовано лишь то, что видел я — не я, то вот тот домик, это наша деревня, маленький отросток в сторону и чуть вверх, это вчерашний поход в поле к таинственному Источнику, а еще один, на конце которого есть зеленая точка, это наш сегодняшний путь.

Зеленоватый квардратик, это, наверное, лесопилка.

Пока я размышлял над увиденным, мы двинулись дальше. Вскоре перед нашими глазами предстала старая телега, брошенная здесь неизвестно кем и когда.

Осторожно приподняв край покрывала взятыми у парней вилами, я увидел аккуратно сложенные обтесанные камни.

— Отлично, дерево нашли, камни есть, можно возвращаться домой. — заявил я вслух и мы повернули назад.

Как и в прошлый раз, где-то на полдороге, я внезапно задергался, пробормотал "скоро мамка вернется" и внезапно мне полегчало. Словно камень с плеч упал. Мое тело вновь подчинялось мне, не будучи безвольной куклой в чьих-то руках.

— Ребята, это снова я.

Лишь двое поняли с первого раза и не стали "повелительничать". Пришлось объяснить для всех.

— Вы идите в деревню, а я вернусь, подберу оружие, чего добру то пропадать.

Все, кроме Васеля, отправились домой. Дровосек вызвался пройтись со мной, "чтобы с тобой чего не случилось", как он сказал.

— Слышь, Михась, а расскажи, как оно? Ну, когда невесть кто вместо тебя ходит, говорит. Ты как, все это видишь, слышишь, или спишь?

— И слышу, и вижу, и переживаю, Васель. Знаешь, как сон смотрю, в котором как бы и я, и не я, хочу крикнуть, а не могу.

— Страшно?

— Да, очень. Я все время боюсь, что сделаю что-то, за что будет потом стыдно смотреть вам всем в глаза. Или вот, например, сегодня, выбрал вас, повел за собой, а что, если бы кто-то из вас не вернулся? Убили бы скелеты и все.

С этими словами я пнул ногой череп одного из наших недавних противников. На том месте, где он лежал, осталась блестящая желтая точечка.

Васель успел подобрать ее первым.

— Смотри, Михась, сережка. Да чудная какая-то. Словно еще один черепок, только из металла. И тяжелая.

Тяжелая, желтая, металл... золотая, определил я глазом кузнеца. Ладно, кину пока в карман, потом разберусь.

Мы собрали все оружие, которым были вооружены скелеты и отправились домой.

На входе в деревню меня окликнул староста.

— Михась, а зайди-ка ко мне.

— Да, Ивас, слушаю тебя.

— Да пока вы там ходили, я тут собрал людей и мы подумали все вместе, как нам быть с тобой, и этим твоим, "подселенцем".

— А что вы можете поделать? Убить меня? Так ты же сам сказал, что я теперь — бессмертный. Выгнать? Повелителя? Да и чего вы боитесь? Смотри, вон уже два боя было, а...

— Да, пока что везло нам... никто не погиб. А ты как, хотел бы, чтобы кто смерть лютую принял, да лишь тогда начать чесаться? — гневно ответил мне Ивас. — Нет? Ну вот и молчи. И слушай... Убить мы тебя действительно, не убьем, и изгнать не сможем. Да только что будет делать этот твой "подселенец", если мы с утра тебя свяжем, да и оставим в тенечке связанного? Так, чтобы ты ни ходить не мог, ни руками делать.

— И что, это мне так и лежать бревном день-деньской? Меня комары грызть будут, солнце палить?

— А что, лучше, чтобы от твоих команд парни гибли? Ну, повезло тебе раз, другой... думаешь, все время так везти будет? Ничего, полежишь, потерпишь, а там, авось, "подселенец" твой и потеряет интерес к тебе.

Я вспомнил глаза Петраша, Васеля, других ребят, с которыми в том, далеком детстве, которое я так смутно помню, бегал по улицам, лазил за яблоками... Тот страх и ужас, которые были словно сажей написаны на лицах моих односельчан, когда я — не я объявлял им, что мы пойдем в поход...

— Ладно, Ивас, вяжите... может оно и к лучшему...

Позади меня раздался вздох облегчения. Обернувшись, я увидел троих парней, которые тихо стояли в углу комнаты, скрытые тенью.

— Прости, Михась, это я их позвал, буде ты бы отказался... — повинился староста. — Спасибо, что сам согласился... Пойми, деревня наша...

— Да все я понимаю, Ивас. Наших спасти ты хотел.

Раздвинув парней, из-за их спин вышла Вешенка, дочка старосты. Ладная, крепкая девушка, на которую засматривались все женихи нашей деревни. Пристально посмотрев в глаза отцу, она бросила взгляд на меня и, встретившись глазами со мной, тут же потупилась и покраснела от смущения.

Ивас вздохнул и положил руку мне на плечо.

— Не волнуйся, не будут тебя комары есть... да и солнце печь не будет. Мы тебя в теньке положим, а Вешенка вон, сама вызвалась с веткой подле тебя сидеть. И Серый тоже...

— Серый? — недоуменно переспросил я.

— Ну да, щенок волколаков, которого ты спас. Он, оказывается, довольно хорошо по-нашему разговаривает. Вы как ушли, он из подвала и выбрался. Детвору перепугал, жена Петраша до сих пор заикается. Вывешивает она белье, а тут позади голос, как, мол, к старосте вашему пройти, да так, чтобы Михасю на глаза не попасться. Она и ответила, мол, за воротами направо, и через два дома. А потом и спроси, зачем тебе староста, мил человек. Да и оглянулась... На ее крик полдеревни сбежалось. Благо, я первый подоспел, да узнал питомца твоего. Не дал людям вилы схватить...

— Вот за Серого тебе, Ивас, самая первая благодарность. — ответил ему я.

— Да ну, чай, я же не зверь, понимаю, что не виновата скотинка в том, что так все с тобой получилось.

До вечера я еще успел развести огонь в горне и переплавить все оружие скелетов в один слиток. Что из него делать, решу завтра, утро, оно то, вечера, мудренее.

Проснулся я со смутной тревогой. Хоть и решили мы со старостой все, и "охрана" у меня будет, а все одно, неспокойно было у меня на душе. Все ли мы учли? Обо всем ли подумали?

Возле дома старосты уже толпился народ. Небольшой, но очень просторный навес, скамья, ведро с водой, сено и веревки.

Связали парни меня крепко, но аккуратно. Староста лично проверил все узлы, заставив пару перевязать по новой.

— Этот слабый, как рука младенца. Дернется он, и развяжется. А этот, напротив, передавит ему ногу, хромать потом будет дня два. Вот, теперь ладно. Все, Михась, бывай...

Справа от меня, на скамеечке, присела Вешенка. В руках у нее был моток пряжи. Начав его мотать, она затянула вначале одну песню, потом вторую. Я прикрыл глаза.

Под левым боком у меня устроился Серый. Приятное тепло разливалось по всему телу. Захотелось лежать так, днями и ночами. Было хорошо и уютно.

Внезапно, как и в прошлые разы, мое тело перестало подчиняться мне.

— Что случилось? — встревоженным голосом спросил я.

Серый приподнял морду и недоуменно посмотрел мне в глаза. Потом внимательно обнюхал мое тело с головы до ног, фыркнул и вновь улегся, даря мне приятное и усыпляющее тепло.

Вешенка, прервав свое занятие, наклонилась и поправила сено под моей головой.

— Кто ты, о прекрасная девица? И что все это значит? Почему я связан, и откуда взялся этот волколак, ведь я же перебил их всех? Почему ты молчишь? Я твой Повелитель, ты обязана подчиняться мне!

— Прости меня, милый, — пуская слезы, ответила мне она. — но так будет лучше для всех, особенно для тебя... и меня... — добавила Вешенка еще тише.

— Да кто ты такая? — сердито закричал я. — Немедленно, слышишь, немедленно развяжи меня! Я вам всем покажу... Отвечай, кто посмел связать меня? Я, твой Повелитель, требую, ответь мне...