Океан для империи

-Эту услугу я вам, конечно, могу оказать.

-Вот и прекрасно, граф. После вашего возвращения в столицу, Гуля вас навестит. Вот вам деньги на съем квартиры. — Лютик достал из моего ридикюля пухлую пачку ассигнаций и протянул Игнатьеву. — Как прибудете в город — снимайте квартиру сразу, не дожидаясь визита госпожи Рахимовой, на ваш вкус. Засим позвольте откланяться.

Я тоже поднялась.

-До встречи в Петербурге, граф. Советую вам не распространяться пока о нашей беседе — согласитесь, вам скорее всего просто не поверят. Пусть лучше ваши товарищи считают, что у нас с вами было романтическое свидание.

Я отряхнулась от соломы, граф галантно поцеловал мне руку и мы с Лютиком пошли в сторону нанятой на обратный путь телеги. О, господи, опять четыре часа по ухабам! Но на этот раз я уж точно сяду на подол платья — жары под вечер уже нет.

Конечно, у нас уже была конспиративная квартира в Питере. Но графу знать о ней необязательно.

Санкт-Петербург

Олешко (Леший)

2 мая 1901 года.

"Ю.Пилсудский симулировал психическое заболевание. Помог этому сумрачному, угрюмому, молчаливому, не проявляющего никакого интереса к окружающему, человеку, совершить побег доктор П.Мазуркевич, по рекомендации градоначальника начавший работать в больнице с марта 1901 г . Во время ночного дежурства он, пользуясь своим положением, в ночь со 2 (14) на 3 (15) мая 1901 г . просто вывел из больницы "испытуемого", и оба они покинули Петербург."

30 апреля утром нас с Тигром навестил Лютик в сопровождении Блохи на нашей конспиративной квартире. Нашей в том смысле, что я снял ее как питерскую явку для моего отдела.

-Здорово, капитан.Я ненадолго — предупредил Лютик — даже раздеваться не буду. Пойдем, посидим где-нибудь вдвоем.

Я провел Лютика в гостинную, у нас он был в первый раз и с любопытством оглядывал нашу резиденцию.

Мы уселись за маленьким журнальным столиком и Лютик заговорил:

-Да, неплохо устроились. Ты как, оборудование свое развернул уже?

-Так точно, товарищ подполковник! Готовы к выполнению любых задач!

-Лодку купил?

-Так точно. Уже отработали на ней быструю установку и съем мотора.

-Отлично.Ну, вот тебе и первая задача. Сначала ознакомься с этой бумажкой. — он протянул мне установку на Пилсудского.

-Вот что надо сделать. Во время побега захватишь этих обоих польских свиней. Потом выпотрошишь их полностью — все, что знают по польской соцпартии — имена, адреса, явки, пароли. Ну, не мне тебя учить. Потом организуешь эвакуацию докторишки на Тютерс, там Пушок уже бункер для тюрьмы сделал. Будем его перевербовывать. Пилсудского после допроса ликвидируешь, следы скроешь. Операцию проводишь силами своего отдела, кроме того на время операции под твою команду поступает Блоха.

План операции пошлешь мне по нашей связи, срок — до 18 часов 1 мая. Все материалы допросов — сразу по завершению операции приводишь в бумажный вид и передаешь мне.

Задача ясна? Вопросы?

-Задача ясна. Вопросов нет.

-Хорошо. Давай чайком угости начальника -и за работу. — Лютик дал понять, что официальная часть разговора окончена.

Разговор мы продолжили на кухне уже все вместе.Лютик коротко сообщил Блохе о

том, что он переходит временно в мое распоряжение и повторил для всех задачу.

Потом задумчиво сказал:

— Хорошая все-таки вещь — информационное преимущество. Жаль только, что ненадолго. Конкретно для Океана этот польский гаденыш не такая уж важная персона, но уж больно удобный случай создать задел для второго этапа. Пока есть возможность реализовать эту информацию, надо это сделать.

-А может и Пилсудского перевербовать, а товарищ подполковник? — это неуверено поинтересовался Фельдман. — Ведь какие перспективы откроются.

-Персон такого ранга не вербуют. Либо используют втемную, либо уничтожают. Да и не на чем нам его вербовать. И выгоды — никакой.Ну ладно. Хорошо тут у вас, но надо идти. -Лютик поднялся. — Леший, проводи, а то заблужусь тут у вас. Экие хоромы сняли, и это на государственные деньги! Шутка.

-Ржунимагупадстолом! — немедленно откликнулся Володька Шумов. И все дружно рассмеялись.

Лютик ушел, я уселся планировать операцию, Тигра немедленно отправил на рекогнсцировку, а Володьке велел заняться обедом.

Фельдман вернулся часам к шести вечера и мы, пообедав, уже все вместе, уселись уточнять варианты плана операции.

Фельдман побывал у лечебницы и теперь докладывал результаты. А поработал он неплохо. Ему удалось даже сфотографировать этого самого докторишку. Я сразу дал ему кличку Мазур. Для Пилсудского я не стал придумывать ничего нового, дальше он шел у нас как Юзеф.

План получался довольно простой.

С 18.00 Блоха выдвигается пешком в район госпиталя Святого Николая и осуществляет наблюдение и приступает к операциям обеспечения.

Мы с Тигром берем купленую нами позавчера лодку, в укромном месте вешаем на нее мотор и по Неве выходим к устью Мойки. Маскируем мотор и входим в Мойку на веслах к 20.00. Причаливаем лодку и ждем начала операции.

Брать клиентов будем сразу после выхода из проходной. Этим займусь я и Тигр. Клиентов вырубаем с помощью парализующего газа и волочем в лодку, которая, напоминаю, стоит на Мойке прямо напротив проходной.

Блоха прикрывает и обеспечивает. Его задачи — вывести из строя фонарь у проходной, создать затор на мосту через Пряжку (единственный сухопутный путь с острова) и нейтрализация возможных сообщников (особое внимание на извозчиков!), по возможности до начала операции.

Эвакуация осуществляется по речке Мойка в Неву и далее по Неве до нашей квартиры. У нас, как удачно, квартира как раз в доме на берегу Невы.

Уходим сразу на моторе.

Два дня мы готовились, причем в ночь с 1 на 2 мая даже провели репетицию всех этапов, кроме собственно захвата, естественно.

Сама операция происходила без особенных сложностей. Где-то в районе 22 часов перед госпиталем не было ни одного извозчика. Однако, в 22.43 к проходной подъехала коляска без пассажиров и с кучером без извозчицкой бляхи и остановилась метрах в 10 от проходной около решетки, таким образом, чтобы остаться вне наблюдения из проходной.

Блоха под видом случайного прохожего выдвинулся к коляске и, при помощи распылителя слезоточивой аэрозоли, нейтрализовал кучера, связав его и бросив между сиденьями коляски. Сам же занял место кучера.

Через 11 минут, в 22.54, Блоха увидел через решетку идущих в сторону проходной двух мужчин и подал сигнал готовности.

В 22.55 Блоха опознал фигурантов и, подав сигнал к началу операции, немедленно приступил к действиям по прикрытию. Одновременно мы с Тигром начали выдвижение к проходной.

В 22.57 за несколько секунд до выхода фигурантов из дверей точным выстрелом из бесшумного револьвера Блоха погасил уличный фонарь перед проходной.

Как только фигуранты вышли из проходной, Блоха немедленно бросил дымовую гранату

в помещение проходный, а мы с Тигром применили балончики с усыпляющим газом по фигурантам и немедленно потащили их тела к лодке. Вся операция заняла 50 секунд от броска дымовой гранаты до включения мотора на лодке.

В 23.39 мы уже были на квартире и приступили к допросу уже пришедших в себя Юзефа и Мазура.

Я послал доклад Лютику об успешном завершении первого этапа операции.

Кронштадт-Тромсе

Клименко (Клим)

Февраль-сентябрь 1901 года.

Памятные доски:

Кронштадт, Июльская улица, 1-3 — на фасаде здания с надписью "Здесь в бывшем минном офицерском классе работал изобретатель радио А.С.Попов в 1883 — 1901 гг."

Кронштадт, улица Урицкого, 35 со словами "Здесь жил с 1898 по 1901 гг. — великий русский ученый, изобретатель радио Александр Степанович Попов".

Еще из исходной информации у меня было имя Коринфского и информация о его технических сложностях.

План у меня был такой. Выйти на Попова или Коринфского под видом прибывшего из америки русского изобретателя, предложить им технические решения некоторых проблем радиосвязи, потом через Попова попасть на Ермак и выйти таким образом напрямую на адмирала Макарова.

Все получилось довольно естественно. К середине марта я сумел соорудить в лаборатории Коринфского две коротковолновых радиостанции и сумел убедить Попова, что лучшего способа испытать дальнюю кв-связь, чем экспедиция Ермака, просто не придумать.

Так что 16 мая я оказался на борту Ермака в день его отплытия в должности специалиста искровой связи.

История похода Ермака хорошо известна. 17 июня в Тромсе на борт прибыл Макаров и 21 мы отправились к Новой Земле.

С 14 июля корабль попал в ледовый плен и в конце июля Макаров начал готовить пешеходные экспедиции для передачи сведений о возможной зимовке ледокола.

Тут и настал мой час. Я пришел к адмиралу и предложил ему попробовать установить радиосвязь с Кронштадтом. Адмирал в такую возможность, естественно, не поверил. Но разрешил попробовать.

Конечно, на самом делен, адмирал был совершенно прав. Правда, не по тем причинам, которые он приводил. Учитывая, что единственным кв-приемником в мире, кроме того, который был у меня, был аналогичный аппарат в мастерской Попова, было маловероятно, чтобы оба устройства оказались в эфире одновременно. Мы же не вели круглосуточного дежурства у аппаратов.

Поэтому я смошенничал. Вызвал Лютика через нашу, спутниковую связь, и попросил его организовать радиосеанс с мастерской Попова в Кронштадте.

Лютик дал задание Топчиеву на Тютерсе, тот съездил в Кронштадт и убедил Коринфского включать наш второй аппарат ежедневно с 12 до часу дня и дежурить у аппарата.

На следующий день, 1 августа, в 12.30 я демонстративно, в присутствии адмирала, послал радиограмму и включил станцию на прием. Естественно, адмирал не знал, что за 10 минут до этого, я сообщил содержание этой радиограммы Топчиеву по нашей связи.

Поэтому Топчиев в 12.31 послал мою радиограмму с нашей мощной Тютерской радиостанции.

Ее, конечно же, Коринфский получил. В отличие от оригинала. И тут же ответил.

Я, естественно, этой ответной радиограммы тоже не получил, зато ее получил на Тютерсе Топчиев и немедленно ретранслировал ее через спутник на Ермак.

Так что, Степан Осипович был весьма впечатлен и обрадован, когда я, всего через 15 минут, предоставил ему ответ из Кронштадта.

Очень любознательный по природе, адмирал тут же захотел обсудить со мной детали изобретения и возможностей его использования. Я воспользовался этим, столь удачно подстроенным мною, случаем для просьбы о разговоре наедине.

Для вербовки Макарова у нас была заранее проработана легенда о тайном сообществе, якобы возникшем среди русских эмигрантов в Америке, целью которого являлось содействие своей исторической родине. По этой легенде, к 1901 году некоторые члены этого общества якобы уже достигли достаточно крупного финансового успеха и влиятельного положения и мы смогли перейти к активным действиям на благо России.

В ходе состоявшейся беседы, я изложил адмиралу эту легенду и предложил всяческое содействие ему с нашей стороны. В качестве первого вклада я привел в пример нашу кв-радиостанцию и сказал, что у нас много других разработок, которые мы надеемся внедрить в российский флот при его, Макарова, содействии.

С тех пор наши беседы стали ежедневными.

К нашему прибытию в Тромсе, 2 октября, я сумел согласовать с Макаровым перечень вопросов, в которых он может оказать нам помощь.

Важнейшие из них были связаны с ведением войны с Японией, в неизбежности которой Макаров и сам почти не сомневался. Мне, в частности, удалось подвести адмирала к мысли о необходимости ему лично возглавить не первую, порт-артурскую, эскадру, а вторую, балтийскую.

Разработали мы и общий план первых действий на дальневосточном морском театре, отличающийся от того, который был реализован в нашей истории.

Поговорили и о неотложных мерах по усилению флота и корабельной артилерии.

Была выполнена и задача по моей легализации. Макаров сам предложил мне организовать мой прием на службу в императорский флот, на что я, естественно, с благодарностью согласился.

В общем, задача по внедрению на флот была мной выполнена. Можно было приступать к работе по "океану".

Бремен

Кукушкин (Филин)

Февраль 1901 года.

"Император только-только вернулся в Германию, когда, 6 февраля 1901 года в Бремене произошло единственное покушение на него. После банкета в городской ратуше, когда его везли по празднично украшенным улицам на вокзал для возвращения в Берлин, внезапно, полусумасшедший девятнадцатилетний докер по имени Дитрих Вейланд, метнул в кайзера кусок рельса с такой точностью, что попал ему в лицо чуть ниже правого глаза, нанеся Вильгельму глубокую и рваную, но неопасную рану. Император продолжил свой путь, врачи обработали его рану в поезде и, через несколько недель, он был уже здоров.

Стенли Шоу. "Вильгельм Германский." "

Вот уж к кому в полной мере применимо выражение " с корабля на бал", так это к нашей резидентуре. Уже 19 января мы вчетвером (я, Плетка, Блоха и Монах) на спешно сооруженных санях, буксируемых РУСом, отправились с Тютерса на юг, туда, где в наше время будет город Кохтла-Ярве.

В этом времени никакого города там не было, и целью нашей поездки была станция Кохтла железной дороги Петербург-Ревель.

Примерно полсотни километров до берега мы одолели по льду за 3 часа, в небольшой прибрежной деревушке наняли лошадей и впрягли их в наши сани вместо РУСа. Блоха на РУСе отправился обратно на Тютерс, а мы втроем отправились на станцию Кохтла.

Оттуда, с пересадкой в Гатчине на магистраль Варшава-Петербург, мы и отправились по железной дороге в Антверпен.

Вообще то нам надо было в Бремен, но по нашей легенде было важно прибыть в Германию морем.

Не буду подробно описывать наше путешествие через всю Европу до Антверпена под видом молодоженов и сопровождающего их слуги из России. В Антверпене на борт парохода, идущего в Бремен, вступила совсем иная компания — богатая русская путешественница госпожа Тумкова и сопровождающие ее участники экспедиции по Бразилии, Кукушкин и Ряскин.

В Бремен мы прибыли 4 февраля.

С утра 5 февраля, я и Монах, под видом моряков, ищущих работу на берегу, начали в доках поиски Вейланда. Где-то около полудня Монах связался со мной по коммуникатору и сообщил об обнаружении объекта. С этого времени мы неотступно держали Вейланда под наблюдением.

Наступило 6 февраля. Анна отправилась на вокзал, я приклеился к Вейланду, а Монах занял позицию у центральной больницы города.

Чем ближе было время проезда императора, тем гуще становилась толпа на улице, и тем проще было мне держаться поблизости от Вейланда. Наконец вдали послышались приветственные клики и появился кортеж Вильгельма. Я мог следить за ним только краем глаза, поскольку полностью сосредоточился на наблюдении за руками этого сумасшедшего. Поэтому я вовремя успел уловить тот момент, когда он достал из кармана здоровую ржавую железяку, и незаметно для окружающих брызнуть на нее из заранее зажатого в руке шприца с препаратом КО-7 КО-7 — сильнодействующий яд замедленного действия. Разработан в 2095 году для СВР РФ. При попадании в кровь даже микроскопических доз вызывает последовательно слабость, затруднение дыхания, потерю сознания, паралич и смерть через 24-26 часов. Противоядие существует, но должно быть введено не позднее, чем через 8 часов..