Книга 3

— Похоже, что мы нашли буровую, с которой сорвало наш "мандарин"... дай-ка, — Иваныч потянул руку за биноклем, пару секунд смотрел на объект, а потом утвердительно кивнул, — ну точно, буровая, это на сколько метров ее выдавило вместе с морским дном?

— Не знаю. И что делаем?

— Подходим, швартуемся у того мыска для начала, дай-ка, — Иваныч деликатно так меня бортанул от штурвала и утопил кнопку громкой связи, — Юра, готовь команду.

Приходилось прилично задирать голову, чтобы рассмотреть всю эту монументальную конструкцию, которая с небольшим креном, градусов в десять, опираясь на два понтона, возвышалась над каменистым участком острова, к слову не такого и большого — в длину километров десять, а в ширину не более полутора. Сама платформа находилась на высоте порядка двадцати метров, самая высокая точка острова была на отметке десяти метров, а остров — почти ровное плато. Пятеро бойцов во главе с Юрой уже рассредоточились вокруг понтонов и осматривали территорию.

— Ну, не томи, "двадцать второй", что у тебя? — не выдержал я и вызвал Юру, к которому по наследству перешел позывной Алексея.

— Николаич, — забыв про всякие уставы и субординацию ответил тот, — не поверишь, тут... тут картошка, рядков... да десять рядков, лестница веревочная, кустарная, выше по опоре лестница нормальная, железная... ржавая, следы кругом так себе, выветрились. Тут это...

— Что?

— В десятке метров от грядок три могилы... каменные, кресты из труб...

— Следов много? — вылезая на открытый мостик, спросил я и одновременно с этим показал бойцу за "Утесом" направление прицеливания.

— Не особо, будто один человек ходил тут.

— Что еще?

— Так, мусор всякий, бытовой, пустые банки консервные, упаковки... Ладно, мы наверх.

— Давай, осторожнее там.

— Принял.

— С канала не уходи, как на платформу выберешься, докладывай по ходу продвижения, — приказал я вернувшись в рубку.

— Принял.

Я наблюдал в бинокль за подъемом абордажной команды по лестнице, что была закреплена к одной из опор понтона и через десять минут Юра доложил:

— Мы в агрегатной... установки какие-то, куча хлама всякого железного...

— Ну вот, имеешь ты, Сергей Николаевич, целую буровую платформу, — Иваныч уселся в свой высокий капитанский стул, утопил прикуриватель и указал мундштуком трубки на буровую, — а что дальше? Что-то не слыхал я в докладах Макарыча и Михалыча о прибывших поселенцах, имеющих специальности связанные с нефтянкой.

— Ты это от нервов поговорить решил на отвлеченные темы?

— Ага... — Иваныч раскурил трубку, — что делать-то будем со всем этим?

— Вот сейчас абордажная группа осмотрит объект, а потом мы с тобой туда полезем, оценим приобретенное имущество и решим.

— Генераторная... чисто, идем дальше... первый этаж жилого модуля, заходим...

— "Двадцать второй"!

— В канале.

— Ты что, устройство буровой знаешь? — поинтересовался я.

— Тут же подписано все... о, столовая...

— Понял, — ответил я и присел рядом с Иванычем.

Около двух часов ушло у абордажной группы на обследование платформы, и доклад Юры был буквально следующим:

— ... не похоже, что тут нефть фонтаном била... в генераторной емкости под соляру, здоровые, но почти сухие... шесть дизель-генераторов, больших... в жилом модуле бардак, видно, что жили люди, но будто в спешке уходили — все перевернуто, разбросано... нет, каюта главного инженера в порядке, и такое ощущение...

— Что? — я даже привстал.

— Кажется, что кто-то отсюда ушел не так давно... каюты осмотрели — чисто, идем в столовую... цивильно тут все, столы, плиты на кухне, холодильники, большие... странно...

— Что?

— В холодильнике, тут кое-что по мелочи... и тут холодно, в смысле он работал вроде совсем недавно.

— Зря ты на вертолетку одного бойца послал, — ответил я, видя, как по лестничному пролету пробежал силуэт.

— Я не посылал... Пиманов! Степашин! На вертолетку, живо!

— Юра, спокойно... — приказал я, сам изрядно занервничав, — он наверняка тут с момента Волны... не факт что адекватен, но поделикатнее там.

— Принял...

Этот человек вызвал у меня не только чувство глубокого уважения, но исходя из современных реалий и того что произошло с нашим миром, он еще им и остался — человеком! Это был индус, самый настоящий, не заросший как Робинзон Крузо, а вполне себе приличного вида мужчина лет сорока. Трехдневная щетина, аккуратно перешитая одежда под погодные условия, да, худой, но не истощенный и главное — сносно говорящий по-русски. Оказался он, ни много, ни мало, а каким-то международным инспектором по экологии, что прибыл в составе комиссии на буровую за день до Волны. Мы с Иванычем оставили его в кают-компании, дабы не смущать и не стеснять, пока он ужинал. Винод Нанди, так он представился. От Юры ему конечно досталось, так как индус никак не хотел слезать с высокой надстройки рядом с вертолетной площадкой, ну Юра естественно полез за ним, отвесил пару тумаков, спустил вниз и доставил на "Аврору". Винод был единственным кто остался на буровой в живых, из его рассказа стало понятно, что большая половина персонала успела покинуть буровую в спасательных ботах, прежде чем ударила Волна, то есть пока происходило землетрясение и буровую выталкивало вместе с участком морского дна все выше и выше. Была паника, были травмы и увечья, одних калечило падающим оборудованием, других смыло Волной, третьи погибли, выясняя отношения друг с другом когда все уже успокоилось и привычный мир изменился. Оставшись вчетвером, Винод, главный инженер и еще двое молодых ребят из Питера, кое-как смогли наладить быт, найти общий язык и не выживать, а жить в новых условиях. На продуктовом складе и в холодильниках оставалось еще достаточно еды и воды, и они, попытались наладить свою жизнь, ожидая спасения... но естественно, никто не пришел их спасать. Затем пришел второй виток паники и на фоне личной неприязни, студенты решили покинуть буровую, соорудив из бочек парусный плот. Произошла драка в процессе дележа провианта, молодость одержала верх — главный инженер был забит до смерти, пока Винод у одной из платформ огородничал. Он давно сделал определенные выводы, исходя из последствий катастрофы и, пытался донести это до соратников по робинзонаде, однако никто не стал даже слушать индуса. Студенты отчалили, и к вечеру парус плота исчез за горизонтом, так Винод остался один.

Была еще информация, которая стоила такого затратного и длительного перехода... Приведя себя в порядок, сытно поев и поняв что ему ничто не угрожает, Винод поведал нам следующее:

— Несколько кораблей, больших. Рано утром подошли к острову и встали на рейде. Хорошо, что я привык рано просыпаться и заметил их.

— Что за корабли?

— Вообще, я сразу же спрятался, сначала решил выяснить кто это и какие у них намерения, — Винод отпил чая и с удовольствием прикрыл свои близко посаженные глаза с черными кругами, — это были американцы, а корабли... один — военный, второй — большое круизное судно, третий — танкер.

— А тот, что военный, большой? Какое вооружение? — нахмурился Иваныч, — и откуда пришли?

— С востока пришли. А военный корабль... я не специалист, но корабль большой, с самолетами.

Иваныч приподнял бровь, поскреб щетину и уточнил:

— Авианосец?

— Да, так их называют, точно, — кивнул Винод.

— Почему же они ушли? Тут же нефть! — я встал из-за стола в кают-компании, подошел к иллюминатору и внимательно осмотрел горизонт.

— Нет нефти, — индус развел руками и как-то странно улыбнулся.

— Как нет? — в один голос спросили мы с Иванычем, а Володя аж вылез по пояс из раздаточного окна.

— Я думаю... что-то случилось, там, — Винод указал пальцем вниз, — Это стало известно после катастрофы. Военные и те, кто с ними были, тоже расстроились. Вертолет несколько раз делал рейсы и привозил людей, они три дня изучали документы, что вели специалисты буровой. Я подслушал, они решили вернуться сюда позже, когда найдут пригодную для колонизации территорию, здесь много ценного оборудования. Потом они все уплыли на юго-запад.

— Вот-так, Серега... — вздохнул Иваныч, заметно опечалившись.

Да и я, если честно, расстроился сильно...

— Сколько времени прошло с того момента как они ушли? — вздохнув спросил я.

— Шесть... нет, пять дней. Да, пять.

— Ну, если мы с ними не встретились по пути сюда, значит они ушли не в нашу сторону, — крепко задумавшись сказал Иваныч, а потом добавил, — пока... пока, не в нашу.

В таких случаях, говорят, что по спине пробежал холодок, но куда там! Меня словно из ледяного душа окатило!

— Пригодную значит для колонизации территорию... — Иваныч нервно отбивал частую дробь мундштуком трубки по столешнице.

Винод тоже молчал с минуту, глядя то на меня, то на Иваныча, а потом сказал:

— Знаете, Сергей Никл... Нио, — Виноду с трудом давалось выговорить отчество.

— Просто Сергей, — махнул я рукой.

— Я особых симпатий к американской политике не испытываю, более того...

— Вы уверены, что это американцы?

— У них плохой английский, — улыбнулся Винод и изобразил пальцами кавычки, — у них американский язык.

— А, в этом смысле.

— Мои родители дали мне отличное образование, я закончил Кембридж, у меня докторская степень и я десять лет преподавал сам и жил в Англии, и только последние три года перед этой катастрофой перебрался в Австралию, где и занимался важными экологическими программами в Мельбурнском университете.

— А где вы так хорошо научились говорить по-русски?

— Моя жена... — Винод опустил голову и стал теребить пуговицу рубахи, — ее ребенком увезли из Казахстана, когда закончилось стоячее время...

— Период застоя, — хмыкнул и уточнил Иываныч.

— Верно, она из этнических немцев, что там проживали... а познакомился я с ней уже в Мельбурне, в университете, Лида профессор лингвистики.

— А что относительно ваших выводов о случившемся?

— Это только гипотеза...

— И все же?

— Можно? — Винод указал на мой ежедневник, что лежал на столе.

— Да, конечно, — я раскрыл ежедневник на чистой странице и протянул ему карандаш.

Схематично изобразив два полушария, Винод провел линию нового экватора и начал говорить:

— Учитывая положение звезд, я склоняюсь к тому, что это выглядит теперь так... а то, что в сутках теперь около тридцати шести часов, говорит о том, что вращение земли замедлилось, — Винод посмотрел на меня и Иваныча.

— Это нам понятно уже давно, — Иваныч сел рядом с ученым.

— А понятны ли вам последствия таких изменений?

— Нет, — честно ответил я.

— Атмосфера и мировой океан! Воды мирового океана и атмосфера отошли к полюсам, — Винод заштриховал на полюсах, а потом ткнул карандашом в линию экватора, — а здесь, на экваторе, возможно и нет теперь никакого океана, и воздух разряжен на столько, насколько он был разряжен до Волны в Гималаях на высоте восьми километров. Теоритически, это должно иметь просто апокалиптические последствия, колоссальные изменения в геосфере! Однако, все немного иначе.

— Да уж, — почесал я затылок.

— Мне это тоже, жутко интересно, — Иваныч стал набивать трубку, — но я предлагаю вернуться к этому разговору позже, а пока, жопой чую, надо на самом полном пилить до Новой Земли, предупредить Эдуарда Яковлевича и домой, готовиться к неприятностям.

— Чуете что? — "завис" Винод

— Согласен, — кивнул я, не обращая внимание на трудности перевода, и вызвал по рации Василия.

Спустя час, когда Винод в сопровождении Виктора вернулся с платформы, где он собрал кое какие свои вещи, мы взяли курс на Новую Землю.

427 день.

Новые Земли.

Слушая сначала меня, а потом Винода, Эдуард Яковлевич грыз душку очков, хмурил брови и тяжело вздыхал. Затем, переварив всю информацию, он, пристроив на нос очки, через пару минут сказал:

— Только-только тут всех угомонили... Ладно, какие соображения?

— Честно? Никаких! — нависнув над картой архипелага, где уже была отмечена точка с обнаруженной буровой, ответил я, — разве что держать в постоянной боевой готовности ваш сухопутный сторожевик, ну и развернуть что-то вроде системы дальнего обнаружения.

— Это как? — Шеф посмотрел на меня из-под очков.

— Организовать вахту на максимальном удалении от Восточного архипелага, на одном из мелких островов, насколько позволяют радиостанции "морского" диапазона, — ответил за меня Василий.

— Именно, — подтвердил я.

— Ну да, — согласился Эдуард Яковлевич, — а мы, в свою очередь, предупредим вас... хоть как-то исключим неожиданность, да и постоянно гонять дизеля на сторожевике — расточительно.

Я обратил внимание, что Юра, сидящий в углу кают-компании "Принцессы", уже несколько минут сверлит меня глазами, но влезать в разговор руководства уставы не велят...

— Есть что сказать? — спросил я его.

Юра поднялся, посмотрел на Шефа, на Иваныча, а потом заявил:

— Сергей Николаевич, может, если есть такая возможность у союзников, они поделятся хотя бы парой "Игл"?

— Эрик? — Эдуард Яковлевич вопросительно посмотрел на своего "министра обороны".

— Принимайте решение, — Эрик поднялся, пару секунд подумал и добавил, — только вот если решите предать на Сахарный средства ПВО, то луче сразу прикомандировать к ним кого-то из экипажа, так как проводить учебные стрельбы не представляется возможным из-за ограниченности ресурса — в арсенале всего шестнадцать ПЗРК.

Юра выдохнул и опустился на место, а я кивком поблагодарил его за идею.

— Я подумаю, — было видно, что Шеф очень разнервничался из-за новостей об американцах, — вы когда к себе?

— Заночуем у вас, на рейде, утром заскочим на Лысый остров, пополнимся горючкой и проверить надо кое-что южнее Архипелага, а потом уже домой, — ответил я, решив пока не добивать союзников гипотезой Винода.

— Сильно южнее? — Шеф снова посмотрел поверх очков, сначала на меня, потом на Иваныча.

— Сильно, Эдуард Яковлевич.

— Результатами проверки потом поделитесь?

— Обязательно...

Решение о выделении трех "Игл" Шеф принял положительное, и на рассвете на борт поднялись два бойца и были загружены три длинных ящика с ПЗРК. Шеф попросил взамен двоих погранцов, что он прикомандировал к Сахарному, выделить ему двоих бойцов их нашего экипажа, на что пришлось согласится, на Новой Земле действительно обстановка не ахти и порядок надо поддерживать, о чем и шел разговор за завтраком, который я решил совместить с небольшой планеркой.

— У них же там сейчас этот, как его... а! Политический кризис, во! — уже приняв от Володи тарелку с омлетом, Вася присел рядом с Иванычем.

— Да, Эрик вчера говорил, что у них сейчас серьезные проблемы с соседями и с переселенцами от них, и что каждый человек на счету.

— Серег, представляешь, как сильно обрадуется появлению соотечественников Сенатор?

— Иваныч, это до Волны он был целый сенатор, а теперь он никто и звать никак... но вероятность, что по его наводке начнутся репрессии с помощью объявившихся кораблей и их экипажей, растет в арифметической прогрессии.