— Ты преодолел один из множества страхов и нашел меня, — статуя склонила морду к самой земле, чтобы мальчику не приходилось задирать свою голову в вышину.

— И кто вы? — глаза статуи гипнотизировали Гаару.

— Я слабейший из сильнейших, — ответствовала статуя. — Ичиби-но-Тануки, Однохвостый демон-енот.

— Шуукаку? — Гаара слышал множество историй, повествующих о безумном демоне песков, что проливал кровь ради крови и сеял страх и разрушения во всех селениях, где появлялся.

— Мы не настолько хорошо знакомы, молодой носитель, для подобного обращения, — губы статуи слегка раздвинулись, обнажая множество белых зубов.

— Гаара, — представился мальчик.

— Я знаю тебя, Сабаку-но-Гаара, — ответ статуи сильно удивил мальчика.

— Значит ты ошибаешься, — сказал ребенок. — Если бы я был из клана Сабаку, моим отцом бы был Четвертый Казекаге, и я бы не...

— Не жил бы во дворце Каге? — поинтересовался песчаный демон. — Знаешь ли ты, что только ничтожной горстке людей позволено жить в резиденции правителя Деревни? Всего пара сотен на десятки тысяч населения.

— Но...

— Родительская любовь? — вновь прервал его демон. — У Четвертого три ребенка, и все они воспитываются раздельно. Возможно старшие иногда удостаиваются аудиенции отца, но их растят другие люди. Также, как за тобой иногда присматривает Яшамару. К тому же, требовать любви от человека, превратившего сына в оружие деревни и клана, бесполезно.

— Он что-то сделал с братом? — удивленно воскликнул Гаара. — Но как он мог?

— Не с братом, маленький носитель, — рокочуще засмеялась статуя. — С тобой. Именно Четвертый запечатал меня в тебе, превращая своего сына в носителя демона.

— Зачем? — в голосе мальчика слышались слезы.

— Власть, — коротко ответил демон. — Клан Сабаку владеет уникальной способностью, называемой стихией Магнетизма, и именно этот дар удерживает всех желающих примерить шляпу Каге от переворота. Однако ни один из детей Четвертого не унаследовал геном, что могло привести к перевороту в деревне. Нет, возможно твой отец преследовал и благие цели, ведь ваш кланы бы вырезали целиком, да и Деревня была бы залита кровью, но он сделал то, что сделал. И самое забавное было в том, что у тебя геном просто не успел проявиться, ведь что бы там не говорили медики, геном у младенццев пробуждается невероятно редко — это влияние Очага чакры на определенную генетическую структуру, а не простая физиология.

— Но если он об этом узнает, — во взгляде ребенка появилась надежда. — Он ведь может стать моим папой?

— Уже нет, — разрушил детские надежды демон. — Ты теперь джинчурики — носитель демона, — и тебя будут растить как телохранителя для старшего брата. Есть у тебя Магнетизм или нет — сейчас уже ничего не решит, потому что Совет Старейшин не позволит демону (а именно так тебя видят окружающие) занять пост Каге. Твоя судьба — быть оружием клана и Деревни. Одиноким и нужным только чтобы убивать.

— А... ты? — последняя надежда.

— Как джинчурики ты, несомненно, мне мешаешь, — спокойно ответил демон, но тут же добавил, не два мальчику погрузиться в истерику. — Но ты маленький необученный ребенок, из которого готовят бездушного убийцу. Поэтому, я согласен скоротать часть своей вечности в твоей компании. Я не дам тебя в обиду, малыш. Можешь считать это моей прихотью или еще чем, но одного я тебя теперь не оставлю.

* * *

Мда... Может, нужно было с ним помягче? Ребенок все-же. Хотя с детьми я обращаться не умею. Угу, зато теперь научусь...

При длительном размышлении я все же понял причины буйства Хвостатых.

Все началось с того, что великий Рикудо разделил дух Десятихвостого на девять частей. На нас с братьями. И вот тут кроется интересный подвох. Количество хвостов является градацией силы не в геометрической, и даже не в экспоненциальной прогрессии, потому что из десяти хвостов "родителя" получилось сорок пять у детишек.

Старшим и сильнейшим был Курама, получивший девять из десяти хвостов, а в десятом оказалось столько силы, что хватило на рождение остальных братьев. И в отличие от Двухвостой кошки Мататаби, которая вполне осознавала свою слабость, но тешила себя мыслями о том, что не является слабейшей, Однохвостый енот Шуукаку был полон зависти и желания стать сильнее.

А как демоны получают силу? Души, кровь, страдания и страх. За души тут есть кому отвечать, причем Шинигами способен весьма жестко отстаивать свою кормушку, поэтому растущим демонам оставались только последние три пункта, и Шуукаку отличался в этом плане как самый жестокий. Просто потому, что он — слабейший. В конечном итоге в чреде перерождений даже изначальная цель — стать сильнее, — была забыта, а жажда крови и убийств осталась.

С Курамой все проще. Шаринган — такой шаринган, что с отголосками желания разрушить деревню он боролся десяток лет внутри печати. Самое забавное, что как сильнейшему из нас ему не особо-то и нужно было что-то разрушать и кого-то убивать, ведь даже Восьмихвостому Гьюки нужно несколько сот раз жестоко замучить всех жителей материка, чтобы в теории у него вырос девятый хвост. По сути же — Курама был самым спокойным из братьев, хотя его огненное начало брало иногда верх.

С остальными все не столь просто, но до уровня Шуукаку даже суммарно не доставали. А если учесть, что Енот был самым слабым, то и запечатали самым первым именно его. В общем, мне его даже жаль, но теперь мои цели изменились. Пусть я слабый и у меня один хвост, но разумные еноты-тануки из японских легенд славились как величайшие обманщики. Возможно, это не относится ко мне, но я решил взяться за выяснения своих индивидуальных способностей. В конце концов, побеждает не только сильнейший, и как говорил Сунь Цзы говорил: "Если ты знаешь своих врагов и знаешь себя, ты можешь победить в сотнях сражений без единого поражения. Если ты только знаешь себя, но не знаешь своего оппонента, ты можешь как победить, так и получить поражение. Если ты не знаешь ни себя ни своего врага, ты всегда будешь создавать для себя опасности".

Так начнем же познавать себя. Познать врагов я еще успею.

* * *

— Казекаге-сама! — в кабинет правителя Деревни, скрытой в Песке, ворвалась фигура в маске. — Джинчурики пропал!

— Что? — сидящий за столом мужчина резко дернулся, сметя часть свитков и опрокидывая чернильницу, но даже не заметил этого. — Как вы могли это допустить?! Немедленно разыщите его!

— Казекаге-сама, — ответил попятившийся от замелькавших в воздухе золотых песчинок шиноби. — Группы уже разосланы! Дело в том, что он оставил вам записку.

— Давай сюда, — выхватил из рук подчиненного исписанную корявыми иероглифами бумажку Казекаге.

"Отец, я вернусь", — была первая строка письма, а ниже постскриптумом шли тревожные вести. — "Привет, любителю совать больших и злобных демонов в маленьких мальчиков! И ведь даже печать нормальную поставить не сподобился — бегай не хочу. Да я, собственно, и не хочу. Теперь по делу — мы ушли в пустыню. Свои отрядики советую срочно отозвать, потому что пару дней вокруг Суны будет бушевать сильнейший хабуб, который вы в этой пустыне только встречали, это я тебе обещаю. Мы вернемся через три года, когда Гаара научится всему, что должен знать носитель демона песков. Твоей задачей будет найти ему учителей в стихиях Воздуха, Земли и Молнии, а также во всех прочих науках шиноби. Ели с первыми двумя стихиями я кое-что еще могу ему объяснить, то с наследием неправильно инициированного Магнетизма сделать ничего не смогу. Что еще? Ах, да, сейчас мальчик пишет это под мою диктовку, так что за понятность известного мне языка не ручаюсь, но о содержании постскриптума ему неизвестно. Блин, ребенку пять лет, а его даже писать/читать не научили! Очередной мой плевок на твою лысину, Четвертый. Пока-пока".

— Немедленно отзовите поисковые отряды за пределами деревни, — тут же сориентировался Казекаге. — Подготовить щиты от хабуба, предупредить население и быть готовыми к буре. Сообщите Чие-сама, чтобы она подыскала место в расписании Канкуро для занятий с печатями, Найди лучших мастеров в Воздухе, Земле и Молнии в деревне и дай им по группе генинов для обучения стихии — пусть нарабатывают опыт. К воздушнику пристрой Темари, пусть учится с генинами.

— Вы верите этой записке? — решил поинтересоваться личный порученец Каге.

— В постскриптуме имеется кое-какая информация, знать которую кроме меня в принципе никто не может, поэтому — да, я склоняюсь к мнению, что это был Шуукаку.

— Но почему мы должны идти у него на поводу? Его ведь можно запечатать, если он взял контроль над джинчурики!

— Потому что этот Шуукаку не похож на того кровожадного монстра, которого описывают хроники, — устало ответил Четвертый. — Если Хабуб действительно появится, то запечатать Однохвостого будет слишком сложно и затратно в плане потерь. Пример Конохи уже выветрился из памяти? А Шуукаку, при всей своей слабости относительно Кьюби, еще и будет находиться в месте своей силы — в пустыне. Так что лучше до этого не доводить.

* * *

Через три года после ужасающей бури, окружившей Сунагакуре кольцом и бушевавшей двое суток, к ущелью, отделяющему долину Суны от остальной пустыни, вышел мальчик, одетый в одежды кочевников. Из образа обычного кочевника выбивались неприкрытая голова с буйной красной шевелюрой и огромная для его роста бутыль за спиной. Лицо ребенка было обветренным и загорелым, никаких следов длительного пребывания в пустыне у него не было заметно, хотя охраняющие ущелье шиноби догадывались, кто возвращается в деревню.

К Казекаге тут же отбыл посыльный.

Двое новичков заступили ребенку дорогу, но тот исчез в вихре песка и возник прямо перед начальником караула.

— Добрый день, Дайто-сан, — поздоровался джинчурики. — Рад снова вас встретить.

— И вам доброго дня, Гаара-сама, — ответил джонин.

— А я, вот, вернулся, — сообщил он.

— И как оно? — Дайто не знал, о чем говорить с ушедшим из деревни три года назад джинчурики.

— Интересно, — зеленые глаза ребенка внимательно вглядывались в темно-карие глаза взрослого. — Поучительно. Прекрасно.

— Рад за вас, Гаара-сама, — только и смог пробормотать Дайто.

Рядом с ними появился шиноби в маске.

— Гаара-сама, Казекаге-сама ожидает вас, — произнес прибыший Песчаный призрак — член одноименного отряда для специальных поручений при Казекаге. — Прошу, пройдемте.

— Добрый день, Яшамару, — призрак дернулся. — До встречи, Дайто-сан, мне пора на встречу с отцом.

В сопровождении Призрака мальчик отправился дальше, оставляя задумавшегося джонина нести стражу.

* * *

В кабинете Казекаге вошедших встретили двое: сам правитель и мальчик лет восьми с гримом Кукольника на лице, исполняющий обязанности секретаря Каге.

— Отец, — поздоровался с правителем Гаара и кивнул явно удивленному мальчику. — Брат.

— Ты ушел, — сурово посмотрел на джинчурики Казекаге.

— Я вернулся, — спокойно ответил мальчик.

— Ты ушел, — повторил отец.

— Я учился, — тем же тоном сказал ребенок.

— У демона?

— За три года в компании демона я узнал больше, чем за тот же срок во дворце, — сообщил Гаара. — Я учился писать и читать на песке, бегущем под пальцами. Я учился считать проносящиеся мимо меня песчинки. Редкие встречи с кочевыми племенами позволяли мне не забыть речь. Я научился контролировать свою силу и понял суть пустыни. Я перестал быть заготовкой для оружия клана и Деревни. Теперь я — оружие в своих собственных руках.

— И чего же ты хочешь, "оружие"? — скепсис по поводу "своих рук" Каге даже не пытался скрыть.

— Зря ты намекаешь на контроль со стороны демона, — покачал головой Гаара. — Как сказал мне Шуу, для его вечности сто лет, которые я вряд ли проживу, не являются сроком. Все свои планы, требующие собственного тела, он может отложить. И да, он просит передать, что плевок с лысины ты так и не стер.

— Шуу, значит? — на лице правителя не дрогнул ни один мускул. — Вечность, значит? Ну-ну.

— Отец, — мальчик-секретарь вновь вздрогнул. — Судя по реакции брата, он не знал, что не единственный сын в семье... Скажи, он знает, что у нас есть сестра? — в этот раз Канкуро остался спокоен, зато дернулся отец. — Вот и здорово. И еще, отец, Шуу говорит, что ты должен был подготовить мне наставников?

— Да-да, — поспешно ответил Казекаге, обдумывая что-то свое. — Завтра утром начнутся уроки. Все же ты не вовремя покинул Деревню. Ты мог поступить в Академию в прошлом году...

— Не смеши меня, — голос Гаары резко изменился и стал более глубоким и резким. — Мы с тобой оба знаем, какая судьба была уготована мальчику, Четвертый. И не тянись к печати — я не вырывался и не собираюсь. Надеюсь, учителя действительно хороши, потому что у Гаары поразительный талант к стихийным ниндзюцу. А еще у него закончилось время удачной пропаганды, поэтому про Волю Ветра втирать будешь кому-нибудь еще. В конце-концов, пустыня учит в том числе и свободе: свободе движения, свободе кормежки, свободе жизни и свободе смерти, и теперь ограничить его своими рамками ты не сможешь, а убить его тебе не дам я. Пока-пока.

* * *

Три года в пустыне были вполне однообразны. Нет, сначала, конечно, мне пришлось помучиться, чтобы защитить Гаару от жары, добывать еду и воду... даже огонь разводить научился (хотя поддерживать его на одной чакре воздуха было гораздо сложнее).

А потом мы встретили первых кочевников и разжились местным топливом для костра и защитной одежкой — погоню могли отозвать, но поиск это не отменило бы. Еще вызнали места расположения крупных стоянок, на случай, если нужно будет разжиться чем-нибудь еще. Собственно, та карта, созданная налетом песчинок, до сих пор находится на бутыли моего носителя, как первый результат моего обучения.

Воду оказалось очень легко найти. Настолько легко, что я задумался об искусственности происхождения этой пустыне — в километре под ногами начинались остатки скального массива, в которых даже встречались подземные озера! С учетом того, что Рикудо создал луну, чтобы запечатать тело Десятихвостого, я выдвинул предположение, что на месте страны Ветра когда-то были горы, разрушенные до состояния песка мощной техникой... правда уже к краям пустыни было заметно естественное распространение.

Вот, собственно и причина однообразности нашей жизни — Гаара кочевал от одного подземного озера к другому, иногда пересекаясь с местными племенами и выменивая у них на шкурки, клыки и кости пустынных зверьков разные полезные мелочи вроде двух бурдюков, сменной одежды и пополнения запасов топлива.

Это что касается самой жизни.

Тренировки отличались большим разнообразием — если сначала Гаара просто обучался контролировать песок и изучал повадки животных и местные приметы, иногда приправляемые разными умными фразочками из моей прошлой жизни, то через полгода я устроил ему испытание фрейменов, создав песчаного червя. Правда, в отличие от обитателей одной пустынной планетки, этот червь был более песчаным, но я постарался детализировать эту сосискообразную дюну как можно лучше и, снабдив носителя двумя крюками из уплотненного песка, дал ему почувствовать всю гордость "водителя кобылы".

123

Предыдущая глава

↓ Содержание ↓