Компас всегда указывает на север

Я помню тот вечер, когда их отношения неуловимо пересекли стадию флирта, словно лодка по гладкой воде: незаметно и почти бесшумно. На дворе стояла ранняя осень, и в тот праздничный день начинался новый бальный сезон. Юные дебютантки в скромно-белых или родовых расцветок платьях выстроились аккуратной шеренгой вдоль стен, ожидая приглашения на очередной танец. Их родители и родственники симметричными кружками разошлись по залу, занимаясь любимейшим занятием любого двора: методичным перемыванием костей всем присутствующим, не исключая королевскую семью.

Когда принцесса и граф танцевали уже третий танец подряд, оживленно о чем-то разговаривая, смеясь и призывно улыбаясь, я начала беспокоится. Почтенные матроны и светские сплетники обоих полов со все возрастающим интересом, неуклонно перерастающим в азарт, следили за этой парой, заранее смакуя подробности, реальные и надуманные. В воздухе медленно, но верно чувствовалось зарождение громкого, но увы, лишь очередного скандала.

Мне, как особе незнатного происхождения, на балу появляться было крайне нежелательно, если бы не прямой приказ его величества о постоянном сопровождении майледи Сирин. У меня даже комнаты собственной не было, и спала я каморке, смежной со спальней принцессы. Поэтому сейчас я изображала из себя тень от декоративной колонны, всячески стараясь быть незаметной. Но внезапно увидев рядом с собой лакея в одежде королевских цветов, быстро растеряла все иллюзии по поводу своих маскировочных умений.

— Его величество желает тебя видеть. Поторопись.

В полном недоумении я проследовала в маленький кабинет, куда совсем недавно скрылся король в сопровождении охраны и брата. В комнате неприлично малых для монаршей особы размеров было темно и очень мрачно. От волнения и страха меня начало мелко трясти, и глубокий поклон получился несколько кривоватым.

— Я здесь, ваше величество, — едва слышно прошептала я.

Король, уже достаточно старый эйха поражал массивностью и монументальностью фигуры. Его лицо навсегда сохранило загар многочисленных военных походов, а глубокие морщины превратили его в старика. Блеклые голубые глаза сурово пронзили меня, заставив еще сильнее затрястись от страха. Его величество славился суровостью, строгостью нравов и излишней прямолинейностью, отчего нередко страдали не только впечатлительные фрейлины принцессы, но и видавшие виды старые вояки.

— Ты служанка моей дочери?

— Да, ваше величество, — испуганно прошептала я.

— Значит так, — король встал из-за массивного стола из красного дерева и начал порывисто мерить шагами кабинет, — с сегодняшнего дня ты назначаешься телохранителем принцессы, а также моим личным соглядатаем. Поскольку ты не владеешь оружием, я распорядился отдать тебя в ученицы придворному учителю фехтования. И это не обсуждается, — пресек мои возражения король. — Кроме этого, ты докладываешь мне обо всех интересах Сирин, а главное, следи за ее интрижками. Ты жизнью отвечаешь за невинность моей дочери, понятно? Я не хочу опозориться перед своими союзниками. Все ясно? Тогда приступай к новым обязанностям.

— Да, ваше величество, — в полной прострации поклонилась я.

— Да, кстати, — нагнал меня у дверей резкий окрик короля, — моя дочь о твоих новых обязанностях до дня свадьбы знать не должна. Свободна.

Сказать, что я была ошеломлена, значит вежливо и тактично промолчать. Вот так, за какие-то десять минут моя жизнь свернула куда-то не туда абсолютно без моего ведома. В одно мгновение из простой, пусть и привилегированной прислуги превратиться в прислугу шпионящую! Ведь теперь мне, фактически, придется предать принцессу ради того, чтобы она удачно и без скандалов вышла замуж за угодного королю жениха.

— О, не будь столь драматична, солнце, — тихонько рассмеялся Шелль. — Твоя принцесса далеко не так чиста и невинна, как тебе сейчас кажется. Все-таки разница в вашем возрасте слишком велика и тебе не понять всех ее желаний. Сирин принцесса, ей настоятельно рекомендуется блюсти свою честь ради чистоты происхождения будущего наследника, но в условиях любого дворца это превращается в пытку. Столько прекрасных кавалеров у ее ног... но все заканчивается поцелуем ручки в вежливой, но очень возбуждающей манере.

— Откуда ты все это знаешь? — от удивления я даже забыла о своем нелегком положении.

— Я видел все это твоими глазами, но в отличие от тебя прекрасно понимал все нюансы подобных выкрутасов придворного этикета, — хмыкнул Шелль. — Но не волнуйся, твои мучения продлятся ровно до весны следующего года. Что-то подсказывает мне, что принцессе недолго страдать от холода в своей постели.

— Не знаю... Мне трудно рассматривать принцессу с этой стороны. Она всегда была для меня идеалом и примером поведения настоящей леди.

— Солнце мое, тебе пора почитать что-нибудь кроме рыцарских романов и учебников по магии.

— Может быть. Да, а кстати, где же принцесса? — внезапно спохватилась я. — Ночь уже кончается, и она должна была как раз уже вернутся в свои покои, но здесь, в коридоре, никто не проходил. Или она вернулась раньше.

— Лучше вспомни, с кем она была до твоего ухода, — посерьезнев, посоветовал Шелль.

— О нет...

Я бегом бросилась к апартаментам принцессы, до замирания сердца боясь опоздать. О том, что я буду делать, если еще не поздно, я как-то не задумывалась. Как оказалось, зря.

От страха я совсем забыла постучать, поэтому просто ворвалась в гостиную комнату майледи Сирин и буквально споткнулась от открывшейся мне картины. Принцесса и граф Карл целовались столь страстно и самозабвенно, что не сразу заметили свидетеля. Растрепанные, раскрасневшиеся, живописно полураздетые в самых интересных местах — на меня эта пара произвела настолько странное впечатление, что я на минуту впала в ступор. С одной стороны, мне было стыдно и неловко, а с другой, я с каким-то болезненным желанием хотела видеть продолжение этого...действа. И в довершение, где-то внутри меня кольнул отголосок лихорадочного возбуждения и острого сожаления. Как ни странно, именно весь коктейль этих непонятных чувств и вывел меня из прострации. Я отчаянно покраснела, искренне желая оказаться где-нибудь подальше отсюда, и, поборов робость, спросила:

— Что же вы делаете, ваше высочество?

Мне казалось, что майледи Сирин смутится, почувствует себя неловко... Но она лишь пришла в неописуемое бешенство, причиной которого было, как ни странно, было не мое вмешательство, а прекращение "занятия" самим графом. Он отстранился, невозмутимо надел штаны, поправил рубашку и, издевательски поклонившись принцессе, подмигнул мне, на прощание махнув рукой.

На Сирин было страшно смотреть, и я предпочла сверлить взглядом пол. Но она стремительно подлетела ко мне и влепила звучную пощечину:

— Дрянь! Как ты посмела?!

С этим криком она скрылась в своей спальне, с грохотом закрыв дверь. Остаток ночи я провела, забившись в угол в собственной каморке и проплакав там до самого завтрака. Я запретила Шелль утешать меня.

С тех пор моя жизнь превратилась в настоящий ад. Я всегда знала принцессу как холодную, сдержанную, надменную леди с безупречным поведением. Поэтому контраст с ее настоящим поведением сначала вызвал у меня шок, а потом и страх. Казалось, принцесса сошла с ума. Она словно с цепи сорвалась: мне приходилось едва ли не каждый вечер отрывать от нее очередного излишне пылкого кавалера, и нередко мне серьезно доставалось как от самой девушки, так и от ее неудовлетворенных поклонников. Если бы не ежедневные тренировки у придворного учителя фехтования, меня бы уже давно избили до полусмерти. Но, пожалуй, больше всего я была благодарна Шелль: каждый раз после очередного скандала он любой ценой успокаивал меня, отвлекал или просто ругал за излишнюю сопливость. Я стала привыкать ко всей этой мелодраме где-то после десятого по счету инцидента.

В первый месяц зимы, за шесть недель до совершеннолетия дочери, король объявил о помолвке последней через три дня с младшим принцем соседней страны. Свадьба была назначена на последний день весны. Теперь мне стали понятны причины лихорадочной активности майледи Сирин, отец наверняка рассказал ей все накануне того злосчастного бала и, предвидя реакцию дочери, нашел и соглядатая, и козла отпущения. Все оставшееся время из меня методично делали личного шпиона принцессы. И особенно тщательно меня учили тихо и незаметно убивать. Я бы, наверное, до самого последнего момента не осознавала этого, но спасибо Шелль, он открыл мне глаза.

Но, как ни странно, больше всего меня нервировали не возня с поклонниками принцессы и не постоянные тренировки, а подозрительно возросшее внимание молодых дворян. И это внимание было отнюдь не делового характера.

— Чему ты удивляешься? — тихо посмеивался Шелль. — Тебе исполнилось семнадцать лет, ты вполне взрослая девушка. Совсем неудивительно, что тобой заинтересовались молодые да горячие дворяне. Ты на себя в зеркало-то давно смотрела?

Ну, смотрю, благо их по всему дворцу развешано в огромном количестве. Среднего роста, среднего телосложения, даже немного пухленькая, несмотря на все тренировки. Волосы черные, кудрявые, длиной до пояса. Глаза черные, кожа бледная от недостатка солнечного света. И где тут привлекательность?

— Глупая ты, — вздохнул Шелль, — ничего не понимаешь.

— Вот именно, — согласилась я, — совсем не понимаю.

— К тому же, не забывай, ты просто служанка и затащить тебя в постель, даже без твоего согласия, может не только дворянин, но и последний лакей.

— И что же мне делать? — не на шутку испугалась я.

— Ну, если не хочешь подобного поворота событий, просто не пропускай тренировки. Несмотря на все предосторожности, слухи о том, что ты не обычная прислуга уже разошлись по дворцу. Отчасти именно это и подстегивает интерес этих ловеласов.

— Знаешь, впору серьезно задуматься о правильности выбора профессии. И пожалеть о том, что сменить ее теперь будет очень проблематично.

В день бракосочетания принца Чарльза и принцессы Сирин, мне было жаль первого. Я достаточно хорошо успела узнать новый стиль поведения майледи, чтобы догадаться о тщательно лелеемых ею планах мести. Все время от пира и бала до торжественного ухода молодых в спальню, я не находила себе места от беспокойства, ожидая какой-нибудь гадости для ее незадачливого новоиспеченного мужа. Но, видимо, я все-таки переоценила свое знание характера принцессы, ибо объектом ее мести стала я.

Казалось бы, это даже и не месть была, так, мелкая гадость, но Сирин прекрасно знала, какое впечатление это произведет на меня. Точнее, думала, что знает.

В чем же состоялась месть? О, это было просто и гениально. Она настояла на том, чтобы я дежурила всю ночь под дверью брачной спальни, а после торжественно вынесла простыню как подтверждение свершения брака. Поверьте, не было ничего унизительнее, чем слышать сладострастные стоны и крики принцессы, а потом буквально выдирать эту проклятую простыню из-под нее. Молодым, впрочем, это совсем не помешало: издевательски улыбнувшись, принцесса утащила мужа на ковер с тем расчетом, что ей было прекрасно видно меня, но не было видно ее саму из приоткрытой двери. Ее муж, кстати, столь самозабвенно выполнял свой супружеский долг, что, кажется, даже не понял причины перехода с кровати на пол.

На душе было мерзко и тошно. Но вместо ожидаемого майледи стыда и сломлености, я кипела от едва сдерживаемого бешенства. Я никогда даже не представляла себе, что мое чувство гордости может поспорить с дворянским, но, по всей вимости, моя гордыня была ничуть не меньше гордыни принцессы. Именно тогда я поняла, что у меня появился настоящий враг, которого, как ни кощунственно это звучит, надо будет уничтожить.

— Успокойся, Лина, — моментально вернул меня на землю голос Шелль. — Пока еще Сирин является твоей госпожой, а прислуге не следует столь открыто выражать свои эмоции. И к тому же, после ее свадьбы ты фактически становишься ее собственностью. Этаким подарком, личным шпионом и убийцей. Вот эта дура озабоченная и пытается тебя подчинить.

— Не самое лестное высказывание о принцессе, — заметила я.

— Ты ее про себя и не так называла, — парировал Шелль. — Ты свидетель ее позора и этого она тебе никогда не простит. Сирин сделает все, чтобы ты с очередного задания не вернулась, так что, как раньше говорили, "пора сматывать удочки".

— Тебе виднее, — пожала плечами я.

Получение моего первого задания деликатного свойства из уст принцессы состоялось где-то через полгода после свадьбы и было тщательно продуманным спекталем-провокацией. Меня подчеркнуто вежливо пригласили в спальню принцессы, приказав ждать ее приказа. Мы с Шелль вполне обосновано ожидали подвоха, и он не заставил себя ждать. Признаться, сначала я потеряла дар речи, но, немного придя в себя, всерьез задумалась о душевном здоровье майледи Сирин. За последний год она изменилась просто до неузнаваемости: из холодной, неизменно вежливой леди, она превратилась в озабоченную кошку, кидающуюся на любого встречного мужчину в возрасте от десяти до ста пятидесяти. Собственно, в чем состоял спектакль? Хм, в...э-э-э...показательной (то есть при мне) измене мужу сразу с двумя молодыми эйха. Кстати, родными братьями.

И только после того, как мужчины вышли из ее спальни, принцесса соизволила приказать убить мне старшего из братьев. Причем она прямо заявила мне, что это желание ее мужа, но она решила для начала устранить того, кто меньше понравится ей в постели, а второго — дня через два-три.

Сказать, что я была в бешенстве, значит вежливо и тактично промолчать.

— Это какой-то бред, Шелль, — тихо пожаловалась я. — Я схожу с ума. Моя принцесса, таскает в спальню по трех эйха в день, как портовая ночная бабочка и дает мне задания убивать своих любовников, с которыми только что была у меня на глазах. А я сижу в комнате с очередным трупом и разговариваю с давно умершим темным эльфом!

— Знаешь, я с тобой согласен, — невозмутимо оборвал мою истерику Шелль. — Перемены в поведении Сирин слишком резкие и кардинальные. Как у тебя с теорией магии?

— Смотрела я на нее, — поморщилась я, — и ничего кроме похоти и ненависти не увидела. Даже самой плохонькой порчи.

— М-да, учить тебя и учить, — посетовал эльф. — А с помощью нашей с тобой силы ты посмотреть не догадалась?

— А разве я не так сделала? Ты же говорил, что у нас с тобой теперь все общее, и сила в том числе!

— Я говорил, что результат непредсказуем, — вздохнул Шелль. — С некоторых пор наши ауры стали едва заметно разделятся, словно между ними образовалась какая-то прослойка... Я даже не представляю, что это может быть!

Я едва заметно вздрогнула. Так вот, что означало то странное чувство, появляющееся, каждый раз, как я общалась с Шелль. Ох, только этого мне не хватало...

— Знаешь, я прямо сейчас пойду и посмотрю на Сирин. Есть там на ней проклятие, или нет, но дальше терпеть этот бред у меня просто не хватит сил, ни моральных, ни физических.

И я, торопясь, чтобы не передумать, буквально побежала к апартаментам принцессы. Не знаю, что бы я делала, в очередной раз застань ее с очередным эйха, но, к счастью, майледи Сирин оказалась одна. Она мирно спала, не подозревая, что творится в ее спальне.