| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Дюрыгин встал, сходил в свой любимый сверкавший германецкой белизною и взлелеянный молдавскими рабочими санузел, включил радио Эхо Москвы, не без самолюбивого удовольствия надел обтягивающие полу-лосины, туклипсные тапки на шнуровке, наколенники с налокотниками, обтекаемый каплевидный шлем. Погляделся в зеркало — хорош ли собой ?
Хорош !
На все сто процентов — хорош !
Сволок вниз по лестнице свой американский алюминиево-титановый лисапет, что за три тысячи евро купил себе на прошлый День варенья, оседлал его во дворе и сделал сперва круг по их дворовой охраняемой консьержем парковке, дабы убедиться, что его Дюрыгина "маздочка" стоит себе в полном порядочке и ждет — не дождется своего хозяина.
Приветливо поздоровался с парой соседей — чьих имен не знал, но чьи машины уважал за их юный возраст , престижную дороговизну и ухоженность.
На втором круге нажал кнопку привешенной на шее инфракрасной "лентяйки" и выехал за открывшиеся ему ворота.
Въехал в дорожный карман, дал по нему резкий спурш до самого парка, где по тенистым аллейкам бегали — трясли грудками стройные студентки, и куда стайками выводили погулять хозяйских пуделей и лабрадоров наёмные выгульщики собак.
Собак то как раз Дюрыгин и не любил.
Привяжется какая-нибудь дура, бежит, лает, да все пытается зубами за шину или за педаль ухватить.
У Дюрыгина на раме для таких дур специально баллончик с перцовым газом был прицеплен.
Пару раз он его даже в ход пускал.
Но, вроде кажется только себе навредил, потому как хозяин ротвейлера — по роже явный мент, вдруг наорал на Дюрыгина и пообещал на следующем кругу его догнать и морду ему набить.
Теперь Дюрыгин всегда сворачивал в соседнюю аллею, когда ротвейлера с толстомордым хозяином замечал.
Проезжая мимо трусящих по периметру парка длинноногих бегуниц, Дюрвыгин приветливо приподнимал руку и протяжно, на американский манер выкрикивал "ха-а-ай".
И девочки тоже, улыбались и радостно повизгивали, — "хай-хай".
Приехал до дому.
Втащил велик на второй этаж.
Стянул с себя едва увлажнившуюся потом футболку.
Принял душ, побрился, надел свежую, приготовленную Людой сорочку.
В холодильнике йогурт и апельсиновый сок.
В шкафу быстрая овсяная каша, которую только надо лишь залить кипятком.
Поглядел машинально — что там показывают по телевизору ?
Пощелкал туда-сюда.
Новости "евроньюс", индекс доу-джонса, курс доллара, цена барреля нефти марки "брент"... Неинтересно, но нужно.
Щелкнул на спутниковый канал — "дива футюра", там девушка с бюстом снимала с себя трусики — интересно, но не нужно !
На обоих мобильных уже было по два безответных вызова.
Поглядел.
На одном Людмила — звонит спозаранку, на другом — Витя Бакланов и какой-то неопознанный абонент.
Ю-Эф-Оу...
Аниндентивайд флаинг обжект.
Людмиле он перезвонит потом из машины, когда встанет где-нибудь в пробке там на Профсоюзном проспекте, Вите Бакланову позвонит из офиса, а вот кто этот Ю-Эф-Оу ? Может это из канцелярии генерального ?
Впрочем, что гадать ?
Перезвонят, если надо.
* * *
С Людмилой у Дюрыгина отношения были просто образцово-классные.
Он целых полтора года выводил привередливую Людочку на такой канон отношений, чтобы ему — минимум ответственности и обязанностей, а от нее — максимум самоотдачи, верности и тепла.
Приятели, наверняка завидовали ему.
Особенно женатые.
Людмила — бывшая чемпионка Федерации по прыжкам в воду, призерша Олимпийских игр... Фигура — умопомрачительная.
И что ценно — сама приедет на уикенд, за ней и заезжать никогда не надо, своя машинка у нее, и приедет причем всегда со своей снедью, сготовит, в хате бардак приберет, вещи его после стиральной машины погладит...
Сын Людмилы двенадцати лет на все выходные всегда к ее бывшему супругу отбывал — маме руки развязывал.
Людка сама тренером работает — в модном шейпинг-фитнес-фигитнесс — клубе. Деньги неплохие зарабатывает. А дружбой с Дюрыгиным гордится.
Пара они.
Как же !
Сам то Дюрыгин — известный продюсер и режиссер.
И телеведущим успел достаточно побыть. Настолько достаточно, чтобы гаишная шобла придорожных милиционеров вежливо его узнавала и если что — отпускала по здорову и по добру от греха — а то ведь с этими журналистами можно и на гласность нарваться !
Московское утро.
"Мазда" весело катила по Профсоюзному.
Удивительно !
Пол-двенадцатого, а пробки нет.
Что эти думские и из министерств ? Уже все проехали ? Или они все в Питер подались на юбилей реки Невы и Ладожского озера с Вороньим камнем ? Вслед за главным питерским уроженцем ?
Они лет шесть тому назад с ребятами из Ар-Пи-Тэ-Вэ как-то специально ездили в Питер снимать родной двор державного начальника, где будущий порфироноситель прыгал с дровяных сараев и играя в войнушку, вместо "лимонок", бросал в неприятеля вывернутые в подъезде лампочки... Басков переулок... Номер дома Дюрыгин уже позабыл. Помнил только, что неподалеку от главных державных пенат, возвышалось какое-то строгое военное здание — не то штаб округа, не то еще какое-то строго-секретное системное "блэк-бокс-чемодан". Может оттуда, в далеком пятьдесят седьмом — наблюдая за невинными детскими забавами мальцов-огольцов с Баскова, какой-то прозорливый аналитик отдела кадров в погонах майора и вычислил и предугадал в пацане Вове будущего царя ?
Однако, зря надеялся и напрасно радовался Дюрыгин.
На траверсе гостиницы ЦК Профсоюзов встал-таки в пробке.
Сейчас что ли этого фокусника премьера в его Белый дом повезут ?
Дюрыгину нравился придуманный одним его приятелем образ фокусника, достающего шарики изо рта и зайцев из шляпы, образ так удачно и остроумно подходивший к их нынешнему главе правительства.
Похож!
Вот уж на все сто процентов похож !
Тоненько и мелодично затенькал телефон и музыкальный центр, управляемый умным компьютером, автоматически убавил звук.
— Але ? Валерий Максимович ? — Дюрыгин узнал в гарнитуре голосок секретарши самого главного, — с Михаилом Викторовичем можете разговаривать ?
С самым главным Дюрыгин не то что из машины мог разговаривать, да будь он теперь в постели с девушкой или разбираясь на обочине с прилепившимся дотошным гаишником — всегда и в любом виде стал бы он говорить с самим Михаилом Викторовичем...
— Соединяю, — бодренько пискнула в трубку секретарша...
Пискнула и не соединила...
Обманула, или разъединилось ?
Дюрыгин, заходя в приемную самого главного, всегда пялился на ювелирно-аккуратные очертания Оленькиной фигурки и грешен — рисовал себе в своем испорченном детскими фантазиями воображении эротический картинки соития секретарши Оленьки с ее шефом.
Может, она и теперь как раз занялась напряженными чреслами его высокопревосходительства ?
Но нет, вот тенькнуло и соединилось.
— Валера ? — Дюрыгин услыхал в правом ухе неповторимый тембр голоса шефа, — говорить можешь ?
— Могу, — ответил Дюрыгин, пропуская из правого ряда наглую девицу на красной "рено".
— Я насчет твоей заявки. Там не все однозначно, мне твоя идея нравится, но ты сам знаешь твой главный минус.
— Знаю, — буркнул в гарнитуру Дюрыгин.
— Вобщем, старина, если надыбаешь классную ведущую, я твой союзник.
— Сколько у меня еще времени ? — спросил Дюрыгин
— Если начинать шоу в сентябре, — задумчиво пробормотал главный, — если начинать шоу в сентябре, то у тебя еще шесть недель.
Шесть недель...
Велика Москва, как говорил комиссар Клочков, но в иной ситуации хорошую ведущую на этой самой Москве и в шесть месяцев не найдешь !
2.
Натаха предательница.
Агаша сама давно смутно подозревала что эта подруга ее рано или поздно бросит где-нибудь раненую помирать — не вынесет с поля боя, не подаст руки, не протянет тонущей багор, не кинет круг, не войдет за ней в горящую избу...
Агашка потащилась с утра в свое вонючее кафе на каторгу и визитки этого Джона в сумочке не обнаружила.
Ах, какая она доверчивая дура !
И ведь даже не догадалась списать телефон с визитки, сделать копию или вбить его в память телефона.
Теперь на свиданку с продюсером с Джоном пойдет Натаха, а Агаша останется в пролете.
И вот сейчас, пока Агаша на своей смене, Натаха наверняка, ну просто наверняка звонит Джону и договаривается с ним о пробах, о кастинге или о чем там еще ?
Дружба — дружбой, а телевизионная карьера врозь !
Агашка вздохнула горестно.
Вздохнула, вспомнив, как однажды отдувалась за Натаху...
Они тогда первый год были на Москве — зелеными дурочками были совсем.
Ничего не знали и не понимали правил никаких.
Ну и зашли по несознанке в одно нерусское кафе.
Не соображали еще по зелени своей, что в спальных районах вообще лучше ни в какие ресторации не ходить — там везде сплошь одни хачики да урюки с шашлычниками.
Ну, и затащили их обеих в тесную гардеробную, де, давайте, девчонки, порадуйте братских представителей Кавказа оральным сексом !
Хитрая Натаха тогда в тубзик попросилась — ее пустили, а один урюк на дверях встал... А она — ловкая такая, через окошко под потолком — сперва в мужской тубзик переползла, а оттуда через окно на улицу.
И не вернулась.
Ни хоть бы даже и с ментами — но не вернулась.
Ох, отдувалась за нее Агашка, ох отдувалась ...
А потом Натаха сказала, де в ментовскую бесполезняк — голый номер обращаться, менты сами заставят всей их смене сосать. Так что надо просто забыть — и все...
Агашка две недели злилась на Натаху, хотела даже с хаты от нее с другой компаньонкой отъезжать, но потом отошла.
Помирились до поры.
Год вместе прожили и вот увлеклись идеей на телевидение просочиться.
Сперва в массовки, а оттуда — кто знает ?
Смену еле-еле доработала.
И так устала что почти половину от своих чаевых — заработанных натруженными ножками — решила истратить на такси. Вернее на частника, потому как на такси из Текстильщиков до Новогиреева и всей суммы едва бы хватило.
Приехала, ввалилась — сил не было уже даже душ принять, не то чтобы на чай да на разговоры.
А Натаха та вся светилась прям-таки и судя по всему как раз нуждалась в слушателе.
— Ну что ? — спросила Агаша, валясь лицом на подушку, — изменила мне ? С Джоном встречалась ?
-Ага, встречалась, — бесстыдно призналась подруга. И тут же поспешно принялась оправдываться, — ты понимаешь, я бы и тебя бы обязательно взяла бы с собой, и без тебя бы ни за что одна бы не поехала, но ты ведь в своем кафе сегодня весь день на смене была, а у меня выходной. Я позвонила, дай, думаю узнаю, есть ли он вообще этот Джон на белом свете, или все это вранье. А он возьми, да и предложи мне сразу на встречу к нему приехать. Я тебе уже хотела звонить...
— Да не ври ты, — сквозь подступающий сон пробормотала Агаша, — ты же его визитку у меня из сумочки стырила, а говоришь, хотела потом позвонить.
Обидно было Агаше.
Обидно, что предала ее Натаха.
Третий раз уже предала.
Но спать хотелось ужасно.
— Утром поговорим, — сказала Агашка засыпая.
* * *
А утром Натаха собиралась на работу в свой магазин.
Не магазин, а ларек на метро Войковская.
Собиралась и как всегда опаздывала.
— Ну, рассказывай, что там у вас вчера с этим Джоном то было ? — спросила Агашка едва почистив зубы и поплескав на мордашку.
Натаха в предстартовой суматохе металась по квартирке.
Из ванной на кухню — из кухни в комнату.
Смешная — заполошная в черном лифчике и белых кружевных стрингах .
— Лак мой не брала ?
— Не брала я твой лак, ты про Джона то расскажи !
— Слушай, некогда мне, Агаша, опять на работу опаздываю, Тофик мне морду набьет, ей-Богу !
— Ну так отдай тогда мне визитку Джона, — ровным спокойным голосом попросила Агаша, — у меня сегодня выходной , и я ему позвоню.
И тут Натаха раскололась.
Она напряглась сразу, как кошки напрягаются при виде собаки.
Даже перестала на работу торопиться, как напряглась.
— Слушай, Агаша, а ведь Джон просил меня, чтоб больше никому его телефон не давать.
Сказала сучка и глядит не мигая.
Агашку даже оторопь взяла.
А Натаха совсем стыд потеряла, перешагнула за внутреннюю пограничную черту дозволенного, и преодолев ее тоже вошла в раж игры в справедливость, сутью которой является полная подмена белого черным и черного белым.
— Погоди, постой, но ведь он сам мне первой свой телефон дал и ты у меня его попросту вытащила, — беспомощная перед вопиющей ложью, обезоруженная жуткой несправедливостью подруги, лепетала Агаша.
А Натаха вылупила на Агашу свои бельма, застыла с колготками в руках, будто уже и не торопится совсем на работу свою.
— Ну и что, что тебе первой дал, надо было первой и звонить, тут, подруга, кто первый съел, тот и смел.
— Ну уж, — Агаша даже поперхнулась от такого поворота в Натахиной логике, — значит не дашь телефон ?
— Значит не дам и не обижайся.
Хлопнула за компаньонкой дверь.
Агаша так и осталась сидеть на неубранной кровати.
Опустошенная и брошенная.
— Надо искать кого-то с кем другую квартиру снимать, — сказала она себе и вздохнув, повалилась спиною обратно в подушки.
3.
— У нас в прямом эфире Ирма Вальберс, здравствуй Ирма !
— Здравствуй, Сережа.
Джон стоял, прислонившись спиною к стене так называемой "большой" эфирной студии, откуда делались передачи с приглашенными гостями.
На самом деле "большой" эта студия называлась с определенным уровнем условности, с большой натяжкой.. Как условно бывают в природе большими комары или муравьи. Комнатка "пять на четыре", где посредине стоит эфирный микшерский пульт "саундкрафт — штудер" с диск-жокеем, а напротив него, впритык к пульту придвинут стол на который можно поставить три микрофона и к которому можно подсадить максимум трех гостей.
На радио по сравнению с телевизионными масштабами — вообще все всегда гораздо меньших размеров. И студии, и сами блоки АСБ, и деньги что вертятся здесь, да и сами люди — соответственно. И пенисы у этих людей — тоже.. короче и меньше. Джон всегда считал себя человеком более телевизионным, чем радийным, но АСБ-2 не брезговал и на радио частенько забегал, обделывая здесь всякие свои делишки.
Вот и сегодня — это он привел на утренний эфир Ирму Вальберс. Привел ее в эфир к ди-джею Серёже Мирскому за тысячу долларов своих административно-посреднеческих.
Ирма, естественно ничего об этом не знала, а Джону лишняя тонна грюников никак не помешает. В этом вся его останкинская жизнь — крутись, вертись, прокручивай поганки.
Он стоял, прислонившись спиною к стене в тесненькой студии и наблюдал за тем, как Сережа Мирский раскручивает Ирмочку на то, чтобы та сказала какую-нибудь сальную непристойность.
Тесная студия. Даже дивана здесь не поставить, чтобы сопровождающим с комфортом присесть.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
