Мезозой-2. Тайны Тайи

— Не стреляйте, сэр, я безоружен, — отрапортовал Арсентий.

— Идите отсюда, безоружные, — слабо улыбнулся Кирилл. — Прошу понять и простить, не могу пойти и погулять еще пятнадцать секунд, чтобы вы закончили — смена была трудная, с ног валюсь. Пока я чищу зубы — собирайтесь. В следующий раз, так и быть, загодя предупрежу о своем возвращении.

К счастью, на такую строгость никто не обиделся. Марья мухой оделась и упорхнула из комнаты, снова хихикнув на прощание и оставив Сеню одного. Тот горевал недолго.

Вернувшийся Кирилл застал того уже вовсю видящим сны.

— Терминатор, блин, — тихо промолвил Кирилл, качая головой.

Спустя пару минут он уже и сам спал. Будильник был заведен на одиннадцать утра, но проснулся Кирилл в восемь. Ему не давало покоя сегодняшнее возвращение грузопассажирского судна с Земли — на нем сюда приедет еще сто двадцать рабочих и, самое главное, личный груз для обитателей Гроссвилля.

Арсентий продолжал спать, а Кирилл собрался и пошел на пробежку. Выйдя на улицу, он передумал — с самого утра опустилась несусветная жара, не меньше сорока градусов на солнце, а ведь все еще только начиналось. Нет, один день можно и похалтурить, он и так всю жизнь следует жесткому графику.

В итоге, не в силах противиться нетерпению и любопытству, Кирилл начал расхаживать вокруг охваченной высоким сетчатым забором территории космодрома. Обычно, когда ждешь вот так, считая секунды, ничего не происходит очень долго. Время начинает тянуться, издеваясь и изгаляясь, но иногда коварный закон подлости сбоит, позволяя судьбе обласкать страждущего.

Вскоре в небе появилась постепенно увеличивающаяся в размерах точка, оказавшаяся куском металла, полной людей. Кургузый, на вид неуклюжий челнок мягко приземлился, и на космодром пришло оживление. К челноку подъехал автобус, между ними подвели герметичный трап, а водитель — хороший знакомый Кирилла Марек — вышел покурить. Вслед за первым автобусом из автопарка подтянулся и второй.

Увы, ждать долгожданных новостей из дома Кириллу пришлось еще долго, почти час, прежде чем он, наконец, сумел добраться до Джозефа, Сандры и еще одной ассистентки — Клары. Похоже, Джозефу стало сложно справляться с такими наплывами новых сотрудников, и он нанял еще одну улыбчивую девицу.

Кроме Кирилла в конференц-зал набежала целая орава местных, и это при том, что у большинства, вообще-то, был рабочий день. Видать, тоска по дому так заела, что получилось вымолить отгулы или хоть на часок отпроситься с 'каторги'.

Джозеф поприветствовал всех, кратенько представил новичков (заочно, ибо они получали прививки в медкорпусе), сердечно поблагодарил за прекрасную работу 'старожилов', пару слов проронил о важности корпоративных ценностей и, наконец, дошёл до главного, а именно до вручения передач и посылок.

Принимая маленькую фирменную коробочки из рук рыжеволосой Клары, Кирилл внутренне посочувствовал всем троим — завтра им ещё проводить масштабный инструктаж и улаживать кучу формальностей для вновь прибывших. Дело это, признаться, хлопотное.

Едва коробка из тёмного матового материала с логотипом Громко оказалась в руках — она была чуть больше смартфона — как Кириллу сразу же захотелось варварски вскрыть её и добраться до содержимого. Не без труда он сдержался, прихватил передачу ещё и для Сени и помчался в комнату. Уже возле жилого корпуса он вспомнил, что не взял Юлину коробочку, но успокоил себя, что сразу три в одни руки и так бы не дали. Да и будить девушку не хочется. Пусть себе отдыхает.

Доводчик ещё не успел захлопнуть за спиной дверь, а Кирилл уже подцепил ногтем крышку и с хрустом сорвал её, лишь после этого заметив крохотную серебристую кнопочку на ребре справа — она включала открывающий механизм. В любом случае, Кириллу было уже наплевать, упаковку он раскурочил безвозвратно.

Внутри Кирилл обнаружил крохотную карту памяти и ничего больше. Он-то рассчитывал на обычное письмо от матери, но почему-то она ограничилась электронным посланием.

Вложив карту в КПК, Кирилл открыл единственную папку.

4.

Мама выглядела бесконечно измотанной, и в исхудавшей руке, обтянутой тонкой бледной кожей и испещренной голубыми прожилками вен, опять качалась сигарета.

Пол и постель ушли было из-под ног, но вмиг вернулись, стоило Кириллу включить видео — никаких плохих новостей не было, мать припасла сплошь хорошие.

— Сынок! Прости, что я здесь с сигаретой, не в форме, но я решила записать видео сейчас, потому что мне только что звонили из больницы! Я получила твои деньги и, поверь, никогда ещё в жизни я не испытывала такой благодарности и гордости, как сейчас.

Мой врач звонил пару минут назад, двадцать первого ноября я ложусь на операцию. Он уверен, что даже одна поможет добиться длительной, многолетней ремиссии. Благодаря тебе я буду жить, совершенно точно. Голова перестанет каждый день болеть, и все будет прекрасно.

Человек, который доставил мне эту карту памяти, ничего о ней не знал, но на посылке был номер телефона. Я позвонила, и мне все объяснили. Я не очень сильна в польском, ты и сам знаешь, но главное поняла — ты работаешь где-то очень далеко, на другой планете. На другой планете, — мама усмехнулась, и в усмешке на краткий миг мелькнула живая ирония, родная и знакомая. — Подумать только, как же странно звучат эти слова, когда произносишь их сама. Мне сказали, что ты вернешься через год. Что ж, с одной стороны я рада, что у тебя получилось ... Э-эмм... Оказаться в интересном месте, а не где-то ещё, но я волнуюсь за тебя. По телефону мне сказали, что сообщение от тебя будет в декабре, и я с нетерпением жду его. Порадуй на Новый Год, похвались своими достижениями.

Мама рассказывала о домашних делах, о том, как на работе застукали студентку-стажерку в горячих объятиях охранника — дело было в кабинете ушедшего в отпуск директора — как разродилась неугомонной тройней соседская кошка, и как в подъезде едва не начались боевые действия за обладание шерстяными комочками.

На сердце сделалось тепло и в то же время грустно, а подъезд с облупленной краской и через раз работающим лифтом стал таким желанным, что в какой-то момент Кирилл уже согласился бросить здесь все и метнуться в какой-нибудь телепорт одностороннего действия.

' — А Юля?' — спросил он себя.

Свой монолог мама закончила весьма интригующе:

— Кстати, твой двоюродный братец поправился, голова уже не болит, да только ума так и не прибавилось. Никто больше ни на кого обиды не держит.

Кирилл впал в короткий ступор, а потом на смену тоске пришло окрыляющее облегчение. Со спины будто сняли гигантский джетпак, набитый картошкой, а из конечностей вынули шунты. Ай-да мама, ай-да молодец. Тебя бы в шпионы, как ловко, но понятно все завернула!

— Что ж, сын, даже не знаю, что ещё добавить. Ты меня спрашивай, если что интересно, и постарайся рассказать мне как можно больше. Не нужно там себя мучить, понял? Я не хочу, чтобы ты пахал ни износ, теряя здоровье, даже за сто тысяч евро. И, ради бога, не ври мне, я сразу пойму это и очень, очень расстроюсь!

Напоследок ожидаемо шмыгнув носом, тревожно покрасневшим, мама выключила камеру. В комнате воцарилась пустая звенящая тишина. Минул всего месяц, а Кирилл уже настолько отвык от всего прежнего, земного, что даже вид матери, самого родного человека, запускал в душе совершенно новые процессы.

Кириллу стало чудиться, словно на самом деле он никогда на Земле и не был. А что, если все воспоминания — это сон? А единственной явью была Тайя, Лордана и Гросвилль. От накатившей было на пару мгновений хандры не осталось и следа. Здесь за окном каждый день солнце, деревья и самые невероятные существа из всех, нам известных. А ещё здесь Кирилл здесь как рыба в воде, а не лишний, не изгой, не чужак. В сером и хмуром Крулевце этот комплекс преследовал его, что называется, с младых ногтей.

Нет, в этом мире Кириллу хорошо живется, несмотря на Иона, цератозавров, пауков, фиолетовых ядовитых ящерок-сладкоежек и прочих гадов. Ему плевать на косые взгляды тех, кто оказался раздосадован его успехами. Во многих случаях, говоря начистоту, злопыхатели просто приходили в бешенство — с их точки зрения всякий, в чьих жилах бежала русская кровь, обязан был нести бремя кары, назначенной почти полвека назад, и не имел права поднимать головы. За минувший месяц Кирилл приучился не только жить с этим, но и даже наслаждаться каждым днём своего пребывания в Гросвилле. Все было хорошо.

5.

Последние несколько выездов с учёными Кирилл пропустил. И Вита, и его коллег — Ларису, Пола и Хуберта — сопровождали другие группы охраны. Кирилл не понимал, отчего такая несправедливость, а Расим талдычил, что служба в охране — это не поход в кино, и все задачи должны заслуживать одинакового интереса и внимания. Талдычил и отправлял Кирилла чинить или менять датчики, как сегодня.

Работы оказалось порядочно — аккурат здесь сошлись два не поделивших территорию или что-то ещё конкавенатора, и в пылу битвы размолотили все в округе, прорвав цепь датчиков. Эти восьмиметровые верзилы повалили несколько молодых деревьев и изрядно встряхнули пару долгожителей, с которых вместе с ковром хвои посыпались и датчики.

— А, да они девчонок делили! — осенило кого-то.

— Да-а-а, точно, тоже слыхал об этом, — вторили ему — кажется, Тиджей.

М-да, вот что значит брачный сезон. У хищников он был смещен по отношению к травоядным, и объяснялось это просто — неокрепшие безобидные детеныши еще целый год буду представлять собой доступную и качественную пищу для матери, стерегущей выводок. Зато теперь и сами хищники, и их быстрорастущий выводок будет обеспечен хорошим питательным кормом в виде юных лусотитанов, динхейрозавров, дракониксов и прочих растительноядных.

На поляне, кроме деревьев и маленьких, похожих на коричневых жуков датчиков красноречиво возлежало главное доказательство и главный же результат недавнего побоища — огромная, уже остывшая туша с прокушенной и изломанной шеей.

Даже лёжа на боку, чудовище возвышалось над людьми. Поспорить с этим мог лишь Тиджей, но он не стал этого делать. Не в меру впечатлительный здоровяк предпочитал держаться в стороне от динозавров, в том числе мёртвых, и внимательно оценивать степень повреждения цепи сенсоров. Настолько внимательно, что взор его устремлялся исключительно на компактные приборы, не соскальзывая на недвижимую гору мяса, мышц и костей.

Первым делом группе из пяти человек предстояло зачистить территорию — к туше уже наведались любители падали всех мастей, от насекомых до рамфоринхов и, неожиданно, колосса-орнитохейруса.

Гигант, коего Кирилл прежде имел честь лицезреть лишь в недосягаемой вышине, на земле тоже производил впечатление. Сложив крылья и погрузив продолговатый клюв в дыру в гигантской шее хищника, монстр напоминал увеличенного в разы стервятника, смертью с косой, явившейся полюбоваться знатным урожаем. И заодно покушать, да.

От орнитохейруса веяло могильным холодом, но не для Кирилла. Он видел перед собой одно из многочисленных творений природы, к тому же весьма смышленое, о чем свидетельствовал проницательный, чуть насмешливый взгляд янтарных глаз. Такого о тех же рамфоринхах или диморфодонах не скажешь, у тех зенки отсюда напоминали щелки, из которых рвался недобрый красноватый огонёк.

— Пушки приготовьте, наставьте на тушу, насчёт три пальнем, — велел Элвин и бросил Тиджею, прикрывавшему автобус с автоматом. — Если гуманный способ не сработает, выстрели сперва в воздух, а следом по ним. И будь начеку, сюда с минуты на минуту могут нагрянуть ребята покрупнее. Из-за обрыва цепи информация с уцелевших датчиков неполная, можем проворонить. Говорил же, дайте нам дрон...

Чернокожий боец сурово кивнул, Элвин сосчитал до трёх, и все одновременно сработали из инфразвуковых пушек. Нажав на кнопку, расположенную на месте клавиши включения у фонарика, Кирилл почувствовал легкую неловкость — вроде жмешь, вроде есть обратная связь от встрепенувшихся ящеров, но при этом ничего, в общем-то, не происходит. Человеческое ухо не воспринимает инфразвук, да и для двуногого млекопитающего такая доза была не смертельной и даже не опасной, хоть в упор бей. Так, дискомфорт, чувство страха, короткий приступ паники, но не больше. А вот на мезозойскую живность подействовало здорово.

Рамфоринхи и диморфодоны взмыли вверх так, словно давно ждали, когда же кто-то бесцеремонно прервет их пиршество. Они поднялись в воздух молча, и уже там начали возмущенно и пискляво крякать, закружив на безопасном удалении над тушей конкавенатора. Она так и манила их. Когда еще прибрежные охотники получат такой подарок? Это ж не надо нырять за юркой рыбой, не надо искать эту самую рыбу, не надо вообще стараться! Сиди и лопай, сколько влезет.

Орнитохейрус выудил длиннющий зубастый клюв, увенчанный килевидным гребнем, из кровавых недр и возмущенно замотал головой, будто сбрасывая наваждение. Напарники Кирилла стиснули зубы, кто-то побледнел. Да, орнитохейрус пугал одной внешностью, что уж там. Но приказ есть приказ — вперед!

Стоило бойцам сделать еще один шаг, как птерозавр понял, что в этой схватке удача не на его стороне. Он словно бы нехотя растопырил крылья, потом, поймав поток воздуха, взмахнул ими, темной стрелой пронзил галдящий строй мелких летунов и был таков. Орнитохейрус не стал унизительно выжидать в небе, пока люди уйдут, как это делали рамфоринхи и диморфодоны. Он немедля покинул это место и уже не вернется сюда.

Аристозухи же просто удрали, молча и скромно, болтая вытянутыми в струну хвостами. Молча, потому что перед побегом шустрые поганцы набили себе полные пасти мяса. С этой стороны Кирилл их даже и не видел, мелкие птицеподобные хищники показались лишь после звуковой атаки. Со свойственной только им и, возможно, сципиониксам и гипсилофодонтам грацией они перебежали поляну и скрылись в спасительных зарослях папоротника на другой стороне.

Освободив себя от нежеланного общества плотоядных, пятерка охранников приступила к расстановке новых датчиков.

— А почему их так упрямо вешают на деревья? — спросил Кирилл Элвина. — Нельзя подвесить повыше или, наоборот, положить на землю? Они ведь не только животных отслеживают, но и всякие сейсмические аномалии — я такое слышал, во всяком случае.

— Я тоже слышал, но ни хрена в этом не разбираюсь. Ты, я так полагаю, тоже, так что просто делай, что я говорю, — Элвин, как всегда, был не настроен на долгую беседу. — Если сильно интересно — спросишь потом у дружка своего, шизолога. Он, правда, по другой части, но ты все равно спроси — авось подскажет.

Вита здесь недолюбливали многие за чудаковатость и неуклюжесть в общении. Кирилл и сам не знал, как относится к этому человеку — сегодня он великодушно одалживает огромную сумму, а завтра требует, чтобы ты дал ему покопаться в своих мозгах. И в то же время с Витом было интересно поговорить. Одержимый наукой, он умел завлекать слушателей своими занятными историями, но непредсказуемость поведения играла с ученым злую шутку, ибо оценить ее могли лишь считанные единицы. Да и порой он казался каким-то жестоким, что ли. Кто еще может с упоением, в мельчайших подробностях и не отрываясь смотреть на то, как полуторатонные хищники рвут на куски только-только вылупившихся детенышей лусотитанов?