Проклятый

Есть что-то, для чего меня они сюда притащили. В это место, о котором я ничегошеньки не знаю.

В место, которое я даже толком не видела.

Шестое чувство мне подсказывало, что это очень-очень далеко от дома. Здесь холоднее, и есть ветер, который буквально перебирает и обволакивает каждую твою косточку.

За пределами узкого коридора, в котором я находилась, шел дождь. Даже не так: то был сильный ливень, еще раз напомнивший мне о жуткой погоде в этом месте.

В моей местности никогда таких не бывало. По большей части, я наслаждалась солнцем и лазурной водой, ласкающей мои босые ноги. Я жила на берегу моря с прекрасным видом на линию бескрайнего горизонта, за которой пропадали корабли.

Это бы звучало красиво, если бы я не знала о том, что эти корабли отправлялись проливать кровь. За страны, которых скоро не станет.

Это все меня не касалось. До этого дня.

— Сгорите в аду, твари! — Мне чудом удалось ослабить на себе тряпку и закричать так сильно, что мой голос эхом отозвался от тесных стен и низких потолков.

— Молчать, потаскуха! — приказал золотозубый, отчаянно натирая меня между ног — я напряглась так, что вены на моей коже вздулись. Я не хотела этого чувствовать.

Не хотела после вспоминать об этом, купаясь в своем позоре.

— Фригидная ты, тварь, — приговаривал он, заставляя меня рыдать еще сильнее. Если бы в моем желудке был бы хоть грамм переваренной пищи, он бы давно вылетел наружу. Но я могла только плеваться и захлебываться слезами.

— Мы все равно возьмем тебя. Если придется — изваляем в дожде. Нимфа... — Звук расстёгивающейся ширинки заставил меня заверещать так, будто меня режут.

Меня и вправду резали.

Эти ублюдки медленно разрезали меня на кусочки и посмеивались во время этого процесса.

— Что здесь происходит? Гилберт, ты опять за свое?! Ты же... Вы совсем страх потеряли?! Отпустите ее немедленно! Делайте то, что {ОН} вам приказал. Ваша задача — доставлять девушек в подземелье. Они не для вашего пользования. Кучка недисциплинированных отбросов, которыми нам приходится довольствоваться, пока лучшие служащие на границе. — Спасительная речь прозвучала для меня как музыка. Я не могла поверить в то, что голос, произносивший это, был реален.

Но, спустя мгновения, хватка на мне тут же ослабла. Меня поставили на ноги и повели вглубь по коридору — уже не прикасаясь ко мне похотливо или жадно. Они вели себя как солдаты, выполняющие непреложный приказ.

{Чей?!}

— Есть, сэр. Я прошу лишь о том, чтобы это осталось между нами, сэр. Такого больше не повторится...

— Это УЖЕ повторилось. Это не останется между нами. И, на вашем месте, я бы не стал рассчитывать на помилование. Он не знает пощады. Только не говорите, что забыли об этом...

{Он не знает пощады.}

Эти слова были сказаны таким тоном, что, на какую-то долю секунды, показались мне хуже группового изнасилования.

— Черт бы тебя подрал, — фыркнул один из моих обидчиков, толкая меня вперед. Постоянно вперед и вперед. Теперь я молчала, нацепив на свое лицо маску равнодушия.

Гордо задрав голову, я шла вперед, не собираясь больше показывать им своего отчаяния.

Своего страха.

— Добро пожаловать в новый дом, — с злорадной усмешкой сообщил новый для меня голос. На лице

его обладателя отразилось искреннее удовольствие, от которого меня передернуло. Еще никогда в своей жизни я не соприкасалась с таким садизмом и неприкрытой человеческой

жестокостью.

Да, я знала, что в странах царит война. Но была так далека от этого всего.

Живя на ферме в ужасных условиях, я иногда задумывалась о том, насколько скучна и однотонна моя

жизнь. Но также понимала, что многие из тех, кто страдают от постоянных митингов, революций и

массовых убийств, мечтают о моих будничных проблемах: вечная скука, постоянный гнет сверстников и бесконечная уборка дома и фермы.

Несмотря на обыденность своих будней... То, что происходит сейчас, — явно не то приключение, о

котором я мечтала всю жизнь. В конце концов, я встретила Гаспара. И он был моим главным приключением.

Мои зубы непроизвольно врезались в нижнюю губу при воспоминании об обещании, которое он мне

дал:

{Я буду защищать тебя, где бы ты ни была.}

И где он сейчас? Готова поспорить, он даже не знает о месте, в котором я нахожусь. Я и сама не

понимаю, где я.

Тюрьма? Подземный тоннель? И кто такой "он"?

Мне чертовски необходимо знать ответы на все мои вопросы, и если эти ублюдки думают, что я буду

молчать, то они ошибаются.

— Какой еще дом? Что это за место? — Мы прошли дальше, углубляясь в самую чащу

темных коридоров. На миг мне показалось, что я услышала истошный женский крик, и оцепенела.

Улыбки на лицах моих сопровождающих стали только шире.

— Какая-нибудь сумасшедшая. Или сопротивляется, — подметил один из них, недвусмысленно

посмотрев на разорванный подол моей рубашки. — Надеюсь, ты не будешь сопротивляться?

— Роб, ты же слышал, что сказал Джейс. Он все ЕМУ расскажет. Не думаю, что ОН обрадуется...

— Это не его собственность! Это даже не его люди! И ему плевать на этих потасканных девок. Они не

для этого здесь. — Я уже жалела о том, что вообще могу слышать этот разговор. Каждое слово,

слетавшее с губ этих ублюдков, оставляло за собой вопросы, оставшиеся без надежды на ответы.

— Я так не думаю. От хорошеньких никто не откажется. Эта — хорошенькая, — ласково промурлыкал

Золотозубый, вновь толкая меня вперед. Его рука скользнула по моей щеке, оставляя после себя

неприятный осадок на коже.

— Тогда будет даже лучше, если мы подготовим ее к худшему. — Крики, едва различимые в коридоре,

становились громче.

Я не слышала слов, которые произносили девушки. Но точно знала, что некоторые из них не

понимаю вовсе — это были слова, сказанные на другом языке.

— Пришли. — Один из мужчин в темной форме открыл передо мной старую деревянную дверь с

небольшим окном в виде решетки. Чьи-то руки толкнули меня под лопатки, и я оказалась внутри

безобразной пещеры. Буквально в сантиметре от ног пробежала крыса, и я подавила крик ужаса,

сковавший мои легкие.

Это не может быть правдой.

— Пойдем. Оставляем ее здесь и уходим, — приказал другим один из них. Меня вновь толкнули

вперед, почти сбивая с ног. Сжимая зубы, я старалась не произносить больше ни звука.

Я просто мечтала о том, чтобы они ушли. Исчезли. Я лучше буду ночевать с крысами, голодать, не

понимать, что происходит, чем выдержу хоть еще одно прикосновение этих ужасных людей.

— Не так быстро. — Золотозубый все никак не мог оставить меня в покое, облизываясь, как голодная

собака. — Джейса здесь нет. Вы меня прикроете. Я хочу ее.

— Давай, только быстро, — к своему шоку услышала я, немедленно пробежав в самый дальний угол

темницы.

— Вы не тронете меня! Не тронете! — закричала я, хватаясь пальцами за сырые стены. Я поразилась

тому, что даже не плакала — страх заглушал все мои эмоции, придавая дикости и сил бороться с этим

червем, которого язык не поворачивался назвать человеком.

— Ох, тебя здесь никто не услышит. Я просто хочу тебя подпортить, для твоего же блага. Тебе будет

лучше, если ты будешь хуже, чем есть сейчас. Тогда он даже не заметит тебя. Ты затеряешься в толпе. И будешь жить. — С каждым словом он приближался ко мне все ближе и ближе, а я хотела провалиться в стену, которая никак не хотела расходиться за моей спиной.

— Кто такой "он"? Где я нахожусь?! Я хочу знать это! Кто вы, черт возьми, такие?! — Внезапная мысль

поразила меня с такой силой, что тут же слетела с губ: — Вы взяли меня в плен?

— А ты сообразительная. Во Франции у вас все такие умницы и красавицы? — пробормотал он вновь,

зажимая меня в углу. Только после того, как он произнес эту фразу, я поняла, что он говорил на

Французском с акцентом.

Нет, нет... Я действительно далеко от дома.

Холод, туман, ветер, которые высасывали из меня всю душу...

— Я... В Англии? — жалобно пискнула я, перед тем как почувствовать его руки повсюду на своем теле. Они ощущались как щупальца. Как укусы пчел, атакующих одним разом.

— Ммм. Это неважно. Тебе нужно заткнуться, нимфа. И немного помочь мне... — Тут мужчина облизал свою ладонь, оставляя на пальцах влажный след. Его рука потянулась к моим ногам, задевая

внутреннюю поверхность бедер.

Отчаянный крик пронзил мое горло, но обидчик не дал мне пошевелиться.

Я не привыкла... Защищаться. Мне никогда и ничего не угрожало.

А теперь его пальцы стремительно пробирались к самому интимному месту на моем теле, и все

внутри меня протестовало, отталкивало его и молило о спасении.

Гаспар врал со своим наглым обещанием защищать меня.

Они все мне лгали...

Собственная жизнь посмеялась надо мной дважды: первый раз — это когда я потеряла память, будучи

маленькой. Я просто проснулась недалеко от фермы — там, где теперь и жила. Решив, что я откуда-то

неподалеку, моих родителей пытались найти в соседней деревушке, но так и не обнаружили. Так я и

осталась жить там — с людьми, которые обращались со мной как со служанкой. Так они обращались

со всеми детьми, которые проживали на ферме — приемными детьми.

Второй раз — сейчас. Приключения, о которых я мечтала, читала в книгах или воображала себе по

вечерам, провожая закаты. Я мечтала о них даже после того, как в моей жизни появился Гаспар —

гвардеец Франции. Высокий, мужественный и невероятно красивый. По описанию он идеально

подходил на мужчину, которого я так долго ждала, и все же... Внешности и красивых речей мне

оказалось мало.

Мне было мало его заботы и взгляда, который всем своим видом кричал о том, что парень любит меня больше всего на свете.

Мне нужно было нечто большее. Какой-то знак свыше, и эта немая дрожь от сердца, переходящая во

все тело.

— Гас... — тихо прошептала я, думая только о том, как уютно было в его объятиях. Я не была

девственницей. Но быть использованной этим выродком?! Или каким-либо другим... Ни за что.

— Кто это? Твой дружок, красавица? Я буду гораздо лучше него...

Я приготовилась к атаке его пальцев, рук и губ на моем тело. Мне нужно защищаться... Мне нужно...

— Что я тебе сказал?! — Рев раздался позади Золотозубого. Немедля ни секунды, мужчина, которого я

уже раньше видела в коридоре, спас меня от издевательств насильника. Я даже не встретилась с ним

взглядами — казалось, я не вызываю у него ни капли интереса. Его больше заботил этот подонок и

то, что он ослушался чьего-то приказа.

— Ты сгниешь в Адинбурге за то, что ослушался дважды, — просто сказал он, доставая из-за полов

своего костюма наручники.

— Нет! НЕТ! Нет... Простите, сэр... Это была ошибка... Всего лишь один раз... ОН простит меня! Простит! — шептал Золотозубый, пока я пыталась отдышаться. Наблюдать за его жалкой мольбой было одно

удовольствие.

Я даже не поверила в то, что могу так упиваться чьим-то несчастьем. Но после того, что они все со мной сделали, я хотела, чтобы они все отправились в Адинбург. Пускай, я не имела понятия о том, что значит это слово. Судя по тону голоса главного, это очень-очень нехорошее место. Тюрьма...?

Но если я нахожусь в этой ужасной тюрьме, неужели есть что-то еще хуже?

— Он не знает пощады, — снова повторил Джейс, хватая Золотозубого. Эффектно ударив его по голове,

он вывел мужчину из моей коморки, захлопнув за собой дверь.

Звук закрывающегося замка расколол мое сердце на части.

Я ринулась к окошку, отчаянно хватаясь за холодные ржавые решетки.

— Нет, — только и слетело с моих губ. Я все еще не понимала, почему во мне нет ни слезинки. На крики

не хватало никаких сил.

Со стороны выглядело так, будто я очень хорошо переживаю свое похищение. Я не выглядела

раздавленной, напуганной, умоляющей о спасении жертвой.

Но только потому, что внутри была настолько сломлена, что у меня не оставалось сил что-либо

делать.

И я была сломлена уже очень давно.

Они просто меня... Добили.

Глава 2

[POV Кенна]

Дни тянулись очень медленно, превращаясь в целую вечность. Меня развлекали лишь звуки

одиноких капель воды, спадающих на пол с сырого потолка. К изредка пробегавшим у моих ног

крысам я привыкла, а вот к солнцу, что иногда стучалось в небольшое окошко над моей головой,

нет.

Никогда не думала, что можно скучать по солнцу. По свежему воздуху и влажной траве, по которой я

так любила бегать босиком.

Редкие, едва-заметные лучики издевались надо мной, будто намекая на то, что я где-то близко к

поверхности. Свобода совсем рядом, и до нее, казалось бы, можно дотянуться рукой... Но нет.

Все мои попытки выяснить где я, и зачем здесь были безуспешны.

Со мной обращались как со скотиной, которую растили на убой... Три раза в день мне приносили

огромную тарелку непонятного содержимого и стакан воды.

И каждый раз я делала то, что должна была.

— Ешь. — Это был один из людей в черной форме — его я не заметила во время похищения.

Отличительные знаки на форме этих людей помогли мне догадаться о том, что они были чем-то

вроде армии или полиции. Или, на крайний случай, сектантами. Кто знает, чем они тут занимаются,

если поклоняются тому, кто "не знает пощады" и коллекционируют молодых девушек, лишая их

семьи, теплого дома и нормальной жизни.

Правда была в том, что у меня никогда не было нормальной жизни. Я вообще не знала, кем являюсь на самом деле. Мою жизнь придумали за меня, и не было ни единой ниточки, которая

связывала бы меня с прошлым...

— Я сказал: ешь, — снова приказал мне молодой человек с пустым выражением лица — то было лицо

солдата, безоговорочно выполняющего приказы своего правителя.

Я подняла глаза на своего собеседника и, поправив рукой спутанные немытые волосы, резко

выдохнула:

— Я не собираюсь есть из этой грязной миски. В этом мерзком подземелье.

— Ты умрешь, если не будешь есть. Или хотя бы пить. — Офицер буквально приподнёс блюдо к моему

носу. Резкий запах переваренного гороха с рыбой вызвал во мне лишь отвращение, как и все вокруг.

Первые дни я действительно хотела есть. Теперь же, привыкнув к голоду, хотела лишь одного —

воды. — Разве вы не этого добиваетесь? — огрызнулась я, ударив рукой по тарелке. Ее содержимое тут же растеклось у наших ног, и офицер, лицо которого было усыпано мелкими царапинами, был явно

недоволен моим поведением.

— Видимо, к тебе нужно послать Гилберта. Может, его ласка поможет тебе поесть... Или, хотя бы, попить воды.

— Какое тебе дело до моего приема пищи?! — снова огрызнулась я, пиная босыми ногами тарелку.

Прокатившись, она с шумом ударилась о стену — мое беспардонное поведение бесило офицера все

больше и больше.

— Ты нужна нам живой. Ему — живой. Он не убивает просто так... Хотя, я сомневаюсь в том, что именно