Седьмая

Нас разняли. Затем — экстренное заседание Большого Совета, на котором я сказала Мстиславу, что если тому дорога жизнь сына, то ему стоит держать Артема подальше от меня. Он не должен ко мне приближаться. Никогда!

Мстислав мне поверил. Тогда он был еще Третьим Москвы, но уже с большим влиянием на Совет. Да и Марина Викторовна, Первая Москвы, была на моей стороне. На Артема и наложили пятилетний запрет, а я вышла из Ордена и вернулась в родной город. Заняла у отца денег и открыла собственный салон красоты, а затем еще и фитнес-студию. Много работала, и отдала деньги. Затем работала еще больше, пока не обзавелась...

Много чем.

Два года назад пришла в себя настолько, что снова стала ходить на свидания — благо, от желающих не было отбоя. Год назад решила, что снова созрела для серьезных отношений. Только на этот раз выбрала обычного человека, не имевшего никакого отношения к Ордену.

А теперь, оказывается, Артем приезжает в Эн..ск! Неужели для того, чтобы узнать, останется ли далекий от столицы филиал верен Восточному Ковену? Или же собирается разворошить прошлое, заботливо мною похороненное, от которого я отгородилась не хуже, чем от мира мертвых, год назад забравшего мою бабушку?

— Пойду-ка я! — сказала Стасу. — Мне на работу пора и... Мне надо подумать.

— Подумай, — согласился глава Эн..ского филиала. — Артем спрашивал твой номер телефона, но я не дал.

— Молодец! — похвалила его. — Но будь еще большим молодцом — отзови вот этих! — кивнула на оборотней, резвившихся неподалеку.

Один из "этих" приобрел венок с черными траурными лентами и напялил его себе на шею. Его коллега по "хвостатому" цеху заржал так, что спугнул стаю кладбищенских ворон.

— Но, Лика... — заюлил Стас. — Ты ведь знаешь, они не подчиняются мне напрямую! Вернее, ты знаешь, кто им приказывает.

— Так-так-так!.. — протянула я. — Значит, не ты их прислал, но ты проболтался своему пушистому другу... Рассказал все альфе Серых, — о тревогах, Артеме и кладбище, — и он проявил инициативу, приставив ко мне своих собачек?!

Оценив его вид, я поняла, что не ошиблась ни разу.

— Лика, для твоего же блага! — и Стас вновь забормотал о неведомой мне опасности.

Судя по взглядам альфы Серых, которыми тот меня одаривал при каждой нашей встрече, он бы не отказался "охранять" меня своей постели. Старательно и с удовольствием.

Раздражал меня так, сил моих больше нет! Я отказывала ему много раз — доходчиво и аргументированно объясняла, что у нас ничего не будет, поэтому нечего на меня так смотреть! Не нужны мне цветы и его подарки! Затем, отчаявшись достучаться до замутненного гормонами мужского разума, послала несколько раз далеко и неаргументированно.

Ни одно, ни второе его не проняло.

Навязчивый оборотень появился в городе не так давно. Года полтора назад в Эн..ске случилась война кланов, и к власти пришли Серые. Явились откуда-то из России, их главарь надрал зад тогдашнему альфе Белых, и тот сбежал со своей стаей в ту самую Литву, за что их филиал люто нас ненавидел аж до вчерашнего дня. Те же из Белых, кто остался в Эн..ске, вступили в стаю Серых и признали власть этого...

Степан Коршунов, вот как его звали!

— Все, Стас! — поморщилась я. — Мне на работу пора.

— Что мне сказать Артему, если он о тебе спросит?

— Ничего. Ничего ему не говори, потому что я сама ему все скажу.

Мой внедорожник стоял на парковке возле раскидистого клена, на котором уже начали распускаться листья. Дерево давало жалкое, но все же подобие тени. Косясь на молодых дебилов, успевших купить и второй венок, я решительно направилась к машине. Те, перестав пугать бабулек, двинулись за мной, после чего дружно загрузились в красную "Мицубиси".

Наплевать!..

Включила кондиционер, разгоняя удушливую, совсем летнюю жару в темном салоне. Платье тут же стало холодным и противно прилипло к телу.

Впереди меня ждал длинный рабочий день, поэтому я все же решила заехать домой и переодеться. Вырулив со стоянки, прибавила газу. "Митцубиси", словно приклеенная, потащилась за мной следом. Ну и пусть! Вскоре я открыла окно, затем сняла очки, подставляя лицо теплому воздуху. Дорога в город шла по берегу озера Киш, по гладкой поверхности которого, между видневшимися лодками рыбаков, прыгали сверкающие солнечные "зайчики". От них рябило в глазах, и я почему-то заулыбалась, радуясь приближающемуся лету.

Улыбалась так долго, пока не заметила, как на горизонте, далеко-далеко, над виднеющимися на дальнем берегу многоэтажками, собирались, клубились темные облака.

Предвестники беды.

Стас прав!.. Тревожное ощущение, появившееся на кладбище, не спешило исчезать даже под лучами майского солнца. Поселились под коркой головного мозга, давая о себе знать странными, тягучими предчувствиями беды. Мне показалось, что на город надвигалось нечто, пугающее своей неопределенностью.

И дело тут вовсе не в приезде Артема.

Глава 2

Он поджидал меня во дворе моего же дома. Наверное, дрессированные собачки, что вели меня от самого кладбища, успели доложить своему хозяину, куда я направлюсь. Впрочем, я уже заприметила большой, нахальный джип черного цвета, припаркованный возле железной ограды дома, а затем почувствовала раздражающий меня запах.

Оборотень!..

Новостройка, пять этажей в тихом центре, уютный внутренний дворик, выложенный красно-синими плитами, разноцветная детская площадка. Пожилая нянечка катала на карусельке пухлого малыша в синей кофте, и он заливисто смеялся. Рядом с площадкой, посматривая на малыша, стоял тот самый... начальник мохнатых дебилов, которые даже и не думали таиться, подъезжали и подмигивали мне на светофорах, словно это была какая-то развеселая игра.

А теперь еще и этот, их главарь!

Он — Степан Коршунов, а я — Лика Воронцова, и ему хватило ума в первую же нашу встречу... Вернее, ума ему не хватило, но он все же пошутил, что это судьба и знак.

Он ошибся, это не было ни знаком, ни судьбой!

К тому же, та встреча обернулась полнейшей катастрофой. Короткостриженный, с глазами цвета стали качок, царь и бог качков, чьи мускулы непослушно лезли, пытаясь вырваться на свободу из обхватывающей мощный торс трикотажной поло-рубашки, заехал немцу из Западного Ковена — черт, а ведь это был Третий Берлина! — в челюсть, когда тот, прилично надравшись в ресторане, в очередной раз схватил меня за колено.

Опрометчиво же Стас на встречу с представителями Западного Ковена позвал не только меня, но и альфу Серых, заправляющего в Эн..ске!

Я бы разобралась с немцем и сама, а так... Вышел конфуз и международный скандал, после чего Стас еле-еле всех утихомирил. Немец отбыл в номер зализывать раны, Степан, получивший от меня отворот-поворот, все время косился на француза — Первого Парижа — словно размышлял, не навалять ли еще и этому за компанию.

Впрочем, Пьер, посмеиваясь, заявил мне потом, что давно так не веселился. Сунул свою визитку, наказав звонить в любое время суток.

Как же я ненавижу оборотней!..

Тут он меня заметил. Оторвался от созерцания счастливого малыша — тридцать шесть лет, не женат, детей нет, однажды доложил мне Стас, словно меня это должно было интересовать! — и двинулся в мою сторону. Я же в очередной раз попыталась понять, что именно меня в нем раздражает.

Выходило, весь комплект.

Здоровый, одетый просто и по погоде, не то что я! Симпатичный, но не сказать, что писанный красавец. Подозреваю, женщинам нравятся такие... с квадратными челюстями и решительным взглядом серых глаз, светящихся уверенностью в том, что ему все, все по плечу.

Но не мне.

Суть нашего конфликта заключалась в том, что в моей жизни для него не было места, а он не собирался с этим мириться.

— Ты что-то здесь забыл, пес? — спросила у него с вызовом.

Я не была последней сволочью, но за последние три месяца с нашей встречи он меня порядком достал.

— Ликусь... — начал Степан.

И голос — уверенный, словно он имеет полное право называть меня так, как звали только бабушка и Артем. Ну еще и Стас. Иногда.

— Какая я тебе Ликуся?!

Темная, дремлющая сила, незаметная для обычного глаза, доселе спокойная и расслабленная, пришла в движение. Покорно льнула к моим рукам, подчиняясь воле ведьмы. И тут же по выложенному прорезиненными плитами дворику пробежал ветер, подхватил травинки, закрутил песок из детской песочницы и смятый чек, брошенный чьей-то небрежной рукой. В распахнутом окне первого этажа протяжно завыла собака. Прыснули в стороны дремавшие на ступеньках второго подъезда коты. Пухлый малыш на карусельках отчаянно зарыдал, и няня подхватила его на руки.

И вот тогда я почувствовала себя последней сволочью.

Черт, я вовсе не хотела пугать ребенка! Наоборот, мне... Мне очень хотелось своего. Давно уже, год, а то и больше.

Утихомирила Силу, успокоилась сама.

— Что тебе надо, Степан? — спросила еще раз у рассматривавшего меня оборотня.

Судя по взгляду, гулявшем по светлому, обтягивающему тело трикотажному платью с плиссированной юбкой — вопрос вышел донельзя глупым. Усмехнулся, затем шагнул ко мне.

— Ликусь, у нас наметился прогресс! Ты помнишь мое имя, и меня это радует.

— Еще один шаг, и я тебя развоплощу! — предупредила его. — Вот тогда посмотрим, насколько тебя это обрадует.

— Московский приезжает, — Степан все же замер в паре шагов от меня. Предусмотрительно! — Ты с ним поосторожнее, а то слухи разные ходят! Власть в Ковене сменилась, а о новой разное говорят...

— Дела Ковена тебя не касаются, пес!

Оборотни не входили в Орден. Они вообще... никуда не входили. Побочный продукт магической эволюции, мифологические существа, с которыми ведьмы и колдуны давно и успешно боролись. Чуть было не истребили всех в Средние Века, но оставшимся из волосатой братии хватило ума прекратить войну и заключить перемирье. Лет так пятьсот назад кто-то из продвинутых оборотней, поняв, что дело совсем швах — Бартоломью Мохнатый или как его там?! — принес клятву на крови. Поклялся в том, что они всегда будут нам верны. Станут покорными слугами и карманными собачками Ордена Древних. За это им сохранили жизнь, и условия той сделки до сих пор никто не отменял.

Мы оба об этом знали.

— Пожалуй, все же касаются, — спокойно произнес Степан. — Это мой город, Ликусь... И я не хочу, чтобы в нем кто-то пострадал.

— Если кто-то и пострадает в твоем городе, — с нажимом сказала ему, — это будешь ты, пес, если не оставишь меня в покое! Последнее китайское предупреждение, Коршунов! Я не хочу тебя больше видеть. Убирайся из моей жизни, и собачек своих прихвати! Меня раздражает, что за мной таскается твоя дебильная свора.

— Они будут за тобой присматривать, пока московский не уедет. Мне он не нравится, так что тебе придется потерпеть.

— Ах вот так!

Клянусь, я его прикончу! Вот здесь, на этом самом месте, он даже обернуться не успеет!

Нет, все же не здесь... Здесь вновь заливисто смеется малыш, и утреннее солнце светит совсем по-летнему, отражаясь в пластиковых окнах. Значит, я прикончу его в другой раз. Развоплощу, и Серые лишаться своего альфы. Коршунов станет обычным человеком, и Орден меня оправдает.

Потому что я — ведьма, а он — пес.

Но тогда в город снова вернуться Белые и старые времена, когда Стас злился и даже кого-то развоплотил, потому что они кусали всех без разбора. В Эн..ске не было порядка, пока не явился Степан. Приструнил Белых, и часть их стаи примкнула к Серым. Потом он, по словам Стаса, занялся преступностью в криминальных районах, направив туда свои ночные мохнатые патрули. Жители микрорайонов натерпелись страху, время от времени сталкиваясь с гигантскими волками по ночам, зато хулиганских выходок и ограблений стало куда меньше.

Городское самоуправление Степана тоже любило, жало руку по телевизору и даже назвало заслуженным бизнесменом года за то, что его компания что-то хорошо и быстро построила, после чего ему вручили почетную грамоту с медалью.

Только вот я — не городское самоуправление, и даже не Стас, пребывающий в восторге от своего нового друга.

— Мои дела тебя вообще не касаются, — сказала ему.

— Пес, — подсказал Степан. — Ты забыла добавить "пес".

На миг мне стало стыдно.

— Если бы ты внимательнее выбирала любовников, Ликусь, — добавил он, — этого разговора бы не было.

Все, это выше моих сил!

— Да пошел ты! — Димку с ним обсуждать я не собиралась, так же, как и Артема. А больше... Больше никого у меня и не было. — Не суй свой нос в мои дела!

— Хорошо, я пойду. С тобой как всегда приятно поговорить, Ликусь! Ты отличаешься удивительной вежливостью и доброжелательностью.

— Отличаюсь, — огрызнулась, — но исключительно в твоем присутствии! Как тебя вижу, так сразу же начинаю демонстрировать свои лучшие качества.

Кивнул.

— Кстати, тебя там ждут, возле подъезда. Женщина из Пскова. Приехала в Эн..ск, ходила по гадальным салонам. Спрашивала твою бабушку, Ликусь! Там ее и подобрали мои ребята. У нее специфическая проблема, и я привез ее к тебе.

От чужой наглости я потеряла дар речи.

— Ты... Что ты сделал?! Привез ко мне? Погоди, я немного растерялась... Ты — мой сутенер или же антрепренёр?!

— Поговори с ней, Ликусь! Дело какое-то мутное... Что-то не так с ее детьми.

— Черт тебя побери, Коршунов! Ты ведь отлично знаешь, что я вышла из Ордена пять лет назад! Вышла от слова "вообще"! Я давно уже не практикую... У меня, к твоему сведению, свой салон красоты и тренажерный зал. Мы делаем женщинам лица и попы, и ничего больше... Если ей нужно лицо или попу, тогда это ко мне...

— Ликусь, не кипятись! Просто выслушай и попробуй помочь. Я уже сказал ей, что в этом деле нет никаких гарантий.

— Так почему же ты не отвез ее к Стасу? Или к Херберту?.. Они ведь практикуют, в отличии от меня...

— Потому что Стасу и Херберту до тебя далеко. Они это знают, я это знаю. И ты это тоже знаешь.

А ведь он прав! В городе из инициированных... Шестеро Десятых, трое Девятых и всего два Восьмых. Клавдия Николаевна, вторая Седьмая Эн..ска не в счет, она давно уже в маразме. Еще есть ведьмы и колдуны по области, но никого выше Девятого.

Моя бабушка была очень сильной. Третьей. Но она уже год, как умерла.

— Хорошо, — прикусив губу, сказала оборотню.

Степан кивнул, затем почему-то добавил, что отправляется на работу. Его компания опять что-то строила в центре города, большое и стеклянное. Стас мне говорил, но я как-то подзабыла. Да и неинтересно мне вовсе! И, вообще, зачем он отчитывается, словно он муж мне какой-то?!

— Мне глубоко наплевать, — сказала вслед удаляющейся мужской фигуре, — куда ты потащишь свою гору мускулов!

Знала, что услышит, но я... Терпеть не могу оборотней!

Вздохнув, отправилась к поджидавшей меня возле подъезда — стеклянный козырек, три ступеньки — женщине в коричневой блузе и длинной, темной юбке. Она было двинулась ко мне, но я кивнула в сторону лавочки возле подстриженных по ранней весне кустов сирени.

Мои соглядатаи дожидались на стоянке, нянечка усадила малыша в оранжевую коляску и укатила с ним гулять, так что там нам не помешают.