Попал. 10.11.11

Освободив ведро он на коленях подполз к кромке воды. Зачерпнул. Побултыхал, чуть не свалившись в море. Восстановил равновесие. И выплеснул воду на камни. Так. Теперь самое сложное.

Привстав на дрожащих ногах, он принялся стягивать с себя тяжелый мокрый махровый халат.

Не получилось. Какая-то сволочь затянула пояс на животе. На два узла.

Поубивав бы!

Слава угрюмо посмотрел на туго затянутый пояс и призадумался, не отказаться ли ему от поставленной задачи? Нет, без вариантов, пить хотелось невыносимо. Тяжело вздохнув, он впился ногтями в мокрый узел. На кой-хрен он его вообще завязывал? Ладно, вспомним всё, разберемся.

Казалось, прошла целая вечность. Море вокруг шумело и плескалось в камнях. На небе сквозь рваные прорехи в низких тучах, выглянули сразу две чужие луны, превратив мокрые камни, на которых корчился страдающий человек, в мрачное подобие театральной сцены.

Жажда сводила с ума. Вожделенная влага хлестала по лицу, попадала в глаза, текла по губам, подбородку. Владислав открывал рот, высовывал язык и облизывал губы. Но всё было тщетно, воды хотелось больше. На много, на много больше.

Наконец пояс сдался. Слава, пребывая уже почти, на грани истерики скинул с себя проклятый халат, вывернув рукава. Присел перед ведром и начал, раздувая ноздри от усердия, выжимать в него свое сырое одеяние.

Мелькнула противная мысль, что сил не хватит. Руки тряслись и скользили по мокрой ткани. Китайский халат сдался в тот момент, когда Слава со злостью вспомнил, что подарен он был Танькой на 23 февраля.

-У-у, тварь!

Злость ощутимо предала сил.

Вода в ведро стекала мутная, соленая и неприятная на вкус. Старый китайский халат щедро делился с ней своей нестойкой темно-синей краской, запахом немытого тела и солью, набранной в морской воде.

С первым глотком Слава решил, что что-то пошло не так и он таки-пьёт морскую воду. Но прислушавшись к ощущениям передумал. Вода соленая, но питьевая.

Процесс пошел. Владислав Андреевич тяжело дышал, фыркал, до предела напрягал мышцы рук и выжимал, выжимал. Затем кидал халат на мокрые камни. Жадно припадал к ведру. Пил быстро, взахлеб. Потом, всё медленней. Наконец совсем тихонько, малюсенькими глоточками, смакуя нацеженное.

Дотошно вытряся, последние капли на язык, Владислав ставил ведро, сгребал, успевший вновь промокнуть под дождем халат и всё повторялось. С каждым новым отжимом вода становилась всё чище и вкусней. Слава работал как заведенный механизм, наплевав на боль в голове, жжение в глазах и ломоту во всём теле.

Он сопел, выкручивая неподатливую ткань и молча возносил мольбы, в направление чужого хмурого неба. Молился о том, чтобы дождь как можно дольше не прекращался.

Боженька, пусть он идет долго! Вечно! А еще лучше ливень, тропический, как из ведра. Потоп! Ладно? Можно?

Плевать на холод, плевать на озноб. Вода — это жизнь. Его личная, персональная жизнь.

Когда горизонт начал светлеть Слава наконец напился. Он смотрел осоловелым взглядом на удаляющуюся пелену предрассветных туч и не мог поверить, что воды больше не хочется.

Кроме того в ведре у него плескалось некоторое количество пресной не выпитой жидкости, выражено-голубого неестественного оттенка. Спасибо господа китайцы, мать вашу, чтоб вам пусто было, с вашими красителями.

Дождь стих. Стало теплей. Сильно хотелось спать. Слава нашел в себе последние силы и трясущимися руками, очень осторожно, перелил собранную влагу в пластиковую бутыль, от которой сильно разило выдохшимся вчерашним пивом.

Плотно закрутив крышку усталый попаданец со стоном опустился на жесткие камни, и уже почти во сне натянул на себя, так внезапно поднявшийся в его личном рейтинге вещей необходимых для выживания, бесценный водосборный халат.

Г4. Во сне и наяву.

Солнце давно уже поднялось над морем, а намаявшийся за ночь человек всё спал.

Выстиранный и многократно выжатый халат давно просох и сон Владислава Андреевича, до поры, был крепок, приятен и даже обладал лёгким эротическим уклоном.

Море плескалось ласково и ритмично. Теплый ветерок игриво задувал под полы халата.

И поначалу начавшуюся возню вокруг себя Слава воспринимал как часть сна.

Кто-то цокал вокруг него по камням. Всхрюкивал, сопел. Загремела пластиковая бутылка. Прошуршал комок высохшей газеты. Что-то заскреблось, на камнях возле головы. Потом чихнуло.

Приятный сон Владислава, к тому времени, уже сменился тревожным сумбуром.

Привлекательная, во всех отношениях, дама из сна внезапно оказалась немолодой свинаркой, которая в добавок ко всему, взяла работу на дом, и теперь по квартире, еще совсем недавно такой уютной и романтичной, повсюду шныряли поросята. Хрюкали, царапали копытцами паркет и тыкались в ноги противно-холодными пятачками.

Владислав вздрогнул, поджал ноги и открыл глаза. Тут же с силой зажмурил их обратно. Прямо перед ним, покачиваясь в такт частого дыхания, скалилась широкая распахнутая пасть. Черная, с мелкими острыми зубками.

Из пасти воняло скумбрией.

-Ох, тыж мать-твою! — Слава заполошно вскочил и отпрянул, от неведомой твари, прикрываясь халатом, как стыдливая барышня.

Несколько мгновений он таращился испуганным взглядом на обладателя пасти. Затем расслабился, наконец опознав, незваного гостя.

Потер лицо, сбрасывая сонную муть, и, уже более спокойно, укоризненным тоном произнес:

-Ах, ты тварь такая! Что ж ты человека, до инфаркта доводишь! Так же и помереть не долго, с перепугу-то!

И сел, утомленный перенесенным стрессом.

Собака захлопнула пасть и склонила голову набок, видимо оскорбившись подобным обращением.

Затем подошла поближе и ткнулась влажной мордой в голую лодыжку страдальца.

-Ой, фубля, какая! -брезгливо отдернул ногу Слава — Свинья ты противная. Ты откуда тут вообще.. -начал он было, как вдруг спохватился и снова вскочил.

-Эта!.. а где хозяйка-то твоя? — Владислав Андреевич заозирался по сторонам — Ты ж с хозяйкой должен быть!

Соседского мопса, Слава последний раз видел как раз у злосчастного мусоропровода, буквально за секунду до своего переноса.

Точнее не видел, (он стоял завороженный загадочным красным сиянием и не смотрел под ноги), а слышал.

Вообще, не услышать соседского мопса было невозможно. Мелкий по породе, он изо всех сил пытался скомпенсировать свои габариты разнообразием издаваемых шумовых эффектов. В ход обычно шло кряхтение, хрюканье, шкребыхание когтями по полу и многое другое.

Так он обычно отправлялся на прогулку. Едва только соседская дверь приоткрывалась — мопс пушечным ядром вылетал в коридор. Вытягивал поводок-рулетку на максимум возможной длинны. И начинал отчаянно хрипеть и скрести когтями по гладкому кафельному полу, в попытке вытянуть свою полненькую хозяйку из квартиры. Упирался он до тех пор, пока, женщина звеня ключами, наконец, не показывалась в дверях. После чего воодушевленный пес буксировал её дальше.

Почти так было и в этот раз. Соседка еще даже не показалась в дверях, а свиноподобное существо уже с шумным сопением и цоканьем выскочило из дверей и рвануло в сторону Славиного мусорного ведра, очевидно учуяв запах скумбрии идущий от газетного свертка, лежащего сверху.

Потом была вспышка и небо...

Все это Слава вспомнил, пока смотрел на жирные складчатые бока попаданца номер два.

Кроме складок на боках, на собаке по-прежнему, была веселенькая розовая шлейка, от которой в натяг шел шнурок поводка. Шнурок уходил в воду.

Владислав отбросил халат, перехватил шнур и потянул. Поводок не поддался, он был растянут на всю длину, в воде его что-то держало. Слава даже застонал, представив себе синюшную руку соседки-утопленницы, мёртвой хваткой сжимающую рукоять поводка.

Соседка, как помнил Владислав, несмотря на некоторую полноту, была, довольно симпатичной блондинкой. С первыми признаками увядания на лице и крепкой широкой попой, в любое время года туго обтянутой джинсовой мини-юбкой. Она жила вдвоем с мопсом и периодически, при встрече на лестнице, кидала на Владислава Андреевича недвусмысленные взгляды.

Не отпуская поводок, Слава медленно полез в воду. Ох, как бы ему хотелось достать её живой. Он представил, как мощно он выносит ее на руках. Не опуская на землю делает ей искусственное дыхание рот в рот. Видит открывающиеся в изумлении глаза и первый жадный вздох, туго натягивающий мокрую кофточку, на груди четвертого размера.

Владислав ступал в воде, аккуратно нащупывая ногой дно перед собой. Мечты мечтами, но судя по звукам, которые он слышал сквозь сон, пес провел на камнях не меньше четверти часа. А значит его хозяйку, если она здесь, не откачать уже даже бригаде скорой.

Дно резко опускалось, через пару метров вода поднялась уже почти по шею.

Точка, где поводок погружался в воду, приближалась.

Спроси его сейчас, и Слава не смог бы точно ответить, зачем ему нужна мертвая соседка. Он её и похоронить-то толком не сможет на этих голых рифах. Все равно придется потом сталкивать тело обратно в воду, чтобы местные птицы (или кто тут вместо птиц?) не устроили из тела покойной столовую.

Но Владислав Андреевич об этом не думал. Глубоко внутри он твердо знал — человека бросать в беде нельзя, даже мертвого. Глупо, да. По-видимости это результат воспитания, или часть мировоззрения, сформированного книгами. Но это не важно.

Важно то, что вытащив тело, можно будет хотя бы попрощаться с человеком.

Обидно ведь, погибнуть вот так, в чужом мире. Утонуть в соленой луже и остаться лежать на дне. Ни похорон, ни родных с близкими, ни добрых слов на прощанье.

Владислав глубоко вздохнул. Интересно кого он сейчас так остро жалеет, не себя ли снова?

Последние сантиметры он продвигался совсем медленно, чтобы не наступить на тело.

Нога ткнулась во что-то твердое, не ровное, высотой примерно по колено.

Камни. Обычные подводные камни. Поводок банально застрял, зацепившись об острый выступ. Слава поднырнул и свободно поднял катушку из воды. Вот и всё. Просто зацепилась. А он уж паники нагнал.

На всякий случай он еще немного побродил вокруг, обшаривая ногами дно. Может он не дошел до трупа?

Но от сердца уже отлегло. И с чего он вообще взял, что хозяйка перенеслась вслед за собакой!?

Блуждая по воде, он размышлял о феномене переноса. Вот интересно — он перенесся, и ведро перенеслось, и собака с поводком. Всё целое и почти невредимое.

Поводок не перерезан и не пережжен, хотя в момент переноса он был растянут на всю длину.

А значит, зона переноса была радиусом никак не меньше нескольких метров.

Но в этой зоне, помимо, них с мопсом и ведром, еще ведь находилось множество других объектов.

Облезлая труба мусоропровода; разрисованный и обожженный подоконник; стекла из выбитого подъездного окна, рассыпанные на грязном кафельном полу; жестяная банка, переполненная бычками; сломанные детские санки, которые кто-то поленился вынести во двор и просто бросил в углу. Где все эти вещи, которые Владислав видел каждый раз выходя из квартиры на лестницу? Почему не перенеслись вслед за ним, а осталось там, в родном подъезде?

Сколько вообще было переносов за последнее время и почему на камнях в округе только он, мелкий мусор и собака?

Почему в округе не плавают шкафы и диваны, мусорные баки и деревянные лавки, ветви деревьев, деревянные поддоны и катушки от кабеля?

Кто настроил чудесный механизм, взяв за точку отсчета живую материю?

И где, в таком случае, стада драных городских кошек, ворон, крыс и грязных почти не летающих голубей?

Может быть только он, Владислав Андреевич был избран галактическим разумом, для перемещения в мир иной? Скажем, для выполнения некой миссии планетарного масштаба!

Где, в таком случае, встречающая делегация? Или хотя бы пакет с инструкциями на русском языке и приложенные к нему рация и бластер?

Вопросов было много, а ответов пока не предвиделось. И зачем, в таком случае, с ним прислали дурацкого жирного мопса? В желудке Владислава раздалось голодное бурчание.

Слава вылез из воды, подошел к псу и отстегнул карабин от шлейки. Собачником он никогда не был, и теперь становиться не собирался. По крайней мере, водить по рифам собачку на поводке он точно не станет.

Щелкнула пластиковая кнопка и розовый флекси-поводок с вжиканьем втянул в себя мокрый синтетический шнур.

Влад покрутил находку в руках. Длинна 8 метров, максимальная нагрузка 25 кг. — сообщала информация на катушке.

Ну что ж, теперь, при желании, можно будет еще попробовать удавиться.

Количество возможностей росло на глазах.

Освобожденная псина тут же рванула куда-то по камням. Владислав проводил ее взглядом и чертыхнулся. Мопс остановился у неглубокой ямки в камнях, где после ночного дождя скопилось немного пресной воды, и с шумом лакал бесценную жидкость.

Слава поспешил отогнать конкурента, но, опоздал, неловко перепрыгивая по камням в своих тапочках. Когда он приблизился в углублении было уже больше собачьих слюней, чем воды.

-Ладно, допивай уже, свинорыл. -Махнул рукой, раздосадованный неудачей выживальщик. -У меня в бутылке еще есть немного. Будем считать, что эта вода в дело пущена. Тебя ж все равно жрать потом придется. -Он хлопнул себя по животу. — Мне тут комнатные собачки-то ведь без надобности, а еда как раз наоборот. Вот и будем считать, что вода эта использована для дольшего сохранения пищи. Тебя тоесть.

Но, ты не расстраивайся. Ничего личного!

Псина подняла на него морду, с выпученными глазами, которые казалось, одновременно смотрят в разные стороны, и облизнулась.

Слава, вымещая накопившееся раздражение, продолжил:

— Ты вон жирный какой. Я так думаю, у тебя призвание такое, людей от голода спасать. Вас наверняка и вывели для этого, жирномясов мелких. Вот Ньюфаундленды утопающих, спасают, а ты голодающего спасать будешь. Верно? -Мопс промолчал, но Слава и не ожидал другой реакции. -А куда ты денешься!? Ве-ерно!

Псу надоело слушать язвительный монолог, утоливший жажду и довольный собой, он улегся на камни в тени Славиной фигуры, отвернул морду и тяжело задышал, вывалив язык набок.

Владислав вздохнул: -Ничерта-то ты не соображаешь, приспособленец хренов. Ладно... — он с хрустом потянулся и зевнул -Как любит говорить моя женушка — валить отсюда надо! Ты как хочешь, а я пойду, поищу пожрать и буду собираться наверное.— Он подтянул семейники и неспешно побрел обратно к импровизированному лагерю.

Мопс, заинтересовано вскочил и перепрыгивая с камня на камень бодро побежал следом.

-Мы-то вот с тобой уже свалили, как видишь.. — Невесело усмехнулся Владислав Андреевич, когда они вернулись к валяющемуся на берегу нехитрому скарбу. Теперь при наличии живого слушателя, он размышлял вслух.

-Свалить-то свалили, хоть и не хотели. Да только, глянь, как оно вышло. Не нужны мы тут никому, получается. Как и ожидалось, не нужны. Таньку бы сюда. Она всё убраться из России мечтала, на юг хотела, в теплые страны. Вот посмотрел бы я на неё сейчас. Она-то дура, насмотрится вечно херни всякой по телевизору и думает, что всё про жизнь знает. Думает, если тепло и море, как в Греции, например, так там и работать совсем не надо, всё само растет и в рот падает. А в жизни-то оно не так. В рот само ничего не торопится. Да морда?