— Нет.— "Вот же, Толи, погоди! Выйду — сам назову тебя "поврежденный генотип негроидной расы", лично, в глаза! Да еще и сам добавлю повреждений"!
— Замечательно! — Игоретта, отодвинулась от стола. — Ну-с, кажется наш, метис, иногда на что — то годится! Пройдите за ширму, раздевайтесь и укладывайтесь в аппарат с маркировкой 1-ИПТ, он установлен слева и... Пожалуйста, трусы тоже снимать!
Вот, блин, она словно видит все, через ширму!
Аппарат 1-ИПТ, бандура, больше напоминающая капсулу криосна из "Чужого", правда, побольше. Намного больше. Метра два в высоту, четыре в длину и полтора в ширину, со странной квадратной блямбой, нависающей над головой. И все это — серебристо — стального цвета, с ярко — алой полосой по бортам.
Крышка, с ма-а-а-а-леньким окошком напротив лица, откинута на бок, стенки капсулы обшиты белым материалом, в изголовье — подушка — валик. Внутренне приготовившись к встрече с холодной обивкой, заныриваю внутрь.
— Игоретта Павловна, пациент в нетерпении! — "Интересно, как они меня тут терпят"?
Крышка, ожила, отрезая меня от внешнего мира. Щелкнула, вставая на замок. На лицо опустилась маска, и капсула стала заполняться странной, густой жидкостью.
В голове мелькнуло: "Вот утопят же...", и свет погас.
А вот второе пробуждение было не очень. В голове шумело, руки затекли, спина отваливалась. "Это сколько ж я провалялся"?
— Выходи, Найденыш!
"Вот же, скотская свинина, как говаривала одна моя знакомая, про своего кота".
— Можете пока надеть халат и ознакомиться со списком предложенных профессий, — Игоретта, само совершенство, в своем белом халате, верх любезности и доброжелательности.
А вот я в белом халате смотрюсь не очень. Тем более что он мне, несколько коротковат. Очень не впечатляющее зрелище: мужчина, в белом халате, из которого торчат две длинные ходули — ноги. Эх, а ведь еще не давно, они были хорошо волосатыми! Мысленно представив, как из под халата торчат заросшие черным волосом, ноги, аж подавился смехом.
Игоретта, подала мне распечатку.
— Да Вы садитесь!
— Что, так все плохо?
— Хм, нет. Просто халат на Вас, выглядит несколько, удручающе... — смутилась Игоретта.
"Вау, и это говорит женщина, видевшая меня без одежды пару десятков раз! Видимо, я совсем плохо выгляжу..."
Усаживаюсь на предложенный стул и начинаю внимательно изучать поданный лист бумаги.
"Список специальностей, согласно пройденному полному профессиональному тестированию. Хм, так все запущенно. Они, что, вправду верят, что машина может... Что?!!!"
Самым первым в строке "специальности" стояло:
"Повар".
Дальше были:
"Медицинский работник".
"Работник службы социальной поддержки и адаптации".
"Педагог".
"Историк".
"А что, инженер — системотехник уже не катит? Нет, ну я понимаю, что сто лет прошло, но неужели всё так плохо"?
— Что-то не устраивает? — Игоретта задала вопрос, глядя мне в глаза.
"Да какого черта! Раз мир новый, так и начнем все с нова!"
— Повар, устраивает на все 100%! — выпалил я.
Игоретта заулыбалась, — Вот и чудесно! Вернитесь в аппарат, я проведу сеанс обучения по выбранной Вами специальности. По окончании обучения, я выдам Вам сертификат.
— Игоретта Павловна, а можно еще что-то, кроме повара, заучить? — Весь мой жизненный опыт лентяя, грезил о халяве. А тут — такой шанс!
— Не рекомендуется.
— А если очень хочется? Вот вышел я весь такой, повар, а ко мне хулиганы подходят или рядом упал кто-то, ногу сломал! А я и могу только что туши разделывать, да суп солить!
Игоретта вновь посмотрела мне в глаза.
— И что же Вам заучить хочется?
— А, что есть, то и давайте! Знание сила! —
— После обучения, голова будет болеть. Сильно. — Тихо сказала она.
— Лучше пусть болит, чем в холодильнике лежит... — Пробормотал я, вспоминая старый анекдот.
— Я внесу в обучение медика, самооборону и так, по мелочи — иначе Вам совсем плохо будет.
— Спасибо!
— Скажите это "спасибо", через два часа, когда у Вас голова болеть начнет...
— Все равно скажу. Я — скажу!
В глазах Игоретты мелькнула какая — то странная искорка. Словно, что-то, уже было с ней, и, вот теперь, разыгрывалось во второй раз. И она решила все переиграть. "А ведь не простая она, Игоретта Павловна, ох не простая, женщина! Не хотел бы я знать ее тайны"! — Поймал я себя на том, что задумчиво смотрю ей в глаза. И она их не отводит! "Вот! Вот что бесило меня в потомках — они не любят, когда им смотрят в глаза! Словно — боятся. Спасибо, Вам Игоретта Павловна! Спасибо, за науку!"
— Устраивайтесь в аппарате. — Наваждение прошло, Игоретта отвела глаза.
Вновь маска на лице, густая жижа и "выключение".
Яркий свет ударил по глазам.
Голова гудела.
В голове жужжало, ухало, стреляло и булькало. Там поселился гадкий некто. Поселившийся там некто, использовал перфоратор, сменяя его на отбойный молоток, кувалду, реактивный самолет и болгарку.
Блин, так плохо мне было, так давно, лет в 16. Мы тогда, с моим молочным братишкой "уговорили" две по 0,7. Сорокаградусной. На двоих. Вот на следующий день мне было именно Так плохо. Правда, с тех пор у меня больше никогда не было похмелья, а значит — всё пошло на пользу!
По-моему, Игоретта слегка испугалась, глядя на мою улыбку. Точнее не так. Она, кажется, хм...
Нет, сложные мысли сейчас мне не под силу.
— Спасибо, Игоретта Павловна!
Уже одетый в больничную одежду, я выполз из-за ширмы.
— Я сейчас вызову Толи, отдашь ему планшет. Я заполнила всю бюрократию. Он сделает окончательную выписку, выдаст вещи и проводит Тебя за территорию госпиталя.
— И что, я уже Повар? — От играющих в голове колокольчиков большого калибра, я плохо соображаю.
-Ну, моторику еще наработаешь, а так — без опыта работы. В ресторан не возьмут, а вот на камбуз — вполне.— Игоретта улыбнулась. — Ты уже нашел гостиницу?
— Зачем? — Вновь колокольчики.
— По окончании тестирования, Ты обязан покинуть территорию госпиталя в течении... Толи Тебе ничего не рассказал? — Догадалась Игоретта.
— Да нет, что-то он там говорил, я просто прослушал. — Сдавать метиса совсем не хотелось. А вот убить самому — очень.
— Стой! — Игоретта Павловна, достала из шкафа блистер с таблетками. — По одной штуке каждый час. Это от головной боли. А теперь иди, подожди в коридоре. Пусть Толи сам зайдет за планшетом.
Проглотив желтую, как одуванчик, капсулу и запив ее стаканом воды, я вышел. В голове играли марш на чугунных батареях.
Толи уже стоял в коридоре. Заметив, что я без планшета, он обреченно вздохнул и, открыл дверь.
Изящная женская рука, стремительно ухватила его за ворот халата и втянула в кабинет. Последнее, что я услышал, перед тем, как дверь захлопнулась, был сдавленный вскрик Толи: "Бабуля, я все исправлю, только не ремнем"!!!
"Жесть! А я глазки строить собрался"... С удовольствием сползая спиной по стенке на прохладный паркет и устраивая тяжелую голову на сложенные, на коленях руки, ожидаю дальнейшего развития событий.
Толи вывалился из кабинета минут через десять. Может больше, может — меньше. Не знаю, чувство времени у меня совершенно не очень. Вышел он потрепанный, смущенный и с отпечатком ладони, разъехавшимся на половину лица. И очень задумчивый.
Собирая себя по кускам, в кои то веки удержался от комментариев, неслыханное дело! Да и нечего было комментировать — семейные дела — дело темное и, для посторонних и не посвященных — абсолютно опасное. Ну его, тем более, что головная боль забилась в ограниченный участок мозга, и, если не трясти головой сильно, то вообще — "жизнь налаживается".
— Пошли в ординаторскую, — быстро сказал Толи, потирая отпечаток. — Я закрою больничную карточку, выдам документы, потом на склад, забрать вещи.
— Ага. — Я уже приготовился вновь начать забег по коридору, но в этот раз Толи шел по коридору спокойно и задумчиво.
Ординаторская, святая святых лечебного заведения, оказалась на два этажа ниже моей палаты. Помещение площадью под 100 квадратных метров, наполненное стеллажами с униформой, стеклянными шкафчиками с лекарствами, парой кушеток и пятком столов, с белыми стенами и зеленым паркетом.
Ух, как в больницу детства вернулся! Не хватало гитары на стене и разобранного зубоврачебного кресла!
За один из столов, накрытых веселенькой бело — голубой скатертью и сел Толи. Кивнув на стоящий рядом стул, предложил устраиваться мне.
— Игоретта Павловна, указала, что, Вы прошли обучение по специальностям "Повар" и "Спасатель". Эти специальности будут указаны в Вашей трудовой книжке.
"Офигеть, и здесь — трудовая"!
— К сожалению, прежде чем получить трудовичку, Вам необходимо ответить на несколько вопросов. Вы готовы?
— Толи, пожалуйста, без официальных фраз. Они длинные и понимаю я только первые два слова. Остальное — кувалдой по моим мозгам!
Толи дернулся, выходя из состояния бюрократа и дальше уже начал разговаривать нормально.
— Мы, фу, я не могу заполнить документ, с теми данными, что ты сказал. Мне просто не даст этого сделать машина!
— Тогда давай заполнять так, чтоб машина пропустила! Один пёс я собрался жизнь с начала начинать!
Толи удивленно посмотрел на меня.
— От того, что я усложню жизнь Тебе, настаивая на своей правде — мне легче не будет. — Начал объяснять свое видение проблемы, я.— А значит, пойдем по пути наименьшего сопротивления. Мне сорок лет. Вот Тебе и дата рождения. Я провел 17 месяцев в коме, вот Тебе и объяснение моего состояния. Какие еще вопросы?
— Фамилия, имя, отчество?
"Ну? Что, Новая жизнь"?
— Пиши: Налезенец, Данн Игоревич. Данн с двумя "н"!
"Привет, Новая жизнь"!
Толи улыбнулся.
— Приятно познакомиться, Данн!
— Аналогично,— улыбнулся я, в ответ.
Проведя рукой над столешницей каким-то замысловатым жестом, Толи "оживил" спрятанную аппаратуру. Над столом завис экран, дюймов, эдак, в 25, виртуальная клавиатура замерцала на столе.
— От меня еще что — то надо? — Не выдержал я, зная, что все бюрократические дрязги занимают много времени.
— Пять минут! — Сердито ответил Толи, сосредоточенно стуча по клаве. — Не отвлекай! А то сделаю пролезенцем, будешь знать...
Я в ответ честно заткнулся. Голова уже не болела, И уже хотелось выйти за опостылевшую дверь и пойти, куда глаза глядят. И идти долго — долго. И дышать полной грудью. И даже если воздух снаружи отравлен выхлопными газами, а над головой — две луны, все равно идти и дышать.
Через пять минут, один из шкафов, мелодично звякнув, открыл свою дверцу.
— Забирай свои вещи, — буркнул Толи, — проверяй, всё ли на месте, переодевайся и распишись в планшете, что все на месте.
Разглядывая висевшие на плечиках вещи, я скривился: судя по виду за окном — на дворе ранняя осень. Джинсы, футболка, джинсовая рубашка. А вот обувь у меня зимняя... Да и теплая куртка с утепленными штанами, хоть ты их как сворачивай, в рюкзак не влезут. Портмоне, с деньгами и документами из той, прошлой жизни, инструмент, с которым бегал по клиентам, и полутора литровый термос.
"Ха-ха, не многое осталось от той жизни".
— Ты чего столбом стоишь? Переодевайся! Или..? Пропало что?
— Нет, все на месте. У тебя пакета нет? Все мое барахло в рюкзак не влезет.
Толи, хмыкнув, нажал на своей клавиатуре пару кнопок.
Шкаф задумчиво погудел и снова звякнул, открывая соседнюю дверцу.
На плечиках висела странного покроя форма, за ней, в ящичке — удобная даже на вид, обувь и рядом — еще один рюкзак, удивительно ярко алого цвета.
— Ух, ты, это все — мне?
-Тебе, тебе.
— За красивые глаза?
— Ну, — протянул Толи, — ты у нас тут, вроде как, на привилегированном положении. Семнадцать месяцев комы, временная нетрудоспособность, высокая гражданская ответственность, добровольное прохождение теста, две специальности после тестирования — так что Тебе тут подарок, от государства.
В ярко-алом рюкзаке оказались пара сменного белья, носки, пара полотенец, в отдельном кармане — мыльно — брильный набор,.
"Долой больничную пижаму, родился новый человек"!
Одежду натягиваю свою: Черные джинсы, серая футболка, черная джинсовая рубашка. А вот обувь, из "подарочного" комплекта. Кроссовки не кроссовки, но на ногу сели, как влитые! Ноги аж "замурлыкали", от удовольствия.
"Хорошо"!!!
— Там, в наружном кармане рюкзака, комплект спасателя. Малый, правда. — Смутился Толи.
Блин, комплект спасателя, это песня! Мультитул, в мое время такая "игрушка" стоила баксов 800, комплект химфонариков, разного цвета, зажигалка и еще какая то мелочь.
Глядя, как я в ступоре осматриваю набор, Толи рассмеялся.
— Через 24 часа, когда специальности освоятся, Ты будешь знать предназначение всех вещиц. А пока, складывайся и пошли, выведу тебя за территорию.
В алый рюкзак влезло все. И даже на плече висело удобно, не топорщилось и не гремело.
Респект вам, потомки, толковая снаряга!
Так, а где мои часы?!
А, вот они, в отдельном пакете, под моим собственным рюкзаком. А еще в этом пакете — мобила, зажигалка, кольцо неизвестного сплава и ... Две пачки сигарет!!! Вот это честность!
— Готов? Пошли, провожу Тебя. На выходе получишь свои документы и последние цу от отдела выписки.
— Хм. И это все?
Видя моё удивление, Толи улыбнулся и двинулся в сторону лифта.
— Да, это все. Документы — внизу, деньги на первое время, получишь в банке — Тебе больничный оплатили, как специалисту, правда, низкоклассному, но... за 17 месяцев набежало. Банк через дорогу, документы покажешь, тебе оформят счет, выдадут карточку. Там не много, но, месяца на три, ели не шиковать — хватит.
Щелкнув кнопкой, Толи вызвал лифт.
— Только с поиском работы не затягивай.
Лифт, лязгнув открывающейся дверью и мигнув освещением, замер. Мерзко синтезированный электронный голос пригласил совершить поездку, а затем, помигав лампочками на панели, заявил:
— Неавторизованный пользователь. Нет в базе данных. Подтвердите легитимность нахождения.
Толи скривился.
— Пошли по лестнице.
Пройдя в конец коридора, он толкнул неприметную дверь, и, мы оказались на лестничной площадке.
Молча, мы потопали вниз по лестнице, целых семь этажей!
Толи молчал, мне, в принципе, тоже говорить было не о чем. Всё что можно — я узнаю сам. Главное — документы и деньги.
Выйдя в фойе первого этажа, Толи подвел меня к зеркальной будке, с вывеской "оформление", сунул в окошко свой планшет и стал ждать. Уже через минуту, ему вернули планшет, а меня заставили расписаться электронным пером на электронном же экране. Еще минута, и, из окошечка выползли мои документы, в аккуратном, прозрачном пакетике.
— Документы терять запрещено, — раздался дребезжащий "старушачий" голосок из-за стекла. — При утере, обращаться по месту жительства.
— Спасибо. — Вежливо сказал я, пытаясь рассмотреть, кто же "живет в теремочке".
— Пожалуйста, — удивленно ответила невидимая "бабушка", и, добавила, — Не болей так больше!
