Сказки участкового

Не знаю, братцы-сокурсники, что меня ждёт дальше, но служба моя, в отличие от вашей — в больших серых городах, начиналась красиво.

Дед извлек из кармана измятую пачку папирос, закурил. Покосился на меня, немного поколебался, совесть боролась с прижимистостью, но видно все-таки совесть одолела и он предложил:

— Будешь?

— Нет, спасибо, не курю.

Феофилыч довольно крякнул и спрятав курево в карман, ни с того ни с сего заявил:

— А раньше у нас и мебельная фабрика была, и даже механический завод. А сейчас...

Я приготовился выслушать банальную историю о всеобщей разрухе, но дед меня ошарашил.

— ... понастроили! Институт открыли научный, электростанцию поставили. Всё им неймётся.

Экипаж миновал небольшой подъёмчик, проехал через просеку, вырубленную в густом кустарнике, и я ахнул. С высокого берега открывалась замечательная панорама города Засарайска.

Через речку меня перевёз (хотите верьте — хотите нет!) тип, как две капли воды смахивающий на актёра Бориса Новикова. В такой же шапке-ушанке и с такой же присказкой "это самое". С трудом подавив желание протереть глаза и умыться ледяной водой из речки, я решил более ничему не удивляться, принимая провинциальные нравы и типажи как должное.

Не то чтобы я был таким уж гламурным столичным жителем, но...

Среди моих знакомых, людей носивших валенки, ушанки и управлявших лошадьми, отродясь не бывало! Рыбак всего за десять рублей переправивший меня на другой берег не широкой, но быстрой и очень холодной реки, показал "куды мне топать-та" и отвалил назад, к своим удочкам. С жалостью посмотрев на свои новые кроссовки, я взялся за вещи и почапал вверх по раскисшему от грязи склону. Фантазия у меня всегда была богатая, и пока я пёр, словно танк в гору, в голове у меня возникали картины, одна печальнее другой. Сначала я подумал о том, что когда я выберусь наверх, то увижу иллюстрацию к Гоголевскому "Ревизору". Со статуей посреди необъятной лужи, в которой блаженно спят хрюшки. Затем, едва не проехавшись пузом по влажному склону, я решил, что "свиньи — это слишком, но грязь — это святое".

Ерунда это, братцы! Е-рун-да!

Я, как распоследний бомж, перелез через старенькую, но очень опрятную балюстраду и оказался на замечательной набережной. Щёки мои горели от стыда. Взгляды, которые на меня бросали изумлённые обитатели Засарайска, степенно прогуливающиеся среди клумб, ясно сообщали — "а, это ещё один лох, которого привёз Феофилыч". Пришлось вытереть подошвы об асфальт и бегом покинуть место отдыха горожан.

— Дяденька, дяденька, а зачем вы тут лезли, вон тама лестница есть.

Я побежал во весь опор.

Вот что я вам скажу, братцы, врут всё про провинцию. Врут. Как есть врут! Городок мне очень понравился. Тихий, спокойный, уютный и какой-то основательный, что ли. Одно слово — купеческий. Почти весь центр Засарайска (а весь Засарайск из одного центра и состоял) был застроен капитальными кирпичными особняками в псевдорусском стиле, который так любили зажиточные горожане в конце девятнадцатого века. Пробежка по дощатым тротуарам показала, что с тех пор в городе вообще ничего не строили. Исключением было огромное здание из стекла и бетона, которое торчало на дальней от реки окраине городка. Ни свиней, ни коровьих лепёшек я тоже не обнаружил, а асфальт на центральных улицах приятно порадовал своим состоянием.

"Цивилизация, блин!"

На центральной площади стоял кинотеатр "Победа" где в режиме 3-D показывали "Аватар". Я лишь нервно хмыкнул, подражая отцу.

"Видели уже!"

Бабуля, сидевшая в киоске Роспечати, была столь любезна, что бросив свой киоск незапертым, два квартала провожала меня к горотделу милиции.

"О, святая простота! Попробовала бы она провернуть этот трюк в Златоглавой!"

* * *

Горотдел размещался в большом деревянном доме, стоявшем в маленьком переулке. Двери в доме были нараспашку, окна, несмотря на весеннюю свежесть, тоже, а на резном крыльце вместо служебной овчарки, дрыхла маленькая дворняжка. Засигналила машина. За спиной, в двух метрах от меня, обнаружился тот самый "Москвич", из открытого окна которого мне белозубо улыбался Паша.

— Нашёл уже? Молодец! Ты извини, что я тебя насчёт Феофилыча забыл предупредить...

Мне стало неловко. Столько заботы о незнакомом человеке...

Пашка вдруг хлопнул себя по лбу и оживился.

— А знаешь что? А давай я тебя здесь подожду? А? А потом отвезу, куда надо.

Мне почему-то стало совсем не по себе. Захотелось шаркнуть ножкой и сказать, "ну что вы, право, к чему такие сложности", но вместо этого я вдруг кивнул и просто сказал.

— Ага.

Пашка просиял.

— Через Узюма так иди. Он добрых людей за версту чует.

Я посмотрел на "дворянина". Он в ответ внимательно смерил меня подозрительным взглядом, потом зевнул, разрешающе махнул хвостом, со стуком опустил голову на доски крыльца и закрыл глаза. На мохнатом, черном боку животного белыми буквами было написано "Узюм".

Перекись, подумал я и, воспользовавшись приглашением, шагнул вперед, переступая через собаку.

Внутри меня встретила прохладная полутьма. В застекленном окне с надписью "ДЕЖУРНАЯ ЧАСТЬ" маячила круглая и сияющая как полная луна физиономия дежурного в чине старшего лейтенанта.

— Куда? — с лаконичностью достойной уроженца древней Спарты поинтересовался "луноликий".

— К начальнику, я по поводу...

— По коридору, направо — старлей вальяжно, с истинно королевской грацией великого начальства махнул рукой указуя нужное направление и, похоже, моментально утратил ко мне всякий интерес, тем более, что нашелся предмет, более достойный августейшего внимания. На газетке перед ним лежал огромный шмат хлеба аккуратно, по всей площади, застеленный пластиками розового сала и не менее чем полулитровая кружка с кофе.

Очевидно, в качестве охранника пес пользовался у здешних обитателей полным доверием и непререкаемым авторитетом, иначе объяснить столь легкомысленное отношение к пропускному режиму было просто невозможно. У меня ведь даже документы не спросили, а между тем точно помню, Узюму я их не показывал.

Оббитая черным дерматином дверь с табличкой, утверждающей, что за ней обитает "НАЧАЛЬНИК ГОВД тов. Иванов И.И." нашлась быстро.

— Разрешите?

— Да

— Товарищ майор, лейтенант Удальцов прибыл для дальнейшего прохождения службы!

Я стоял навытяжку, по уставу, преданно "ел глазами" своего первого начальника. Тот не спеша обошёл меня со всех сторон, оглядел с ног до головы и резюмировал.

— Удалец, Молодцов!

Этот прикол я слышал уже тысячу раз.

— Я — Удальцов, товарищ майор.

"А ну?"

Иванов И.И. усмехнулся и не оправдал моих надежд.

— Вольно, Удальцов. Значит, направлен на должность участкового?

— Так точно! — снова рявкнул я.

— Не шуми — седовласый майор устроился в большом кожаном кресле, сделал рукой жест, приглашающий меня присесть на стул напротив — как звать?

— Емельян, товарищ майор.

— Хорошо Емельян. Давно тебя ждем. Читал твое личное дело. Характеристики с места учебы положительные, ну а как трудиться будешь, поглядим. Здесь добрым людям рады. И земля рада и люди.

Иванов И.И. сначала задумчиво поизучал потолок, а затем вернулся на службу.

— Почему не по форме одет?

— Не успел переодеться, товарищ майор, только с поезда и прямо к вам. Да собственно и негде переодеваться было-то.

— Ясно — начальник снял трубку и нажал одну из кнопок на панели телефонного аппарата — Муромцев? Илья зайди ко мне.

Появившийся через пять минут в дверном проеме парень столь звучной имени и фамилии, на мой взгляд, совершенно не соответствовал. Среднего роста, сухощавый, жилистый и огненно рыжий на былинного богатыря он ну никак не тянул.

— У тебя квартира свободна?

— Какая?

— Та самая.

— Ну, это... — замялся рыжий.

— Не понял? — правильно истолковав сомнения подчиненного, неожиданно грозно взревел Иванов И.И. — товарищ старший лейтенант. Взыскание захотел?

— А, так вы про ту квартиру — опомнился Муромцев — конечно свободна. Я же ее исключительно по назначению...

— Смотри мне, доиграешься. А то я не знаю, какие там у тебя назначения. Значит, отдашь ключи новому сотруднику и проинструктируешь, как положено. А ты, сегодня устраивайся, завтра чтобы на службу как штык понял? И не забудь фотографии в отдел кадров. Все свободны.

— Так точно — я подскочил со стула и покинул кабинет начальника.

— Новый участковый? — выйдя в коридор рыжий, внимательно оглядел меня с ног до головы и протянул руку — Илья.

— Емельян — я пожал протянутую ладонь.

— Пойдем — Муромцев увлек меня за собой по коридору. У дверей с надписью "ОТДЕЛЕНИЕ УГОЛОВНОГО РОЗЫСКА" он остановился, покопавшись в кармане, извлек связку ключей, отомкнул замок — заходи, гостем будешь.

Как и следовало ожидать, роскошью кабинет оперативника не блистал. Суровая, рабочая обстановка. Письменный стол со стулом, несгораемый сейф в углу и, обтянутая коричневым кожезаменителем, металлическая скамейка.

— Присаживайся — кивнул Илья — я тебе сейчас адресок набросаю и ключи найду.

— А это еще зачем? — я попинал прикрепленную намертво к полу ножку скамьи.

— Что? — поднял голову от стола опер — а это. Да был уже инцидент. Привел как-то подозреваемого, соленья из погребов воровал. Самое обидное я его и пальцем трогать не собирался, так, попугать хотел, взял дубинку шарахнул ей по столу, колись, говорю а то... . Ну сам понимаешь. Так он гад — здоровый, с перепугу, что ли, схватил эту лавочку и давай меня ей по кабинету гонять. И на помощь звать не могу, стыда потом не оберёшься, и скрутить его не получается. Еле одолел. Вот с тех пор и предохраняюсь. Это тебе сейчас смешно, а мне тогда не до смеху было.

А чего? Бывает и такое. Дальше меня с размаху окунули "в службу".

— Удальцов, ты приказ об ОРД изучал?

Тут до меня, наконец, доперло, куда меня собираются заселить — я, конечно, возгордился, но Устав взял вверх.

— Не положено.

В ответ "Муромец" рассказал мне короткий стишок про "не положено" и успокоил.

— Да ты не бойся, веришь — нет, пять лет тут служу — ни одного проверяльщика не было. Предшественник твой Митрич так вообще с семьей там жил, никто ему слова не сказал. А потом на пенсию ушел, съехал куда-то и исчез.

— Как это исчез?

— Да так, словно испарился вместе со всем семейством. Никто их больше с тех пор и не видел. Он последнее время вообще странный какой-то был задумчивый, замкнутый. Ладно, пойдем — Илья хмуро потёр тощий живот, — пирожков по пути купить надо. Да!

Однако планам кулинарным планам оперативника сбыться было не суждено.

— Муромцев, ты куда собрался? — остановил его уже у выхода оклик дежурного.

— Сейчас приду.

— Какой: "сейчас приду", за тобой задержанный в КАЗе сидит, у него уже время истекло. Смотри, мне проблемы с прокуратурой не нужны, отпущу, будешь опять по всему городу за ним бегать — не унимался старлей.

— Кулебякин, совесть имей, я же еще не обедал... — принялся увещевать Илья.

Однако грозный "повелитель КАЗа" был неумолим и в итоге на освещенном солнцем, резном крыльце я оказался в гордом одиночестве, если конечно не считать бдительно похрапывающего Узюма.

* * *

Пашка посмотрел в клочок бумаги с адресом и расхохотался как пират.

— Хо-хо! Пойдём!

Он подхватил мой рюкзак и пошёл по тротуару, позабыв о машине. "Москвич" хоть и стоял напротив милиции и под охраной Узюма, но с заведённым же двигателем!

Нет, братцы, периферия — это что-то!

— А городок сей был основан в тысяча шестьсот... — бородач остановился и принялся загибать пальцы, — да. Тридцать втором году. А вон там...

Пашка обогнул близлежащий дом, прошёл неогороженным огородом к здоровенному оврагу и показал.

— Вперёд! О, доблестный сотрудник милиции!

На той стороне торчало два десятка домов. До работы было ногой подать, но, блин, опять через грязные буераки.

В процессе спуска и подъёма, я выяснил, отчего так жизнерадостно ржал научный работник.

— А ты не в курсе? Это же секретная квартира!

Здрасьте, приехали. Об этом, что, весь город знает?

— Об этом же весь город знает. Но молчит... .

— ...?

— Жалко Муромца. — Пашка задрал бородатый подбородок в небо, прочитал скороговорку, три раза плюнул через левое плечо и пошёл дальше. — Рано не женись.

Да я, собственно, пока и не собирался...

* * *

— Всё ходють и ходють, житья никакого нет. Сказано вам — нет Илюшки. Не пришшол ишшо!

Мы стояли перед монументальными деревянными воротами и не могли вставить ни слова. Бабуся ругалась, грозилась жаловаться в мэрию и обещала нам... .

В общем, много чего она нам обещала. Наконец бабуля выговорилась, затихла и, видя, что два обормота за воротами никуда не уходят и ведут себя тихо, приоткрыла калитку и поинтересовалась.

— Кто таков?

Помог мне Паша. Он вежливо кашлянул, поздоровался, пожелал доброго здоровьичка старушке и отрекомендовал меня, как нового, "теперь постоянного, бабакула, постоянного квартиранта".

Как он её назвал?! "Бабакула"?

"Бабакула" расцвела. Видимо постоянного жильца она ждала уже очень давно.

Я нейтрально вякнул "здрассьти" и вошел в гостеприимно распахнутую калитку. Ого! Вот это двор! От ворот до крыльца дома бежала дощатая дорожка длиной метров в тридцать, не меньше!

Ну, братцы, мои... это я вам доложу — не папина дача с курятником вместо дома и на шести сотках.

За домом, на приличном расстоянии, виднелись сараи, за ними был свежевскопанный огород немыслимых размеров, а за ним — лес.

Нормаааально. Это чего? Квартира мало того, что известна всему городу, кроме супруги Ильи, так она что? Всего лишь комнатка в доме этой... этой... бабакулы?

Я оглянулся. Бабуля стояла за спиной и по-доброму улыбалась. Я, почему то, сразу решил, что она прочла все мои мысли и смутился. Рядом с хозяйкой стоял Пашка и тоже смущённо пялился в землю.

— Акулина Васильевна я. А ты — Емелюшка, мне уж Паша рассказал. Ступай в дом. — Бабушка упругой походкой, которая никак не вязалась с её внешним видом, прошла мимо меня и легко взбежала на высокое резное крыльцо.

Кстати, довожу до вашего сведения — резьбой в этом городе покрыто всё, что только можно было покрыть. Например, ворота, через которые я только что прошёл, были настоящим произведением искусства.

А с квартирой мне повезло! Разве что "удобства" во дворе. Вопреки моим ожиданиям, "явка" была самой настоящей отдельной двухкомнатной квартирой, занимающей половину дома. Во второй половине дома жила Акулина Васильевна. Самым интересным было то, что вход в квартиры был один. Бывшая прихожая старого дома была перестроена в самый обычный подъезд.

Я вынул из кармана ключ и отпер массивную филёнчатую дверь.

* * *

Ага. Так. Понятно.

Нет, я конечно согласен, когда говорят, что зрение мужчины так устроено, что он не видит, такую мелочь как слой пыли толщиной с палец, сам в принципе такой, но это ж когда с палец. О настоящем, первозданном цвете подоконников и всех прочих горизонтальных поверхностей оставалось только догадываться. В общем, в комнатах царил страшнейший бардак, и только холодильник был девственно пуст и чист. Из съестного в доме имелось три засохшие рыбьи головы на столе.