Глава17

Огонь в камине бросает странные отблески вокруг. Чуть неправильные. Слишком яркие, потому что рядом нет другого источника света. Ночь сегодня темная. И всё равно — всё неправильно. Не-пра-ви-ль-но. Я в этом убежден, пока не понимаю, что смотрю на пламя глазами Вольдеморта. Твою мать!

— Подозреваю, моя матушка здесь ни при чем. — усмехается он.

Че-е-ерт! Почему окклюменция никогда не срабатывает, когда она так нужна?!

— Потому что сейчас ты здесь по моей воле. — отвечает Вольдеморт. — Нам есть что обсудить, Поттер.

— И что же? — спрашиваю я. Я проснусь, я сейчас обязательно проснусь в родной гриффиндорской спальне!

— До меня дошли слухи, что ты не так уж поддерживаешь старика. Что тогда ты хочешь получить от той войны, которая скоро начнется?

— Ничего! Я вообще не хочу войны!

— Вот как? — удивляется он. — Почему же? Война — это деньги и власть.

— А также трупы и огромная вероятность сдохнуть, не дотянув до ее конца. Я бы лучше обошелся без этого!

— Если б мог, да? — явно улыбается он. Меня передергивает. — А, полагаю дело в пророчестве, не так ли? Ты ведь знаешь его окончание, Поттер?

— Знаю. — говорю я деревянным голосом. Главное не думать, не думать о том, что я знаю. Это воспоминание прочно похоронено среди вороха других воспоминаний. Если мне удалось обмануть Дамблдора, то и Вольдеморта удастся.

— Я тоже.

— Что тоже?

— Тоже знаю пророчество.

Нет, это всё обман, это всё обман, фальшь, ложь, чтобы дезориентировать меня. Ложь! Пророчество упало на пол в Отделе Тайн и я надеялся, что оно разбилось. Из-за этого шарика погиб Сириус. Я надеялся, что оно разбилось, и Вольдеморт так и не узнал окончание пророчества. А мне всё рассказал Дамблдор. Хоть в чем-то Вольдеморт проиграл.

— Оно не разбилось? — с трудом спрашиваю я.

— Нет. И надо сказать, если бы я прослушал его шестнадцать лет назад, когда оно появилось в Отделе Тайн — события приняли бы совсем другой оборот.

— Что бы изменилось? — с горечью говорю я. — Всё, так или иначе, закончилось бы убийством моих родителей в Годриковой Лощине.

— Думаю, нет.

— Да разве?! По-моему там дается вполне единый вариант событий и единственное его толкование.

— Какой вариант развития событий? — в голосе Вольдеморта проскальзывает недоумение. И я быстро понимаю, что же сейчас делаю.

— Значит окончание пророчества все же неизвестно? — мысленно смеюсь я. Надо только быстро придумать, как разорвать ментальную связь. От меня он окончание пророчества не получит. Оно и мой, и его приговор. Приговор на двоих.

— Окончание мне известно. Но там нет варианта развития событий. — он молчит почти минуту, после чего вкрадчиво спрашивает:

— Откуда ты знаешь полный текст пророчества, Поттер?

Я медлю с ответом, но так и не нахожу чего-либо опасного в этой информации.

— От Дамблдора.

— Теперь я уверен, что мы слышали разные окончания пророчества. Только я его прослушал через день после стычки в Отделе Тайн, когда охрана оттуда была снята.

— Не верю. — сухо говорю я. Дамблдор, конечно, мог мне соврать, но... это было бы уже слишком. Не может такого быть. К тому же Том Реддл, он же Вольдеморт, всегда был хитроумен и умел манипулировать людьми. — И сверять наши версии не собираюсь.

— И не предлагаю. — смеется он. — Но ты можешь сам прослушать пророчество. Отдел Тайн по-прежнему стоит на месте и там по-прежнему есть секция предсказаний и пророчеств.

— Можно подумать, туда так просто попасть.

— Можно легко попасть в соседние отделы, а уже оттуда в Отдел Тайн, в зал Пророчеств.

После такого разговора я даже не удивляюсь, когда мне приходит извещение из Министерства — Отдел завещаний. Оказывается, Сириус всё оставил мне, и я теперь наследник Блэков. Директор довольным не кажется, будучи вынужденным отпустить меня в Министерство для подписания бумаг — вступление в наследование. А единственное, что знаю я — Отдел завещаний расположен через коридор от Отдела Тайн. Как Вольдеморту удалось всё это провернуть? И главное, почему я иду туда, даже зная, кем подстроено неожиданное вступление в наследование? Пожалуй, именно сейчас чувство самосохранения отказывает мне перед стремлением к истине. Да, идти в Отдел Тайн опасно, учитывая, что меня наверняка встретит кто-то из Пожирателей, но... Лучше знать и не сомневаться, чем сомневаться и не знать. Риск? Да, еще какой. Но даже если я захочу это предотвратить, то что и кому мне сказать? Сказать директору: вы знаете, я тут с Вольдемортом пообщался, так вот это он заманивает меня в Отдел Тайн, потому что уверяет, что пророчество оканчивается совсем не так, как вы сказали? Бред... Остальные либо ничего не смогут сделать, либо сообщат Дамблдору и мы вернемся к тому же бреду.

— Добрый день, мистер Поттер. — обращается ко мне Люциус Малфой.

— Добрый, сэр. — насторожено киваю я. Дамблдор прямо лучится одобрением.

— Гарри, мальчик мой, не волнуйся, мистер Малфой, как член попечительского Совета был вынужден дать клятву о непричинении тебе вреда — прямого или косвенного.

— Спасибо, сэр. — вытягиваю я из себя улыбку, без особых трудов воскрешая воспоминания о прошлом походе в Министерство. Отряд Дамблдора, Пожиратели, среди которых и Малфой, Беллатриса, смерть Сириуса...

Выйдя из камина в Министерстве и дождавшись пока я отряхнусь, Малфой спрашивает:

— Вы знаете, зачем мы здесь?

— Знаю. — клятва, опрометчиво данная Малфоем Дамблдору, мне только на руку. Хотя бы сегодня я в относительной безопасности.

— Тогда идемте. Сначала в Отдел завещаний, потом под дезиллюминационными чарами — в Отдел Тайн.

Завещание Сириуса — в нем нет никаких теплых слов, всё бюрократически сухо. Наверное, Сириус и составлял то его наспех. А может так и положено писать завещания. Я теперь наследник Блэков — имущества и титула — Сириус был последним в роду, не считая сестер, которые вошли в род мужей. Но после подписания всех необходимых бумаг я надеваю мантию-невидимку, Малфой пользуется заклятьем иллюзии и мы проходим в Отдел Тайн. Точнее в Зал Предсказаний и Пророчеств — Отдел Тайн по-настоящему начинается чуть дальше по коридору. Об этом меня уже успел просветить Малфой.

Беру в руки шарик с пророчеством с полки. Из-за этой штуки погиб Сириус.

Трелони, чуть моложе, чем сейчас говорит уже хорошо знакомым мне замогильным голосом:

— "Грядет тот, кто сможет победить Темного лорда..." — вокруг интерьеры "Кабаньей Головы". — "Он родится на исходе седьмого месяца, родиться у тех, кто трижды бросал вызов Темного лорду..." Ну, дальше-то что? Пророчица молчит и как-то подозрительно бледнеет. — "И не будет знать..." — снова прерывается, хватается за сердце, судорожно пытаясь вдохнуть. Мерлина мать! Инфаркт что ли? Еле-еле слышный шепот, видно, что говорить сил у нее нет, но она всё еще тяжело, неведомо каким образом выговаривает слова: — "Темный лорд..." — Дамблдор зовет через камин колдомедиков, потому что Трелони, так и не договорив, уже заваливается на бок. И всё. Конец пленки. И всё? А где часть про силу? Где про то, что ни один не сможет жить, пока жив другой? Где?! Я молча ставлю пророчество на полку. И иду к выходу. Надеюсь, Малфой идет следом за мной.

Пока я в мантии-невидимке иду до лифта у меня есть минуты, чтобы собраться. Хочется кого-нибудь убить. Вся карусель прошлых лет, все смерти — Седрик, Сириус — всё ради пророчества, которое не было произнесено до конца?! Просто потому что у пророчицы стало плохо с сердцем. Ради чего? Зачем? Дамблдор ведь знал, что пророчества по сути нет. Ну да, должен появиться тот, кто сможет победить. И всё. Захочет ли и победит ли — большой вопрос. В теории любой из моих однокурсников и Министром Магии стать сможет — когда-нибудь. Только в теории. Надо успокоиться. Дельных мыслей всё равно нет — так, одни ошметки мыслей в голове. Я про всё думал, я думал, что уже мало чему удивлюсь, но я не думал, что в основе всей истории Мальчика-Который-Выжил может лежать фикция. То-то Вольдеморт, наверно, с ума сходил, когда об этом узнал. Больше десяти лет обитать без тела — и всё только из-за того, что никто не удосужился узнать окончание пророчества. Успокоиться. Остановить мысли. Не думать. Не сорваться. Не сейчас. Вхожу в пустой лифт. Двери закрываются. Малфой снимает чары, а я мантию-невидимку.

— Всё в порядке, Поттер? — спрашивает Малфой. Видимо выгляжу я слегка не в себе.

— Относительно. — относительно чего? — Что-то еще от меня требуется? — нормальный вопрос, даже если нас кто-нибудь подслушает.

— Возможно, вы захотите обсудить сложившуюся ситуацию с другой стороной.

— Только под такую же клятву.

— Приемлемо. — флегматично отвечает третий голос. Не Малфой. Мда, дурак ты, Поттер. Кто мешает Вольдеморту под такими же чарами, что и Малфой сюда заявиться? С другой стороны, в связи с тем, что я узнал — Вольдеморту я и вовсе не нужен. — Я, Лорд Вольдеморт, клянусь не причинять вреда Гарри Поттеру на всем продолжении сегодняшней встречи. — я даже чувствую отозвавшуюся на слова Вольдеморта магию.

— Наденьте мантию. — сухо говорит Малфой.

Лифт останавливается на одном из этажей и мы выходим. Через лабиринты коридоров, в которых Малфой ориентируется как в родном доме, доходим до довольно маленького кабинета. Малфой долго машет палочкой, накладывая видимо всевозможные чары и, наконец, говорит:

— Здесь нас никто не подслушает. Правда и времени у нас немного.

Снимаю мантию-невидимку и в упор смотрю на Вольдеморта. Тома Риддла если точнее — сейчас он выглядит как повзрослевший призрак из того дневника. Убийца моих родителей. Мы садимся в кресла. Вольдеморт рассматривает меня с некоторым интересом, будто неожиданную загадку. Несмотря на недостаток времени начинать разговор никто не торопится. Малфой держится отстраненно, будто он здесь вообще не при делах.

— Итак, Поттер, ты слышал пророчество. Точнее то, что было началом пророчества. Что там пыталась сказать Трелони мы уже не узнаем.

— Так пророчество всё-таки есть или нет?

— То, что она произнесла — есть. Более того, благодаря мне началось исполнение пророчества. Что она увидела в будущем и увидела ли вообще — я не знаю. А она не помнит, как и всякий пророк. — ну, эту информацию я постараюсь перепроверить. — Я предлагаю тебе играть на моей стороне.

— Зачем мне это?

— В нейтралитете тебе остаться не дадут. Правда, моё предложение просто покинуть Англию всё еще в силе.

Про нейтралитет он прав. Бежать? Куда и на что? В родительском сейфе вовсе не миллиардное состояние. У меня нет нужных связей и знаний. По сути, я вообще толком ничего не умею — не считать же программу шести курсов Хогвартса набором всех необходимых волшебнику навыков. И всю жизнь скрываться — да еще и непонятно как — у меня чересчур приметная внешность и я не знаю пределов магических возможностей поиска. Мир магглов? Так там шестнадцать лет — это несовершеннолетний. Скрыться там будет еще тяжелее. К тому же не сказать, чтоб я хорошо знал маггловский мир.

— Бежать? — фыркаю я. — И тащить за собой на хвосте всех, начиная от Дамблдора и восторженных почитателей и заканчивая аврорами Министерства?

— Это твои проблемы. Я могу дать клятву что ни я, ни мои люди тебя преследовать не будут. Тебя и тех, кого ты возьмешь с собой. — угу, только брать-то и некого.

— А с чего ты решил, что мне нет места на стороне Света?

— С того, что ты пришел сюда. Даже тем фактом, что ты пришел за пророчеством ко мне ты уже сделал определенный выбор, пусть и не совсем сознательно. Будь ты предан Дамблдору — тебя бы здесь не было. Я думаю ты как минимум готов остаться в стороне от обоеих сторон. Только на это нужно очень много сил, которых у тебя нет. — Том Риддл говорит убедительно. Очень убедительно. Он прав во многом — выбор свой я уже сделал — за Дамблдора я сражаться не буду. Тем более после такой подлянки с пророчеством. Господи, неужели хоть от этого творения Трелони я свободен? Но с чего он взял, что нельзя... Обрываю мысль, даже не додумав. Вольдеморт — хороший окклюмент, мне о таком даже думать пока нельзя.

— Мы оба свободны от пророчества. — искренне улыбаюсь я. — Мне надо подумать на счет... смены стороны. Хорошо всё обдумать. Но я согласен пока на нейтралитет. Взамен на мою неприкосновенность и неприкосновенность тех, кого я назову при любом раскладе, что во время войны, что после нее.

— Х-м-м... — Риддл пристально рассматривает меня, будто увидел нечто странное. — Хорошо, пусть будет так. Только не больше десяти человек — я не намерен оставлять в неприкосновенности весь Орден Феникса.

— Хорошо. И всех десятерых я сразу не назову.

А дальше звучит длинная клятва, с многочисленными оговорками и нюансами. Я получаю свою жизнь, неприкосновенность и полное невмешательство в свою судьбу — что от Вольдеморта, что от его последователей. И десять жизней в придачу — любые, названные мною, лица обретут те же права, что и я. Вольдеморт же получает мое гарантированное невмешательство в войну — я могу сколько угодно учиться, что угодно говорить о борьбе — но я никогда не буду выступать против, иначе как в защиту своей жизни и жизни оговоренных лиц. Но что мешает мне... Обрываю очередную слишком опасную мысль. Не время. Малфой скрепляет клятву. И я называю первые имена нужных мне людей — Луна и Ксенофилиус Лавгуды. Вот так. Может то, что я сейчас сделал и называется трусостью и предательством по гриффиндорским меркам, но... А запихивать меня насильно на войну, при этом не подготовив к участию в этой войне — это не трусость и предательство?

— Время. — тихо напоминает Малфой.

— Если что — ты знаешь как со мной связаться, Поттер. — говорит Вольдеморт, перед тем как покинуть нас. Да уж, средство связи у нас есть безотказное.

— И чем мы занимались всё это время? — спрашиваю я уже у Малфоя.

— Подписывали документы — ведь вам, Поттер, с чего-то потребовалось прочитать их все детально.

— Видимо от того, что у меня никогда не было доверия к вам, мистер Малфой.

— Очевидно вы и Блэку недоверяете, раз перечитывали его завещание.

— Сириусу я доверяю! В отличии от Блэков — чего мне ждать от потомственных темных магов?!

Малфой в ответ фыркает. Приятно работать с человеком, которому не надо ничего объяснять. Мне будет, что из воспоминаний показать Дамблдору.

— А дальше мы с вами наткнемся на толпу у лифта и мне придется вести вас к одному из министерских чиновников и пользоваться его камином.

В Хогвартс мы возращаемся камином. В кабинете помимо директора также находятся Хмури и Снейп. Вот уж повезло, так повезло! Малфой идеально вежливо приветствует всех — мне есть чему у него поучится: его полувежливая внимательность не сходит с лица, он удержался, чтобы не поморщится, а ведь вряд ли у него нет своего счета к Хмури. Малфой — политик, ему не привыкать. Мне же остается списать своё кислое выражение лица на присутствие здесь Снейпа.

— Вы долго, Гарри, мистер Малфой. Мы уже начали волноваться.

— Мы бы справились намного быстрее, если бы мистеру Поттеру — с презрением тянет Малфой — не понадобилось перечитывать все бумаги и...