Факультет Хэ: операция Ъ

— Ну... можно в библиотеку сходить... Там, наверное, что-то найдется, — делано задумчиво сказал Толя, знавший скудность местной "читалки" не понаслышке.

— Пошли, — пожала плечами та и накинула на себя куртку. — В такую погоду авось воспаление легких подхватим.

Толя нацепил плащ и, попутно слушая указания, где ждать Вилфреда, открыл дверь.

Маша изливала свои печали Толе настолько интенсивно, что тот, тихонько попросив Дусю по передатчику включить Боба Марли, чтобы не свихнуться, слушал повествование в пол уха. Попутно со всем соглашался, стараясь больше слушать музыку, и попутно заставлял капли дождя огибать себя и спутницу, а лужи расступаться (зонт, разумеется, никто взять не догадался). Маша шла вперед, не смотря под ноги, что, должно быть, говорило о том, насколько ей все было безразлично. Удивительно, что она вообще согласилась покинуть квартиру.

Вильфреду шел образ старика. Запах ацетона как от него, так и от его бобра на плече, производили впечатление именно старого маразматика-ацетонщика.

— Не проходите мимо, молодые люди. Не прикупите книженцию у старика, чтобы на опохмелчик мне было?

— А что за книжки?

— Подшивка журнальчиков "Радио" за семьдесят третий год... Тут с фотографиями со съезда КПСС! "Бессонов" книжка хорошая есть. "Электрические цепи". Надо?

— Сколько?

— А сколько дашь?

— Да бери все, — пожал плечами Толик и отдал Вильфреду кошелек. — Берем все.

— Ох, спасибо молодые люди! — Ацетонов разулыбался и даже позволил девушке погладить бобра, что хоть как-то подняло ее настроение, пускай и на пренебрежимо малую величину.

— Вот и в библиотеку не надо идти! — обрадовал Толя Машу.

— Да... У нас меньше шансов простудиться и сдохнуть от воспаления легких.

— Слушай, неужели ты вообще ничего не умеешь. Ну чем же ты время свободное занимала до того как сюда попала?

— Медитация... Танцы. Очень танцы люблю, но только классические, бальные.

— Оператор, залей-ка мне в мозг программу бальных танцев, — пошутил Толя.

— А тебе индийский любовный трактат на трех пиратских DVD дисках не залить? — отозвалась Дуся. — Полный видеокурс!

— Смешной ты, — чуть улыбнулась Маша. — Неужели такого с виду позитивного человека так доконала жизнь?

— Я твердо решил, что подохну с улыбкой. Потому и выбираю, коли выпадет пик раньше, чем соберем электрический стул — смерть от косяка, хоть и не наркоман, — Толя продемонстрировал "Джульетту". — Хоть посмеюсь перед смертью.

— Надо же...

— Слушай, а ты меня научишь танцевать?

— Хочешь станцевать перед смертью?

— Станцую, одновременно куря косяк этот. Вот уж красиво будет!

— Да, Толя. Только не говори, что у Артема перед "внедрением" ничего не курил и у Вилфреда ацетон не брал, — раздался голос Дуси.

— А действительно... Танец в дыму... Можно я тогда с тобой?

— Давай, у меня еще один найдется. Коли кому выпадает пик, тогда вместе и станцуем.

— Ты не забудь Толя, что прежде чем "Джульетту" курить, ты должен ей скормить достаточное количество знаний, чтобы она вновь жить захотела.

— Все будет в наилучшем виде, — сказал Толя, а потом отматерил себя за то, что ответил на провокацию Дуси.

В тот вечер сначала читали учебник, а когда наскучило, радиолюбителя попытались научить танцевать "вальс". Толя честно старался, но ноги своей партнерше все же отдавил. Следующий день чередовался изучением электроники и танцами, прогресс был заметен на обоих фронтах. Маша все меньше и меньше роняла слезы, вспомнила, что неплохо знает географию и геологию, много рассказывала о себе, и это уже не было нытье, от которого Толя спасался Бобом Марли. Как говорила Дуся, "пациент идет на поправку".

Что касается Вани и Павла, то они так и продолжали безучастно ко всему курить в подъезде, а повторные попытки наладить контакт не увенчались успехом. Однако Дуся обещала выслать курякам Артема, после того, как Толя и Маша покинут это злачное место.

Первое число месяца, и вновь игра на выбывание. Толя был более менее спокоен за Машу, зная что она поймет, когда очнется, и рвался раздать карты, надеясь скорее вернуться домой, но Павел опередил его и подмешать себе туза не вышло. Карты ложились одна за другой, и туз на середине колоды выпал Павлу.

Толя потихоньку матерился, так как только что допустил жертву.

— Как? — только и спросил Ваня у товарища.

— Военкомат, — ответил тот. — С моим телосложением меня там прибьют быстро. Прощайте.

— Ух, нихрена себе метод самоубийства — военкомат, — выдала Дуся в передатчик. — Думаю, он там наверняка выживет и будет вояка знатный. И этот Пантелеич его там едва ли достанет.

Дверь хлопнула, и через пять минут на улице можно было видеть одинокую фигуру, идущую в сторону военкомата.

Толя глубоко вздохнул. Повезло.

— Он его, как огня боялся. Говорил всегда, что это самый жестокий метод самоубийства, пойти туда самому, — произнес Иван и ушел курить на лестницу.

— Толя, что со мной? Почему сегодня, когда ложились на стол карты, я поняла, что не хочу смерти? Почему мне вдруг так захотелось жить? И... И кто ты на самом деле?

— Можно, — шепнула Дуся Толе.

— Ты немного "иная", помешанная, если угодно. Как и я. Мы созданы для науки, для постижения того, от чего у обычных людей коротит мозг. И отсутствие умственной нагрузки нас приводит к такому состоянию, в котором ты была.

— Откуда ты это знаешь?

Толя сосредоточился, и карты воспарили над столом.

— Знаю. У многих из нас проявляются и сверхъестественные способности, пускай и не такие, какими их рисуют в фильмах. Нас немного, и те, что есть, держатся вместе. Здесь... В одном НИИ неподалеку. Однако, не всем выгодно, чтобы в стране были умные люди. Результат — мы сейчас в результате этом и находимся.

— Ты из НИИ?

— Да.

— И зачем ты пришел?

— Скормить немного знаний кому смогу и помочь выбраться отсюда.

— Епифантий не позволит. Его люди найдут нас.

— Все продумано. Косяки в моем кармане — травяной сбор "Джульетта". Мы курим его, впадаем в летаргию, нас хоронят и забывают, а потом нас выкапывают и приводят в себя. Прости, что врал тебе изначально.

Девушка повисла на Толе и расплакалась, но это были уже совсем иные слезы, нежели обычно, а радиолюбитель шепотом запросил помощи в данной ситуации у штаба.

— Подставляй плечо под сопли, жди пока проплачется, потом курите уже Джульетту и домой! — огрызнулась Дуся, которая стала последнее время раздражительной из-за недосыпа, хотя ей помогали, где можно, Софья и Алена.

Как только девушка успокоилась, они с Толей сходили и вернули его журналы и книгу Вильфреду Ацетонову, так как забрать их с собой не представлялось возможным. В тот же вечер они станцевали вальс, раскуривая "Джульетту", даже не дожидаясь традиционной игры в карты, а Ваня снимал весь этот процесс на камеру...

С этого дня Вильфред перешел на ночное дежурство на кладбище. На голову был надет древний советский противогаз, к которому было приделано некоторое количество электроники. Несколько ярких светодиодов — и огромные глазищи горят красным светом. Над "хоботом" противогаза тоже потрудились: в него роботехники по просьбе Толи вмонтировали манипулятор, управляемый движениями носа (о точности движений читатель может судить сам, попробовав подвигать кончиком носа). Снаружи тот был отделан "под склизкую конечность чужого" да еще украшен бутафорской пастью. Ко всему прочему в противогазе стоял аудио усилитель, который в виду того, что электролит в конденсаторах высох еще при Сталине, а пара транзисторов напоминала своим цветом "электронику черного квартала", искажал голос говорящего до неузнаваемости. Питалось все это от двух свинцовых аккумуляторов, расположенных в рюкзаке, а называлось просто: "прикид "Черный Вурдалак".

Бобра Вилфреда прозвали "Бобер Баскервилей", так как он тоже теперь бегал в боевой раскраске светящимися в темноте красками. Бобра потом решили от операции отстранить, а агента НИИ Леха Лезергинов смочил какой-то жидкостью, испарения которой токсичны и вызывают необоснованный страх. Эту же жидкость Вилфред должен будет разлить там, где будет работать (сам он испарений не боялся, ибо ацетон сделал его неуязвимым для большинства видов токсинов)

"Злой, как сто собак,

Человечий враг,

Краснорылый Лупоглазый

Черный Вурдалак..."

— пел в передатчике Витюшка Хой, по песенке которого доблестные ученые и воссоздали образ Вурдалака.

Черная "волга" появилась часов в десять вечера, из нее выгрузили гроб, причем, только один, скинули его в заранее заготовленную яму и начали закапывать. Было холодно, норовил пойти дождь, и люди Пантелеича особо не трудились. Остается только диву даваться, как они смогли столь быстро (ведь прошло всего-то три часа!) оформить все документы!

Через тридцать минут "волга" уехала, Вилфред сделал музыку громче, разлил вокруг токсин и стал раскапывать. Похоже, контора Пантелеевича была на редкость жадной: двоих хоронили в одном гробу, который, к тому же, был сколочен из сырых сосновых досок.

— Хреновое какое дерево, — проговорил Вилфред, проведя рукой по дереву. — В хозяйстве не сгодится.

Гроб был откупорен, содержимое в виде пары, так и застывшей во время вальса, было извлечено, и Ацетонов, покрякивая, потащил их в лесок, где в старом бомбоубежище, оборудованном под "жилище вурдалака" ждали Алена и Леха...

Толя очнулся. Голова болела, мутило, содержимое желудка просилось наружу, а все мышцы и суставы ломило. Ко всему прочему, когда гроб скидывали вниз пострадала его пятая точка. Марии пришлось лучше, так как она все это время провела на мягком, хоть и местами костлявом Толике. Ее умудрились упаковать сверху.

— Козлы, задницу отбили мне! — Первое что сказал Толя, придя в себя и отползая к стенке. — Темыч не предупреждал что после его "Джульетты" такой отходняк жуткий!

Рядом кашляла и пыталась прийти в себя Мария.

— Употребите аспиринчику: попустит, — посоветовал Леха, выдав два стакана с растворенной в ней "шипучкой".

— Ты как? — спросил Толя у Маши. — Жива?

— Угу, — ответила та, садясь рядом с радиолюбителем у стены и, недолго думая, разместив свою голову у него на плече. — Отлично ощущаю что жива. Ты не предупреждал, что будет потом так плохо.

— А я сам не знал!

— Братик, я за тебя волновалась. Ки так вообще извелась...

— Откуда здесь столько человеческих костей валяется? — спросила Маша, в ужасе глядя на разбросанные всюду кости.

— Не пали кантору, — пояснила Алена, демонстративно беря кость с пола, разрезая ножовкой по металлу и показывая срез. — Это пластик с металлической сердцевиной для веса, покрытый сверху для реалистичности какой-то хренью, которую забадяжил Леха... Вон он, кстати, стоит, это химик наш, — Лизергинов кивнул. — В общем, Вильфред, который вас откапывает, нарядился в прикид черного вурдалака, а это бомбоубежище служит ему домом. Ну а имидж вурдалака штука тонкая — ее поддерживать надо.

— Что дальше? — спросил Толя. — В разработке этой части плана я не участвовал.

— Дальше ждем, когда заявится Вадим. Ну, этот ветеринар шизанутый из первого корпуса. Он диггерствует и излазил канализации всего этого городишки как вдоль, так и поперек. Он нас проводит до НИИ.

— Так идем под землей?

— Именно! Ход выведет нас аккурат в бомбоубежище в лесу за НИИ, а оттуда мы доберемся до ангара.

— И когда отправляемся? — поинтересовалась Мария.

— Когда привезут других, и Вильфред их раскопает. По плану это еще восемь человек, из которых трое наших и пятеро экссамоубийц.

— Так помимо Толи еще кто-то в этом участвует? — спросила Мария.

— Да. Трое должны подъехать сегодня, а еще двое пока находятся там, на квартирах, — произнес задумчиво Леха. — Я из косяка Артема смог вытащить активные элементики и запаковать их в разные формы: таблеточки, шприц в вену, нюхательное и так далее. Всего около десятка различных форм. А то будет подозрительно, если на сайте Пантелеича в топе будет смерть от косяка. Толя тебе уже рассказал кто мы?

— Да, в общих чертах.

— Отлично. В общем, мы проводим, как ты смогла понять, массированную операцию по ликвидации сообщества Пантелеича и реабилитации его "клиентов" во благо отечественной науки.

— Ну и завернул, — хмыкнуала Алена

— Короче, внедряем наших, как внедрили Толю, он налаживает контакт с кем может и пытается заинтересовать чем-либо. Обычно каждый пытается заинтересовать бедолаг вроде тебя тем, что сам хорошо знает.

— Так Толя электроник, выходит?

— Угу. Потомственный радиолюбитель с шизой на всю голову в этой области, как и я, — сказала Алена. — Меня в том числе учил в детстве всему, что от деда нашего перенимал.

Толя виновато улыбнулся.

— Интересно, и что теперь с нами будет? — спросила Мария. — Ведь по всем документам мы мертвы.

— Ну, вообще говоря, с этого дня ни Толя Анодов, ни Мария Беззаботная не существуют. У Толи настоящая фамилия Диодов, а ты фамилию какую выберешь — такую и пропишем.

— Так вы с ФСБ что ли работаете?

— Нет, просто когда поднимали базу данных граждан нашей страны, средства разворовали и нормально базу не защитили. А у нас в НИИ и хакеры имеются, — пояснила Алена. — Потом, как поправим, тупо сходишь в паспортный стол, скажешь, паспорт потеряла. Сделают новый.

— Мне кажется, Епифантий этого так не оставит, — проговорила Мария. — Если кто и сбегает с таких вот квартир, он их находит и, скорее всего, убивает. Про это много рассказывали.

— Надо тебя с Жориком, начальником охраны НИИ познакомить. Мигом будешь спать спокойно, — заверил девушку химик.

Тем временем Доверенные (с большой буквы) люди Пантелеича привезли еще шесть гробов. Судя по сигналу маячков, в них находились восемь человек.

Вильфред дождался, пока гробы сбросили в одну единственную яму и халтурно присыпали землей.

— Не, ну если и эти из хреновых досок сколочены, и халявного пиломатериала не будет... — пробормотал Ацетонов, а навешанная на него электроника превратило бормотание в злобный рык...

Кладбищенский сторож Григорий Крестов занимал эту должность больше десяти лет и за это время кроме сатанистов, готов и панков не встречал никакой нечисти. Поэтому относился к байкам очень и очень скептически, хотя сам был не прочь придумать что-нибудь "эдакое" и даже успешно публиковал это в местном литературном журнальчике.

Однако, последнее время его терзали сомнения, что до его кладбища добралась какая-то иная нечисть. Настоящая. Последние дни, когда ветер дул с восточной оконечности кладбища, на сторожа накатывал жуткий, леденящий душу страх, причины которого он не знал. О таком же страхе говорили и местные готы, водившие подружек по ночам гулять на кладбище, предварительно отстегивая сторожу "на фуфырь".

Но Крестов был не из последних людей. И с нечистью на кладбище думал разобраться быстро и жестоко. У панков он взял в аренду кастет, цепь и арматурину, у готов — видеокамеру, хлебнул "фронтовые поллитра" и, распевая песни русских партизанов, двинулся на восточную часть кладбища, попутно осуществляя киносъемку.

1234