Lupus in fabulis, или Страсти из подворотни.

Сначала все было хорошо, а потом спокойное сновидение превратилось в давящий кошмар.

Я бежал по безлюдной улице. Края ее терялись в темноте. Редко-редко мелькали шары света от каких-то ржавых, искривленных временем фонарей. Но они были такие тусклые, что могли осветить лишь маленький пятачок брусчатки и мошек, сотнями вьющихся в воздухе. Я знал, что меня преследуют, хотя не было слышно ни звука. И это вселяло ужас.

Но уставшее тело не могло бежать вечно: легким неизбежно стало не хватать воздуха, ноги начали заплетаться. Я двигался все медленнее и медленнее, а потом и вовсе рухнул на колени, ожидая удара в спину. Но вместо этого шею опалило горячим дыханием. Обернувшись, я увидел горящие зеленоватым огнем желтые глаза вчерашнего монстра. Казалось, он разглядывает меня с любопытством, как какую-то диковинную зверушку. А потом из пасти высунулся широкий розовый язык и провел у меня по щеке. Я проснулся от собственного крика, еще какое-то время приходя в себя, убеждаясь, что я дома, и что мне ничего не грозит. Машинально провел ладонью по щеке. Она была мокрая...

Спокойно. Без паники. Надо рассуждать логически. Это был сон, а сны ничего не значат, так? Даже сновидения с повторяющимися элементами можно объяснить с научной точки зрения. Я знаю, читал об этом когда-то. И не собираюсь ударяться в священный трепет только потому, что мне уже дважды снится странное существо, виденное накануне... Не стану отрицать на сей раз — действительно, я видел нечто. Вот поэтому и снится! Как-никак, вчерашнее происшествие меня здорово потрясло и отложилось в подсознании в виде образа того монстра, хм... существа. А щека — я снова дотронулся до нее, — почти высохла. Наверняка, я просто напустил слюней в подушку... хотя раньше за собой такого не наблюдал, правда. Но как еще объяснить? Не пот же это? И не слезы?

Прощупав наволочку, я не заметил ни одного влажного участка. Стройное обоснование летело коту под хвост. Но я малодушно предпочел упустить эту нестыковку из внимания и, убеждая себя, что все в полном порядке, и нет ничего сверхъестественного, повернулся на другой бок. Разумеется, я понимал, что лгу себе. Но я просто не мог принять то, что всего за сутки в моей сбалансированной предсказуемой жизни появился выбивающийся из рамок мистический элемент.

Сверхъестественного не существует, упорно убеждал я себя, гипнотизируя взглядом угол комнаты. Так недолго и до инопланетян докатиться. Внезапно в темном углу, на который я медитировал, зажглись два зеленых огонька. Я резко подскочил на кровати прямо из положения лежа, а как оказался под одеялом, так и вовсе не понял. Но ничего не происходило. Через пару минут я решил выглянуть из своего укрытия и разведать обстановку. Огни переместились, теперь они были напротив окна — а значит, гораздо ближе ко мне. Но первый страх уже немного улегся, и я отметил, что они гораздо меньше тех, что мне снились, а приглядевшись, и вовсе понял, что это Граф. Внезапное облегчение всколыхнуло волну злости. Схватив подушку, я кинул ее в кота. Попал. Мявкнув, перепуганное животное метнулось в коридор, а я остался приводить в порядок все еще учащенное сердцебиение.

Дождавшись, пока сердце перейдет с темпа allegro* на moderato**, я откинул одеяло. Надо было успокоиться. Иначе я рисковал прободрствовать всю ночь, что мало способствовало бы ясности мысли, необходимой для учебного дня. Так, с грехом пополам взяв себя в руки, я встал с софы и крадучись направился на кухню. Кажется, в нижнем ящике под мойкой мать оставляла валериану...

На входе в искомое помещение я наступил на Графа — точнее, на его хвост. Несчастный кот взвыл и метнулся под обеденный стол. "Да Господи же! Что со мной такое? — думал я, наклоняясь и успокаивающе прижимая к груди несправедливо обиженного питомца. — Какой-то сон настолько выбивает меня из колеи, что я ссорюсь с самым близким — на данный момент, — существом". Примирительно пощекотав любимцу бока, я присел на табурет и, одной рукой продолжая поглаживать Графа, другой потянулся к мойке, благо, кухня у меня крохотная, и достать до нужного ящика я был в состоянии. Лекарство нашлось, и следующие пару минут я старательно сдерживал порывы унюхавшего кошачий наркотик животного добраться до пузырька. Несмотря на это, лекарство все же было принято, и я вернулся на диван, оставив кота бессмысленно виться возле мойки, куда была возвращена валериана.

Надеюсь, на сей раз я усну без сновидений.

Успокоительное помогло. Не сразу, но я все же уснул. В этот раз сон был мягким и ласковым, слегка мурчащим. Но последнее я списал на Графа и уже не стал просыпаться.

Утро пришло, как всегда, неожиданно, под звук сходящего с ума будильника. Ненавижу этого современника Советского Союза, но под новые пикалки я просто не просыпаюсь. А еще у него есть несомненный плюс: ему ни капли не вредят полеты в стену.

Кое-как продрав глаза, я пошел умываться — ну, и все остальное. Никаких подлянок от слетевшей с катушек жизни в утренних планах не было. Сюрприз ждал меня потом, на кухне. Там я обнаружил Графа, в пьяном экстазе валявшегося на полу, и пустой пузырек из-под валерьянки. Но я же точно ее клал на место?! Однако сейчас сама стекляшка лежала рядом с неадекватным питомцем, а пробка, словно в издевку — на столе. Но обдумывать очередные странности времени не было. Я, как обычно, опаздывал. Поэтому, оставив кошака наслаждаться неожиданно свалившимся счастьем, я быстро оделся и выскочил из квартиры. В этот раз я несколько раз проверил, заперта ли дверь.

Выскочив из подъезда и захлопнув за собой дверь, я обнаружил, что идет дождь. Помявшись под козырьком крыльца, я решил, что возвращаться — только время терять, и побежал к остановке, перепрыгивая через лужи.

Автобус, зараза такая, все никак не шел. Я начинал нервничать. Нет, Эльвира Павловна, конечно, поймет, что я не виноват, тем более что я, в отличие от большей части группы, всегда готов к занятиям, но опаздывать все равно не хотелось — самому надоело.

Наконец, мне все же повезло. Ожидание транспорта — это каждый раз лотерея. Может придти новенький шедевр китайского автомобилестроения, а может старый, еще совковый Уазик (если не ошибаюсь, они называются именно так). В это утро мне не повезло. Но выбирать уже не приходилось, поэтому, стараясь сильно часто не дышать, я втиснулся в душный салон. Кроме недостатка воздуха, он был примечателен еще и сильными запахами бензина, старой мебельной обивкой и испарениями с множества потных тел. Все вместе это создавало такой букет, что на своей остановке я выпал на улицу в почти невменяемом состоянии. Пришлось остановиться и надышаться вволю чистым воздухом.

На удивление, но я опять пришел раньше преподавателя. Я уже начинал бояться этих совпадений. Но все обошлось. Эльвира Павловна вскоре появилась, извинившись за опоздание. Семинар шел вяло. Сегодня она старалась опрашивать тех, кто обычно отмалчивался. Поэтому звучали в основном только нечленораздельные мычания и сбивчивые фразы. Я же был, так сказать, на подхвате. Когда уж совсем никто не мог ответить. Позволив себе практически лечь на парту, я изучал философские надписи на старой деревянной кафедре. Ничего нового: сакраментальное "лох", студенческие стишки и жалобы на жизнь. Когда звонок обозначил окончание этого сонного занятия, я получил свое законное "отлично" и с удовольствием вышел подышать на крыльцо. У меня была еще пара минут перед следующим предметом.

У крыльца, как бы подтверждая своим присутствием постоянство бытия, толпились курящие студенты. Дождь уже закончился, и воздух был особенно чистым и вкусным... но из-за запаха табака это было не заметно. Кивнув парочке знакомых и демонстративно сморщив нос, я отошел подальше, встав с подветренной стороны. Чтобы чем-то занять руки, я достал телефон и проверил состояние счета. Баланс, как обычно, "приближался к порогу отключения телефонии". Ладно, на первом этаже стоит банкомат, пополню, если не забуду.

Решив, что больше на улице мне делать нечего, я вернулся в здание. И там, в холле, инспектируя карманы в поисках пропуска и рассеянно глядя по сторонам, я увидел вчерашнего преподавателя, стоящего возле застекленной будки вахтера. Не знаю, почему, но я вздрогнул. Только что найденный пропуск выпал из руки, и я наклонился за ним.

Как мужчина так быстро оказался рядом — я не знаю. Но ненормальность этого факта больше никто, кажется, не заметил. Наши руки столкнулись у пола. Его пальцы оказались неожиданно горячими. На мой взгляд, гораздо горячее, чем положено. Может, у него температура? Я, конечно, понимаю, что с моими "жабьими лапками" может и не такое показаться, но все же... В пропуск мы вцепились с разных сторон. Глядя ему в глаза, я несильно потянул карточку на себя. У меня было ощущение, что я пытаюсь отобрать кость у собаки, а резкие движения могут привести к травмам. Но он лишь улыбнулся — правда, сначала эта улыбка показалась мне довольным оскалом.

— Вы уронили. — Будто я и сам этого не заметил! Но пришлось вежливо благодарить за якобы неоценимую помощь.

— Спасибо, — проникновенно сказал я, активировал магнитные ворота и, миновав охранника, начал подниматься по лестнице, зная, что странный преподаватель смотрит вслед. Это тревожило, но я не оглянулся.

* * *

В принципе, лекцию по информатике можно было и пропустить, но я решил сегодня побыть примерным студентом. Однако, добравшись до третьего этажа, я внезапно почувствовал головокружение. Давление у меня порой падало, особенно в такую погоду, но обмороки случались редко. Сейчас же я понимал, что до потери сознания всего ничего. Надеясь, что противное ощущение сейчас пройдет, я прислонился к стене рядом с запертой пока дверью и, сам того не заметив, сполз на пол.

— Что с тобой? — встревоженно спросила девушка с немецкого отделения, подхватывая меня под локоть и силясь поднять. — Плохо? Тебе на воздух нужно. Отвести тебя к выходу?

— Спасибо, я сам... — Что было дальше, не знаю. Голова безо всякой на то причины взорвалась болью, и сознание отключилось.

_____________________________________________________________________________________

*Allegro (лат.) — быстро

**Moderato (лат.) — умеренно

Глава 2

Когда твой возраст переваливает за вторую сотню лет, то жизнь неизменно начинает терять краски. Трудно найти для себя что-то новое, способное увлечь. Люди уже не интересны. В течение многих лет они почти не меняются. А привязываться к каким-то конкретным личностям опасно. Их век короток, тогда как для меня десять лет ничего не значат. Обычно в такой ситуации в ход идет проверенное средство — путешествия. Вот и я не стал исключением. Новые города, истории, судьбы. Но я не любил быть праздным туристом. Это не дает возможности увидеть суть какого-то конкретного места. Поэтому я медленно кочевал по странам, подолгу (по человеческим меркам) оставаясь там, где понравится. В деньгах у меня недостатка не было. Но я все равно предпочитал находить себе постоянное занятие. Знания позволяли. Чаще всего мой выбор падал на университеты. Где еще можно лучше и ярче глотнуть свежести чужой молодости?

Очередной город N встретил меня легкой моросью и запахом мокрого асфальта. Каждый пригород пахнет по-своему. По пути я остановился в придорожном кафе. Здесь не было вони от нечистот и бомжей, от общественного туалета — наоборот, в воздухе витало какое-то предчувствие перемен. В общем, я остался доволен своим случайным выбором.

Обустройство много времени не заняло. На первое время я решил остаться в старенькой гостинице, а уже после устройства на работу поискать что-то более постоянное. А с должностью мне повезло. В главном университете города как раз появилось место преподавателя истории. Нет, я к этому не имел ни малейшего отношения. Просто у старичка прихватило сердце, и дети забрали его в столицу на долгое лечение и профилактику. Не взять же меня просто не могли. С такими-то рекомендациями! Ректор на меня молиться был готов.

Решив главные проблемы, я решил расслабиться и побродить по городу. Мне всегда были интереснее закоулки, чем центральные широкие улицы. Ведь настоящая жизнь идет именно в них.

"Настоящий" город мало чем отличался от виденных мною прежде, с той только разницей, что здесь явно сказывался национальный колорит: поражающее воображение разнообразием и численностью обилие нецензурных надписей на скамейках и заборах, переполненные, словно их сто лет не чистили, мусорные баки и поломанные качели во дворах и, что особенно умиляло, шутливые ремарки, адресованные их владельцам — наподобие "Помой меня, я вся чешусь", — на немытых машинах. Я шел, вдыхая полной грудью вечерний воздух, надменно игнорируя посторонние ароматы, изредка фыркая над доносящимися до моего тонкого слуха обрывками фраз местных жителей. Что мне всегда было непонятно в России, так это как ее граждане умудряются двумя-тремя органами выражать неизмеримый диапазон эмоций и с их же помощью формулировать все, что угодно.

Я уже собирался возвращаться в гостиницу, когда уловил резкий дух страха и боли, буквально в ту же секунду продублированный отдаленным жалобным вскриком. Судя по голосу, кричал человек в возрасте.

Я застыл, определяя направление, и рванул в сторону высокого бетонного забора, разделяющего пустырь и территорию, прилегающую к многоэтажному дому, крыша которого виднелась из-за ряда домов старой застройки. По мере приближения к нужному месту я плавно менял форму, вместе с тем отделяя себя от видимого смертным мира.

Криков я больше не слышал, но проверить все же надо было. Кроме того, запах страха я все еще ощущал. Правда, несколько изменившийся. Когда я, наконец, оказался рядом с его источником, то был удивлен. Но не тем, что какой-то худенький парнишка нарвался на двух бритоголовых молодцов. Такое случается часто. Удивительно было то, что он меня увидел! Да, он натолкнулся на меня спиной, когда пятился, но простой человек этого бы и не почувствовал. А он оглянулся и, кажется, испугался еще сильнее. По крайней мере, сознание его оставило. Но сам факт был любопытен. Поэтому я не отказал себе в удовольствии сытно поужинать, а потом рассмотреть человека внимательнее.

Паренек был не очень высоким и худощавым, но при этом я чувствовал, что он не беспомощен. Сейчас, когда он не трясся от испуга, запах его изменился и стал... слаще, что ли? Поймав себя на мысли, что мне хочется попробовать на вкус его кожу, я от греха подальше отодвинулся.

Но заставить себя уйти я не мог. Оставить молодого человека в бессознательном состоянии поздним вечером в подворотне, куда может зайти кто угодно — даже я, с высоты своего возраста смотрящий на мир крайне цинично, на такое не способен. Поэтому я перетек в более приемлемое человеческое состояние и приготовился к долгому ожиданию. Но уже через пять минут, почувствовав, что парень приходит в себя, отошел за угол, из укрытия наблюдая за его пробуждением.

Кажется, я был не очень аккуратен при питании в этот раз — он заметил пятно крови. Неужели я убрал не все брызги? Впрочем, кажется, это его особо не поразило — неудивительно в таком состоянии. Мне не нужно было присматриваться к лицу паренька, чтобы осознать глубину его растерянности.